Читать книгу: «Туман над Смородиной»

Глава 1.

Пламя отражалось в усталых глазах колдуна. Он стоял по колено в холодной мутной воде и смотрел вслед уплывающей лодочке. Копоть, дым, жжёные травы и бумага – всё смешалось с запахом сырости и грязи настолько, что ему было трудно дышать.

Уходить нельзя, рано.

– Тумун, за что ты меня так? Зачем они меня так?

Тумун не знал ответы на эти вопросы, но стенания чужой души заставляли кровь стынуть в жилах. Или это холодная речная вода?

– Тумун, пожалуйста, мне очень больно! – Мёртвый мужчина тянул к нему свои ледяные конечности, даже через расстояние обжигая щёки и плечи холодом.

Вот теперь пришло время.

Колдун достал заранее написанный талисман и, завернув в него корни лилий, отправил по воде вслед за лодкой. Талисман загорелся на полпути, душа издала нечеловеческий визг и растаяла над макушками елей. Тумуна пробрало крупной дрожью.

Дело сделано. Пора выбираться отсюда.

Какая нелепость. Эта смерть от куска яблока, эти похороны, где нет ни одного убитого горем лица, все эти люди, что извели своего соседа – нелепость от начала и до конца.

Он стоял, опираясь плечом на бревенчатую стену чужой избы и тяжело дышал. Не успели. Предотвратить сегодняшнее безобразие было возможно, всё было почти готово, но они попросту не успели. Будь у них хоть один день в запасе, амулет бы сработал. А теперь всё, что ему осталось – это стоять и наблюдать пирование сгубивших ни в чём не повинного мужика людей. Хотя люди ли они после этого?

А есть ли у него самого право их осуждать?

Перед отъездом Матвей предупреждал племянника: люди бывают злые. Он тогда не придал дядиным словам большого значения – ну есть и есть, добрых-то, поди, в разы больше! Как оказалось, и правда больше, да только у злых руки чешутся на дела чаще.

Правой щеки коснулась тёплая рука, и он дёрнул головой.

– Мун, тише, это же я!

Агена. Это было грубо – вот так одёргивать её.

– Мун, ты весь в грязи, пойдём домой.

В грязи? Да, он весь в озёрном иле ниже колена, а руки и лицо вымазаны сажей погребального костра. Хорошо хоть в этот раз обошлось без кровопускания, а то бы точно…

– Тумун, – собственное имя хлестнуло, как пощёчина, – пойдём сейчас же, ты еле стоишь!

В глазах и правда было мутно, будто он смотрел сквозь толщу воды. Так уже бывало раньше, он привык.

Злые насмешки долетали до их слуха.

– И поделом ему! Нечего было на сестру Николы глядеть!

– Верно-верно! Поделом!

– Хорошая всё-таки была идея к колдуну обратиться, вот уж он сделал своё дело на совесть! Помер, словно собака, подавился яблоком от возлюбленной, ха-ха-ха!

От дружного гогота закладывало уши. Они что, правда не жалели о содеянном? Им правда было в радость пировать сейчас?

– Да что-то сам колдун не весел, посмотрите-ка на него, – ну вот, теперь эти нелюди на него ещё и пялятся, – спасибо, говорим, тебе! Так чисто умертвил да упокоил, не жаль двойной оплаты отсыпать такому сведущему !

Ноги слабли, а и без того мутные глаза застилал гнев. Только придите за помощью после того, что сами натворили, только попробуйте, вам мало потом…

– Ох, Тумун! – Ноги всё же подвели, но ведьма не дала ему сесть на землю, крепко схватив за талию, – хватит с них, ты тут больше не нужен. Меон дома, поди, с ума сходит без нас, пойдём.

Он перебирал ослабшими ногами, почти не разбирая дороги, но шаг ведьмы был твёрд.

– О, шустрая, остановись, дай отдышаться, – впервые за вечер он заговорил, его губы тронула лёгкая улыбка, – ты так бежишь, что я не успеваю.

– Неужели умерший такой буйный был, что ты так себя измотал? – ведьма слегка ослабила хватку, позволяя ему прислониться спиной к берёзе и поднять лицо к небу. Морок спадал, видеть стало проще.

