Читать книгу: «Основные вопросы международной торговой политики»

Серия:

«Русский тариф»

Серия основана в 2005 г.

Составление и научная редакция серии

к. и. н. М. М. Савченко

Выпуск 8

1-е изд.: Пг.: Кооперация, 1918–1919. В 2-х частях.

2-е изд., доп.: Пг.: Атеней, 1924. В 2-х частях.

3-е изд., доп.: Л.: Прибой, 1929.

4-е изд.: М.; Челябинск: Социум, 2002.

5-е изд.: М.; Челябинск: Социум, 2016.

Электронное издание на основе печатного издания: Основные вопросы международной торговой политики / И. М. Кулишер. – 5-е изд. – Москва; Челябинск: Социум, 2016. – 575 с. – (Русский тариф; вып. 8). – ISBN 978-5-906401-66-3. – Текст: непосредственный.

Портрет И. М. Кулишера на обложке из архива С. М. Виноградова.

Введение
Торговля и торговая политика

Составитель старейшей энциклопедии торговли Савари де Брюслон говорит в своем «Dictionnaire universel du commerce», что под «торговлей» следует разуметь всякого рода мену, куплю, продажу, всякие обороты. Вскоре после этого и Мелон¹ заявляет, что «торговля есть обмен ненужного на необходимое». У Адама Смита читаем: «При всеобщем распространении разделения труда, когда каждый производит собственным трудом лишь незначительное количество нужных ему предметов, всякий человек живет обменом и является как бы купцом, а все общество постепенно становится тем, что правильно называют “commercial society”»². В другом месте³ он делит оптовую торговлю на внутреннюю, иностранную и перевозочную; последняя состоит в перевозке излишка произведений одной страны в другую страну.

Эти старые экономисты до крайних пределов расширяют понятие торговли. Приобретает ли кто-либо товары для собственных надобностей, или перевозит людей или товары, или заключает кредитные сделки, принимает в залог землю или учитывает векселя, – все это составляет у них торговлю. Так что торговля совпадает с тем, что мы называем обыкновенно обменом, обращением ценностей; в нее входят все те институты, которые, как денежное обращение, кредит и банки, пути сообщения, страховое дело, облегчают приобретение и сбыт ценностей, устраняют препятствия, стоящие на их пути.

Другие авторы вообще не определяют того, что такое торговля, полагая, очевидно, что это и так известно, ясно всем и каждому. Так поступают Рикардо и его многочисленные последователи, английская классическая школа – они попросту молчат.

Этими двумя путями развитие идет и дальше – либо не давать вовсе определения торговли, либо охватывать ее возможно более широко. К первой группе относятся и американец Селигмен, и итальянец Фонтана-Руссо, и Шарль Жид, и Густав Кон, и многие другие. Во вторую войдут те, кто называют торговлю Industrie de la circulation⁴, Werkzeug zur Ausbildung des Verkehrs⁵. Торговля есть «искусство практики обмена», заявляет Ив Гюйо. «Торговля представляет собой организованный, на основании принципов хозяйственности и целесообразности товарообмен между отдельными членами мирового хозяйства», – читаем у Шера⁶. Дюнуайе⁷ называет торговлю «перевозочной индустрией» (industrie voituriere). Возражающий ему Курсель-Сеней⁸ указывает на то, что торговля составляет нечто отличное от перевозочной промышленности, нечто вполне самостоятельное; но и у него торговля совпадает с обменом, торговля и обмен – одно и то же.

Рядом с этими двумя направлениями появляется, однако, еще третье, в настоящее время, пожалуй, наиболее распространенное. Зачатки его находим в определении Кодекса Юстиниана: «Купец тот, кто покупает и продает» (mercator qui emere et vendere solet). И дальше в каноническом праве: «Тот, кто приобретает вещь, чтобы, продавая ее в том же виде, без всяких изменений, выручить прибыль, тот является купцом». Отсюда исходит современное определение, что торговля заключается в производимом в виде промысла приобретении товаров с целью их перепродажи, без переработки их. Товары могут подвергаться известным дополнительным операциям – переупаковке, рассортировке, чистке, смешиванию, перемолу, но никаких существенных изменений в них не производится.

