Читать книгу: «Вожделение и развод»

Госвами – продюсер мусульманин

Диди Притти – жена

Таджмахала – возлюбленная

Чаки – сын

Раката лукум – секс символ индийского кино

Мандрадж Ссатья – злодей

Ассистент

Матхи – герой любовник

Световик

Оператор

Гример

Звуковик

Старухи

1 акт

Первая сцена

Госвами курит сигару. Он стоит в беседке на берегу моря. Его сигару, огромную как дирижабль, поддерживают его два ассистента. Постепенно в Госвами пробуждается мелодия.

Голос переводчика

Стоит запеть, и я начинаю, как голубёнок

Клювом в гнезде мироздания вертеть!

Стоит запеть, и я, Госвами, от Бога продюсер,

Забываю, что надо успеть!

Голос мой сладкий, слушай украдкой

Девушка, ой, цветок

Голос мой тает от страсти и счастья,

Но, как же я одинок!!

Вдыхаю один я,

Я кипарисов, здесь голубой аромат,

Но в сердце продюсера серо и пусто -

Ах, как давно я женат!!!

Жены – как волны, жены как буря

Жены – кромешный ад!

Даже не знаю, как так из женщин

Такое потом быват?!

Госвами (запел)

Над океаном в ажурной беседке

Я словно в клетке стою

Схвачен, подхвачен, грустью охвачен

Застигнут на самом краю

Госвами продюсер, госвами директор,

Сайгак с болливудских холмов

Людьми окруженный, деньгами плененный

Повсюду женатый – вокруг одинок!

Запах сигары мне шепчет: «не старый»,

Но волны свое говорят:

«Если ты рано, до лысин женился -

Свалился ты заживо в ад!

Госвами продюсер, дивиди архитектор,

Инженер человеческих душ!

Госвами – младенец, Госвами – подросток

Какой еще чей-то там муж?

Мне дайте свободу – холостой или вдовый

Вот мое состоянье души!

Не буду женатым – не буду, не буду!

Оставьте меня – в тиши…

Расстроенный Госвами замолкает и стихает вся музыка. В дыму его сигары появляется силуэт Таджмахалы

Таджмахала Я пришла сюда послушать… карбюратор.

Госвами (в сторону) Ямочка на щеке!

Таджмахала Странно не видеть в беседке – машину!

Госвами Тень ее словно лук с тетивой – на стене!

Голос как плач щенка!

Таджмахала Ну, неужели я зря с ключом гаечным шла сюда издалека?

Госвами Зря я уехал на съемки фильма о тюрьмах на эти берега,

Кто меня надоумил, что в этом отеле – встречу фактуру мест заключения? Теперь моя роль нелегка…

Зря целовал я жену и детишек, щеки их с щетиной, зря я поехал, зря не остался дома с своей женой! Будет отныне любви моей странной

солнце в глаза мне бить! Влюбиться в другую – и быть известным -

как же мне с этим жить?

Таджмахала Пожалуй, я вернусь в гараж!

Госвами Ох, если только ты душою дорожишь, я умоляю, не ходи ты в гаражи! Послушай, хочешь засиять на экране новою звездой продюсера Госвами? Я верю, что ты послана судьбой в мой мир. Ты подаянием вкатилось в нищенскую суму моего одиночества. Ты хочешь стать такою как Ракат лукум, что боготворит вся Индия? Или печальным ангелом кино – как Дитти Притти?

Таджмахала Ты слишком много говоришь, я не привыкла столько слушать! И мне пора!

Госвами Милая, постой! Еще полслова, еще каплю счастья, пол вздоха рядом!

Таджмахала уходит. Госвами рвет на себе волосы, делает сальто, вырывает банан у ассистента и съедает.

Госвами Одна она такая в мире есть, одна из тысячи невест, одна из миллиарда жен! Я ею обезглавлен, обездвижен и сражен! (ассистенту) Так, запиши это – используем в моей биографии!

