Читать книгу: «Стая. Волки и гончие», страница 18

Однако Арго превзошел его ожидания: с печальной, обреченной улыбкой он вложил пистолет в ладонь Кельта, сделал полшага назад и проговорил:

– Право выстрела твое.

И пока Дима приходил в себя после очередного шока, стараясь осмыслить услышанное, Макс вскинул его руку, наведя дуло пистолета на себя, и опустился на колени. Не упал, но сознательно преклонил колени, возвращая Кельту этот долг и отдавая себя в его распоряжение.

Признавая его новым вожаком стаи.

Не поднимая голову, чтобы не смущать жалобным взглядом, Арго ждал исполнения обыкновенного для предателя приговора. Но мучительно долго тянулись секунды, а выстрела не было. Марк и Соболь, не моргая, смотрели на нахмурившегося Кельта.

– Макс, ну ты чума. Совсем крыша поехала? – наконец серьезно произнес он. Щелкнул предохранителем, убрал оружие обратно в карман. И опустился на землю рядом с Арго. – Ты думаешь, мы тебя специально из огня вытаскивали, чтобы собственноручно прикончить?

Зорин нерешительно приподнял лицо, растерянно взглянув на Кельта.

– Мы знаем, что у тебя не было выхода. Что ты не предавал нас. В тот день ты сделал правильный выбор, – уже мягче продолжил тот.

Арго, внимательно глядя в его глаза, печально выдохнул:

– Но ты не простил…

Кельт был рад, что в этот момент Макс снова в страхе сомкнул веки и не видел, как в конце концов дрогнули губы его «витязя».

– Дурак ты, атаман, – тихо усмехнулся он и вдруг порывисто обнял Арго, смиренно прошептав: – Это я должен попросить у тебя прощения.

Эти объятия окончательно вышвырнули прочь все тревоги, сомнения и страхи из измученного сердца Макса. Его горькое оцепенение растаяло, и, ошеломленный окутавшим его светом, он обхватил Кельта руками, и наконец зарыдал во весь голос. С этими слезами уходила тьма той лунной ночи, в которую вожак стаи просил прощения у своих волков.

Кельту и самому было невыносимо больно. И от этого плача, похожего на стон. И от судорожных объятий, на которые измученное тело отзывалось ломотой. Но сильнее всего ранило понимание того, что «атаман» прав.

Дима не мог простить его до конца. Он любил Макса по-прежнему: сильно, по-родственному, слепо, самоотверженно. Но не хватало былой безмятежности в душе, безоговорочного доверия, дарившего поддержку в самые сложные минуты. Глухой, неуправляемый страх захлестывал удавкой, стоило лишь мелькнуть невольному воспоминанию о ложном предательстве. Кельту было стыдно за то, что он в это предательство поверил. До сих пор чувствуя себя надломленным, он поражался Марку, не поддавшемуся на продуманную до мелочей провокацию. Простившему так легко, тем более, что не за что было прощать. Кельт очень хотел простить так же бесследно. Изо всех сил старался, но не мог.

И сейчас, упиваясь присутствием рядом «атамана», замирая от смятения и боли, Дима еще крепче прижимал его к себе, будто хотел, чтобы все поскорее переболело прямо здесь и сейчас. Чтобы эти минуты выжгли из него недоверие, мешавшее выздороветь окончательно.

– Ну, ладно тебе, атаман, хватит, – мягко укорил его Марк, приближаясь к друзьям. – Не надо так убиваться…

Макс, наконец отстранившись от Кельта, с удовольствием рассмеялся знакомой фразе, радуясь ее иносказательности.

– Вот так уже лучше, – одобрительно улыбнулся Соболь и протянул ему руку, предлагая помощь.

Арго поднялся сам, пожав протянутую ладонь в знак благодарности. И лишь сейчас, через силу стряхивая с себя ослепляющую эйфорию, он заметил, что пальцы обеих рук Олега аккуратно обмотаны бинтами. В памяти тут же обжигающей вспышкой мелькнули слова Барса: «…когда он хватался за лезвие моего ножа…».

Макс испуганно вскинул взгляд на лицо Соболя: действительно, от самой скулы к подбородку тянулась ломаная линия воспаленного пореза.

– Черт побери, значит, это правда? – выдохнул Арго. – Что он с вами делал?..