– Нет, совсем нет, – ответил он, прикрывая глаза, – я просто… не понимаю этих людей, – берёзовые листья путались в русых кудрях, гладя его по голове в попытках успокоить, – он ведь ничего не сделал им, просто влюбился в чью-то сестру, а они его так загубили… – он тяжело вздохнул – … моими руками загубили, Аген.

Слова повисли в воздухе. Даже берёзовые тонкие ветви одёрнулись от кудрявых волос, словно ошпарившись.

– Мы сделали всё, что могли, – после пары минут молчания раздался тихий голос ведьмы, – мне ли не знать, как ты их всех отговариваешь от таких тяжёлых решений? Это не твоя вина. – Последние слова прозвучали резко, как раскат грома в ясный день.

"Не твоя вина, не твоя вина..». разносилось по лесу тихими голосками дриад.

– Хорошо, наверное ты права, – Тумун предпочёл промолчать о том, что в последние дни его действительно беспокоит, – ты такая мудрая, – он устало улыбнулся и закинул руку Агене на плечо, позволяя ей вести себя дальше, к дому ведьмы Трёх лесов.

…

На заборе, обвитом плющом, сидел чёрный кот. В сгущающихся сумерках его выделяли лишь белые воротничок и передние лапки.

– Я же говорила, что Меон будет волноваться о нас, – запирая калитку, пробормотала ведьма.

– Брось, Ген, он больше волновался о том, что ты его не покормишь перед сном, а не о том, что с нами что-то могло случиться, – Тумун нагло насмехался над котом, зная, что тот ни за что на свете не прикоснётся к нему, такому чумазому и пахнущему тиной и гарью.

Кот громко мяукнул и зашипел на колдуна.

– Кстати, да, – Агена согласно кивнула своему фамильяру, – тебе не помешало бы помыться. Я принесу сменную одежду, помощь нужна?

– Руки всё ещё слабые, но я думаю, что справлюсь, спасибо. – добавив про себя, что ему несказанно повезло иметь такую напарницу, как Агена, он нетвёрдой походкой направился в сторону бани, – Эй, Варежка, пойдём со мной, последишь, чтобы я не поскользнулся и не умер с голой задницей, – бросил он коту.

Меон крайне недовольно шикнул, но всё же засеменил следом, про себя готовясь искусать колдуна сразу же, как от него перестанет пахнуть свежестью озёрного дна.

Спиной прислонившись к тяжёлой двери изнутри, Тумун тяжело выдохнул. Вдоль позвоночника пробежались мурашки от прохладного влажного дерева, ноги подкосились, и он сел на пол, мелко вздрагивая.

Что он творит…

Противный голосок в голове повторял, словно издеваясь: "Это всё по твоей прихоти!".

Кот спрыгнул с бочки, наполненной уже тёплой от его чар водой, и подбежал к колдуну, обеспокоенно тыкаясь носом в его руки.

– Тише, только не кричи, пожалуйста, Меон, – Тумун размазывал сажу вперемешку со слезами по щекам.

Он не хотел, чтобы Агена видела его таким. Разбитым и обессиленным. Слабым. Хотя в глубине души он понимал, что она в эту минуту чувствовала себя также. Вполне вероятно, что ночью он услышит её тихий плач из соседней комнаты, а Меон будет, как сейчас для Тумуна, обеспокоенно мурчать ей в ухо. В конце концов, это её амулет не сработал против наговора колдуна. Её магия оказалась слабее. Они не успели придумать что-то действеннее, и Смерть забрала душу того несчастного.

– Почему я просто не отказался от этой работы? – Тумун не впервые задал себе этот вопрос и не впервые ответил на него: потому что нельзя иначе. Потому что вся суть его жизни – прислуживать Смерти, отравлять людей и провожать к Ней их души. Потому что таков его дар, доставшийся по крови от семьи отца при рождении. Потому что если отказать, то злые люди будут убивать сами. Так у них с Агеной хотя бы был шанс взять всё в свои руки.