Что ж мне делать – как ею овладеть? Она не просто женщина, с ней рядом снова я юный и наивный мальчик. Я снова маленький Госвами – не продюсер – а теленок, не мужчина – заготовка. Вся моя зрелость, весть мой пыл у этих ног! Ты видел когда-нибудь такую девушку?

Ассистент Видел.

Госвами Да что ты врешь, что врешь то, чучело ты человека! Где ты мог видеть девушек! Или ты так мало работаешь и так много получаешь, что есть время ходить и пялиться на женщин? Я это исправлю!

Взбодрившись, Госвами готов работать.

Госвами Таак, где барабанщики, где эти трясогузки в сари, где камеры – единственные механизмы, которые я в жизни признаю, где этот обормот герой, где героиня (в зал) подумываю я ее прикончить… Где кровь из помидоров, помидор из гипса? Где осветители – о, кровь из глаз, где костюмеры – иголки им под ногти, и где гримеры – срам им на лицо! Где индустрия вся! Где эти голодранцы! Где дети обезьян, где группа съемочная славного Госвами?

Прибегает съемочная труппа. Герой – Матхи, явно с похмелья, героиня – Раката лукум – беременна.

На площадке закипела работа,

Ассистент Госвами, на выбранной тобой вчера локации какой-то недотепа снимает свой арт хаус.

Госвами Штаны пусть снимет – будет хоть на что взглянуть! Что за мерзавец! Что он там снимает? Наверное, тот самый злыдень, который уморил беднягу зрителя в кинотеатре Дели. Один сапожник выиграл в лотерею миллион, родители ему сосватали прекрасную невесту, друзья его признали лучшим среди лучших, и вот, на радостях бедняга забрел в кино – на этакий артхаус. Повесился не досмотрев! И это еще счастье – а досмотрел бы – всех в Дели перевешал! Гоните его в шею!

Ассистент Но, он поставил свет – снимает как навозный жук катит монету. Он выстроил картинку, научил жука.

Госвами Монету где нашел, не знаешь? И что все это будет значить? Что капитал состряпан из навоза? Что наркодиллер выползает в люди? Что денежный эквивалент природы не падает в цене, пока упорно человек катит навоз? Гони его! Побей его штативом! Да если б сам пророк спустился бы на землю – и то б не разгадал, зачем это снимают! Чтоб с важным видом двум десятку судей, слепым кротам, надменным от безумья, высокомерно заявить: а я умней пророка!

Ассистент уходит.

Госвами Так, где мой стул? Опять на нем сидел какой-то негодяй? Все по местам! Запомните, пока я жив – никто живым на этот стул не сядет! Ведь я Госвами!

На сцене появляются герой и Раката лукум, поют, танцуют, Госвами руководит процессом.

Госвами Нет, не так! Не так целуешь! Надобно вот так! (целует Ракату лукум) Нет, не так ты бьешь его – дай покажу!

(Бьет героя) Не так поставил свет, ты, бестолочь! (поправляет)

И солнце все не так как надо светит – эх сам бы посветил, но кто кино доснимет?

Пока он суетится, последний луч солнца уходит в океан.

Госвами Все из-за вас, мерзавцы! Ушла натура! В воду канула!

Дальнейший номер проходит в темноте, только иногда световая пушка выхватывает то одного персонажа, то другого.

Госвами Снимай, что можешь!

Пушка выхватила Ракату Лукум, которая послушно снимает с себя одежду.

Госвами Да что ты делаешь, ну кто сказал тебе снимать! Надень сейчас же! Снимайте же хоть что-то, день потерян!

Пушка выхватила героя – он задом к нам и пытается снять брюки!

Госвами Еще один кретин! Надень сейчас же, ты по фильму адвокат! Танцуйте же, танцуйте вы, драконье семя!

Пушка выхватила световика и гримера, которые танцуют что-то невнятное.

Госвами Кто вам велел дышать, не то, что танцевать! Все убирайтесь все! Бегом в гостиницу! Чтоб никого не видел до рассвета! Испортили вы все – бумажные вы куклы¸ а не люди…

Один и грустный, к нему подходит ассистент и молча подает чашку кофе.

