Читать книгу: «Новеллы о…»

Шрифт:

ISBN 978-5-0055-2160-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Синопсис к <<Новеллы о…>>

В книге ряд новелл и одна повесть о детстве. Повесть о восьмилетнем мальчике, приехавшем обратно в Ленинград из эвакуации. Отец остался на Урале вместе с эвакуированным заводом, присылает какие-то деньги, но мало. Мать устроилась работать на швейной фабрике. Мальчик остаётся один в квартире, выходит гулять во двор, а там своя непредсказуемая жизнь. Ведь дом их находится на Боровой, параллельно идёт Лиговка, недалеко на Обводном городская барахолка.

Повесть начинается с поездок его с Боровой на улицу Маклина к сестре матери на выходной, чтобы нормально попитаться хоть раз в неделю. Однажды он проезжает Театральную площадь, где должен выходить, и в каком-то детском страхе бежит обратно по рельсам, чтобы не заблудиться. На одном из поворотов его подхватывает машина с бандитами, за которой неумолимо гонится милицейская машина. Мальчика захватили, как заложника. Бандиты уходят от погони, привозят мальчика на свою квартиру, запирают его, а сами с радости напиваются. Михаил, научившийся во дворе лазать по сараям, открывает окно и спускается по самодельной верёвке из галстуков на нижний этаж… Но бандиты тоже не дремлют. Его снова захватывают и тащат по крышам, спасаясь от погони. Приключения не кончаются, хитроумный мальчик убегает снова и снова. Во двор выходить не безопасно, бандиты находят его и там, в итоге приходится спасаться в читальном зале детской библиотеки. Как-то раз, возвращаясь оттуда, он попадает на барахолку и там видит украденные у его родителей вещи. Дальше его жизнь меняется, начинается, пусть не покажется странным, тесный контакт с милицией, которая всячески помогает мальчику в поисках преступников. Но его ищут и хотят наказать эти самые преступники. Опять захватывают, везут за город, держат в какой-то избе. Снова побег, захват бандитов милицией… Чтобы спасти его, родители отправляют Михаила в пионерский лагерь. В повести показана интересная и, порой, даже опасная жизнь подростков в пионерском лагере в те далёкие годы. Там Михаил знакомится с воспитателем, пришедшим с войны. Мальчику очень хочется встать на путь борьбы с бандитами, он просит помочь ему в этом воспитателя. Не сразу последний соглашается помочь, ведь он прошёл все ужасы войны. Причём тут восьмилетний мальчик? Но Михаил настаивает. Набирается команда этих шёрлок-холмсов из ребят, которые в чём-то помогают милиции. В подвалах находят украденные вещи. Подростки помогают милиции на барахолке, в транспорте… Приходят на память повести Казачинского, Рыбакова – такое было в 20-е годы, во время войны, но почему не может может быть и в послевоенные тяжёлые годы!

В книге есть ряд новелл о любви (Воспоминания о Мраморном зале, Каланча и др.) Автор рассказывает в одной из новелл о своём деде, служившем мичманом на царской яхте <<Александрия>>, о его не простых отношениях с царём Николаем вторым. Есть рассказ о том, как спиваются очень талантливые люди, в другом рассказывается о том, как трудно стать писателем.

Новеллы о детстве

Бабка, остававшаяся в городе всю блокаду, послала ему с матерью вызов в Вологодскую область в деревню Кишкино, где они жили как эвакуированые. Четырнадцать километров на выделенной председателем колхоза телеге и Михаил оказался в Вологде. Здесь жил племянник его тётки, которая раньше тоже была эвакуирована только в другую деревню и там нашла себе работу. Мать же Михаила нашла работу в этой деревне Кишкино, куда её и Михаила поселили в одну избу с Марией Дмитриевной, матерью его матери и упомянутой выше тётки, маленькая дочь которой теперь стала жить тоже вместе с Михаилом и его матерью. Вот такая получилась история с географией! Там он поступил в первый класс в школу, в которой все четыре класса сидели в одной большой комнате по рядам.

