Читать книгу: «На страже Пустоты»
Лилия Альшер
На страже Пустоты
АННОТАЦИЯ:
Как любая современная девушка, Ева не верила в магию, призраков и любовь. Пока не стала свидетелем и едва ли не случайной жертвой жуткого и дерзкого убийства.
Всего один выстрел и встреча с красивым и опасным парнем перевернули её тихую жизнь и привычную реальность, заставив сомневаться в собственном рассудке. Но оказалось, что заснеженный Петербург скрывает целый тайный мир, светлые маги не всегда добрые, а жуткие Тени из Пустоты уже взяли её след, чтобы найти и убить.
И чтобы выжить, придётся узнать, бывают ли бескорыстные тёмные маги, стоит ли доверять своим чувствам и можно ли снять проклятие с… некроманта?
*
Зимняя и уютная история любви с ноткой детектива, мистики и старых тёмных семейных тайн.
Это почти СЛР, действие происходит в современном мире.
ПРОЛОГ
Выходя из дома, никогда нельзя быть уверенным, что вернёшься.
(из заметок Марка Чернорецкого)
От автора:
Эта книга очень личная. Она написана в трудное для меня время, потому что мне нужно было ощутить кусочек света, тепла и уюта. И я писала её для тех, кому это тоже нужно. Всегда помните: чудеса случаются, и всё будет хорошо.
Декабрь в этом году выдался снежный. Ева вышла из библиотеки на морозную улицу и подтянула повыше шарф – тёплый, бабушка вязала. Дыхание лёгким паром таяло в воздухе, каждый вздох иголочками обжигал горло.
– Ой, красота-то какая, Ев! – вздохнула Наденька, закрывая двери на ключ и дожидаясь, пока пискнет сигнализация. – Как в сказке!
Ева улыбнулась в шарф. Действительно. Настоящая зимняя сказка повсюду. Дворик перед библиотекой запорошило свежим снежком поверх тёмных песочных просоленных дорожек, пухлые сугробы блестели, как россыпи бриллиантов под жёлтыми уютными фонарями. Впереди виднелся выход к шумным улицам города, там проносились автомобили, переливались огни витрин и новогоднего убранства.
– Только холодно. – Наденька шмыгнула сразу покрасневшим носом, ёжась в пуховике. – Пойдём к остановке, пока совсем не окоченели.
– Вроде, потепление обещали к концу недели, – поддержала светскую беседу Ева, чувствуя, как мороз грызёт коленки, и пряча в карманах руки.
– Да? Жалко. Хочется, чтобы Новый год вот такой был, сказочный, снега хочется. А то раскиснет опять всё, никакого праздника, одни лужи. Ты, кстати, где отмечать будешь?
Ева пожала плечами, что в пальто было очень неудобно:
– Не знаю, к родителям, наверное, поеду. Друзья, конечно, зовут в компании отметить, но сестра в Прагу собирается с семьей, родители совсем одни остаются.
– Понятно. А меня муж зовет к его родителям. У них, конечно, загородный дом, красота, но весь год потом со свекровью…
– В приметы веришь? – не смогла сдержать смешок Ева.
– Не во все, но с Новым годом всегда сбывается. – Они как раз подошли к двойной остановке, заполненной ёжащимися людьми, встали под информационным табло. – Ой, не видишь, что за номер идёт?
Наденька смешно прищурилась, вытягиваясь, чтобы рассмотреть из-за толпы приближающийся автобус.
– Вроде, девятнадцатый.
– А нет, не мой, – успокоилась она и снова повернулась к Еве. – Вот ты не веришь, а он там на все праздники хочет остаться. Считай первая неделя года уже под надзором свекрови.
– Да ладно, тебе же с ней повезло.
– Повезло, – кивнула она, пританцовывая. – Даже очень. Вторая мама. Но вот, как заведёшь свою, поймёшь меня.
Ева покачала головой, пряча нос поглубже в шарф. Наденька на неё рукой махнула.
– Ну чего ты? Познакомилась бы уже с кем-нибудь. Чего всё по прошлому страдать? Молодая, красивая… На сайте бы каком зарегистрировалась.
– Ты, как моя мама, говоришь.
– А ты слушай, слушай мудрых женщин!