– Мяяу! – Меон протяжно звал колдуна, обращая на себя внимание, – мяяяу! – похоже, смотреть на слёзы отчаяния было невыносимо даже для такого древнего духа, как он.

Будто не слыша кошачий зов, Тумун продолжал топить себя в тревожных мыслях, крепко сжимая свои русые кудри в кулаках и отрывисто дыша.

– Мяяяяу! – "Прекрати себя накручивать наконец!" Меон многое бы отдал, чтобы этот человек мог понимать его так же хорошо, как ведьма, которой он служил.

Зная, что пожалеет о задуманном, кот подобрался ближе и ткнулся носом в нос Тумуна. От него сейчас пахло хуже всего на свете, но отступать было бы ужасно позорно.

Мокрые от слёз серые глаза Тумуна были теперь широко распахнуты, в их глубине качалось отражение круглых жёлтых кошачьих глаз.

– Мяу… – Это прозвучало куда более жалобно, чем Меон планировал. Он собрался с силами и лизнул колдуна в щёку, собирая с неё солёную слезу.

"Гадость какая, просто жуть! Даром, что слёзы магов питают меня силой, больше не стану так делать никогда!" – сморщив нос, кот укусил Тумуна за палец и снова запрыгнул на край бочки, одним взглядом призывая колдуна, наконец, помыться.

На всё ещё слабых ногах Тумун подошёл к бочке и первым делом погрузил в неё голову, выпуская на поверхность воды стайку пузырей. Он уже провёл в таком положении полминуты, как вдруг получил когтистой лапой по затылку.

– Ай, да сейчас-то за что? – потирая место удара возмутился было он, но услышал копошение в предбаннике. За шорохом раздалось несмелое постукивание в дверь и девичий голос.

– Мун, всё в порядке? Я принесла одежду, не засиживайся долго, ночь сегодня холодная.

– Не волнуйся, я уже почти закончил, – ответил он, шёпотом бросив коту, – иди и позаботься о ней, ты ей нужен сейчас больше, чем мне.

Кот медленно моргнул, разок обошёл вокруг бочки, подогревая воду ещё немного, и засеменил к двери, послушно приоткрывшейся перед ним.

– Подумать только, я его Варежкой, а дом перед ним, как перед хозяином распинается, – глядя на удаляющийся чёрный хвост рассудил Тумун, набирая в кедровый ковш тёплой воды.

Агена сидела на разложенной постели, листая старые записи своей наставницы.

– Ох, тётушка, как нам тебя не хватает… – она была уверена, что её предшественнице точно удалось бы создать такой сильный амулет, что почивший мужичок пережил бы всех, кто желал ему зла.

Воспоминания о наставнице прервал Меон, прыгнувший на кресло в углу комнаты. Пристальным взглядом он смотрел на ведьму, будто решая, с каких слов утешения начать.

– Меон, не смотри на меня так, я в порядке, – говоря это, она даже не подняла головы от размашистых букв, – угрызениями совести жизнь невинного не вернёшь, я ищу совета в книгах.

– Ты как всегда мудра… и холодна к самой себе, – Меон склонил голову, укладывая хвост поудобнее. Наконец усевшись и выпрямив спину, он сухо произнёс, – Тумун плакал только что.

Агена захлопнула книгу, устремляя серьёзный взгляд прямо в жёлтые глаза напротив. Тяжёлые серьги звякнули в её ушах.

– Ему больно? Что случилось? Почему ты не позвал меня?

– Он попросил этого не делать. Вероятно, он не хотел, чтобы ты это видела? В любом случае, физических повреждений на нём нет, только тяжёлая эмоциональная усталость, – ведьма заметно выдохнула от этих слов, – мой тебе совет: не пускай его завтра в деревню одного. Я бы сказал, вообще никуда не пускай, но по моему опыту наблюдения за ним, это практически невозможно.

Раздался скрип двери в бывшую светлицу, а за ним копошение Тумуна в одеялах.

– Даже не зашёл перед сном… – ведьма обеспокоенно оглянулась на звук.

– Ты плачешь. – Заявил Меон.

– Нет, тебе показалось, – Агена стёрла со щеки непрошенную слезу и отвернулась к тёмному окну.