Ещё до школы Михаил с Марьей Дмитриевной пасли телят у реки, которые в жару, вдруг, все срывались и по какой-то команде неслись в лес. Потом он их долго с бабкой отыскивал в этом лесу. Находил и гнал обратно к этой реке.

Теперь он уезжал из деревни в Ленинград. В Вологде пробыл несколько дней. Племянник Юрка со знанием дела показывал ему некоторые ближайшие улицы древнего города. Но вот билеты куплены, они с матерью в поезде и мать говорит: <<Это Московский вокзал. Уже приехали. Мы отсюда будем жить совсем недалёко.>> В груди Михаила что-то ёкнуло, он понял, что всё теперь для него круто изменится. Да, едва вспоминалось, что когда-то он жил здесь ещё совсем маленьким, таким, что почти ничего не помнил.

Помнил Новый год, на сцене читал какие-то стихи. Помнил с трудом двор, где играл с ребятами и разговаривал у входа в свою парадную с красивой девочкой – сверстницей. Помнил первый звук сирены и подвал, где собирались жители ближайших домов при объявлении этой тревоги. Больше ничего не помнил. Теперь ему предстояло снова очутиться в том довоенном мире.

Увы! Когда они ехали на трамвае по Лиговке, Михаил, вдруг, увидел развалины некоторых домов. Огромный дом на углу Лиговки и Разъезжей, занимавший целый квартал, был превращён в груду кирпичей и хлама, вокруг которой стояли только стены с выбитыми окнами. Когда приехали домой на Боровую, оказалось, что бабка всю блокаду работала на Карбюраторном заводе, тушила на крыше фугасы в песке, всё продала из того, что оставалось, когда они уезжали. Многое было сожжено. Ему с матерью приходилось начинать всё сначала. Мать устроилась на работу на швейную фабрику. Его запирали до вечера в небольшой квартирке из двух комнат и кухни с большой печью. Бабка тоже работала. Часто он сидел у окна первого этажа и разглядывал прохожих. Работало радио. Слушал футбольные репортажи Вадима Синявского. Даже пытался однажды сочинять какую-то сказку. Писать он уже умел, читал тоже. Еды было мало. Мать оставляла немного. И приходила иногда сама на обед с работы, но обеда не было, ведь он уже всё съедал. Она выпивала какие-то остатки и уходила опять на работу.

Но это всё окончилось, когда Михаил начал в сентябре ходить в школу. Конечно, было голодно. Но жизнь продолжалась.

Поездка к сёстрам

Но вот однажды мать сказала ему, что на весь выходной (тогда ещё Хрущёв не ввёл два выходных) он будет ездить к её родной сестре (помните, тётка и деревня Кишкино), которая неплохо жила на улице Маклина с мужем, недавно прибывшим с фронта. Но теперь перед родственниками встал гигантский вопрос: как восьмилетний мальчишка будет ездить один по городу?

В итоге так и случилось. Однажды Михаил вышел из трамвая в совершенно незнакомом месте и в ужасе побежал по рельсам назад! Да, в жуткой толчее в трамвае он миновал нужную остановку, которую помнил. Теперь было необходимо срочно добежать до неё! Иначе он останется один на один с этим огромным таинственным городом.

Внезапно раздалось два выстрела. К нему стремительно приближалась небольшая невзрачная машина, за ней, кажется, двигалась милицейская. Мальчишка, как гипнотизированный, оставался стоять на повороте. Преследуемые на секунду притормозили. Чья-то грубая <<лапа>> схватила Михаила и рывком засунула его внутрь. Поворот состоялся. Движение преследуемой машины продолжалось, но уже с мальчишкой.

– Не стрелять! – Услышал он уже изнутри выкрик преследователей. Кажется, его взяли в плен.

В машине сидели двое каких-то узкоголовых с бегающими глазами. То и дело посматривали на него. От милиции, похоже, начали отрываться, рулевой вовсю финтил, как бог.

Пролетали мимо мосты. Михаил ждал, когда же за окошком машины появится хоть что-то отдалённо знакомое. А, вот, кажется, Фрунзенский универмаг, здание невозможно было не заметить! Михаил был несказанно рад, что нашёл свою дорогу, по которой недавно ехал.