Ева тихо рассмеялась. К дальней остановке подъехал ненужный им обеим автобус, люди толпой толкнулись к дверям. И хаотично отпрянули обратно, началась ругань, толкотня, кто-то бесцеремонно пробивался к выходу и через людей.
– Отойдём подальше, – едва успела предложить Наденька, как из-за спин пассажиров выскочил взъерошенный парень с безумными глазами.
Следом раздался визг тормозов, перед автобусом с разворотом вылетел серебристый седан, сметая левую фару «лазурного» под грохот удара и нерусскую брань водителя. Из машины, с водительского сиденья, буквально выпал на тротуар темноволосый парень в чёрном пальто, в руке блеснуло оружие. Громкий выстрел прозвучал в морозном воздухе оглушающе, отдался эхом по проспекту, люди с остановки бросились врассыпную. Наденька кинулась за стенку остановки с ярким баннером новогодней распродажи. Ева поколебалась секунду, не решив, куда бежать – к Наденьке или на проезжую часть.
И эта секунда оказалась фатальной. Парень с безумным взглядом рванул на неё, его преследовал темноволосый. Всё случилось так быстро, что Ева даже не поняла, как именно оказалась вдруг в руках безумного, он выставил её, как щит, пытаясь уберечь себя от пуль. Парень в пальто остановился и безжалостно направил на них дуло пистолета. Никто не пытался вмешаться. Вокруг разворачивающейся драмы, как вокруг прокажённых, росла пустота. Люди бежали, не желая быть ни свидетелями, ни жертвами. Кто-то сидел за остановкой, кто-то уползал к жилым домам, к безопасным магазинам.
– Ты не посмеешь! Тебе нельзя! – нервно и зло крикнул безумец, сдавливая Еве горло согнутой рукой. Если бы не мягкий шарф, точно бы задушил.
Темноволосый на миг опустил оружие, и едва заметно подался вперёд. И всё слилось в один миг. Безумец дёрнулся, отталкивая Еву в сторону дороги, и пистолет молниеносно взмыл обратно. Два выстрела прорезали мёрзлый воздух – парень опять дёрнулся, уже непроизвольно, в такт прошивающих тело пуль. Ева летела под колёса, но крепкая рука в чёрной перчатке поймала её за рукав и отбросила к остановке. А затем убийца быстро сел в появившийся будто ниоткуда чёрный седан и уехал быстрее, чем под убитым расползлось горячее пятно алой крови.
Ева оглушённо лежала на вытоптанном снегу остановки и бездумно смотрела в тёмное небо, медленно моргая. Перед глазами собирались тёмные мушки, закрывая огни города. В ушах звенело. Плавно, как в сон, Ева ушла в забытие.
***
– Комитет с тебя шкуру спустит. Мы должны были сделать всё тихо, – напряжённо сказал водитель.
– У меня тоже к Комитету есть вопросы, – резко отозвался Марк, убирая пистолет в кобуру. – Меня никто не предупредил, что у Пустого есть пара фокусов в кармане!
– Девчонка не пострадала?
Он покачал головой.
– Не должна была.
– Это ты точно сказал – не должна была! – Он крепче сжал мягкую кожу руля.
ГЛАВА 1. Шаги и тени
Следи за своей тенью. Иногда она может подойти слишком близко.
(Из заметок Константина Чернорецкого)
– Ева, Евочка, мы так переживали!
В просторную палату влетела Наденька в белом халате и бахилах. В руках трясся набор больничного романтика – букет мелких хризантем и пакет с апельсинами. Ева отложила телефон. Соседки по палате неодобрительно покосились на шумную девицу, но промолчали.
Любовь Тимофеевна, благообразная старушка, занимавшая койку напротив, отвлеклась от книги, чтобы долго и укоряюще посмотреть на Надю поверх очков. Надя стушевалась, задушенно поздоровалась и умостила апельсины на тумбочку. Судьбу цветов торжественно вручила Еве в руки и села на край кровати.
– Это от всего нашего коллектива! Девчонки хотели конфеты подарить, но тебе витамины нужны, какие конфеты?
– Спасибо. – Ева с удовольствием уткнулась носом в солнечные головки, вдыхая горький и чистый аромат. – Но меня завтра уже обещали выписать.
– В субботу?