Перемотанные медицинскими повязками руки Марка, кровоподтеки на лице и шее Кельта, алые росчерки лезвия на белоснежной коже Соболя – теперь Арго смог все это разглядеть. «А ведь это лишь те травмы, которые не скрывает одежда…» – с замиранием сердца подумал он.

– Перестань, атаман, не думай об этом, – торопливо остановил его Соболь, сконфуженно отворачиваясь, пряча покалеченную щеку.

Но Арго уже снова затрясло, а глаза, еще недавно безжизненно угасшие, вновь вспыхнули пламенем жажды мести:

– Он за каждую каплю вашей крови заплатит, клянусь! Я его на куски порву!

– Не надо на куски, Макс, – серьезно возразил Марк. – Ты был прав: насилие рождает насилие…

Аккомпанементом этой речи стал оглушительный грохот: наполовину сгоревшая крыша охваченного пламенем сруба рухнула внутрь. Друзья, успевшие оттащить своего «атамана» на приличное расстояние от пожара, лишь многозначительно переглянулись:

– Вовремя мы приехали. Значит, удача за нас. Значит, нам еще рано уходить, – резюмировал Соболь.

– Зато продолжать путь самое время, – сжал кулаки Макс, улыбнувшись с хищным азартом. Теперь-то он понимал, о ком спрашивал его Барс перед тем, как бросить в пожаре. Кого искали по городу прислужники Барса, которым сели на хвост «менты». – Вы заставили Барса и его когорту покинуть свое логово, Но теперь вам нужно отсидеться где-то в безопасности и набраться сил, а я отправлюсь по следам этого черта…

– Вместе, Макс, мы сделаем это вместе, – предвидя извечный спор, со спокойной уверенностью возразил Марк.

– Вы опять?.. – возмутился Арго.

Он чуть было не схватил «серого брата» за плечи, чтобы отрезвляюще встряхнуть. Но вид перебинтованных предплечий, на которые небрежно был наброшено черное пальто, заставил Макса опомниться. И он лишь беспомощно взмахнул руками:

– Видите, до чего вас довело ваше непослушание?! Я же просил вас переждать в стороне, а в результате вы полезли на рожон и едва не погибли!

– Тихо, успокойся, атаман. Марк же сказал: мы поняли, что ты был прав, – примирительно произнес Соболь. – Мы не полезем на рожон, мы просто поможем «гончим».

Арго непонимающе моргнул, уставившись на Олега. Только спустя несколько секунд осознав «кодовое» слово, он изумленно переспросил:

– Гончим?

– Ты ведь так зовешь своих ментов? – с усмешкой напомнил Кельт.

Лицо Арго вспыхнуло сконфуженным румянцем: за своим самым страшным своим поступком он и забыл о малой лжи, которой скопилось достаточно для очередной обиды. Может быть, даже для обвинения в очередном предательстве. Макс знал, от кого ждать упрека: «Почему ты нам сразу все не объяснил?».

Но Кельт молчал, не допытывались и остальные. Каждый из друзей помнил, как они приняли «в штыки» его предложение обратиться в полицию. Как люто ненавидели и боялись «ментовского беспредела» после давнего убийства Тайфуна. Как легко поверили в изменничество Макса…

– Простите, парни. Пожалуй, зря я решил сохранить все в тайне, – виновато промолвил Арго, но Соболь качнул головой.

– Мы, наверное, сами тебе выбора не оставили. Ты тоже прости за это.

– Ладно вам, дело-то прошлое, – нарушил покаянное молчание веселый голос Марка.

Он ободряюще, но на всякий случай несильно хлопнул Арго по плечу, и махнул рукой в сторону стоящей неподалеку машины:

– Давайте поторапливаться, вдруг мы нужны «гончим»?

– Да, верно, – кивнул «атаман», улыбнувшись. Странно было слушать это слово из уст друзей. И, смеясь, Макс покачал головой, с прежним недоумением повторив: – Блин, надо же… «гончие».

Но прежде, чем парни направились к автомобилю, Макс снял с себя цепь с перстнем Соболя и протянул владельцу. Тот многозначительно улыбнулся, благодарно кивнув, и надел цепочку с начищенным до блеска кольцом на свою шею.

