Читать книгу: «Связанные прошлым», страница 2

– Какие слухи?

Инес прикусила губу.

– Я бы предпочла не говорить тебе.

– Инес, – твердо сказал я.

– Честно, – сказала Инес, покраснев, – я бы предпочла не обсуждать их с тобой.

– Мне нужно знать, какие слухи ходят обо мне, особенно если Карла на них ведется.

Инес отвернулась.

– Ходят слухи, что ты настолько одержим работой и тебе настолько чужды человеческие эмоции, что тебе не нужна физическая близость, поэтому некоторые люди считают, что ты…

Инес сморщилась. Я приподнял брови.

– Что ты девственник. Карла вообще-то спросила меня, не бережешь ли ты себя до брака.

Я уставился на сестру. Ее щеки покраснели. Она прикрыла рот ладонью и рассмеялась, зажмурившись от удовольствия. Ее плечи задрожали.

– Прости.

Это было весьма характерно для представителей нашего общества, особенно для наших женщин. Они пытались сочинять обо мне небылицы, чтобы выставить меня эдаким героем, о котором стоит грезить, в то время как я был кем угодно, только не святым.

– Знаю, что ты не такой, как о тебе говорят, и именно это я сказала Карле…

– Знаешь?

Я наклонил голову и сощурился. Хотя мне было не совсем удобно обсуждать секс с сестрой, ее уверенность заинтриговала меня. Она моргнула, убрав руку ото рта.

– Так это правда?

Она была явно шокирована, и уголок моего рта дернулся. Я бросил на нее взгляд, и выражение ее лица сменилось замешательством.

– Ты разыгрываешь меня.

Конечно, я ее разыгрывал, но было приятно видеть ее реакцию. Она покачала головой.

– Ты не можешь быть… С чего бы тебе им быть? Если бы я могла выбирать и даже получать от этого удовольствие, как это делают мужчины, то я бы не стала ждать. – Ее глаза расширились, и она добавила:

– Конечно, я буду ждать. Ты знаешь, что буду. Это не то, от чего бы я с нетерпением избавилась.

Она скорчила гримасу и повернулась ко мне спиной.

– Мне очень жаль. Но тебе пора идти.

Я коснулся ее плеча.

– Инес, успокойся. Я все понимаю. Ты не должна бояться того, как я среагирую. Я не отец.

Она медленно кивнула и подняла голову. Я чувствовал себя обязанным рассказать ей хоть толику правды.

– Ты права: я не берегу себя до брака. Даже если бы я хотел, в наших кругах это не принято. Мой первый опыт произошел не по моему выбору, и он мне не понравился. По традиции наш отец, как и все отцы в Синдикате, отвел сына в бордель и заплатил за его первую женщину. Я был очень молод и предпочел бы выбрать женщину сам.

Инес медленно повернулась ко мне, на ее лице появилось сочувственное выражение.

– Не жалей меня. Ты права: как мужчина, я имею возможность нагуляться до брака, но брак не означает, что ты тоже не будешь наслаждаться близостью. Пьетро – хороший человек.

– Данте! – Инес заплакала и указала на дверь. – Теперь тебе и правда стоит уйти.

Я направился к двери, а она последовала за мной. Она крепко вцепилась в край двери, когда закрывала ее. А затем ее лицо ненадолго показалось в образовавшейся щели.

– Отец разрешит мне выйти замуж за Пьетро?

– Ты хочешь выйти замуж за Пьетро?

– Он симпатичный, – сглотнула она. – Он хороший человек?

Он был мафиози.

– Он будет добр к тебе.

– Тогда я хочу выйти за него замуж.

Я кивнул.

– Выйдешь.

* * *

После завтрака я зашел в кабинет к отцу. Мать тоже была там. Она стояла, заломив руки.

– Люди считают это плохой приметой.

– Что люди считают плохой приметой? – спросил я, входя в кабинет.