– Пораньше выпускают за хорошее поведение – голова не болит, ушибы проходят. Врач хороший, говорит, нечего мне тут на выходных делать, а дома и стены лечат. Но в понедельник за справками нужно зайти.
Ева встала с покрывала, сходила к раковине в углу палаты, чтобы налить в кружку воды для цветов вместо вазы, и вернулась. Цветы пришлось опереть на светло-зелёную стену, стоять самостоятельно в низкой кружке они никак не хотели.
– Хочешь, заедем за тобой утром? Я мужа попрошу, встретим тебя.
– Нет, спасибо. Меня родители заберут. Думаю, мама не верит врачам, что со мной всё хорошо, и надеется оставить тут ещё на недельку.
– Как она? – тон Наденьки сменился на сочувственный.
– Да она переживает больше меня! – Ева уселась на койку, под спину положила подушку. – Когда увидела новости, оборвала все телефоны.
– Ещё бы! Я потом посмотрела эти выпуски. Остановка огорожена, кровищи море, машина горит, везде сирены. Блокбастеры отдыхают!
Ева мысленно поёжилась:
– Да уж.
– Ко мне полиция приезжала, опрашивали. Но я толком ничего и сказать не смогла. Даже парня того не разглядела. К тебе приезжали?
– Конечно. Я тут местная знаменитость, всем интересно, – едва заметно нахмурилась она. – Ко мне ещё журналисты прорывались, спасибо персоналу, не пропустили.
– И как? Ты хоть помнишь, как этот парень выглядел?
Перед глазами Евы будто вживую всплыл образ из памяти. Напряженное бледное лицо, правильные черты, ледяные и расчётливые зелёные глаза, растрёпанные короткие тёмные волосы.
От воспоминания внутренности обожгло холодком, затошнило, и Ева тихо ответила:
– Совершенно не помню. Врач говорит, это от стресса. Психологическая защита.
Наденька серьёзно покивала.
– Да. Наверное. В новостях тоже ничего не говорят.
Ева и сама это прекрасно знала. Соцсети и новости в поисковиках вездесущи, поэтому обо всём, о чём узнавали СМИ, узнавала и она. По вполне понятным причинам, её это происшествие волновало. И похоже, убийство простого и непримечательного парня из техподдержки сулило стать преступлением века. Особенно Еве нравилась растиражированная из какого-то интервью фраза «По невыясненным следствием причинам, в салоне брошенного автомобиля произошло возгорание». Дескать, ничего не нашли, но так старались, так старались. Потом они установили, что автомобиль числился в угоне… Потом начали строить теории заговора. Потом говорить о политическом следе в жизни паренька, потом о наркоманском…
Вздохнув поглубже и отогнав навязчивые мысли, Ева откинулась на подушки и сменила тему:
– Как на работе?
Наденька закатила глаза.
– Одно слово: детские новогодние мероприятия!
Ева хмыкнула:
– Это целых три слова!
Подруга поморщилась:
– Позавчера была встреча с детской писательницей, ну ты ещё афишу готовила. «В гостях у сказок». Вчера перебирали книжный фонд на списание. Сегодня опять дети. Я уж отпросилась, к тебе сбежала. Скорее бы уже праздники. Тебя, говоришь, во вторник ждать?
– Угу.
Они ещё немного пообсуждали работу, Наденька пожаловалась на заботливого и послушного мужа, который недавно принёс в дом большую радость – мешок сахара по акции и по цене двух мешков. Посмеялись, поделили напополам апельсин, и Наденька ушла.
А Ева осталась. С телефоном, полным жутких новостей, и со своими мыслями.
Говорить больше ни с кем не хотелось. Сунув маленькие наушники в уши, она включила радио и бездумно уставилась в окно. Серое небо прекрасно дополняло настроение, а мягкая музыка успокаивала. Ева прикрыла глаза. И снова из темноты воспоминаний на неё взглянули холодные зелёные глаза.
Чёрт!
Уже третий раз она соврала, что не помнит, как выглядит неизвестный убийца. Почему? Себе она говорила, что просто хочет выжить. Человек с оружием, убивающий средь бела дня (ладно, вечера) кого-то на остановке… Неужели что-то помешает ему узнать, в какую больницу отвезли болтливую свидетельницу? Если сюда просочились даже настырные репортеры.
Только вот, эта причина что-то царапала внутри. Как будто это тоже была ложь. А правда была безумна. Безумна!