– Сейчас, пока будем ехать, я тебе расскажу, кто нас спас и как это было, – весело вещал Максу Марк. – Тебе интересно?

– Ты еще спрашиваешь! – воскликнул тот.

– Тогда обещай не ругаться, а то не буду рассказывать, – потребовал парнишка.

И прежде, чем Арго успел поинтересоваться, с чего бы ему начать ругаться, Марк распахнул перед ним дверцу авто. Макс потрясенно замер, пристально глядя на того, кто сидел за рулем.

Это был Туман.

– По той же дорожке пойдешь, что и дружок твой? – прорычал Арго, едва сдерживая вскипевшее мгновенно негодование.

Туман испуганно вжал голову в плечи, совсем как Клиф у отделения полиции. Макс очень хорошо помнил этот без вины виноватый взгляд и сейчас досадовал на это болезненное сходство.

– Ну я же попросил, атаман, – укорил его Марк. – Никита на испытательном сроке. Он утверждает, что его самого ввели в заблуждение.

– К тому же, по факту именно Туману ты обязан своим спасением, – добавил Соболь. – Без него ни менты, ни мы не успели бы на помощь к тебе. Так что хотя бы за это дай пареньку шанс.

– Только если он скажет, чем мы заслужили такую верность с его стороны, – нехотя сдался Макс, но говорил подчеркнуто враждебно и недоверчиво.

– Туман по дороге расскажет – садись уже в машину! – Кельт подтолкнул «атамана» к дверце.

Арго сел на заднее сиденье и выжидающе уставился на водителя в зеркало заднего вида. Соболь занял переднее пассажирское сиденье, Кельт и Марк сели по бокам от Макса. Туман старательно выдержал взгляд Зорина и начал рассказ, заводя двигатель:

– Я ничего не знал, Максим. Тим рассказал мне все только сегодня утром. Оказалось, Барс посулил ему перспективное партнерство за то, чтобы мы втерлись к вам в доверие. И нашли ваше слабое место. Тим ничего не стал мне объяснять: он шпионил, а я искренне дружил с Марком, принимая все за чистую монету. И только сегодня утром узнал, что Барс перешел в нападение и пытается покончить с вами. Поэтому я сразу позвонил Марку…

– А что же ты отказался от такой перспективной дружбы с Барсом и Тимом? – хмуро спросил Макс, не меняя подозрительного тона и взгляда. – Почему к нам, горемычным, переметнулся?

Туман поправил на носу очки, словно собираясь с мыслями, и вдруг стряхнул с себя обычную сдержанность, с возмущением воскликнув:

– Да потому что это же ужас какой-то! Я не хочу быть шпионом, предателем, убийцей! Я не хочу, чтобы вы пострадали! Этот обман, несправедливость и законы джунглей какие-то – я с этим не согласен! И поэтому я захотел попытаться вас спасти…

– Откуда такой героизм? Понравилось спасать? Сначала Марка, теперь вот меня, – саркастически усмехнулся Арго.

Туман неожиданно улыбнулся – застенчиво, светло и открыто.

– Ну, можно и так сказать. Если можно помочь предотвратить зло, почему бы не попытаться?

Он помолчал. Ничего не говорили и парни, словно чувствуя, что Туман еще не закончил свой рассказ. Наконец, подтверждая их догадки, Никита добавил совсем тихо, маскируя смущение ироничной усмешкой:

– И потом, знаете… Я действительно навещал Марка в больнице, просто потому что мне нравилось приходить к нему. Марк беседовал со мной, выслушивал меня. И рассказывал мне о вашем братстве. О котором я, честно говоря, уже и от других слышал. И вы были так приветливы со мной. Хотя я понимал, что эта доброта вызвана больше внешностью…

– Неправда, Никита, – мягко упрекнул его Марк. – Когда ты приходил навестить меня, я был рад не миражам и воспоминаниям, а тебе.

Туман благодарно улыбнулся ему в зеркало и признался:

– Я всегда безнадежно мечтал о таких друзьях, как вы. Вы стали мне симпатичны. Поэтому я был рад помочь. Вот и все.

Макс ошеломленно молчал, онемевший от мощного чувства дежа-вю. Даже если вся эта исповедь – выдумка от начала и до конца, до чего же она похожа на мотивацию Клифа! Очарованный сторонний наблюдатель, почти случайно одаренный драгоценным вниманием и подсевший на него, как на наркотик. Потому что…

– … одинокий? – чуть слышно произнес Арго.