– Дяденька, я доберусь, останови здесь! – произнёс он.

Дальше происходило что-то непонятное. Первый узколобый нехотя посмотрел на него, затем на второго узколобого, который вёл машину.

– Выкинем этого засранца, иначе с нас не слезут, весь город будет искать? Зачем он нам нужен! – зло прошипел рулевой. Оба думали.

– Но откуда узнают, что мы его выкинули, он же не пойдёт об этом докладывать в милицию, а скорей рванёт домой к мамочке, а мамочка, может быть, вообще, никуда не пойдёт со страху, а нас, как искали, так и будут искать с заложником? – резонно размышлял первый узколобый. – Кроме того, они расспросят его о нас. Мы похожи друг на друга, как близнецы. Слушай, а, может быть, мы и в самом деле близнецы? От одного папы, – узколобый за рулём как-то погано засмеялся, потом задумался.

Михаил начинал понимать, что ничего хорошего ему не сулит это неожиданное знакомство.

– Слушай, а давай отвезём этого говнюка к Большому, пусть думает за нас!

– Давай, но он с тебя снимет три шкуры! – возразил первый. – Зачем ему эта шмакодявка? Столько хлопот! Давай что-то делать быстро!

Но <<шмакодявка>>, вдруг, неожиданно заорала в едва открытое окно:

– Помогите!

Недалеко от машины стоял постовой регулировщик. Услышав крик, он остановил, вдруг, какую-то машину и что-то убедительно сказал шофёру, записав демонстративно номер этой второй машины и номер уезжавшей первой.

Похоже, что намечалась серьёзная погоня. Как потом сообразил Михаил, шофёр второй машины должен был сообщить обо всём в милицию и поскорее.

Узколобые мстительно смотрели на <<засранца>> и <<шмакодявку>>. Тот, который был не за рулём, с размаху врезал, вдруг, мальчишке по башке кулаком. Было больно. Только что, проехав нужную остановку на трамвае, он залюбовался красотами города, волшебными скульптурами. Сестра матери, наверно, уже поджидает его. Теперь эти, точно, не отпустят!

Прибавили скорость, мелькали повороты, преступники, явно, хотели быстрее исчезнуть.

Вдруг, машина очутилась в каком-то дворе. Рулевой выскочил, метнулся к одной из многих парадных. Оттуда выскочил третий, они открыли сбоку от двора сарай, быстро загнали туда машину, завалили её хламом, крепко заперли всё. Михаила почти силой затащили на четвёртый этаж. Тогда в городе существовало ещё печное отопление. Почти во всех дворах были дровяные сараи, – некоторые из них весьма просторные, их можно было использовать как гараж.

Итак, комната, в которой волей случая очутился Михаил, была с печью – высокий белый изразцовый камин. За столом сидели два человека, ели и пили. А что делать бандитам в свободное от работы время, понятно какой работы!

Парня осмотрели. Какой-то рыжий и высокий встал и замахнулся на одного из двух.

– Лучше б тебя пристрелили, опять не подумал! Куда нам этого пацанёнка, убивать его? Что будешь делать?

– Большой, если бы мы его не прихватили, нам конец, расстреляли бы за милую душу!

– Я тебя, барана, сейчас расстреляю! Сейчас прихлопну, и меня оправдают!

Баран-узколобый что-то сосредоточенно обдумывал.

– Большой, давай лучше выпьем, по ходу процесса всё уляжется, придумаем!

Решили запереть пленника в соседней комнате. Ведь, если его убить, – это вышка! Поэтому пока решили не доводить дело до мокрухи. Успеется ещё! Через несколько минут вся компания была пьяной. Отмечали удачное возвращение после удачной операции. О пленнике как-то постепенно начали забывать.

А Михаил начал думать о себе.