В тот миг, когда он направлял на неё, то есть, на того парня за ней, дуло пистолета, в его глазах была ледяная уверенность в том, что он делает всё правильно. Ни ярости, ни злости, просто уверенность. И он спас её. Парень, держащий за горло, дважды угрожал её жизни – когда душил и прикрывался, а потом ещё и бросил под колеса случайных машин. И если бы не этот хладнокровный убийца, поехала бы она в морг вместе с душителем, а не в тёплую терапию.
Музыка, которую Ева уже не слышала, оборвалась резким проигрышем новостной заставки. Она быстро сдёрнула наушники вниз и выключила радио. Такое чувство, что новости окружили её жизнь.
***
Утром Ева собрала вещи, вежливо отказалась от завтрака и подошла на медсестринский пост попрощаться, чтобы её не потеряли. Молоденькая медсестричка отвлеклась от заполнения журнала и улыбнулась.
– Ева Владимировна, верно?
– Да, шестая палата.
Она угукнула и записала это на стикере.
– А вас ваш молодой человек забирает?
– У меня нет молодого человека, – улыбнулась Ева девушке. Та округлила глаза.
– Ну как же. Тёмненький такой, симпатичный, заходил на днях, спрашивал, когда у вас выписка назначена.
Почему-то на словах «тёмненький» и «симпатичный» вспоминался только тот убийца. Ева похолодела и непослушными губами повторила:
– У меня нет молодого человека.
Медсестричка поколебалась:
– Странно. Я, наверное, перепутала что-то. Или репортер опять…
– Может быть, – вымученно ответила Ева, борясь с желанием обернуться. – Что вы ему сказали?
Девушка виновато повела плечом:
– Что после завтрака вас разрешили отпустить домой. Вот, подпишите тут, – она смущенно подала ей бумагу и показала ручкой поле для подписи.
Ева чиркнула нетвердую подпись и, подхватив с пола сумку с вещами, попрощалась и пошла к лифтам. Значит, он уже здесь. Здесь! Хотелось поскорее сбежать. Она сжала в ладони телефон и всё-таки обернулась на коридор. Репортер не стал бы узнавать дату выписки, раз уже прошёл к палате. Нет, он прямо туда вломился бы и наделал бы фоток на смартфон для первой полосы. По коже снова прошел мороз, оседая липким потом на спине. Лифт медленно, с шорохом, раскрыл створки, и она заскочила в пропахшую лекарствами кабину.
Опускался он тоже очень медленно и скрипуче, и несколько минут показались вечностью. А кабина – тесной клеткой. Ева почувствовала, как к горлу подступает приступ паники, становится нечем дышать. Опустив голову, она попыталась совладать с собой, прошла от стенки до стенки. Успела досчитать до двадцати, пока лифт достиг первого этажа. Сдерживая желание выбежать на воздух, Ева прошла по просторному холлу к ряду металлических решетчатых сидений и села подальше от пациентов и посетителей. Она оглядела холл, будто ожидала увидеть незнакомца с ледяными глазами прямо здесь. Опасение не подтвердилось. Никого, похожего на мужчину из её личного кошмара не было, но чувство, что он рядом, не прошло. Может, она накручивает себя?
Телефон вдруг зазвонил и завибрировал, Ева вздрогнула и выронила его. Экран светился фотографией счастливой мамы с букетом роз.
– Милая, мы у въезда. Там шлагбаум, мы заезжать не будем. Выйдешь?
– Мам, а ты пальто моё забрала? – напомнила она, оборачиваясь к окну, за которым мёл сухой и мелкий снежок.
– Ой, прости, детка, забыла совсем. Я сейчас! Несу!
Желудок невовремя напомнил, что завтрак они пропустили. Ева оставила сумку на стуле и подошла к киоску с газетами, газировкой и выпечкой. Выбрав румяный пирожок с рисом и яйцом, расплатилась, надкусила и замерла – в огромном окне холла мелькнула смутно знакомая тень в чёрном пальто, оставляя в воздухе таять облачко табачного дыма.
– Ева! – окликнула от дверей мама и помахала рукой.
Неужели теперь каждый мужчина в пальто будет вызывать у неё такую нездоровую реакцию? Она махнула в ответ и пошла навстречу маме.