В ответ – печальный кивок головой.

– Девушки у меня нет. Друзей – тоже. С отцом отношения не очень-то складываются. Он откупается от меня деньгами, но до меня ему нет никакого дела.

– О, знакомая история, – горько усмехнулся Олег, однажды сбежавший из холодного богатого дома в бедное, но пылкое уличное братство под крыло «атамана».

– А как же Тим? – спросил Марк. – Он разве не твой друг? Вы же все время вместе.

– Он просто деловой партнер. Друзьями мы никогда не были. Нам просто выгодно быть вместе. А больше у меня никого нет.

– Теперь есть, – возразил Макс. И в его голосе больше не было злости.

Даже Марк с удивлением взглянул на «атамана»: так быстро доверился? Но Арго подался вперед, чтобы Туман видел в зеркало заднего вида его глаза, и веско произнес:

– Ну, вот что, Никита. Я не знаю, что у тебя на уме. Я больше никому не верю, кроме своей стаи. И к тебе спиной пока поостерегусь поворачиваться, ты уж прости. Но в любом случае: то, что ты спас мне жизнь, я не забуду. – И истерзанная в боях, перепачканная сажей, но по-прежнему крепкая рука Арго легла на плечо водителя. – Спасибо тебе. Я твой должник.

Туман улыбнулся польщено и благодарно.

– А теперь, Марк, – развернулся к другу Арго, – поведай скорее чудесную историю вашего воскрешения. А то я умру от любопытства!

14

…– Ты за нас не бойся, атаман, – подбодрил его Кельт, уловив смутную грусть и тревогу в глазах. – Сейчас не страшнее, чем было до этого. Мы же уже давно были на грани. Скоро все закончится.

– Ты забыл самое главное слово, – с мягким укором напомнил Арго.

– Скоро все закончится хорошо, – поправился Кельт, сделав ударение на последнем слове невозмутимо и уверенно, словно прочел мысли. – А потом сразу же начнется счастливая новая жизнь.

Он и сам искренне верил в то, что говорил. План с записью автомобильной видеокамеры, способной поссорить Скрипача и Барса, поначалу совершенно окрылил друзей. Но когда они покинули кабинет Арго, растаяла первая эйфория и отчетливо стала ясна опасная ответственность их решающей задумки. Марк отчаянно просил у небес удачи для всей их большой семьи. Кельт пытался хладнокровно обдумать все детали предстоящей операции. А Соболь уже сочинял свою речь перед Скрипачом – короткую и емкую, потому что другую криминальный авторитет просто не станет слушать.

Парни привыкли умело маскировать свои чувства от посторонних людей. Но Даша Ковальская с некоторых пор перестала быть посторонней. Поэтому ее внимательные и чуткие глаза без труда прочли все волнения и тревоги на лицах ребят, встретившихся ей на крыльце офисного здания.

Соблюдая привычную конспирацию, она обменялась с Соболем лишь мимолетными взглядами и безмолвным приветствием, кивнув головой. Но едва скрывшись в дверях, девушка тут же набрала номер Олега и встревоженным, но достаточно безапелляционным тоном сообщила, что ждет его у лифта. Изобразив короткий разговор с каким-то выдуманным персонажем, юноша небрежно обронил: «Я сейчас вернусь, ребята. Подождите в машине» и рванул обратно в здание.

– Пойдем в мой кабинет, поговорим там. – Даша впервые пренебрегла правилами «шпионских игр» и, дождавшись парня в оживленном коридоре, не стала изображать отчуждение.

Без промедления схватив Олега за руку, она втащила растерявшегося парня в лифт вслед за собой и коснулась кнопки нужного этажа. Но Соболь, опомнившись, торопливо нажал «стоп», остановив лифт, и горячо зашептал:

– У меня нет времени на разговоры, светлая! Мне нужно исчезнуть на время…

– Тогда прямо здесь и сейчас хотя бы в двух словах объясни, что случилось, – сурово потребовала Даша. – На вас с ребятами лица нет!