– То, что Якопо скончался так скоропостижно после того, как твой отец согласился отдать Инес ему в жены. Она может быть проклята.

Суеверность матери поразила меня. Отец посмотрел на меня пронзительным взглядом.

– Для проклятия, как минимум, требуются Высшие силы, которые поспособствовали бы кончине Якопо, но не Бог поразил его, верно, Данте?

– Верно. Братва не похожи на Посланников небесных, как и мы, впрочем.

Улыбка отца была жесткой, а его глаза, напоминавшие глаза рептилии, пристально смотрели на меня.

– Я беспокоюсь… – начала было мать.

– Беспокойся о нарядах и схемах для вышивания, а не о вещах за пределами твоего понимания, – сказал отец.

Мать кивнула и поспешно удалилась.

– Пьетро дважды просил руки Инес. Даже этот нелепый слух о проклятии его не переубедит.

– У меня есть и другие предложения, которые мне следует принять во внимание.

Я подошел вплотную к столу. Возможно, он пытался наказать меня через Инес еще раз. Я этого не допущу.

– Дай свое согласие Пьетро.

В его взгляде вспыхнул гнев.

– Осторожно.

– Король без наследника обречен на низвержение. Я готов рискнуть. А что насчет тебя?

Это была единственная угроза, которую я произнес. Отец выдержал мой взгляд, пытаясь оценить степень моей серьезности, затем жестко улыбнулся.

– Пьетро – лучший выбор в любом случае. Почему бы тебе не рассказать ему хорошие новости? Он может взять Инес в жены в следующем году. Мы бы назначили дату свадьбы на август.

– Отец, Инес тогда исполнится всего семнадцать лет.

– А возраст для вступления в брак и возраст начала половой жизни – шестнадцать лет в Миннесоте, где она будет жить с Пьетро. Я ожидаю, что он переедет в Миннеаполис и будет готовиться к тому, чтобы сменить отца в ближайшие пару лет.

– Полагаю, ты ждешь, что я тоже займу пост Дона вскоре после свадьбы с Карлой?

Конечно, я знал ответ. Мой во всех смыслах благообразный вопрос был рассчитан на провокацию.

– Быть Боссом Синдиката – совсем другое дело.

Отец считал, если его будут называть Боссом, а не Доном, это привлечет к его персоне меньше негативного внимания. Как будто кого-то можно было обмануть фальшивым фантиком. Я отрывисто кивнул.

– Я сейчас же встречусь с Пьетро.

Не дожидаясь, пока он выставит меня вон, я развернулся и вышел. По пути к машине я отправил Пьетро короткое сообщение с просьбой встретиться со мной через пятнадцать минут в баре в «Болонье». «Болонья» – казино, управляющим которого он был в данный момент. Когда я вошел в заведение с раздражающей подсветкой гелевыми лампами, Пьетро уже сидел на барном стуле. Я направился к нему и сел рядом. Он повернулся. Сегодня его прическа была волосок к волоску, а одежда идеально выглажена.

– Слышал, что Якопо вчера словил пулю от Братвы. Прискорбно.

Пьетро улыбнулся.

Я попросил бармена сделать мне эспрессо, как у Пьетро.

– Отец согласился отдать Инес тебе в жены.

Лицо Пьетро посветлело.

– Правда?

– В следующем году, в августе.

Пьетро замер.

– Я бы предпочел жениться на ней через два года, когда ей исполнится восемнадцать, Данте.

– Мой отец настаивает на этой дате, и на том, чтобы ты переехал в Миннеаполис сразу после свадьбы и готовился стать замом Босса.

Пьетро отвернулся, проведя рукой по волосам.

– Мне будет некомфортно в браке с Инес, когда ей всего семнадцать лет.

– Предполагаю, что это связано с сексуальным аспектом вашего брака, – сказал я, понизив голос, хотя меня и передернуло от одной мысли об этом.

Пьетро бросил на меня страдальческий взгляд.