– Ну как ты? – спросила родительница, глядя, как чадо с пирожком в зубах облачается в пальто. Сама она достала из кармана зеркальце и проверила, не растеклась ли тушь. Растаявшие снежинки мелким бисером усеяли шубку и тёмные локоны.
– Хорошо. – Ева взяла сумку. – Ничего не болит, отдохнула, выспалась.
– И голова не болит?
Ева пожала плечами:
– Были бы мозги, было б сотрясение, а так легко отделалась, синяками.
Мама цокнула языком и поправила её светло-каштановые волосы, попавшие под воротник светлого кофейного пальто. От рук пахло духами.
– На работу когда?
– Во вторник, – дожёвывая пирожок, она направилась к выходу.
– Может, у нас останешься на выходные? Аня с детьми заедет.
– Тогда у меня точно будет болеть голова, – отмахнулась Ева. – Врач сказал – полный покой и отдых. Никаких родственников с детьми.
– М-да? – с сомнением протянула мама. – Хороший врач. Может, и мне такое назначение выпишет?
– Мам, ты хотела внуков.
– Просто я поздно поняла, что ещё слишком молода для них, – кокетливо взмахнула она накрашенными ресничками.
Смеясь, они дошли до машины, Ева уселась с сумкой на заднее сиденье и чмокнула отца в подставленную колючую щёку.
– Куда, мэм? – шутливо спросил он у супруги, когда она пристегнулась. Леонардо Ди Каприо из него получился своеобразный.
– К Еве домой, не хочет она с тобой в шашки играть. Только заедем ещё в магазин. Её неделю дома не было, нужно купить что-нибудь, чтобы ребенок не голодал.
Мотор уютно заурчал, машина стронулась и с шорохом покатилась к выезду. Ева счастливо откинулась на спинку сиденья и обернулась. У заснеженного газона больницы стоял лоснящийся чёрный седан. Водитель лениво курил, положив локоть на открытое окно. Бросив сигарету в снег, он поднял стекло, и машина медленно, крадучись, поехала следом за ними.
Ева тревожно опустила взгляд в колени, сердце застучало, тошнота подскочила к горлу. Кажется, у неё начинается паранойя. Нужно обратиться к кому-то, пока это окончательно не свело с ума. Осторожно обернувшись через некоторое время, она снова увидела этот дорогой блестящий седан в потоке.
***
Он преследовал их почти до самого дома, но Ева упустила момент, когда машина пропала во дворах. Если бы это ещё успокоило… До самой двери она дёргалась, ожидая, что преследователь выскочит, как чёрт из табакерки. Вооружённый.
Но зайти в квартиру оказалось, как попасть в прошлое: там было так тихо и привычно, что всё произошедшее на той неделе словно бы приснилось и никогда не случалось. Дом наполняли знакомые тёплые запахи, мерное стрекотание часовой стрелки, урчание холодильника. Реальность, обыденная и простая, мягко стирала воспоминания. Мама повесила шубу в прихожей и сразу прошла на кухню с пакетами еды. Оттуда немедленно раздалось знакомое ворчание, какой у Евы бардак. По мнению мамы, конечно. Папа разулся и пошёл следом, ободряюще погладив дочь по спине.
Ева покачала головой и скрылась в ванной мыть руки и пережидать грозу. Привычно взглянула в зеркало над раковиной. И задержалась. Она всё та же, да? Те же светло-каштановые волосы, карие глаза, бледная, как у всех в этом городе, кожа. За неделю ничего не изменилось, только взгляд стал каким-то загнанным. Она стёрла пальцем потёк подводки и потянулась к мылу. Пальцы уткнулись на сухую и пустую мыльницу. Обмылок исчез. Она удивлённо посмотрела вниз и полезла в шкафчик за новым куском. Вроде, недавно же положила…
На плите оглушительно засвистел чайник, словно звал на помощь. Она вытерла руки и вышла. Мама уже разливала чай по чашкам, по-домашнему щебеча о делах старшей дочери, отец заботливо резал шоколадный торт. Ева села на стул, поджав к себе ногу, папа поставил перед ней блюдечко с куском торта. Как в детстве.
– Спасибо. – Она подтянула поближе чай, любуясь родителями. По сердцу растекалось тепло.
– Ну что? – смущённо спросила мама, вонзая ложечку в торт.
