Сейчас она, кипя раздражением, сидела в стерильной приемной. Ей не терпелось уйти.
Место. Ощущение. Воспоминания. – Она ушла вперед, – проговорил Мэтью и услышал, как дрожит его голос. Папа тяжело вздохнул. Неужели
В Сибири в 1908 году взрыв был в тысячу раз мощнее бомбы, которую сбросили на Хиросиму
– К чему ты нам все это рассказываешь, Томми? – подала голос из угла Марджишире-баржи. – Хорошо
Тебя убили. Наши припасы забрали. А может, еще и маму изнасилуют. –
В короткие светлые часы небо над головой было серым, так что порой и день был не день, а лишь слабое его подобие.
Нет ничего страшнее, чем потерять маму. При одной лишь мысли об этом у Лени свело живот. Мама – точно бечевка у воздушного змея. Держит тебя крепко и прочно, а без нее ты улетишь, потеряешься в облаках.
Что бы ни случилось, техногенная катастрофа или стихийное бедствие, сразу же начнется беззаконие и беспорядки, – продолжал папа. – Вы только себе представьте: ни электричества. Ни связи. Ни продовольственных магазинов. Все продукты заразные. Ни воды. Ни цивилизации. Военное положение. Папа сделал паузу и обвел взглядом собравшихся, каждому посмотрев в глаза.
Лени отметила, что отец не запер ворота
Дом – это состояние души, умиротворение от того, что ты верен себе и живешь честно. Нельзя вернуться домой наполовину. Нельзя