Комната, в которой его заперли, была смежной, чтобы в неё попасть, нужно было пройти через комнату, в которой расположилась пьяная компания. К ним лучше было не соваться, окно выходило во двор: 4-й этаж – туда тоже лучше не соваться! Хотя… он вспомнил, что во дворе дома на Боровой у железной дороги было много сараев, и он с ребятами часто играл там, иногда до позднего вечера. Залезть на сарай было не трудно – полно каких-то выступов, гвоздей. Для дворового мальчишки это раз плюнуть! Спуститься тоже не так трудно, для этого ребята оставляли часто на крышах сараев какие-то верёвки, палки. После спуска это забрасывалось обратно до следующего случая. Михаил осторожно прошёлся по комнате. Если найти или сделать верёвку? Спуститься хотя бы до третьего этажа. Постучаться в окно к соседям внизу, сказать, что хотят убить!

В шкафу лежали старые рубахи, пальто, плащ, галстуки – всё пошло в ход. Общение с деревенскими и городскими ребятами не прошло даром – он не такой уж тяжёлый, нужно только крепче вязать, в три узла. Так он и делал, открыть окно не составило труда. И тут сопутствовала удача! Через какое-то время нашёл старый деревянный карниз-палку – к его середине привязал связку рубах и галстуков. Дальше нужно было надёжно зацепить этот карниз обоими концами за проём окна и выпустить эту связку из открытого окна, хотя бы до нижнего… Кричать нельзя, бандиты быстро закроют окно, больше такого момента не будет. Спуск начался. Малец, как уже было сказано, прошёл хорошую школу лазания по сараям, всё было завязано крепко, он несколько раз дёргал каждый узел, каждый галстук. Сначала выставил карниз с этой верёвкой точно по проёму, осторожно спустился и с ужасом повис на карнизе (благо приходилось это делать не раз на крыше сарая), осторожно переставил одну руку с карниза на верёвку (держит!), затем другую (повис на этом самодельном канате), начал переставлять руки сверху вниз (не впервой!), оказался на уровне нижнего окна, встал на этот нижний подоконник, постучал. Окно открылось, чьё-то испуганное лицо… – он оказался в нижней квартире. Тогда люди немного больше верили друг другу, или просто парню повезло, но его впустили…

Впустила пожилая женщина (рождённая, наверно, ещё при царе-батюшке, сострадательная и богобоязненная – так почему-то решил Михаил), не обошлось без вопросов о нём, о родителях, о преследовании, об этих узколобых – всё это второпях! Он отвечал подробно и быстро, с некоторыми интересными деталями, чтобы ему поверили, не выгнали прочь!.. Телефоны тогда ещё были огромной редкостью, женщина собралась и решила идти на улицу или к соседям – советоваться и вызывать милицию. Осторожно открыла дверь – никого! Заперла, тоже стала спускаться, но уже по лестнице.

А в это самое время Большой почуял каким-то своим собачьим чутьём неладное. Пьянь-пьянь, а дело-делом. Он отошел от совсем невменяемых, прислушался у двери – тишина необычайная. Открыть дверь ключом было секундным делом – картина представилась полной. Два пинка узколобым, чтобы очухались – и жизнь пошла своим чередом!

Побежали вниз, квартира оказалась закрытой. Поставив на лестнице одного, Большой приказал другому лезть вниз из окна по импровизированному канату из галстуков и рубашек. Тот не согласился, сославшись на ненадёжность этой верёвки. В своих бандитских запасах быстро нашли другую. Двое стали держать за конец, третий полез, как акробат, вниз, перебирая верёвку… Нешуточное дело, не выдержи они его веса и… Четвёртый этаж, внизу камни, врытые в землю, мостовая! Но у этих бандитов оказался, видимо, ещё больший опыт лазания с помощью верёвок, чем у Михаила. Вскоре этот третий схватил паренька за шкирку, открыл легко дверь и, буквально, на руках втащил его обратно наверх. Операция по освобождению провалилась, но…

Большой тщательно ликвидировал все галстуки, рубашки и верёвки из окна, наглухо запер его. Но… – опять это <<но>>!