– Мы больше не придерживаемся традиции, когда девушка должна выходить замуж девственницей. Ты можешь подождать десять месяцев до дня рождения Инес. Ваш брак не означает, что вам обязательно спать друг с другом.

Пьетро уставился на барную стойку.

– Данте, – произнес он едва слышно, но с большим сомнением в голосе. Он поднял голову.

Я не был слепым. Инес была очень красивой женщиной. Ее светлые волосы и голубые глаза делали ее желанной в глазах многих мужчин, а высокий рост добавлял ей привлекательности. Пьетро был бы таким хорошим мужем, каким только может быть мужчина его или моего положения. Он также был мужчиной – мужчиной, имеющим право на очень красивую женщину, с которой он будет делить дом и постель.

– Я бы никогда не стал принуждать Инес, ты же знаешь.

– Инес воспитана в традициях, предполагающих подчинение мужу, и ее долг – отдать свое тело тебе. Насилия не потребуется, Пьетро. Ты знаешь это так же хорошо, как и я.

Мой голос стал более резким.

– Не знаю… смогу ли выдержать так долго.

Он посмотрел мне в глаза.

– А ты смог бы сопротивляться в течение нескольких месяцев, если бы твоя прекрасная жена делила с тобой постель каждую ночь?

Я гордился своей способностью к самоконтролю. Был ли я абсолютно уверен, что смогу устоять? Нет, но я не стал бы говорить об этом Пьетро.

– Да.

Пьетро с усмешкой покачал головой.

– Тогда ты куда сильнее, чем я.

* * *

Их свадьба состоялась в следующем году в августе, как и настаивал отец.

Я наблюдал за Инес и Пьетро на свадьбе, пытаясь понять, как они будут ладить друг с другом. Я перевел взгляд на Карлу, которая стояла в одиночестве со стаканом воды в руке. Ее родители танцевали. Я направился к ней. Она заметила меня и быстро отвела глаза в свойственной ей скромной манере. Я протянул руку.

– Потанцуешь со мной?

– Конечно.

Некоторое время мы танцевали молча, прежде чем я затронул тему, которая меня беспокоила.

– Уверена, что хочешь выйти за меня замуж?

Ее глаза расширились.

– Абсолютно. Мы поженимся через три месяца… Верно?

Я склонил голову на бок. Мне стоило немалых усилий убедить отца сыграть нашу свадьбу в тот же год, что и свадьбу Инес, но я не хотел ждать. Родители Карлы были очень консервативны, а ей несколько месяцев назад исполнилось восемнадцать.

– Ты выглядела незаинтересованной.

– По правде сказать, нет. Я просто держу дистанцию, учитывая, что мы еще не женаты.

Она одарила меня первой искренней улыбкой за этот день.

– Три месяца.

Она улыбнулась чуть шире, покраснела и кивнула. Как обычно, в ее присутствии меня охватило чувство спокойствия. После танца с Карлой я направился к своему шурину.

Пьетро смеялся над чем-то, что сказал ему Рокко. После смерти старика Скудери и вступления Рокко в должность Консильери его линия поведения поменялась. Теперь никто больше не называл его Пострелом. Освободившись от власти отца и брата, он показал, что является Скудери до мозга костей. Пусть и не таким развратным, как они, но хитрым и жестоким. Он стал хорошим Консильери, который был предан мне, а не моему отцу.

– Я хотел бы поговорить с тобой с глазу на глаз.

Пьетро кивнул и последовал за мной в уединенное место.

– Помнишь, год назад ты сказал мне, что Якопо – чудовище и что Инес не должна попасть к нему в лапы.

Пьетро наблюдал, как Инес разговаривает с Карлой, а затем повернулся ко мне, сведя брови.

– Конечно. Я рад, что его убили.

– Надеюсь, что ты докажешь сегодня вечером и будешь доказывать это каждый божий день, что ты лучше, чем Якопо, что ты достоин моей сестры, – тихо произнес я, подойдя к нему вплотную.