– Я не спрашивал.

Спустя пару минут молчания уши Меона слегка дрогнули, а хвост взметнулся вдоль спины и лёг с другой стороны.

– Он уснул. Теперь до утра не проснётся, – кот склонил голову набок, чего-то ожидая от своей ведьмы, – Агена…

Она резко захлопнула книгу, обрывая своего фамильяра на полуслове.

– Пойду ополоснусь, – глупая отговорка, чтобы уйти от разговора.

– Я помогу нагреть воду, – предложил было Меон, но ведьма снова отрезала:

– Я сама. – И вышла из комнаты, позвякивая серебром в ушах и шаркая босыми ногами по деревянному полу.

Меон наблюдал за ней из окна над креслом: вот она прошла в баню, затопила каменку и, выпуская пар, снова вышла, но уже нагая, скидывая грязную одежду – свою и Тумуна – к порогу, чтобы назавтра точно не забыть избавить её от запаха тины. Через полчаса вышла снова – в длинной рубахе и с мокрыми волнами волос. Меон был уверен, что глаза у неё сейчас были красные и слегка опухшие – если бы она не плакала, то вышла бы минут на десять раньше.

"Вы точно друг друга стоите», – думал он про себя, – "живёте одним делом, но врозь, горите тем, что любите, но по-разному. Даже плачете об одном, но друг другу не показываете».

В комнату к чтению Агена не вернулась. До острого слуха кота донёсся скрип соседней двери и осторожный шорох одеяла.

– Эх, Госпожа, как же вы были правы, когда упрекали меня в том, что я плохо понимаю людей… – прошептал Меон, глядя на серебряный месяц Луны, – Вас нет в этом мире уже полтора века, а я так и не стал прилежным фамильяром.

Кот спрыгнул с окна в ночной сад и дом ведьмы наконец погрузился в нерушимую тишину. Лишь ветер трепал листья деревьев, да ночные птицы колыхали небо своими крыльями.

Глава 2.

– Неужто возомнил себя сильнее Смерти? Щенку пора преподать урок! Придумал тоже: возвращать души «невинных»! Ха! Где же это видано, чтобы с того берега Смородины кто назад возвращался? – маленький дух бежал за статным мужчиной, пытаясь угодить ему своими очевидно наигранными возмущениями.

– Не стоит беспокоиться, ещё пара недель и он не сможет больше справляться со своей магией. Либо сам себя загубит, либо кого-то из близких. В последнем случае он скорее убьётся, чем продолжит жить с такой виной на душе. Нам же любой расклад только на руку, – мужчина сохранял спокойствие мертвеца, поправляя локоны чёрных с проседью волос.

– И правда, подождём ещё немного, вы правы, – склоняясь в поклоне, ответил маленький дух.

– К чему ждать? Раз уж он такой уверенный в себе колдун, пусть поможет нам ускорить это дело! – закончив с причёской, он обернулся и хлопнул в ладоши, будто готовый к чему-то великому.

– Вы снова рискнёте прийти к людям?

– Я должен выполнить поручение. Поверь мне, они не стали искуснее в распознавании лжи. К тому же, я уже знаю его главную слабость и буду действовать незамедлительно.

Мужчина повернулся обратно к серебряной поверхности зеркала, и седина начала медленно исчезать из его волос.

…

Тумун бежал, не разбирая дороги. Так быстро, как никогда не бегал и вряд ли ещё побежит в своей жизни.

«Агена. Агена. Агена». – В голове набатом била мысль, что Агена в смертельной опасности, и он не мог позволить себе сбавить темп.

Неугомонный дождь, начавшийся так внезапно, заливал глаза, непослушные кудри липли ко лбу и щекам. Над головой гремело так, будто небо готово было расколоться надвое, а сверкающие молнии нещадно били по вековым деревьям, пугая дриад.

Расстилавшийся по земле едкий дым обжигал всё изнутри, заставляя лёгкие болезненно сжиматься. Дым был тёмно-серым, как глина на Озёрном дне, и очень густым.