Во дворе уже начали собираться люди, некоторые видели все эти действия со спусками вниз мальчика и взрослого. Некоторым, видимо, успела сообщить эта испуганная пожилая женщина. Несомненно, одно, суета уже началась, ждали милицию. Большой, кажется, тоже не сидел сложа руки.

Как он различал двух этих неправильноголовых, дело трудно объяснимое. Одно несомненно, делал он это легко. Вам ничего не даст, если я скажу, что одного звали Фёдор, а другого Ерофей. Всё равно не различили бы, кто есть кто! Ну, и не надо! Итак, Большой понимал, что вот-вот нагрянет милиция, что им надо срочно уходить из этой достаточно пригретой уже хаты, уходить из-за глупости <<ерофеев>>, как он их называл иногда, и забирать нужно быстро всё ценное, уносить ноги. Дело решали секунды.

Чердак. Это был единственный выход. Через двор рисковать нельзя – можно сразу же напороться на милицию. Врезав ещё раз от безысходности что ли обеим <<близнецам>>, Большой потащил всю процессию с Михаилом наверх, благо ключи от чердака были заранее сделаны бандитами! Почему они сразу не прикончили этого пацанёнка? Просто не сильно надеялись на благополучный исход. И тогда им… И крышка и вышка! Пути отступления, маршрут также заранее были просчитаны и разработаны, фактически, они были всегда готовы к бегству. Просчитан был маршрут по крышам ряда домов с выходом на лестницу какого-то отдалённого дома и последующим бегством по этой лестнице на другую улицу.

Михаил попал в опытные бандитские руки. Процессия тащила какие-то сумки (наверно, с наворованным), парню сказали, что, если ещё раз пикнет, – сбросят вниз, он им уже надоел (сейчас не сбрасывают только потому, что сразу привлекут к себе внимание, а им это не нужно!). Михаил почти поверил тому, что расправиться с ним для этих людей (если их так можно назвать), – раз плюнуть, и шёл покорно, как негр на плантации. Хотя у него мелькнуло сомнение, ведь если он закричит, заметят, услышат, ведь не будут же бандиты убивать его у всех на глазах!

Выход на крыши бандитами был предусмотрительно заперт, ушли ли они по крыше – это нужно ещё было понять? А когда поймут, что ушли по крыше, необходимо было ещё достать ключ или ломать дверь, что крайне трудоёмко. Михаил тоже, как и Большой начинал думать… Жизнь в таких ситуациях заставляет! Мало ли, что ему было всего восемь лет!

Лучше всего было бы закричать, ведь если его опять запихнут в машину (а этим, скорей всего, и кончится!), и увезут куда-нибудь загород (это, наверно, был бы самый ожидаемый вариант, учитывая провал прежнего варианта в городе), то шансов вырваться было намного меньше.

С крыш открывался чудесный вид на город сверху, хотя ещё не все дома были восстановлены, и в той панораме, которую видел он, то и дело встречались жуткие провалы от бомбардировок.

Компания двигалась быстро, крыши (предусмотрели и это!) часто продолжали одна другую, труднее всего было шагать по скатам, вернее, переставлять ноги, тут приходилось держаться друг за друга. Наконец, искомый спуск был найден. Решено было по одному спускаться по лестнице, дабы не вызвать лишних подозрений. Ждать всем внизу.

С Михаилом будет спускаться кто-то из компании, чтобы тот не позвонил в дверь и не сбежал. Большой пошёл первым – мало ли что внизу! Узкоголовых больше не подпускали к мальцу, с ним пошёл один из других, его звали Жорой. Он внимательно смотрел на парня, то и дело с ненавистью поворачивая перед ним свой кулак, это было похоже на какой-то жест племени Лумбу- Мумбу или наоборот Мумбу-Лумбу, как вам лучше понравится! Михаил спускался очень медленно, ссылаясь на то, что подвернул ногу, хотя ясно было, что он врёт. Но это помогло ему в чём-то, а именно: когда внезапно на одном из этажей открылась дверь и кто-то собрался оттуда выйти, он, уже просчитавший возможность такого варианта, головой боднул Жору из племени со странным названием и бросился в открытую дверь, тут же захлопнув её и заперев изнутри.