Соболь вместо ответа прильнул губами к ее губам в долгом жадном поцелуе, словно призывая молчать, и затем виновато прошептал:

– Я не могу. Ни слова. Ни полслова. Прости, это не только моя тайна. – Произнеся это, он отправил лифт на первый этаж и еще успел попросить:

– Пожалуйста, не ищи меня. Я вернусь сам. Вернусь сразу же, как только это будет возможно.

– Может быть, я могу чем-то помочь вам? – с почти жалобной растерянностью спросила Даша. На что Олег с печальной нежностью улыбнулся: «Можешь…» и шепнул ей на ушко:

– Помолись за нас.

Он действительно верил, что ее молитвы могут помочь. Потому что всего за несколько ярких дней и ночей, искрящихся неведомой доселе страстью, Олег по-настоящему полюбил Дашу. Теряя голову с отчаянностью камикадзе, он, как мантру, повторял про себя: «Будь что будет». И доверил себя своей загадочной волшебнице, раскрасившей жизнь в невиданные цвета.

Это решение касалось лишь его. Своей судьбой он был волен распоряжаться по своему усмотрению. Однако в нынешней ситуации Соболь мог доверять лишь себе и друзьям, потому что теперь от него зависела не только собственная жизнь, но и жизни Кельта и Марка.

А те в свою очередь полностью доверяли ему, даже не спросив, зачем он возвращался в офис – Олег сам придумал какую-то мало-мальски правдоподобную отговорку. Сгорая от стыда из-за этой вынужденной лжи, за которую так корил «атамана».

– Какая милая обстановка, Дима! – хохотнул Марк, входя вслед за хозяином в конспиративную квартиру.

Интерьер просторной квартиры был выдержан в сентиментально-уютном стиле с претензией на изысканность. Шторы были расшиты узорами, старенькая мебель во главе с массивным, почти антикварным комодом украшена простодушным резным декором, на подвесных полках и в стеллажах стояли книги.

– Это не мое, – поспешил откреститься Кельт, растерянно потирая лоб. – Я купил квартиру с обстановкой, чтобы не заморачиваться. Я же здесь не жить собираюсь, а прятаться. К тому же, надеюсь, не долго и не часто…

Вечер тянулся мучительно долго. В счастливый финал криминальной драмы верил только Марк: напевая, он готовил на кухне нехитрый ужин, радостно подпевая негромкой музыке. Соболь и Кельт в смутной тревоге слонявшиеся по квартире, наконец не сговариваясь притулились на светлой и теплой кухне, за столом, и почувствовали, что нервный, одичалый озноб проходит. Они согревались не теплом от духовки, а светом беспечного оптимизма Марка, его нехитрой заботой и созданным из ничего уютом.

– Эх, жаль, гитары нет! – с улыбкой сетовал он. – Мы бы сейчас совсем как раньше вечерок скоротали!..

– Уже и так почти как раньше, – мягко улыбнулся Соболь, задумчиво глядя в чашку горячего ароматного чая.

– Завтра еще лучше будет, – многозначительно пообещал Марк. – Завтра днем Арго обещал к нам заглянуть. Наконец-то спокойно посидим за чаем, пообщаемся по-человечески, без уловок.

Арго, действительно, заглянул. Но этот визит не оправдал их ожиданий…

…– Обыскать здесь все, босс? – спросил один из помощников Барса, едва за Арго и Шутом закрылась дверь злополучной квартиры.

– Не надо, это слишком долго, – лениво отмахнулся тот и многообещающе пояснил: – Сейчас они сами расскажут, где регистратор. Нужно лишь найти их слабое место.

Именно в этот момент Марк, не слышавший и не видевший ничего, кроме двери, за которой безвозвратно скрылся «атаман», второй раз в жизни сорвался на истерику, перестав контролировать себя. Снова неистово рванувшись прочь, он сквозь слезы в упрямой надежде вскричал: «Ма-а-акс!!», и ответом на его порыв стал равнодушный выстрел в плечо. Его сделал сам Барс, решив начать свою медленную расправу с самого буйного. А увидев, какой ужас отразился на лицах Соболя и Кельта при звуке выстрела, Збарский понял, что со слабым местом он угадал.

– А вот и любимый ребенок атамановой стаи – и ее уязвимость, – предвкушающе улыбнулся Барс, неторопливо подходя к рухнувшему на пол Марку.