– Агена! – превозмогая желание откашлять внутренности, позвал он, но в ответ слышал лишь вой ветра, разносящего запах гари по округе, стенания леса и непрекращающийся грохот неба, – Агена, отзовись!

– Агена! – Тумун дёрнулся и распахнул глаза: он был в доме ведьмы, как и вчерашним вечером, – О, хвала духам, это был кошмарный сон, – он расслабился, растирая ладонями лицо, и едва не свалился с кровати, заметив копошение рядом с собой.

Агена повернулась во сне на другой бок, закинув ногу и обе руки на Тумуна. Он осторожно заправил рыжие локоны ей за ухо, убирая их от лица и шеи.

– Бесстыдная девчонка, – тихо усмехнулся колдун, – да ещё и в моей рубахе, – он накрыл её тонким покрывалом и аккуратно сел, высвободившись из плена её рук и волос.

Сердце всё ещё колотилось в грудной клетке, словно птичка в неволе. Это был всего лишь очередной кошмар, Агене ничего не угрожало. Больше ничего. Она недовольно сопела, во сне обнимая краешек одеяла. За занавеской мелькнула чёрная тень и вальяжно спрыгнула на пол.

– Мяу.

– И тебе доброе утро, Меон, – тихо произнёс Тумун, не отрывая взгляд от ведьмы. Только сейчас, окончательно проснувшись, он заметил следы вчерашних слёз на её щеках.

– Мяу.

– Не понимаю на блохастом, извиняй, – нахмурившись своим мыслям, он подхватил сопротивляющегося кота и торопливо сунул в руки спящей ведьме, успев избежать острых когтей, – не ори, пусть она выспится, – твёрдо сказал он, выскальзывая прочь из комнаты и плотно закрывая за собой дверь.

Дорога до деревни занимала минут десять быстрым шагом. Зайти к себе домой за сменной рубашкой, потом ещё с полчаса провести в доме старосты за разговором о вчерашнем происшествии. Выходило, что с учётом покупки некоторых вещей на утреннем рынке, Тумун должен был успеть вернуться до того, как Агена проснётся. Ладно, хотя бы до того, как Меону надоест лежать неподвижно.

Терем деревенского старосты почти цеплялся своими красными крышами за нижние ветки вековых деревьев, растущих вокруг. Дубовые ступени главного крыльца были украшены резными узорами, среди которых Тумун приметил пару новых рун, умело спрятанных между цветными рисунками. Неужели староста чего-то опасался?

Перед дверью Тумун остановился. Что-то тут не так. Горько пахло полынью и жжёной крапивой, а сама дверь будто гнала колдуна прочь, толкая в грудь невидимыми руками. Пересиливая себя, он пригладил нечёсаные с утра кудри и постучал кулаком по косяку.

На пороге с лепетом «проходите-проходите, уважаемый» его встретил низкорослый пухлый мужичок с одним мутным глазом и плотоядной улыбкой. Колдун не узнал его. Староста нанял себе помощников? На родню точно не похож, да и тёмный он какой-то.

– Ну наконец-то явился, – деревенский староста стоял у окна в приёмном зале и даже не повернул головы на вышедшего, – что прикажешь делать, уважаемый? – Последнее слово он выплюнул, словно ядовитая змея.

Тумун согнулся в полупоклоне, не отрывая взгляда от спины мужчины. В комнате кроме них был тот самый мужичок, записывающий что-то сидя в углу, а ещё очень много теней. Уже не души, но ещё не духи, бесформенные сущи сидели под расписным потолком, под колоннами и подоконниками, под столами и стульями. Одни тихо шептали что-то себе под нос, другие выли друг на друга, выкатывая едва различимые глаза и языки.

– Что молчишь, колдун? – Из раздумий Тумуна выдернул грубый голос, – Или мне самому объяснять произошедшее вчера?

– Ваша светлость, – из-за стоящего вокруг шума было трудно собраться, – я объясню.

– Ты уж постарайся.

Чирканье старого пера по дешёвой бумаге раздражало слух, вой и тупой шёпот сливались воедино, превращая мысли в кашу.