Торговля тем самым отграничивается, с одной стороны, от простого обмена для собственного потребления и от случайной купли-продажи, с другой стороны – от перевозочного дела, кредита, страхования и прочих областей обращения ценностей. Но она отмежевывается и от приобретения сырья для сельского хозяйства или промышленности, и от простого сбыта сельскохозяйственных продуктов или промышленных изделий, т. е. переработанных товаров. Но это приводит уже к тому, что она в противоположность упомянутому широкому определению чрезмерно суживается; получается другая крайность. Торговля совпадает с купеческой торговлей, с деятельностью профессиональных торговцев, купеческого класса. Торговля состоит в «совершаемых купцами в виде промысла оборотах» (Ратген). Торговля есть промысел купли и перепродажи товаров, определяют и Рошер⁹, и Колсон¹⁰, и Клергет¹¹, и ряд других авторов¹².

Но на этом остановиться нельзя было – определение было слишком узко. Торговые кодексы, относящие к торговым оборотам и сбыт фабричных изделий, должны были навести на мысль, что рядом с купеческой, «покупной» торговлей существует еще и иная – «фабричная» торговля. В отличие от купца фабрикант продает переработанные товары, но «в фабричных предприятиях мы находим не только производственную, но и коммерческую технику: покупка сырья и сбыт изделий являются настоящими торговыми сделками, в которых комиссионеры, агенты, маклеры и биржа принимают не меньше участия, чем в операциях купцов, занимающихся исключительно торговой деятельностью» (Лексис). К фабричной торговле, по ван дер Боргту¹³, следует присоединить ремесленную, ибо и для большого количества, например, седельных, столярных, гвоздильных мастерских, для таких заведений, как кондитерские, пекарни, мясные, деятельность по сбыту имеет крупное значение; эти ремесленники имеют лавки и без торговли часто вовсе существовать не могут; лишь поскольку ремесло работает на заказ, сбыт ремесленника не входит в понятие торговли.

Таким образом, получилось новое определение торговли: всякий сбыт товаров в виде промысла, независимо от того, изготовлены ли они сбывающим лицом (фабричная и ремесленная торговля, к которой надо прибавить и сельскохозяйственную торговлю, например сбыт хлеба земледельцем) или приобретены у третьих лиц (купеческая, посредническая торговля), если только сбыт не производится по предварительному заказу. К нему надо присоединить и закупку товаров производителями – приобретение сырья и оборудования для сельского хозяйства и промышленности, которое совершается на тех же основаниях, как и сбыт их продуктов и изделий. В области купеческой торговли о приобретении товаров нет надобности особо упоминать, так как оно не является самоцелью, а имеет лишь подчиненное значение, товары закупаются для перепродажи. Оба действия составляют две части одного и того же акта. Напротив, в сельском хозяйстве и промышленности каждое из них является самостоятельным, они отделены друг от друга производственным процессом. Все эти операции по закупке и сбыту составляют торговлю в широком смысле; но посреднические операции, купеческая, или «покупная», торговля не исчезает, она не исключена, – понятие торговли в смысле промысла купли товаров с целью перепродажи сохраняется за ней в качестве торговли в узком смысле слова. Последний термин имеет право на существование ввиду специфических целей и интересов купеческого класса, занимающегося куплей и продажей товаров в качестве профессии и тем самым нередко сталкивающегося с интересами производителей. Антагонизм этот нередко доходит до ожесточенной борьбы купеческой торговли с «недобросовестной конкуренцией» в виде непосредственного сбыта, отказывающегося от услуг профессиональной торговли, которой якобы принадлежит монополия сбыта. Но несмотря на все усилия профессиональных купцов, им все же не удается устранить всякую иную форму торговли, и эта непосредственная торговля имеет такое же право называть себя торговлей, как и деятельность купцов.