С уходом Макса силы мгновенно покинули парнишку, поэтому он не торопился подниматься на ноги. Постаравшись превратить болезненную гримасу в угрожающую, он стиснул зубы и, с вызовом посмотрел в лицо своему мучителю, выпалив:

– Ты все подстроил! Не надейся, что мы поверили!

Но тяжелое, порывистое дыхание слишком напоминало подступающий к горлу тихий плач брошенного ребенка. По плечам из-под рукавов красной футболки Марка бежали алые ручейки крови. Открылась старая рана, нанесенная Денди, а теперь и в левом плече зиял новый огнестрел.

– Слишком много красного, – с подчеркнуто-фальшивым сочувствием сокрушенно покачал головой Барс. – Но может быть и еще больше, если не расскажешь, где видеорегистратор.

– Макс отомстит за нас, – будто не слыша требований, повторял Марк, как заговоренный. – Он никогда не предал бы нас по своей воле. Это ты все подстроил. И Макс отомстит…

Его голос дрожал от боли, гнева и горя, но сквозь эту дрожь отчетливо слышалась уверенность в собственных словах. Такая непреклонная, что даже Кельт и Соболь изумленно затаили дыхание, благоговея перед этой наивной, несгибаемой верностью и верой. Барс тоже был ошеломлен настолько, что не захотел этого скрывать:

– Мне жаль, что ты не на моей стороне, – тихо и уже без наносного пафоса произнес он.

И кончиком трости приподнял подбородок Марка, заглянув в глаза единственного непобежденного сегодня пленника.

Тот молчал, мрачно глядя на своего неожиданно погрустневшего палача. Парень вдруг подумал, что Клиф непременно ответил бы: «А мне жаль тебя», но Марк промолчал, не в силах простить сейчас.

– Ну, что же ты молчишь? Не хочешь облегчить свою участь? – уже громче и холоднее произнес Барс. – Тогда терпи, казак, атаманом будешь.

Какая уместно жестокая ирония. В спутанных хаотичных мыслях Марка мелькнула еще одна, новая, еще совсем неясная: что кто-то однажды уже говорил ему эти слова, вызвав такое же смятение. Но все смутные ассоциации из памяти вышвырнула ослепительная вспышка боли от беспощадного удара ногой по простреленному плечу.

Барс бил, не смущаясь тем, что на белых брючинах его нарядного костюма остаются алые пятна. Бил со всей силы, но даже это не могло заставить Марка просить пощады. Или хотя бы кричать погромче, чтобы прониклись остальные пленники. Ничего, кроме приглушенных стонов сквозь стиснутые зубы Барс не услышал, а ведь он был уверен, что мальчишка быстро сдастся.

Закричал вместо него другой:

– Барс!! – рявкнул Кельт, судорожно хватая ртом воздух. – Остановись!

– Я скажу тебе, где регистратор. Здесь его нет, – быстро перехватил инициативу Соболь, которому все еще удавалось выглядеть уравновешенно. – Он у меня. Я скажу, где именно – только прекрати.

Торжествующе ухмыльнувшись, Барс еще раз ударил носком ботинка по кровоточащему плечу и отвернулся от поскуливающего Марка к Олегу. Многообещающе улыбнулся ему, поудобнее перехватив нож, который продолжал держать в руке.

– Я знаю, что именно ты назначил Скрипачу встречу, – медленно произнес он, подходя к дивану, на котором был распят Соболь. – Только вот он не собирался приходить, Олег. Он сразу же сдал мне тебя, но я решил не ждать вечера – уж очень хотелось поскорее вас всех увидеть. И я попросил Арго устроить нашу встречу… Так что ваш план с компроматом был заранее бесперспективен. А раз так, и жалеть не о чем, да?

– Если ты не боишься компромата, зачем же тогда пытаешь нас о нем? – с надменной усмешкой полюбопытствовал Соболь.

И тут же, вскрикнул, запрокинув голову, когда безупречно острое лезвие охотничьего ножа глубоко вонзилось в его бедро.

– Потому что мне это нравится, – мстительно прошипел Барс, склонившись к мраморно-бледному лицу своей жертвы. – Потому что не в регистраторе дело – он мне, по сути, вообще не нужен. Просто я хочу, чтобы вы в полной мере ощутили на себе, как я вас ненавижу. Все шелуха, но убийства Миши я вам не прощу.