Пьетро выдержал мой взгляд.

– Если я этого не сделаю, Братва и мне уготовит скорый конец?

– Надеюсь, что до этого не дойдет.

– Не дойдет. И не потому, что я боюсь последствий.

Его выражение лица было жестким.

– Если позволишь, мне нужно поговорить с моей женой.

* * *

Я пребывал в напряжении всю ночь и все утро. Пьетро и Инес, наконец, вышли, и раздались аплодисменты. Я не присоединился к ним. Пьетро по-хозяйски обхватил Инес за талию, но Инес прильнула к нему, ища его близости и защиты, когда она внезапно оказалась в центре всеобщего внимания. Она держала голову высоко поднятой, несмотря на легкий румянец смущения на щеках. Она смотрела на Пьетро без намека на страх, а он отвечал ей взглядом, полным обожания. Когда он заметил мой пристальный взгляд, выражение его лица стало спокойным. Он отрывисто кивнул мне, и я ответил ему тем же, потому что один взгляд на мою сестру сказал мне, что он обращался с ней так, как она того заслуживала. Возможно, предательство Синдиката ради моей сестры в конечном итоге будет иметь свою цену, но я был готов ее заплатить.

Инес – первая женщина, ради которой я предал Синдикат.

И это было только начало.

Второе предательство

12 лет спустя

Данте

Я держал руку Карлы, прижавшись губами к костяшкам ее пальцев. Ее кожа была мертвенно-бледной, дыхание затрудненным, болезненным… Я поднял глаза и увидел, что она смотрит на меня усталыми, печальными глазами.

– Мне жаль, что я никогда не смогу подарить тебе детей.

Я покачал головой, коснулся ее щеки и прижался поцелуем к ее сухим губам.

– Карла, все это не имеет значения.

– Это все часть Божьего плана, любовь моя.

Я ничего не сказал. За все эти годы вера Карлы так и не передалась мне, как бы она ни старалась. Я не был верующим. А сейчас моей веры было куда меньше, чем когда-либо. Если Бог существует и это был его план, я никогда не прощу его.

– Не надо… не злись. Не позволяй гневу поглотить тебя.

Я бы отдал ей весь мир. Но это было не то, что я мог обещать. Гнев уже кипел в моей груди, готовый выплеснуться наружу.

– Ты помолишься со мной?

Я обхватил ее руки, кивнул и опустил голову. Шепот молитвы Карлы только усиливал мое отчаяние. Карла была самой светлой частью моей жизни. Она так резко контрастировала со мной. Без нее… кем бы я стал?

* * *

Морфий действовал недостаточно сильно, чтобы Карла смогла переносить часы, когда бодрствовала. Разве что врачи давали ей столько, что ее состояние было близким к коматозному.

Я держал ее за руку, когда она буквально выла от боли, а ее лицо изменилось до неузнаваемости. Мало кто из моих врагов страдал под моими пытками так, как Карла в последние дни своей жизни. Это было несправедливо. Ничто не могло заставить меня поверить в обратное.

– Знаю, что самоубийство – это грех, но я хочу, чтобы это закончилось. Я просто хочу, чтобы это прекратилось. – Она сглотнула. – Я больше не в силах… терпеть.

Я замер. Я знал, что это лишь вопрос времени, когда нам придется проститься, но слова Карлы заставили меня взглянуть в лицо суровой реальности.

Я поцеловал ее руку.

– Это не совсем самоубийство, если смерть придет от моей руки, любовь моя.

– Данте…

– Я делал вещи и хуже. Это была ложь. Но не будь ее, это сломало бы во мне то последнее, что делало меня человеком. Но если кто и стоил такой жертвы, так это Карла.

– Ты уверен?

В прошлом она бы спорила со мной, читала отрывки из Библии, взывала ко всему доброму во мне. То, что она даже не пыталась этого делать, показывало, насколько все плохо.