Госвами Ты видел? Все испортили, весь фильм! О, я бездарность, я ничтожней фотографии! Я неудачник! Солнце село из-за меня! А ведь та девушка… нет, ты такой не видел, ну, признайся?

Ассистент Видел. В кино.

Госвами Вот именно – в кино! Вот оно – новое лицо индийского кино! Мелькнуло и унеслось по низменным делам, связанным с механикой! Она прекрасна – крупное лицо – как любят операторы – чтоб занимать экран! Прелестный рот – удобный для озвучки! Фигура – словно бы гитара на ногах – наш хореограф будет счастлив!

Ну а глаза, глаза – такие, что полюбит Индия!

Вторая сцена

Болливуд, роскошный особняк Госвами. Диди Притти одна и привычно печалится.

Диди Притти (поет)

Для кого-то воздух свеж, для меня как камень,

Кто-то полон всех надежд, для меня Госвами

Стал надеждою одной на любовь и на покой!

Жизнь меня не баловала, я росла в достатке,

Много ела и пила – с золота и сладкое.

Только я приноровилась вытерпеть богатство –

Как любовь вдруг все сломала – в моем сонном царстве.

Как же мне не повезло, как же я несчастна!

Как же плохо быть живой, как же все досадно!

Только я привыкла быть – и звездой экрана

И жены удел терпеть, как мой муж Госвами,

Нездорово стал богат, снова денег водопад

Снова утомляться и в деньгах купаться!

Как же мне не повезло, как же я несчастна!

Как же плохо быть живой, как же все досадно!

Только я привыкла жить – как холмов царица

Тут же мне пришлось как туче – сыном разродиться,

Сын, как дождь, укрыл от зноя, и от славы солнца

Но случилось тут такое …

Появляется ее сын Чаки, здоровый парень лет тридцати, типичный старый холостяк.

Чаки (зевая) Маам, я снова проснулся и захотел почесать свое ухо

Диди Притти И что дальше?

Чаки Оно словно находилась на другом конце Земли… маам, ты ничего от меня не скрываешь? Все время чувствую, что я словно не один, словно где-то есть мое продолжение… Словно, я здесь закрываю глаз, а кто-то другой его открывает, словно я здесь начинаю куплет, а кто другой – допевает…

Диди Притти рыдает.

Чаки Мама – ответь!

Диди Притти На все вопросы нет ответа, мой сынок… Ты наш единственный ребенок… И… в этом мире каждый одинок….

Чаки Мама, ты все время снимаешься в трагичных фильмах…

Диди Притти Что поделаешь, сыночек, даже больное тело, надо чем-то кормить…

Чаки Так может из-за этого ты все время рыдаешь?

Диди Притти Жизнь – пустыня, мой родной малыш. Только слезы для меня – колодец утоляющий жажду… Они питают мое слабое больное тело….

Чаки Боже, маам, ну с чего ты вообразила, что больна? С чего? Какую последнюю болезнь ты нашла у себя?

Диди Притти Я не помню

Чаки Ну, вспомнай же!

Диди Притти Кажется, это было инсульт…

Чаки И как же ты его в себе определила?

Диди Притти Кружилась голова…

Чаки Ах, маам, не обижайся, но ты здорова, как корова. Здоровущая такая женщина!!! По твоей логике, отрезать себе ноготь – это ампутация, а вырвать волос – гильотина! Не удивлюсь, если папа уйдет от нас, ведь ты его купаешь в этом своем колодце слез и днем и ночью… Когда-нибудь, ты нас обоих утопишь, как котят в его глубинах!

Диди Притти Мне не прилично намекать такое, но ты тоже мог бы порадовать отца!

Чаки И чем же?

Диди Притти Множеством вещей! Ты мог бы взять и повзрослеть, закончить колледж, найти работу!

Чаки О мама, мама, перестань! Если я найду работу – ты потеряешь единственного верблюда в твоей пустыне слез! Кто будет слушать твои стоны, и убавлять их, как звук на телевизоре?