Он чуть не сбил с ног девушку, ещё не успевшую выйти, теперь они стояли рядом и смотрели друг на друга, причём девушка делала это крайне удивлённо.

– Бандиты, – прошептал он. – Помогите! Они меня убьют!

Жора ничего умнее не смог придумать, как начать ломиться в уже запертую дверь.

– Открывай! – бодро орал он. – Убью, падла!

Девушка уже, кажется, не сомневалась, что мальчик говорил правду. Она подбежала к окну и начала громко звать на помощь. Всех бандитов, уже спустившихся и ждущих внизу, как ветром сдуло. За дверью тоже наступила явная тишина.

Подъехавшая милиция долго расспрашивала Михаила о его приключениях. Попытки отыскать Большого, похоже, не принесли результатов, он, как и думал Михаил, ускользнул каким-то образом. Опять надо искать. Наверняка, где-то затаился поблизости, ждёт тишины, чтобы снова выйти на дело. Милиция разводит руками – нигде ничего… Михаила отвезли на проспект Маклина. Тётушка и сёстры встретили его радостно и долго тискали в своих объятиях. Но у него всё время было такое ощущение, что с этими бандитами ещё придётся встретиться не раз и не два.

Бандиты не отстают

На следующий день утром Михаил опять уезжал. Повороты, которые он считал и рассматривал, пересадка уже на другой трамвай… Боровая, его двор, кажется, доехал, напряжение спадало!

У себя в этом дворе после школы Михаил часто встречал людей чем-то похожих на встреченных им бандитов, они вились у сараев, любили встревать в разговоры ребят, давали им задания! Но теперь он внимательней стал приглядывался к ним…

Поездки к сёстрам продолжали и далее. Михаил уже не боялся проехать свою остановку, а если и проезжал, то добирался всё же до Театральной площади. Для него она стала одним из важных ориентиров.

Сестра матери как-то взяла его вместе с маленькими сестрёнками в Мариинский театр на детскую оперу. Такого он никогда ещё не видел! Блистательный зал, сцена, по которой в волшебных костюмах ходили чудесно поющие люди… Сказка на самом деле! В перерыве они сидели в ложе, рассматривали жужжащий зал, нарядных женщин, блеск люстры – всё это было новым, зовущим в неизведанное… Так он стал ещё и большим любителем всего театрального!

Как и архитектура города, которую он иногда волей-неволей изучал, бродя по переулкам Ленинграда, это тоже стало входить в его жизнь. Но впереди было ещё столько неизведанного!

Во дворе шла своя жизнь, которая казалась иногда чуть-чуть загадочной. Дворничиха Матрёна однажды подозвала его и начала громко на весь двор спрашивать, не знает ли он, кто участвовал в ограблении квартиры, – она назвала какой. Михаил, конечно, был ещё очень маленьким, но уже начинал понимать, что его хотят ввязать в какую-то нечистую игру. Тем более, что невдалеке стояла группа завсегдатаев этого двора и ещё какие-то личности, которых он не знал, и которые показались ему в чём-то подозрительными. Он слышал, что грабанули кого-то, – тогда это было делом обычным, – но, как говорится, не более того. Конкретно разговор шёл о каком-то Бомбочке, но не более того. Бомбочка был местным авторитетом, заводилой, который ещё до войны рассёк Михаилу подбородок острым, как бритва, металлическим колесом. Но это были разговоры, незачем было трепаться о том, чего ты точно не знаешь. Так он и сказал Матрёне, что ничего не знает. Группа следивших за этой беседой как-то успокоилась. Они поняли, что он никого не собирается упоминать.

Во дворе было много разных ребят, пойми, кто из них связан с этими подозрительными личностями, которые, как он больше всё понимал, были причастны ко многим нехорошим делам. Когда выходишь во двор гулять, как-то не думаешь о том, кто есть кто? Часто болтаешь то, что иногда не следует болтать. Так во дворе стала известна история его похищения и последующего бегства. Постепенно она становилась известна, как он это успел заметить, и в соседних дворах, к нему стали присматриваться, а не врёт ли парень? Кажется, не врёт! Воровское братство работало. В их дворе появился Большой.