Ева помотала головой, сжимая ладонями чашку. День прошел за семейными разговорами, воспоминаниями и планами на Новый год.
Провожая родных к дверям, Ева почти пожалела, что не поехала к ним на выходные. Она уже давно была взрослой девочкой и жила отдельно, но иногда так не хватало семьи… Жаль, что детство невозможно вернуть. Целуя и обнимая их на прощание, она уже чуть не плакала.
– Милая… Может, с нами поедешь? – Мама ласково погладила её по щеке, вопросительно заглядывая в глаза.
– Нет, мне нужно почту рабочую проверить. Наденька обещала комментарии по новым макетам прислать для афиш. Займусь ими.
– Ну, смотри. Если что, мы на связи.
– Знаю. Двадцать пропущенных меня убедили.
Мама очень укоризненно прищурилась, потрепала её по щеке и вышла на лестничную площадку.
Закрыв за родителями дверь, она подошла к окну кухни и подождала, пока они выйдут из парадной. Темнело, зимние сиреневые сумерки сгущались. Мама повернулась и помахала ладошкой, толкнула плечом мужа, он неловко повернулся, расплылся в улыбке. Ева помахала им в ответ и обняла себя за плечи, глядя, как они садятся в машину.
Стоило белой машине отъехать, Ева заметила, что в проезде напротив стоит уже знакомый чёрный автомобиль с погашенными фарами. Тот самый! В салоне вдруг вспыхнул огонёк сигареты. Ева резко отпрянула от окна, сердце опять заколотилось, подскочив к горлу. Она задёрнула полупрозрачные шторы, едва не сорвав с карниза, чтобы хоть как-то отгородиться от этого маньяка.
В панике Ева развернулась к столу.
Нужно как-то отвлечься.
Дрожащими руками она стала запаковывать под пластиковый купол остатки торта, собрала блюдца, ложки. Уложила в раковину и вернулась за чашками, отгоняя видение чёрного авто. И оторопело замерла у круглой столешницы. Чашек было две. Третья исчезла.
– Что за чёрт?..
Остаток вечера прошёл, как в тумане. Чашка не нашлась, машина под окном никуда не делась. Ева специально ещё несколько раз выглянула.
Устав бороться с жестокой действительностью, она выпила пустырника, надолго сходила в душ и легла. Жёлтый, почти солнечный свет лампы, чай и книга помогли притупить тревогу. Читая о сложных перипетиях жизни одной мексиканской семьи, она лениво размышляла, что, похоже, в её жизнь тоже ворвался магический реализм. Ну или она сходит с ума, что вероятнее.
***
– Серьёзно? Чашка пропала? – Света, забежавшая проведать подругу, состроила скептическую гримаску и отправила в рот кусочек вчерашнего торта. Про преследующую машину Ева решила не говорить, иначе окажется опять или в больнице, или в полиции. – Может, ты засунула её куда-то и не помнишь?
Она развела руками.
– Я всё обыскала. Мне же не показалось, мы чай втроем пили. Она исчезла!
Свету, убеждённого циника и скептика, это не впечатлило. Несмотря на светлый цвет волос и смазливую внешность, эта девушка была отнюдь не наивна и жила в реальном мире.
– Ну а в мусоре искала? Может, разбила, выкинула и вылетело из головы? Бывает же. Даже у меня бывает. Тем более, у тебя стресс, ПТСР, ты головой ударилась. В таких случаях очень часто бывают провалы в памяти. Ещё и мерещится некоторым всякое!
Ева нервно кивнула и отвернулась. Взгляд упал на рабочий стол, где стоял ноутбук с открытым фотошопом и были разбросаны листы заметок. И кое-что было не так.
– Вот! – Ева встала с дивана и подошла к столу. – Я шла открывать тебе дверь, а здесь, на бумагах, я оставила ручку. И видишь, её нет.
Света шумно выдохнула, отложила на диван блюдце с тортом и встала. Жестом фокусника она достала из-под стола укатившуюся ручку. Не говоря ни слова, – находка говорила сама за себя, – она звонко обрушила корпус ручки на исписанный пометками лист. И с чувством выполненного долга села обратно есть торт.
– Ладно, наверное, ты права.
