Читать книгу: «Попаданка в Шоколад»

Попаданка в «Шоколад» или вторая жизнь Жозефины …

– Да пропади оно пропадом! А хотя нет, в понедельник пригодится, – процитировала я старый мем и шутливо подбросила бумаги на своём столе.

Быть журналисткой мне нравилось. Ну как журналисткой. Это я так говорила. На самом деле, я была администратором сайта. Правила, переписывала чужие материалы и выставляла новости, ну и писала порой сама, когда разрешали. Работа не пыльная, скучноватая, не спорю, хотя когда давали добро на свой материал, можно было и по-настоящему разгуляться.

Бросив мобильный, пустой контейнер из-под еды в сумку, я помахала рукой вялому кактусу Александру и вместе с коллегами вышла из редакции.

Традиционно, у входа в наше рабочее здание мои пути с собратьями-журналистами расходились: они шли в бар, а я – гулять или на автобусную остановку, чтобы полтора часа трястись до маминого дома. Нет, я не против выпить, но атмосфера питейных меня напрягала. И потом, там неудобно читать.

– Пока, Зи-зи! – спецкор Рома махнул мне рукой. Так меня прозвали в редакции из-за древнего имени – Зина. Никого сейчас не называют Зина. Вот так заполняешь какую-нибудь форму, и ощущаешь, что тебе как будто не 30 с хвостиком, а все 60. А ещё я любила ZZ-Top. Короче, сам бог велел такую кличку. Но я и не сопротивлялась.

Ребята относились ко мне не сказать, чтобы тепло, но диалог поддерживали, понимали, что на мне держится хоть и грязная и малозаметная, но важная часть их работы. Делить мне было с ними нечего, в амурные интриги я не встревала – да и некогда особо было. А потом, я прекрасно знала, насколько циничными становятся профессиональные журналисты, и чем лучше автор, тем он хуже, как человек.

А на таких ребятах я уже обожглась однажды… В прочем, вот и мой автобус. Втиснувшись в салон, я не поверила своему счастью – свободное место, у окна! Самое то, чтобы скоротать скучное перетекание из центра в городе на окраину по пробкам за книгой.

Осенью я иногда читаю её, мою любимую серию. Помню, как читала её, когда моё сердце было не впервые, но довольно крупно разбито – в институте на первом курсе. Тоже была осень, и я тоже ехала в автобусе, ещё и противный дождь моросил. Я оторвала глаза от страницы и увидела в окне того, из-за кого моя броня дала трещину. Меня он, конечно, не видел, и спешил куда-то параллельно с автобусом, временами даже обгоняя неторопливый транспорт. Смешно, описываю это, и как будто это завязка низкосортной американской мелодрамы. Но это, и правда, было.

И вот теперь. Мне уже за 30, я разведена, не первый год, и боль от очередного предательства утихла. А вот ощущение пустоты и одиночества – нет, но к счастью, я не просто так с 10 лет сажала зрение в библиотеках. Я знала, чем приглушить страдания, и это было абсолютно легально, безалкогольно и без ограничений по возрасту. Я имею в виду книги.

«Шоколад» мне нравился как в киношном, так и в книжном, четырёхтомном формате.

Одна такая книга как раз лежала в моём рюкзаке, и притулившись на чудом пустовавшее одиночное место у задней двери автобуса я погрузилась в чтение, изредка поглядывая в забрызганное октябрьской грязью окно.

…

Наверное, я незаметно уснула, потому что не слышала ни гудков машин, ни объявления остановок. А открыв глаза, обнаружила себя совсем не в автобусе.

Я сидела за стойкой в каком-то очень знакомом месте. Рука, на которую я положила свою почему-то кудрявую голову, без движения затекла и болела. Куртки на мне было, и одета я была в старомодное бесцветное платье, как … в 50-х!

Ещё не веря себе до конца, я подошла к мутной витрине и увидела своё отражение. Я в «Шоколаде»! Но, к счастью, я не Вианн Роше. И, что ещё лучше, не злая толстуха Каро Клермон, которая отличается от киношной версии в исполнении кибер-красотки Керри-Энн Мосс так же, как воздушное безе отличается от не подошедшего и пригоревшего деревенского пирога.

Ой-ой, даже метафоры Джоанн Харрис въелись в мои мозги!

В каком же времени я оказалась? Арманда ещё жива? Я ещё живу с Полем или нет? А может, я задолго до той части истории, которая попала в книгу?

Представив, что сейчас в кафе завалится пьяная рожа муженька Жозефины, я поневоле поёжилась. К счастью, над стойкой, там, где лежала замызганная тряпка у рукомойника, был приколот маленький отрывной календарь.

7 марта 1959 года.

Я не смогла удержаться от выдоха облечения.

Что ж, положа руку на сердце, я рада, что попала именно в «Шоколад» и именно в «Жозефину». Вианн с её сложной натурой я бы не вытянула. Вианн с её философией, её магией, безусловной любовью к дочери. Какое право я имела бы забросить её в мой мир, где для магии осталось место только в обкуренных оккультных салонах да на старомодных объявлениях, которые упорно появляются на фасаде многокватирных домов, как бы их не срывал негодующий сосед. Или Анук. Я, почти 40-летняя женщина в теле ребёнка, и ребёнок в теле тётки где-то за тысячу миров от книги.

Нет, я была довольна. Я могу дать Жозефине вторую жизнь, устроить её судьбу интереснее, чем было в книге – соблюдая основные вехи сюжета и не нарушая линию главных героев, конечно. Каюсь, я бы не оказалась от любовника в лице Джонни Деппа, хотя тут ещё момент, каким Ру будет тут – книжным или киношным. И даже сама Харрис разок-другой столкнула Ру и Жозефину, но не для того, чтобы завязать какую-то романтику. Ру мятежник, Жозефина – крепкая хозяйственница. Она по духу напоминает мне женщину-помещицу, чьё имя я уже давно забыла. В деревне, откуда был родом мой дед, она, лишившись мужа, справлялась сама, а после даже пошла воевать с французами в 1812 –м, выжила и вернулась. Дожила свой век та помещица в имении, одиноко, но гордо стоящем посреди заросшего парка, всё так же одна, и всё так же уверенно правя своей маленькой дворянской рукой.

Руки Жозефины не маленькие, в прочем, я рада, что моя внешность тут похожа больше на меня, чем на неё: не такое квадратное лицо, не столь широкие крестьянские ладони. Рост такой же высокий, такое же неизящное телосложение, как и у меня, глаза глубоко посаженные, волосы – тоже волнистые. Сейчас я начинаю понимать, как много между нами даже физического сходства.

Но мне приятно, что я попала сюда… собой. И в тот момент, когда муженёк Жозефины уже понемногу начал уходить на второй план. Клянусь, если бы я перенеслась в момент, когда Поль Мускат продолжал свои выходки я, пожалуй, могла бы открыть послужной список полиции Ажена, укокошив своего не в меру ретивого муженька.