Он всячески старался оставаться незамеченным… Но Михаила, хорошо знавшего всех дворовых, трудно было провести. Такого знакомого трудно было не узнать. Михаил делал вид, что ничего не замечает. Одновременно пошла какая-то активизация в рядах незнакомых, и, как было ясно, преступных личностей. А вскоре его квартиру ограбили.

У его бабки были спрятаны посылки из Германии её младшего сына, посылки, видимо, очень ценные, и она проболталась Матрёне о них. Не зря тут толкались упоминаемые подозрительные…

Посылки исчезли. Бабка причитала. Матрёна проявляла небывалую активность в уборке двора. Проявляла сочувствие. Родители были в шоке, хотя у них брать было нечего, и поэтому почти ничего не взяли. Милиция также демонстрировала небывалую активность. Всё, как обычно. Михаил понимал, кто причастен ко всему этому, но тоже пока молчал. Он начинал думать, нужна ли ему новая встреча с этими, как он теперь их называл, <<узкоголовыми>>?

Бывают во дворах такие типы, которые всё знают обо всём. Он знал одного такого, парень прекрасно вступал в контакт с любым, был умным, следил за окружением, как будто был тайным агентом какой-то организации. Михаил начал чаще бывать в том дворе, где функционировал этот <<агент>>. Сам навязался к нему на более доверительное знакомство, выполнял кое-какие незначительные поручения.

Аркадий, так звали человечка, пользовался несомненным авторитетом, даже взрослые ребята с этим парнем разговаривали, как с равным. Казалось, основная задача его была в накапливании большой информации, как можно большей, чтобы потом эффективно использовать её в непонятных пока ещё Михаилу целях. Существуют такие люди, они с детства по распоряжению матери-природы выполняют некие функции, как оказывается потом несомненно нужные, как им, так и многим окружающим. Михаил сразу почувствовал, что этот Аркадий, скорее всего, умнее его, с ним нужно быть на чеку! Кажется, они понравились друг другу, Михаил ведь тоже не был дураком. Разговоры тут шли более серьёзные – о картах, о девчонках, до водки, слава богу, пока ещё не доходило! Однажды, заходя во двор, Михаил увидел вдали Большого. Малец быстро спрятался, ушёл назад. Теперь его задачей было не попадаться на глаза этому бандиту, с Аркадием встречаться тоже поменьше. Решил находиться, как будто, невзначай, вдали от этих мест и наблюдать… Он решил проследить маршруты Большого, сообщить о нём в милицию, чтобы поймали бандитов и вернули украденные посылки. Наивное решение. Скорее всего от этих посылок уже ничего не осталось! Тогда, решил он, надо отомстить. Как много решений, он просто не знал, куда ввязывается!

Вместо того, чтобы быть наблюдателем, летописцем событий этого участка Боровой, Михаил попал сам под крутой надзор, он начал по некоторым несомненным признакам понимать, что следить-то начали за ним! То и дело появлялись одни и те же парни, которые болтались невдалеке и делали вид, что не замечают его. Что делать? Действовала какая-то чёткая система. Вокруг всё было под надзором. Михаил начинал понимать, что он не избавился от тех <<узкоголовых>>, просто Большой всё знает о нём и наблюдает. Возможно, думает, как его использовать.

Что делать? Он решил затаиться, что называется, уйти в подполье. Подпольем была детская библиотека на Расстанной, недалёко от Волковских Литераторских мостков.

Казалось, о нём начали потихоньку забывать. Действительно, Михаил увлёкся индейцами Фенимора Купера, фантастическими романами Жюль Верна, записками Шёрлока Холмса. Кажется, всё это шло во вред учёбе, пошли тройки, и не только…

Как-то после библиотеки, уйдя пораньше, он побрёл по Днепропетровской и дошёл до барахолки на Обводном. Там продавалось почти всё. Типы были самые разнообразные. Художники-передвижники, попади они туда из 19-го века, не ушли бы оттуда никогда!