Чем отличается в самом деле непосредственный сбыт сельскохозяйственных продуктов и промышленных изделий из фабричных складов и амбаров, из поместий и рудников, сбыт за границу через экспортные склады или при помощи коммивояжеров от перепродажи их торговцами? Разве первый имеет меньше значения, чем последняя? Разве фабрикант или заводчик, вывозящий, например, свои изделия в другие страны и имеющий нередко там своих представителей, агентов или комиссионеров, не производит торговых операций, которые и для него не менее существенны, чем производство самих товаров?¹⁴По временам – во время минувшей войны – «торговля без купцов» принимала прямо грандиозные размеры – посредник был элиминирован; но и в нормальное время нельзя игнорировать ее распространение и ее хозяйственную роль.

Что функции производителя и торговца в области сбыта, в сущности, одни и те же, это можно усмотреть из Маркса. Часть общественного капитала, говорит Маркс¹⁵, хотя и состоящая каждый раз из других элементов и сама постоянно меняющаяся, находится в форме товара на рынке и затем превращается в деньги, другая находится в форме денег на рынке и превращается в товар. Часть купли-продажи товаров совершается непосредственно между капиталистами-промышленниками, другая же часть этого находящегося в процессе обращения капитала имеет характер торгового капитала. Именно поскольку функция находящегося в процессе обращения капитала вследствие разделения труда является функцией особой категории капиталистов, товарный капитал становится торговым, или коммерческим, капиталом. Промышленник, получив деньги от торговца и тем самым реализовав ценность своего товара, может теперь, при прочих равных условиях, деньги снова превратить в средства производства, т. е. продолжать процесс воспроизводства. Проданный же им товар находится теперь на рынке в форме товарного капитала. Никаких перемен в нем не произошло, за исключением того, что он изменил своего владельца, перешел из рук производителя в руки торговца. Последний освободил производителя от функции продажи его, которая прежде лежала на производителе. Однако не следует забывать, что операции купца являются не чем иным, как операциями, которые вообще должны быть совершены для превращения товарного капитала производителя в деньги. Теперь эти операции перешли в руки особой группы капиталистов, которые помещают свой денежный капитал в купле-продаже товаров. Капитал торговца принимает форму денежного или товарного капитала, но отнюдь не промышленного, всегда ограничивается сферой обращения. Процесс обращения, совершаемый производителем, сокращается, но зато он продолжается в руках торговца. Если бы производитель вынужден был ждать, пока произведенный им товар действительно перестал бы быть товаром, пока он перешел бы к последнему покупателю, к потребителю, совершаемый им процесс воспроизводства был бы прерван. Или же, для того чтобы не прерывать его, ему пришлось бы ограничить свои операции: меньшую часть капитала превратить в средства производства, большую же хранить в качестве денежного запаса. От этой необходимости его освобождает торговец. Благодаря последнему, исключительно занимающемуся торговыми операциями, не только для производителя товар скорее превращается в деньги, но и товарный капитал сам скорей совершает эту метаморфозу, чем это имело бы место в руках производителя. Кроме того, благодаря такому разделению труда капитал, занятый исключительно куплей-продажей (а сюда относится, кроме денег для закупки товаров, также капитал, помещаемый в форме сооружаемых складов, средств транспорта и т. д.), оказывается меньше, чем он был бы, если бы промышленник вынужден был сам выполнять все торговые операции.

Но, казалось бы, приведенными двумя видами торговли исчерпывается вся область торговых оборотов – за пределами посреднической торговли и торговли производителей (не работающих на заказ) уже нет никакой торговли. А между тем Боргт не довольствуется этим; он считает нужным создать еще новое третье понятие торговли, утверждая, что в обыденной жизни мы понимаем слово «торговля» гораздо шире, называем внутренней торговлей весь оборот в пределах страны, а внешней – весь международный обмен. С этой точки зрения, по его мнению, торговля представляет собою не частнохозяйственную деятельность купцов, фабрикантов и т. д., а отрасль народного хозяйства, которая соединяет производителя и потребителя, устраняя препятствия как личного характера, так и по местности и времени, отделяющие их друг от друга.