– Как и мы не простим тебе гибели Кости, – выпалил Соболь, глядя с прежней мятежностью.

– Красиво бунтуешь, – улыбнулся Барс. – И голос приятный. Поешь хорошо, наверное? Спой мне еще.

С этими словами Барс нарочито медленно вынул нож из раны, чуть повернув и заставив Соболя со стоном содрогнуться от новой вспышки пронзительной боли.

– Барс! – снова взревел Кельт, со всей силы дернувшись из рук державших его бандитов.

– Не ори, Кельт, – с благодушной ленцой обернулся к нему Барс. – Дойдет и до тебя очередь, не переживай. Просто слушай пока.

Он прекрасно знал, что для Кельта нет большей муки, чем страдания его друзей, поэтому сознательно оттягивал расправу над ним.

– Ты первый начал, Барс, – сдавленным шепотом произнес Соболь. – И за убийство Клифа мы тебя ненавидим не меньше, чем ты нас. И ненависти этой, видимо, теперь не будет конца. Но Денди убили не мы…

– Так дай мне убедиться в вашей невиновности, Олег. Дай мне посмотреть запись. Дай мне еще раз взглянуть на живого Мишу. Где регистратор? – поторопил он Соболя и для убедительности приставил к его горлу нож.

Где-то там, за пределами его поля зрения снова бесновался Кельт, вызывая огонь на себя. Пылко призывал к благоразумию Марк. Но Барс, ослепленный жаждой крови и вошедший во вкус, уже не слышал их. По его дрожащим рукам, по напряженному голосу Соболь догадывался, что тому все сложнее сдерживать свою распаленную, разбуженную звериную ярость. Тем мучительнее, обостреннее было ощущение полной беспомощности. Время, которое раньше было чем-то абстрактным, рассыпалось на песчинки осязаемых, колких секунд, каждая из которых могла оказаться последней. Но Олег не повел и бровью, лишь чуть приподняв подбородок, что в его исполнении выглядело не покорно, а высокомерно.

Произнести он ничего не успел.

Именно в этот момент в квартиру ворвался ОМОН. Барс быстрее всех оценил ситуацию и мгновенно наметил путь побега. Однако, взбешенный очередным своим провалом, не пожелал скрыться сразу. Несколько драгоценных секунд он потратил на попытку полоснуть ножом по шее Соболя – напоследок, в отместку.

Но, испуганные внезапным явлением омоновцев приспешники Барса уже отпустили руки Олега. И тот в последнюю, решающую секунду схватился прямо за лезвие ножа, отведя его в сторону. Во время короткой борьбы острие все же царапнуло кожу на шее, располосовало щеку Олега, изрезало пальцы, но у Барса уже не было времени на что-то большее.

Бросив свою маленькую армию, он выскочил в окно второго этажа. Двое его бойцов в это время отвлекли внимание дежуривших под окнами полицейских, открыв по ним пальбу из своих машин и, подобрав бегущего к ним главаря, стремительно скрылись из виду.

Кельт в воцарившейся суматохе метнулись к избитому Марку, который даже не пытался отползти в сторону. Он помог парнишке отползти в дальний угол прихожей и, осторожно прижав к себе, заслонил от перестрелки и драк. Обессиленный Марк безвольно опустил голову на его плечо и отрешенно наблюдал, как по щеке и шее дохромавшего до них Соболя струится кровь, стекая на тонкий лазоревый свитер. И дрожа от нервного озноба, от пульсирующей, пленяющей разум боли, от ледяной пустоты в груди, Марк закрыл глаза, тихо простонав:

– Слишком много красного…

– Держись, серый брат. Ты сильнее всех нас, – с тихой грустью шепнул ему Кельт, с грубоватой лаской погладив друга по склоненной к его плечу голове.

На Соболя он несколько секунд не решался взглянуть, а когда все же поднял глаза, в них отразилась такое сострадание, что Олег выдавил из себя ободряющую улыбку:

– Не переживай, Дим, все заживет, не смертельно.

Он и сам не знал, к чьим травмам эта фраза подходила больше. Потому что понял: у Кельта не было кровоточащих ран на теле, но душа его кровоточила не меньше, чем простреленное плечо или изрезанные ладони. И если сейчас она болела болью его друзей, то позже, когда уляжется этот кошмар, он вспомнит о предательстве Арго. И как все они будут залечивать эти раны, Соболь не знал.