Я кивнул.

– Ты можешь застрелить меня. Это быстро и легко.

Ничто в этом деле не будет легким. И я никогда не опозорю Карлу, убив ее, как это сделал бы чертов предатель.

– Не волнуйся об этом. Завтра все закончится, и ты окажешься в лучшем месте.

Я не верил ни в рай, ни в ад. Если бы они существовали, наше прощание было бы вечным.

* * *

Тот вечер, который я провел с Карлой, стал для нас двоих последним.

Когда я подошел к кровати, Карла слабо улыбнулась. Она знала, что я собираюсь сделать, и в ее взгляде читалось облегчение. Я не обсуждал с ней детали. Она всегда предпочитала оставаться в неведении относительно жесткости, свойственной этому миру. Я полез в карман брюк и достал шприц с инсулином. Я прилег на кровать рядом с Карлой и погладил несколько прядей ее мягких волос. В ее мягких волосах были нити седины, а вокруг глаз и рта появились морщинки – явные следы борьбы с болезнью. Борьбы, которую она проиграла.

– Все хорошо, – прошептала она. – Ты еще встретишь новое счастье.

Я ничего не сказал, потому что каждое слово либо огорчило бы Карлу, либо оказалось бы ложью.

Дрожащими руками я приготовил шприц. Руки, которые всегда были твердыми, что бы ни произошло, отказали мне.

– Я люблю тебя, Данте.

Я сглотнул.

– И я люблю тебя, всегда буду любить только тебя, Карла.

Она сжала мою ладонь с грустными глазами, затем слегка кивнула.

Глядя ей в глаза, я воткнул шприц в ее руку. Прежде чем сделать укол, я обнял ее и поцеловал еще раз. Через несколько секунд после инъекции Карла потеряла сознание, и когда я держал жену в своих объятиях, ее дыхание остановилось.

Я продолжал держать ее, даже когда тело остыло, даже когда наступившая тишина отдавалась звоном в моей голове. За окном наступила ночь, потом снова стало светло, а я все еще держал ее в своих объятиях. В доме послышались шаги. Медленно я вынул руку из-под ее тела и опустил голову Карлы на подушку. Вытащил шприц, бросил его в мусорное ведро. Потом поцеловал Карлу в веки и встал.

Я не мог отвести взгляд от ее безжизненного тела, хотя это зрелище разбивало мне сердце.

– Хозяин? – позвала Зита, и на мгновение я подумал о том, чтобы отослать ее, чтобы остаться наедине с телом Карлы и своей печалью, но я не мог прятаться так вечно. Я не мог сделать то, что хотел – снова лечь рядом с женой и ждать, когда смерть заберет и меня. Жизнь должна была продолжаться. Но я не был уверен, как это возможно.

* * *

Инес сжала мою руку под столом, продолжая разговор с матерью. Я не отреагировал на ее попытку утешить меня, вместо этого я извинился и направился в сад, желая уйти подальше ото всех этих людей, которые притворялись, что их волнует смерть Карлы, а на самом деле хотели лишь завоевать мое расположение, понимая, что это лишь вопрос времени, когда я официально сменю отца на посту Босса.

Я не мог вспомнить, когда в последний раз был так зол, но не имел возможности дать выхода своим эмоциям. Смерть Карлы была подобна взрыву бомбы, и с тех пор я чувствовал себя потрепанным, разорванным, безвозвратно поврежденным. Моя печаль не уменьшилась, а даже наоборот, возросла за те дни, что прошли с тех пор, как я убил ее, а вместе с ней возросла и моя ярость, моя потребность справиться с этой агонией единственным доступным мне способом – доводя до агонии других.

Услышав звук приближающихся шагов, я вновь возвел внутренние защитные стены, но мне не нужно было надевать маску спокойствия на лицо, так как я сросся с этой маской настолько, что мое лицо теперь всегда было таким безэмоциональным, даже когда внутри меня бушевали эмоции, грозившие расколоть меня, а вместе с ним, возможно, и Синдикат.