Михаил бродил между настланными на земле газетами или тряпицами с товаром и не понимал, зачем он тут оказался, зачем он сюда припёрся? На одной из этих тряпиц он увидел то, о чём уже почти забыл, – это были вещи из одной посылки, украденной несколько месяцев назад (бабка как-то показывала их матери). Видимо, воры тоже решили не торопиться с продажей, и выложили всё это только сейчас.

Недалеко от Обводного канала на Лиговке находилось отделение милиции, куда и направился бодрым шагом Михаил – будь что будет! Там заглянули в дело по этой краже.

На барахолку обратно он шёл уже в сопровождении человека в штатском. Договорились, что паренёк покажет этому человеку точку торговли украденным и уйдёт. Так и сделали. Михаил видел, как к штатскому подошёл ещё один в штатском, оба встали в стороне и внимательно, как бы невзначай, следили за действиями паренька. А паренёк подошёл к упомянутой тряпице на земле и начал с интересом рассматривать разложенный товар. Затем как бы нехотя отошёл к другим точкам, но у них не задерживался и вскоре опять пошёл домой. Как-то так условился он с этой милицией в штатском! Возможно, второй штатский был постоянный завсегдатай этой барахолки, агент милиции, у которой было много нераскрытых дел, в том числе и это. Видимо, он собирал информацию по рынку, анализировал, приближал дела к раскрытию. Большой, наверняка, был замешан и в других делах, наверно, не хотели его вспугнуть из-за каких-то посылок. Михаилу сказали, вообще, не появляться на рынке. Он продолжал регулярно посещать детскую библиотеку, начал почти забывать о Большом, но …не тут -то было! Однажды, когда он возвращался домой из читального зала, его догнала снова легковая машина, опять затащили внутрь и слегка дали по башке. На этот раз всё же увезли за город, за окном замелькали деревянные постройки…

Въехали во двор деревенского дома, завели внутрь дома. Просторная комната без излишней роскоши, но опрятная, иконы, привычная утварь. Двое полупьяных. На него смотрели очень враждебно.

Начался допрос. Оказалось, что они знают про его поход на рынок. Михаил ещё раз убедился в наличии хорошей агентуры в рядах дворовых мальчишек. Значит, его знали уже и на рынке, ведь не могли же данные о нём утечь из милиции – тогда все свято верили в непогрешимость милицейских! Ему сказали, что он им (бандитам) давно уже надоел, давно мешает, отпустят только тогда, когда отпустят Большого. Зря он, Михаил, полез на рынок…

Ага, значит, Большой всё же попался!

Причём, когда эти двое говорили, что отпустят его, малец заметил, что оба ехидно улыбнулись – ясно было, что его никуда не отпустят! На что надеялись эти полупьяные – было непонятно. Ясно, что за него никто им не выдаст Большого, за такого как он? Нет, конечно! Для бандитов он – шмакадявка, для милицейских – почти то же. Зачем тогда, в конце концов, его затащили сюда? Зачем? Это большая загадка.

Если, вдруг, его отдадут в нужный момент милицейским просто так – это смягчит участь Большого? Но это такая тонкая ниточка, произойти всё может в любой момент, всё может сорваться и оборваться. Его вскоре могут просто убрать! Ему, скорей всего, нужно опять бежать и как можно быстрее! Эти яицеголовые, как теперь он их уже всех называл, начинали просто надоедать! Они обстоятельно сообщали ему, что теперь он никуда уже не убежит, кругом лес, домов мало, собак много, все люди свои. Замёрзнет, волки и т. д. Даже не пытайся!

Михаил пока не пытался, но, как всегда, начал много думать на эту тему. Во двор постоянно приезжала и уезжала машина, на которой привезли его. В окно было видно, что багажник иногда не открывался, не заполнялся. Если попробовать забраться туда? Бандиты, видимо, так уверовали, что он никуда не убежит после их рассказов о лесе, о волках, что начали как бы забывать о нём. Разговоры шли о каких-то незаконченных делах Большого, которые надо закрыть пока, <<затихариться>>.