– Я всегда права. Просто вдобавок к стрессу, ты ещё и живешь одна. Совсем тут одичать можно или чокнуться. Скажи, в больнице такое было?
– Чашки не пропадали, – признала Ева. – Ручки тоже.
– Ну вот, – подтвердила свою догадку Света. И очень аккуратно добавила: – Ты не думала о том, чтобы обратиться к специалисту?
– К экстрасенсу, что ли?
– К психоаналитику! И если ты такие вопросы мне задаёшь, тебе точно пора!
Ева нервно усмехнулась и мысленно порадовалась, что не рассказала о своей паранойе и чёрном седане.
– Спасибо, подруга.
– Ев, я помочь хочу. С такими стрессами в одиночку не справляются. Даже, если ты сейчас нормально себя чувствуешь, это не значит, что ты так легко отделалась. На твоих глазах человека убили! Ты сама жертвой была! Ты думаешь, это нормально?
– А ты думаешь нормально мне постоянно об этом напоминать?
Света отложила торт и сложила руки на коленях:
– Я дам тебе номер, запишешься на приём. Это моя хорошая знакомая, сама к ней ходила, когда со Славкой рассталась. Пусть она с твоими чашками разбирается.
Под неодобрительным взглядом, Света подошла к столу, записала номер из своего телефона на весёленьком стикере с надписью: «Всё запомни, а бумажку сжуй» и приклеила его Еве на лоб.
– И помни, я это делаю из лучших побуждений!
– Припомню. – Ева переклеила стикер на доску над столом. – Когда меня в Скворцова-Степанова по твоей милости грузить будут.
– Позвони ей.
– Позвоню. Завтра к врачу за больничным листом съезжу и позвоню.
– Врач хоть симпатичный?
– А какая разница, симпатичный врач или нет?
– Да такая! – Света прошлась по комнате, осматриваясь. Остановилась у зеркала, машинально поправила причёску. – Ты когда со своим рассталась? Года два назад? А на свидание когда последний раз ходила? Хватит затворничать.
– Свет, давай один совет за один раз.
– Ладно, молчу. Ну хоть кота, что ли, заведи. Всё какая-то живая душа рядом.
– Правильно, – хмыкнула Ева, – не мужика, так хоть кота. Надо же с чего-то начинать копить сорок кошек.
– Тебе двадцать четыре, а не сорок лет, – строго напомнила Света.
– Да, значит, мне нужно заводить по два с половиной кота в год.
– Страшно представить половину кота…
– Ладно, про кота я подумаю. Про целого кота! Говорят, они видят потустороннее, может, хоть чашки пропадать перестанут.
– А я думаю, они и не начинали. Это нервы. Но кота всё равно заведи. Давай ещё по чаю, и поеду я. У меня ещё свидание вечером, надо подготовиться.
– Симпатичный? – шутливо вернула вопрос Ева, ставя на плиту чайник.
– Вот, сегодня и посмотрим, – не без удовольствия ответила Света и поставила на стол чашки. – В интернете они все симпатичные.
Проводив подругу и ещё раз клятвенно пообещав позвонить психологу и завести кота, Ева не удержалась от соблазна проверить, стоит ли под окнами злополучный седан. Седан стоял как вкопанный… Ева прикусила губу и начала вглядываться в тёмный салон. Да так самозабвенно, что не на шутку испугалась, когда к машине подошел сосед с третьего этажа со всем семейством. От облегчения она рассмеялась и прижалась лбом к холодному стеклу.
Но через пару секунд Ева ясно осознала, что сосед Серега не курил, потому что жена заставила бросить ещё после свадьбы, а его машина с самого салона не была такой чистой и лоснящейся, как вчерашняя. А номер она, конечно, записать не догадалась.
***
Понедельник начался оптимистично: инвентаризация мелких предметов недостач не выявила, яркое зимнее солнце золотило комнату, а на работу нужно было только завтра. Вместо завтрака Ева налила себе кофе и села на край подоконника.