Пьетро остановился рядом со мной, не говоря ни слова, и уставился в ночное небо, как и я. Через пару минут он бросил на меня взгляд.

– Мы останемся на неделю. Твоя мать рада, что близнецы рядом, а Инес решила, что тебе будет полезно, если сейчас с тобой рядом будут члены твоей семьи.

Я коротко кивнул.

– Данте, – тихо произнес Пьетро, наклонившись ко мне, и я знал, что его слова не принесут должного эффекта, еще до того, как он их произнес. – Если тебе нужно с кем-то поговорить, ты знаешь, что можешь всегда прийти ко мне. Ты не должен нести это бремя в одиночку.

Я снова кивнул, и Пьетро окончательно удалился.

Ночное небо сегодня казалось бесконечным и грозным. Мне хотелось верить, что Карла где-то там, наверху, смотрит на меня. Возможно, это могло бы послужить мне утешением, если бы я верил в возможность жизни после смерти. Но я в нее не верил, и утешения мне было не достичь. В моем сознании постоянно проносились образы безжизненного тела Карлы, ее гроба, который опускают в сырую землю.

* * *

Два дня спустя мои родители пригласили Скадери на ужин, и, несмотря на то, что мне нужно было побыть одному, я пришел на встречу. Дома меня никто не ждал, а долг перед Синдикатом обязывал меня присутствовать на встрече. Нехорошо было бы демонстрировать свою слабость, да еще незадолго до моего восхождения на пост Дона. Инес, Пьетро и близнецы тоже были там. Сестры Скудери были слишком взрослыми, чтобы играть с ними, но Фабиано был всего на год старше, и поэтому после ужина он присоединился к Серафине и Сэмюэлю в углу комнаты. Я почти не прислушивался к разговору, даже если он касался Семьи и стратегии, направленной на то, чтобы обеспечить нам мирное сосуществование с ней.

– Брак связал бы нас. Сальваторе очень хочет найти красивую невесту для своего сына Луки, – произнес отец.

– Он заинтересован в кандидатуре Арии, – сказал Рокко. – Желает, чтобы они сыграли свадьбу как можно скорее.

Я обратил свой взор на девушку, которая болтала со своими сестрами на диване. Ей было пятнадцать лет, слишком юная для замужества и слишком невинная для человека с таким нравом, как у Витиелло.

– Этот человек убил своего кузена голыми руками. Не уверена, что союз между ним и одной из наших девушек может послужить основой мира, – сказала Инес.

Брови отца неодобрительно дернулись, а мать тихонько шикнула на Инес.

– Твое мнение не особо кому интересно на этом собрании, Инес. Лучше думай о том, как угодить мужу и контролировать детей, особенно очь, она должна знать свое место.

Серафина дралась с мальчишками, твердо гнула свою линию, несмотря на свою ангельскую внешность.

В прошлом Инес прогнулась бы, но будучи женой Пьетро, она должна была слушаться только его, а не отца, а Пьетро, казалось, вовсе не раздражало то, что она заговорила.

– Я научу свою дочь знать, где ее место, не волнуйся. – Инес овладела искусством тонкого неподчинения и вежливой критики, поэтому она улыбнулась, хотя в ее взгляде промелькнуло то же отвращение, которое я испытывал к нашему отцу.

Отец поджал губы и посмотрел на меня, словно ожидая, что я упрекну Инес. Он знал, что моя сестра ценит мое мнение больше, чем его. Я поднял свой бокал и отпил вина, нисколько не желая ввязываться в этот фарс. Не сегодня, по крайней мере, не тогда, когда мысленно я продолжал прокручивать последнюю улыбку Карлы, ее последний вздох, момент, когда ее пальцы ослабли в моих.

– Конечно, есть кое-что, о чем нужно подумать, прежде чем мы решим отдать Арию Луке.