Но то и другое совпадает. Преследуя свои частнохозяйственные интересы, торговцы и производители в то же время являются исполнителями определенных задач в области народного хозяйства – по снабжению населения, по приближению товаров к потребителю. Это народно-хозяйственная функция торговли, в этом ее смысл и оправдание, и носители этой функции – те, кто непосредственно или в качестве посредников закупают и сбывают товары, но никто иной; никаких иных элементов не существует и существовать не может.

Но такая двойственность в определении понятия торговли (в частнохозяйственном и в общественном смысле) дала Грунцелю¹⁶ повод утверждать, что все это деление на торговлю в широком и узком смысле основано на недоразумении: внутри страны торговля действительно выражается в деятельности определенной группы лиц, купцов (на самом деле, как мы видели, и производителей), во внешней же торговле в качестве гораздо более важного фактора выступают государство и общественные союзы. «Правда, импортирует и экспортирует товары только купец, и никто более, но в эту область вмешивается и государство своей таможенной политикой, политикой торговых договоров, даже усилением своего политического могущества».

Но в каком смысле оно вмешивается? Оно оказывает влияние на торговлю, но не торгует, если же покупает и продает товары, как это было в старину, как происходило во многих странах во время войны, как совершается у нас в настоящее время, то оно является тем же купцом, «государственным» купцом, оно производит закупку сырья и сбыт промышленных изделий – торговлю в широком смысле – или занимается перепродажей приобретенных товаров – торговлей в узком смысле. Если же государство влияет своими мероприятиями на торговлю – а оно вмешивается (в особенности в СССР) и во внутреннюю, а не только во внешнюю торговлю, что Грунцель также забыл, – то оно ведет уже не торговлю, а торговую политику, а это нечто совершенно иное; смешивать того и другого не следует.

Такое смешение легко может произойти там, где государство монополизирует в своих руках торговлю. В этом случае в его ведении сосредоточивается и торговля, и торговая политика и они настолько сплетаются и переплетаются, что трудно установить, где кончается одна и где начинается другая. Раз государство, устанавливая меры торговой политики, само же и осуществляет их в области торговли, то ему нет надобности разграничивать то и другое. Распоряжения, касающиеся торговой политики, в этом случае служат лишь для внутреннего употребления, издаются для собственных же органов и могут вовсе не опубликовываться во всеобщее сведение. Однако, как показывает опыт, разграничение той и другой деятельности обыкновенно все-таки производится.

Но что же такое торговая политика? Ответ на это еще гораздо труднее найти, чем получить определение понятия торговли. Общие курсы политической экономии, например Леруа-Болье, Колсона, Кауэса, Шарля Жида, молчат. Не узнаем мы, что следует разуметь под торговой политикой, даже из специальных, посвященных этому вопросу монографий, из тех самых сочинений, которые все же считают себя обязанными объяснить сущность торговли, как Ив Гюйо, Рошер, Кон, Конрад, не говоря уже о Бастебле, Патене и др.

В тех же немногих случаях, где определение имеется, оно сводится к тому, что торговая политика есть совокупность мероприятий государства и общественных организаций, непосредственно относящихся к торговле. Впрочем, по поводу отдельных элементов этого определения существуют разногласия¹⁷.

Прежде всего, органом торговой политики – по крайней мере современной – является не только государство, но и всякого рода общественные организации. Таможенную политику государство всецело монополизирует в своих руках, не может разделять ее ни с какими иными органами. Напротив, в иных вопросах ему приходят на помощь области, провинции и города, биржевые комитеты, экспортные союзы, торговые палаты и т. д. Меры относительно ярмарочной и рыночной торговли, биржевой торговли, определение времени закрытия торговых заведений, устройство выставок и складов образцов, ознакомление с иностранными рынками, собирание материалов для заключения торговых договоров, открытие коммерческих учебных заведений, – все это примеры той обширной деятельности местных органов самоуправления, торгово-промышленных организаций и иных общественных сил, посвящающих себя (в различных западноевропейских государствах) делу содействия товарообмену.