– Произошедшее вчера – чистая случайность, которая, надеюсь, больше не повторится, я…

– Надеюсь не повторится? – перебил его староста, – Как ты можешь говорить такое, если эта девчонка даже не старается!

– Не смейте так говорить о ведьме Трёх лесов. – Голос колдуна вдруг стал серьёзным, – Она оберегает всю деревню, включая вас от нечистых!

Гонения на ведьм в их краях не было чем-то новым и чуждым. В старых записях наставников Тумун читал, что ведьмы считались причиной едва ли не всех бед для простого люда. Именно из-за этих старых устоев он сейчас стоял перед грозным старостой – беспокойство за Агену было сильнее собственной неприязни к старику.

– Но она не смогла отвести проклятие от одного-единственного мужика вчера! – Лицо старосты исказил гнев, души завыли громче, вторя ему эхом, – Может мне стоит строже следить за ней? Или вовсе изгнать из…

– Не позволю. – Изо всех сил стараясь сохранить спокойствие, рявкнул Тумун, он уже еле различал живых и мёртвых в комнате, – Почему бы вам вместо этого не следить за деревенскими пристальнее? Они, значит, Николу извели, а виновата Агена?

– Ваше мудрейшество… – подал голос пухлый мужичок в углу.

– Послушай, щенок, – зычный голос прокатился под сводом тяжёлой крыши, угасая в резных потолках, – раз вы не справляетесь со своей работой, я с вами церемониться больше не собираюсь!

Он отошёл от окна, бросая густую тень Тумуну под ноги. В неё тут же слетелось три «души», сидевших под подоконником.

– И не смей указывать мне на то, как я смотрю за деревней!

– Тогда и вы не указывайте нам, как делать свою работу. – Гомон вокруг затягивал разум Тумуна в тугой узел, и это злило его ещё больше. – Я исполняю то, что от меня требуют ваши люди, как и она.

– Ваше мудрейшество, как же так с колдуном неуважительно… – не унимался мужичок, ухмыляясь и бросая заинтересованные взгляды на распаляющегося Тумуна.

– Молчать оба! Ты, – обратился он к противному мужичку, – сиди тихо и записывай, что надобно. А ты! Колдун проклятый, передай этой оборванке, чтоб старалась со своими обрядами лучше! Иначе удавлю… обоих. Понятно?!

Не дождавшись новой порции угроз, Тумун стремительно вышел на крыльцо, с силой захлопнув за собой дверь. В голове, наконец, стало тихо.

– Как же, удумал угрожать расправой, смельчак. Самому осталось жить меньше года, – Тумун быстрым шагом направлялся в сторону рынка, возмущаясь себе под нос.

Смерть вокруг старосты он чувствовал остро. Видел Её холодные руки, прямо как в детстве. Только они пока не держались за старика мёртвой хваткой, а просто баюкали его существо, медленно подбираясь к шее, чтобы задушить, когда придёт час.

Впервые Тумун увидел человеческую душу, когда ему было восемь.

То, что это был его отец, он понял не сразу. Сперва липкий страх сковал тело, затем любопытство взяло верх – вошедший в его комнату среди ночи мужчина в военном кафтане выглядел до боли знакомо, будто он был для Тумуна кем-то родным, но давно забытым. Сквозь ночного гостя пролетали пылинки в лучах Лунного света, а сам он смотрел на мальчишку печальными серебристыми глазами. Ничего не сказав, мужчина ушёл, а наутро Тумун услышал вой матери из родительской спальни – места, куда ему было запрещено входить уже несколько лет, – она громко рыдала, сжимая в руках простую рубашку на груди своего мужа.

Тумун тогда не плакал. Ни до похорон, ни после. Уже в таком малом возрасте он возненавидел Смерть за её злые шутки – зачем она забирает таких молодых и сильных духом? Его отцу было чуть меньше тридцати, и до болезни он был сильнее всех деревенских мужиков.

Зато Мишка с другого конца улицы, которого прозвали «блаженным» за то, что не мог ни ходить, ни говорить в свои тридцать пять, вися обузой на шеях своих родителей, жил, а Смерть даже и не думала класть на него свои костлявые руки.

Ох, как же Тумун презирал Смерть.