Улыбка отца была похожа на улыбку рептилии, и мои мышцы напряглись в ожидании его следующих слов.

– Ария могла бы подарить Синдикату прекрасных белокурых детей. К тому же тебе нужна новая жена и наследник.

Эти слова, надо сказать, больно ранили меня. После стольких лет отец, наконец, нашел, чем еще раз меня уколоть. Сохранять нейтральное выражение лица было мучительно сложно.

– Со дня похорон Карлы прошло всего два дня! – прошипела Инес, глядя на меня с откровенным беспокойством. – Неужели у тебя нет ни капли уважения к ее памяти и к горю Данте?

– Тебе следовало бы проявлять больше уважения к человеку, который решает вопросы жизни и смерти на этой территории, – сказал отец.

Пьетро схватил Инес за руку, и по выражению его глаз я понял, что он собирается сказать что-то такое, из-за чего у него будут неприятности с моим отцом, и хотя отец колебался бы, прежде чем избавиться от Заместителя Босса, он никогда не избавился бы от меня, потому что он хотел, чтобы его сын – плоть от плоти и кровь от крови его – жил. Я встал и хлопнул ладонью по столу, выпуская свой гнев.

– Эта тема закрыта.

Даже дети замолчали, глядя на меня с открытым ртом.

Я отступил назад и вышел из комнаты, кипя от злости. Я направился прямиком к входной двери, нуждаясь в глотке свежего воздуха. Отец так просто не сдастся.

* * *

Мои подозрения подтвердились, когда через несколько дней нас с отцом пригласили в особняк Скудери, чтобы обсудить последние события, связанные с возможным союзом с Семьей.

За последние несколько дней отец несколько раз разговаривал с Сальваторе Витиелло, а я самоустранился, чтобы собраться с мыслями. Мое душевное состояние не принесло бы нам никакой пользы в деловых переговорах в данный момент. Лука и Сальваторе чуяли слабость за версту.

– Я послал Сальваторе фотографии Арии и Джианны, – сказал отец. – Он принял бы любую из них в семью, но отдает предпочтение Арии.

Рокко покачал головой.

– Джианна слишком буйная. Он изобьет ее до смерти, и тогда у нас возникнет проблема, как правильно на это реагировать. Ей нужен кто-то, кто знает, как контролировать себя, и сможет сломить ее, не убивая. Лука не из таких.

Он бегло взглянул на меня. Я проигнорировал этот тонкий намек. Я бы не женился на Арии или Джианне. Этим девочкам было тринадцать и пятнадцать лет, они были еще детьми.

– Мы должны сделать выбор, который пойдет на пользу Синдикату, подойдя к вопросу тактически, сынок.

Я кивнул.

– Это правда. Отдать Арию Луке кажется более разумным вариантом. Думаю, она будет меньше провоцировать его, чем Джианна.

Учитывая, что я убил Якопо, чтобы защитить Инес от монстра, было совершенно нелогично с моей стороны согласился отдать другую невинную девушку монстру ради интересов Синдиката. «Жертвы должны быть принесены», – таково было кредо моего отца. Я знал, что есть только один способ спасти Арию из лап Луки, и это возможно только если я захочу заполучить Арию себе. Отец и Рокко с готовностью согласились бы на это. Это избавило бы ее от жестокости Луки и позволило бы мне избавиться от опеки отца, дало бы мне возможность похоронить себя в своем горе без постоянного наблюдения. Я мог настоять на свадьбе через три года, и даже если отец потребует сыграть ее раньше, я знал, что Ария будет рада, если я не буду вести себя как муж, если не буду пытаться претендовать на ее тело. Все внутри меня сжалось от одной только мысли о том, что я могу быть с кем-то еще, кроме Карлы, что я могу дать обет еще кому-либо, когда Карла была единственной женщиной, с которой я хотел быть связан.

Словно почуяв ход моих мыслей, Рокко встал и подошел к двери, открывая ее.