Но идти еще дальше в этом направлении и рассматривать в качестве органов торговой политики и отдельных лиц столь же неправильно, как и отнесение к торговой политике взглядов и направлений различных деятелей или целых общественных групп и партий, – и то и другое находим у Кобатча. Разнообразные течения, обнаруживающиеся в парламентах, на съездах и собраниях, в научной литературе и периодической печати, конечно, представляют интерес. Но изучение их необходимо не само по себе, а для понимания мер торговой политики, условий их возникновения, соответствия их требованиям отдельных групп. Средствами же торговой политики являются только принятые в результате этих влияний меры. Последние осуществляются только органами государства или общественными союзами, а отдельными лицами лишь в качестве представителей тех или других, через их посредство – частные лица как таковые высказывают лишь суждения, взгляды, строят планы, создают программы, но мер принимать не могут.

Речь идет, само собою разумеется, лишь о мерах, непосредственно относящихся к торговле, – они образуют содержание торговой политики. На торговлю влияет, конечно, и многое другое. На ней не могут не отражаться и отзываться и всякие иные начинания, действия и реформы в хозяйственной и даже нехозяйственной области – меры валютной, железнодорожной, банковой, налоговой, аграрной и промышленной и всякой иной политики, политики общей, внешней и внутренней. Но от них, косвенно определяющих судьбу торговой деятельности, надо строго отмежевать непосредственно направленные на нее меры, иначе всякая определенность торговой политики исчезнет, все границы, отделяющие ее от иных видов политики, сотрутся, и она сольется с безбрежным морем всякой государственной политики вообще.

Наконец, мы говорим: меры, касающиеся торговли, оказывающие на нее влияние, направленные на нее. Не целесообразнее ли пойти дальше и сказать, что торговая политика состоит в мерах, поощряющих торговлю, содействующих ее развитию, способствующих ей? Невозможность говорить лишь о мерах, благоприятно влияющих на торговлю, сразу бросается в глаза, коль скоро речь идет о торговле в узком смысле слова: вся таможенная политика тормозит профессиональную торговлю, в интересах сельского хозяйства и промышленности, приносит в жертву купеческую торговлю. Однако мы понимаем торговлю шире, в смысле сбыта вообще, в виде промысла и приобретения необходимых для производства товаров. Тогда дело уже не столь ясно – правительство, а тем более общественные организации не могут не облегчать сбыта как необходимого дополнения к производству, вносящего в него смысл и цель, не могут не содействовать снабжению сельского хозяйства и промышленности сырьем, машинами, топливом. Они могут лишь отдавать предпочтение одному виду торговли перед другим – торговле собственными изделиями перед иностранными (меры таможенной политики), мелкой розничной торговле перед универсальными магазинами (дополнительное обложение последних) и т. д. Однако есть случаи, когда и торговля как таковая вынуждена пожертвовать своими интересами ради других, более важных целей, преследуемых государством, – из соображений валютной политики (ограничение импорта ради сохранения монеты в стране), фискальных (пошлины как источник доходов казны, тормозящие импорт или экспорт), из мотивов производства или потребления (запрещение или обложение экспорта для сохранения в стране продовольствия или сырья) и т. д. Нечего говорить, что интересы торговли вынуждены отступить перед интересами общественной безопасности, здоровья народа и т. д. (запрещение продажи пороха, опия, различных снадобий и т. д.).

Итак, правильнее и осторожнее будет сказать: меры, касающиеся торговли. Но объектом их является, как сказано, торговля в широком смысле, а не одна лишь купеческая торговля: на таможне ведь не спрашивают, кто отправляет товар, купец или фабрикант, таким образом, объем понятий торговли и торговой политики одинаков. Тем самым торговая политика затрагивает в сильной степени и непосредственно сельское хозяйство и промышленность, отражается на них в той мере, в какой вопрос об условиях приобретения сырья и оборудования и сбыта продуктов и изделий приобретает равноправное с вопросом о производстве значение. Таможенный протекционизм воздвигает высокие стены, чтобы иностранные товары не проникли в страну, охраняя сельское хозяйство и промышленность от опасных для него иноземных врагов. Но это не значит еще, как можно было бы предполагать, что, говоря о торговой политике, мы в действительности думаем о сельскохозяйственной и промышленной политике. Меры, касающиеся торговли, как утверждают иногда, еще в гораздо большей степени являются мерами, поощряющими земледелие и индустрию. Нет, речь идет только об одной стороне сельского хозяйства и промышленности – об условиях закупки материалов и орудий и сбыта их произведений; все это касается не производства, а этих двух – начального и конечного – моментов их деятельности. Имеется в виду закупка товаров и сбыт как купцами, так и производителями; однако, лишь поскольку эти действия совершаются, постольку выступает на сцену торговая политика. Но через них оказывается огромное влияние и на все сельское хозяйство и промышленность, ибо здоровое или болезненное состояние снабжения и сбыта определяет состояние всего народно-хозяйственного процесса, как состояние сердца или желудка обусловливает жизнь и здоровье всего человеческого организма.