Когда Тумуну было десять, он видел, как Она ходила по пятам за старым мясником. Его душа искрила с каждым шагом, и куда бы он ни пошёл, за ним тянулся липкий и страшный холод Её рук. Мама не поверила, когда Тумун сказал ей: «завтра дядя Митя уйдёт, как папа», но следующим утром уже не застала старика в лавке.

Она была жестока, безжалостна и ужасно несправедлива, но без Неё не было бы самой Жизни.

Тумун понимал Её лучше, чем кто-либо другой.

И от этого ещё сильнее ненавидел.

…

Куриные кости неприятно хрустели под ножом. Тумуну не нравилось ощущение скользкой кожи в руках, но Агена никогда не стала бы разделывать тушки для готовки сама. Она вообще не привыкла причинять боль кому-либо, кроме себя. Так и выходило: либо Тумун займётся мясом, либо они все, включая Меона, будут сидеть голодными.

Хрусть-хрусть.

В голове вертелись угрозы старосты. Пусть мечтает о расправе, Тумун его изведёт раньше, чем тот успеет поднять на Агену хоть палец.

Хрусть-хрусть.

Не наводить больше проклятия? Такой расклад был нелогичен при любых обстоятельствах, выполнять магическую работу для деревенских было его прямой и почти единственной обязанностью.

Хрусть-хрусть.

Ещё и собственное колдовство в последнее время пугает своей мощью. Надо разобраться с собой раньше, чем умрёт ещё кто-то из деревни.

Хрусть-хрусть.

Смерть, повсюду эта Смерть. В ночных кошмарах и наяву. Если бы он только мог перестать быть её слугой, о, он бы многое отдал, лишь бы перестать бегать перед ней на задних лапках.

Хрусть-клац.

Тумун отбросил нож на стол, шипя и одёргивая руки. По указательному пальцу левой руки заструилась кровь.

– Мяу.

– Не злорадствуй, Варежка, – прижимая к ране влажное полотенце, огрызнулся колдун.

Кот вопросительно склонил голову, пристально глядя на страдающего парня.

– Да уж, мне тоже иногда кажется, что я тебя понимаю, но это всё ещё не так. – буркнул Тумун.

– А мне иногда кажется, что ты слишком самоуверенный, – в кухню вошла ещё полусонная ведьма и взобралась на лавку с ногами, зевая.

– Доброе утро, сонная царевна, как спалось сегодня? – Тумун улыбнулся и внимательно вгляделся в лицо Агены, облегчённо подмечая отсутствие на нём новых дорожек слёз.

– Неплохо… но я думала, что ты не будешь сбегать с утра.

– Это что, упрёк?

– Именно он.

– Я откуплю свою вину, если принесу тебе новые браслеты от мастеров с гор?

– Ммм, нет. Кстати, – добавила она, – в деревню я тебя не пущу сегодня.

– От чего же? – ухмыльнулся Тумун, возвращаясь к разделке тушки, замотав палец тряпицей.

– Плохое предчувствие.

– Ты что-то недоговариваешь, царевна?

– Мяу.

В комнате повисло молчание, первой от которого опомнилась Агена.

– В каком смысле ты уже там был?! Тумун ты в своём уме? После вчерашнего?

Тумун глухо ударился лбом о шкафчик над столешницей. Звякнули склянки. Бесы бы побрали этого кошака! Стукач и вредина. Ещё и кусается больно. И мясо из тарелки ворует. Тумун сделал глубокий вдох и натянул свою самую невинную улыбку.

– О грознейшая, вчерашнее – пустое, я отдохнул и набрался сил, и…

– Тумун, если ты сейчас собираешься отшутиться от серьёзного разговора, я не знаю, что с тобой сделаю. – Тон Агены стал стальным, а брови сошлись на переносице.

– Хорошо-хорошо! – колдун поднял руки, капитулируя, – Староста угрожает нам расправой, а ещё в его доме куча мертвецов и какие-то новые непонятные люди, и вообще я порезался, пока спасал нас с тобой от неминуемой голодной гибели, – протараторил он.

– Мяу…

– Что?!