– Ария! Зайди-ка на минутку.

Рокко вернулся к столу и обменялся взглядом с отцом. Я знал, о чем они думали, о чем думали многие в Синдикате.

Золотая пара! Это словосочетание шепотом разносилось по нашему кругу. Причем началось все задолго до того, как тело Карлы остыло, началось с того момента, как стало известно о том, что у нее рак. Я игнорировал его, но оно разрослось до таких размеров, что игнорировать его стало невозможно. У меня оставалось два выхода, если я не хотел показаться слабым, потому что продолжать оплакивать мертвую женщину было не чем иным, как слабостью в глазах многих верных людей отца. Либо я женюсь на Арии, либо отдам ее Луке.

Через пару минут она вошла в гостиную, одетая в бледно-голубое платье. Ее светлые волосы были собраны в беспорядочный хвост. Когда она заметила нас, ее глаза расширились от страха. Слишком юная, чтобы можно было говорить о сформировавшихся чертах. Она подошла, сцепив руки на животе, на ее лице отразился трепет. На мгновение она встретилась со мной взглядом, прежде чем склонила голову и повернулась к Рокко.

– Да, отец?

Я проследил за ее взглядом, пытаясь представить, как могу стать мужем этой девушки. Я не мог допустить близости с ней в физическом, а тем более в эмоциональном плане. Мысль о том, чтобы разделить с ней постель, о том, что я могу заботиться о ней, пугала меня. Гнев и печаль нераздельно владели мной, пока потребность выплеснуть ту же боль, что поглощала меня, не стала непреодолимой. Может быть, Лука сломал бы ее своей жестокостью, а может быть, и нет. Я не знал.

Что я знал наверняка, так это то, что я сломаю ее своей тьмой, пронизанной печалью, что в конце концов я выплесну на нее свой гнев, потому что она осмелилась занять место рядом со мной, которого не заслуживал никто, кроме женщины, тело которой каких-то несколько дней назад я предал сырой земле.

– Мы хотим выпить. Сходи в сигарный салон и принеси для нас бокалы и бутылку моего любимого виски.

Она быстро кивнула, а затем повернулась и вышла. Я бы не женился на Арии. Я не мог.

– Она красива и молода, – сказал мне отец.

– Верно.

Мой голос не отражал моего внутреннего смятения.

– Именно поэтому мы должны выдать ее за Луку Витиелло. Это даст ему понять, что мы намерены отдать ему лучшее, что можем предложить. Если мы хотим мира, то другого выбора у нас нет.

Разочарование мелькнуло на морщинистом лице отца, но он склонил голову. Рокко тоже не выглядел слишком опечаленным, в конце концов, его дочь в любом случае будет отдана будущему Дона.

– Есть еще Джианна.

– Отец, – твердо сказал я. – Я не женюсь ни на Джианне, ни на ком-либо другом. У нас есть другие вещи, на которых мы должны сосредоточиться.

Он знал меня достаточно хорошо, чтобы понять, что я непоколебим в своем решении, которое принял. Я не хотел жениться в ближайшее время или когда-либо еще. Память о Карле была моей путеводной звездой, а успех Синдиката – моей миссией в жизни. Места ни для чего другого просто не было.

Я поклялся ставить интересы Синдиката превыше всего, особенно превыше женщины, но сейчас я не мог пересилить себя из-за любви к Карле. В наших кругах оставаться вдовцом было опасно. Это говорило о том, что я тяжело переживаю смерть своей покойной жены, а это, прежде всего, означает наличие у меня слабости. А если Синдикат окажется слабым, наши враги могут попытаться напасть. Не говоря уже о том, что мне нужен был наследник, мальчик, который мог бы стать Доном, когда я отойду от дел или меня убьют.

Но я не мог жениться, пока не мог. Может быть, никогда и не смогу. Тем самым я нарушал клятву Синдикату, но клятва Карле значила для меня больше. И всегда будет значить.