Мы уже неоднократно упоминали о торговле внутренней и торговле внешней (международной), противополагали их друг другу. Такое деление торговли и торговой политики является наиболее важным и общепринятым. Торговля именуется внутренней, поскольку она не выходит за пределы той или иной страны, поскольку объекты ее либо изготовлены внутри страны и сбываются там же, либо произведены даже не в пределах ее, а за границей, но приобретены на внутреннем рынке и проданы там же. В отличие от нее внешняя торговля заключается в привозе товаров из-за границы, в вывозе их туда или в провозе через страну из одного государства в другое. Она состоит, следовательно, в том, что товары производятся или приобретаются в одной стране, а сбываются в другой. Эти два момента отделены друг от друга переходом товара через границу государства; торговец или производитель товара одной ногой как бы стоит у себя дома, а другой – в иностранном государстве. Коль скоро товар уже переправлен через границу и продан там, дальнейшие сделки, перепродажа его в той стране, куда он вывезен, уже относятся снова к внутренней торговле, так как снова и приобретение, и сбыт его не выходят за пределы той же страны. Так что огромное большинство торговых сделок относится к внутренней торговле, внешняя же сводится к тем операциям, которые разбиты на две части лежащей между ними чертой государства.

Соответственно этому и торговая политика внутренняя охватывает все меры, непосредственно относящиеся к торговому обороту, происходящему в пределах страны, внешняя же заключается в мерах, непосредственно касающихся перехода товаров через границу, сбыта товаров, произведенных или купленных в данной стране, за ее пределами.

Говоря о торговой политике, экономисты сплошь и рядом сильно суживают ее. Торговая политика для них совпадает с политикой внешней, международной торговли. В таком смысле понимали и изучали торговую политику писатели английской классической школы; внутренняя торговая политика для них не существовала. Под влиянием законодательства, отождествляющего торговую политику с политикой внешней торговли, под влиянием терминологии обыденной жизни, говорящей о задачах торговой политики, о характере и мерах ее и т. д., а разумеющей в действительности одну лишь область политики международной торговли, и современные экономисты нередко исключают всю обширную область мероприятий, относящихся к внутренней торговле, из понятия торговой политики. «Торговая политика, влияя на международную торговлю, направляет производство наиболее целесообразным для народного хозяйства страны способом»¹⁸. «В области внешней торговли само слово «политика» приобретает совершенно иной смысл и значение, чем в приложении к внутренней торговле: государство сталкивается с другими государствами, отстаивает свои интересы»¹⁹. Здесь речь идет о «планомерной деятельности государства, в интересах собственного сельского хозяйства и промышленности, тогда как внутренняя торговая политика, в сущности, сводится к одной лишь купеческой торговле, так что ее можно было бы целиком отнести к промысловой политике»²⁰.

