Взгляни на дом свой

Когда читала роман «Взгляни на дом свой», мне казалось, что за окном снова зима, я еду в поезде Москва – Северобайкальск, а напротив меня сидит за откидным столом мой одинокий попутчик-автор и рассказывает о каком-то Леонтии: его жизни, семье, детстве; чудоковатые истории, лишенные литературной стройности и порядка, без завязки и развязки, иногда страшные как сама жизнь. На многие события романа мы смотрим чудесным образом сохранившимся детским взглядом Леонтия-Взрослого, который за всю жизнь не успомнился в правдоподобности придуманных детским воображением историй…

⠀

"В правый валенок насыпался легкий, почти невесомый снег, холодом обжег кожу, сразу растаял и, показалось, исчез. Когда Леонтий шагнул, что-то кольнуло в подошву. Он снял валенок и, стоя на одной ноге, перевернул его вниз. Из черной трубы вылетела маленькая снежинка. Один ее лучик из пяти был надломлен у самого конца. Ну вот, теперь надо будет идти домой и доставать занозу, подумал Леонтий и повернул обратно."

⠀

Это роман-ностальгия о тех временах, когда жилось тяжелее, когда «почти ничего не выбрасывалось, мусорки были маленькие и пустые. Вещи чинились, одежда штопалась, перешивалась, каждый гвоздь, винтик и шпунтик складывался в коробочку на будущее»; когда хлеб был вкуснее, а мы счастливее, когда рядом были еще те, кого мы любим.

⠀

Если вы из Перми, Екатеринбурга или еще откуда-нибудь «c Урала», где «зима длинная, как Казанская железная дорога, а лето коротко, как жизнь воробья»; или если Вы просто знакомы с этими сирыми краями, то вам этот роман отзовется в душе…

⠀

"Говорят: «Урал – страшное дело», не поймешь, по первости, о чем это, но нутром чувствуешь, так и есть. Даже если кто и вырвется из круга Огневушки-поскакушки, поселится на других землях, все равно уральская хмурь остается с ним навсегда …. Когда я слышу, из какой ты страны, я думаю об Урале. Я родился в стране, где главным занятием каждого было сожаление. Прошедшее оставляло сожаление о несбывшемся, об утерянных возможностях. От будущего мои предки ничего не ждали. Настоящее занимало узкую щель, неудобную, темную прогалину между прошедшим и наступающим. Вокруг меня жили печальные, обездоленные люди

И я недалеко ушел от них."