Градусник за окном показывал ощутимый морозец, подозрительных машин во дворе не было. Да и не подозрительных тоже стояло мало – соседи разъехались на работу. Редкие утренние прохожие щурились от яркого света, кусты под окнами оккупировали шумные синички. Идиллия. Которую чудесно дополнил глоток кофе. Возможно, маньяк убедился, что Ева его «забыла» и всё «усвоила». Жизнь налаживалась. Жаль только, дома не водилось свежих круассанов…
Допив кофе, Ева быстро собралась и вышла в коридор. Оделась, нашла в сумке ключи от квартиры и буквально на пороге вспомнила, что злополучный листок с телефоном так и остался над столом. Прокляв собственную безголовость, прямо в сапогах пробежала в комнату и потянулась к доске. Стикера не было. Припомнив трюк Светы, она придержала длинный шарф и быстро наклонилась. Под столом обнаружились одинокие, забытые тапочки.
– Ну это уже даже не смешно, – пробормотала Ева и выпрямилась. На столе тоже было пусто. Светка бы не поверила.
С досады она слишком громко хлопнула металлической дверью, чертыхнулась, начала закрывать. На шум выглянула соседка баба Шура, вредная и любопытная, как старая непуганая мышь.
– А-а, Евочка! А ты уже вернулась?
– Вернулась, – не очень дружелюбно подтвердила Ева очевидное, проворачивая ключ, и улыбнулась, чтобы сгладить резкой тон.
Баба Шура принюхалась к прохладному и относительно свежему воздуху, как ищейка.
– Опять Славка с шестого накурил! Не продохнуть! Я матери-то его скажу!
– Скажите-скажите, – рассеянно кивнула Ева, нервно насилуя кнопку лифта.
До больницы добралась без приключений. Морозный воздух торопил, а гололед, от которого не помогали ни соль, ни песок, отгонял лишние мысли и желание смотреть по сторонам. Стоило взять выписку и выйти на крыльцо, как позвонила Наденька.
– Ева, спасай, а? Типография макеты просит, а у меня почта переполнена, я твое письмо не получила. Еще в пятницу почистить собиралась, а потом закрутилась так…
Ева вздохнула:
– Сейчас приеду, не переживай. Заодно больничный завезу.
– Ты мой спаситель!
Ещё бы. Наденька обладала совершенно очаровательной рассеянностью. Ева натянула на нос шарф и побежала на троллейбус. Толпа единым порывом внесла её с остановки на переднюю площадку – морозу люди предпочитали давку. Оказавшись в душных тисках чужих тел, она попыталась достать проездной, слыша, как над толпой громоподобно раздается голос кондуктора. Женщина, судя по всему, обладала не только выдающимся голосом, но и не уступающей ему фигурой.
– Граждане пассажиры, кто зашел – за поручни держимся! Де-ержимся за поручни, машину сильно дё-ёргает, водитель ничего поделать не мо-ожет! Держитесь за поручни, чтоб никто у меня не улетел, ласточки мои!
Машину действительно начало дёргать, стоило отъехать от остановки. Ева попыталась пробиться к боковому поручню, и в итоге оказалась к нему же и прижатой. Из толпы то и дело раздавались придушенные писки менее удачливых пассажирок и возмущение.
– Рыбки мои, готовим проездные, я пошла, сейчас будет бесплатный ма-ассаж!
Море пассажиров взволновалось, кондуктор раздвигала их, как ледокол.
– Передайте, пожалуйста. – Ева протянула руку с зелёной карточкой стоящему перед ней парню. Тот обернулся и на мгновение вместо его лица она увидела изменяющуюся уродливую маску. Серую, клыкастую, хищную. Словно помехи на изображении. Обмирая, Ева моргнула.
Троллейбус снова дёрнуло, и морок исчез так же быстро, как появился.
– Нет, это уже не езда, это… – кондуктор многозначительно промолчала.
Парень бесстрастно взял карточку и передал дальше. Будто ничего не случилось. К горлу подступила тошнота. Дышать стало нечем. Ева расстегнула ворот и оттянула шарф. Троллейбус рывками дотянул до остановки, двери распахнулись, впуская свежий воздух и новый поток пассажиров. Забыв о проездном, Ева стала пробиваться к выходу.
– Так, на этой площадочке я давно не была, давайте, рыбки мои, плотнее, я вхожу! Ма-ассаж! – слышалось из глубины салона.
Холод обжёг лицо и шею, приводя в чувство. Ева закашлялась. Пропахшая табаком остановка и ёжащиеся люди. Кто-то громко говорил по телефону, кто-то смеялся, стоя среди друзей. Просто люди. Никаких чудовищ.