Но настолько ли велико различие между торговой политикой внешней и внутренней, что их невозможно было бы включить в одно и то же понятие, что их не вмещает один и тот же термин торговой политики? В отношении органов торговой политики между ними разницы нет: в обоих случаях действуют и государство, и общественные организации. Но различия не существует и в объекте, в объеме понятия торговли – политика внутренней торговли в такой же мере, как и политика внешней торговли, вовсе не сводится к регулированию одной лишь купеческой торговли. Например, меры, касающиеся ярмарочной, биржевой торговли, коммивояжерского промысла и т. д., относятся и к производителям, являющимся на ярмарки, участвующим в биржевых операциях, содержащим вояжеров и т. д. Но, быть может, обнаруживается различие в характере мероприятий? Однако в обоих случаях одни меры стесняют сбыт (таможенная политика, с одной стороны, правила о воскресном отдыхе, запрещения продажи продуктов, составляющих монополию казны, – с другой стороны); другие, напротив, поощряют его (в одном случае экспортная политика, в другом – устройство выставок, торговых палат и т. д.). Одни меры отличаются торгово-охранительным характером, другие вызваны чисто экономическими соображениями. И политика внутренней торговли не сливается с одной лишь нормировкой торгового промысла. Стеснение торговли вразвоз и вразнос, регулирование деятельности кооперативов, запрещение различных операций на бирже и т. д. вызвано соображениями экономического свойства, вытекает из определенных целей общеэкономической политики. В свою очередь запрещение импорта и экспорта (из соображений безопасности, санитарных и т. д.), организация таможенного досмотра и таможенной стражи и т. д. нередко обусловливаются соображениями торгово-охранительными.

Итак, и тут и там наблюдается одно и то же. И органы, и средства, и цели, т. е. все элементы торговой политики, в обоих случаях оказываются одинаковыми. Почему же все-таки обнаруживается такое нежелание признать однородность обоих видов торговой политики применить к ним один и тот же термин и замечается стремление устранить меры, касающиеся внутренней торговли, из понятия торговой политики и предоставить мероприятиям в сфере внешней торговли безраздельно всю область торговой политики и даже иные области экономической?

Различие между той и другой торговой политикой, несомненно, имеется, но только не принципиальное, не качественное, а количественное – именно различие в целях, преследуемых торговой политикой. Распределение мероприятий на вызванные охранительными соображениями и на те, которые обусловливаются экономическими моментами, здесь и там неодинаково. Центр тяжести в одном случае – во внутренней торговой политике – в первых, в другом случае – в политике внешней торговли – в последних. Это различие весьма существенное, столь существенное, что оно наводит на мысль о существовании не двух областей одной и той же торговой политики, а двух совершенно различных, ничего общего между собою не имеющих видов деятельности государства и общественных организаций.

Политика международной торговли имеет дело с вопросами столь крупной важности, как борьба за мировой рынок, как конкуренция между собственным и иностранным производством в сельском хозяйстве и промышленности. Таможенные тарифы, торговые договоры, возврат пошлин, вывозные премии, протекционизм и свободная торговля и многое другое – это все вопросы столь первостепенного и широкого значения для хозяйственной жизни страны, что ни одна проблема внутренней торговли с ними сравниться не может. А договоры, связывающие страну на продолжительный срок, еще усиливают значение этих мер, значение того или иного принятого направления как решающего судьбу собственного земледелия и индустрии. Мало того, столкновение происходит не только между странами, но и внутри страны между отдельными группами населения, ибо не просто противополагаются свои интересы интересам других стран, а выгодам одних групп своего населения, одних отраслей хозяйства отдается предпочтение как перед интересами других государств, так и перед другими группами собственного населения, перед другими областями хозяйственной деятельности в стране. Высокие пошлины на хлеб мотивируются тем, что страна защищает свое сельское хозяйство – фундамент всей экономической жизни, без которого все здание должно рухнуть. Но если даже допустить, что сельское хозяйство данной страны не может жить без пошлин, то подобная охрана его все же является ударом для других групп населения – для промышленности, рабочего класса, профессиональной торговли, для всего широкого круга потребителей.

Следовательно, в области политики внешней торговли на карту ставятся крупные и важные проблемы, одни национальные интересы вступают в борьбу с другими. Результат этой борьбы имеет решающее значение для всей страны как целого. Отсюда столь значительный интерес всех кругов населения к политике внешней торговли, но отсюда и нежелание снабдить названием торговой политики те сравнительно немногочисленные меры, которые касаются внутренней торговли, где по общему правилу в капиталистическом обществе господствует свободная конкуренция, невмешательство в частную инициативу, а в крайнем случае регулируются вопросы столь второстепенные, по сравнению с теми крупными проблемами, которые стоят перед политикой внешней торговли.