Олег обернулся через плечо и глядя на новых вторженцев, напряженно спросил:

– Ты понимаешь, что происходит?

Кельт перевел взгляд на снующих мимо них ОМОНовцев, хмуро признался:

– Ни хрена.

И все трое одновременно, в единогласном изумлении повернули головы в сторону двери, услышав совершенно неожиданный здесь женский голос:

– Живы?

Это была встревоженная Дарья Ковальская, появившаяся на пороге квартиры.

Увидев, в каком состоянии находятся спасенные ребята, она ахнула и кинулась к ним. Но один боец из отряда особого назначения предостерегающе преградил ей дорогу:

– Осторожнее, офицер. Я бы не советовал сейчас, они в состоянии аффекта…

И пусть каждый из друзей Арго сейчас с трудом воспринимал реальность, слово «офицер» не ускользнуло ни от одного.

Кельт нахмурился пуще прежнего, недоверчиво глядя на неожиданных спасителей. Он уже ничего не понимал, кругом видя подвох и опасность. Словно «вожак», роль которого когда-то принадлежала Арго, он пытался предугадать, откуда ждать нападения на его стаю на этот раз.

Но если Кельт был удивлен, то Соболь – просто шокирован. Разоблачения сыпались с ума сводящей вереницей. Забывая моргать, Олег широко распахнутыми глазами смотрел на смутившуюся возлюбленную и отказывался понимать. Понимать, что вся сегодняшняя чехарда с перевоплощениями происходит на самом деле, в его суровой реальности.

И только Марк пока не пытался ни в чем разобраться. Понемногу приходя в себя, он понимал сейчас лишь самое главное: их спасли, и жизнь продолжается. Спасителей своих Марк встретил усталой, но светлой улыбкой, выглянув из-за плеча защищавшего его друга.

– Слава уже вызвал «скорую помощь». В больнице мы возьмем вас под охрану и разберемся во всем, что здесь произошло, – тихо, успокаивающе произнесла Даша, приближаясь к парням медленно, словно боясь спровоцировать нападение диких зверей. – Вам больше ничего не угрожает.

Она обращалась ко всем, но смотрела на Олега. Стараясь не заострять внимания на страшном порезе на его лице, она не отрывала взгляда от его глаз – остановившихся, неизмеримо усталых, практически безразличных. Словно он уже успел отказаться от мира и теперь не хотел принимать его обратно, признавать за свой.

– Как ты здесь оказалась… офицер? – негромким ровным голосом спросил он.

– Вчера я проследила за вами и запомнила этот дом. А сегодня встретила в офисе Макса, на самого себя непохожего, и сразу помчалась сюда, заподозрив неладное. Увидела машину Барса, вызвала ОМОН, но Макса еще до их приезда увезли…

– Его не увезли. Он уехал сам, – не удержался от комментария Кельт, но на недоуменный взгляд Даши ничего не ответил. Объяснять ситуацию по-прежнему подозрительной девице не было ни сил, ни желания.

– Ох, ну и видок у вас, парни! – присвистнул Слава, появляясь в дверях. За ним шли врачи с носилками. – Что у вас тут произошло-то? Ёлы-палы, вы что, коллективно вены вскрыли? Кровищи-то!

В ответ на эту реплику он встретился с таким тяжелым взглядом Кельта, что поежился, но энергичного темпа не сбавил:

– Ладно, все разговоры потом. Сейчас мы вас в больничку доставим, там и побеседуем.

– Спасибо вам, – промолвил Марк. Самый покалеченный из всех, лишь он вспомнил и нашел в себе силы сказать это сейчас с искренней глубокой признательностью. – Мы вам жизнью обязаны! Спасибо!..

Даша светло улыбнулась ему, Кид весело отозвался:

– Не стоит благодарностей – это наша работа, – и вознамерился протянуть ему руку, чтобы помочь встать.

Но Кельт еще плотнее заслонил друга собой и сам поднял Марка на ноги, а когда врачи уложили его на носилки, пошел рядом. Олег упрямо отказался от носилок и задержался в квартире, чтобы все так же равнодушно сообщить Даше: