Читать книгу: «Культурно-историческая психология юмора», страница 4

Вышеназванные мыслители во многом не только фиксировали, но и формировали представления о юморе. Специфика юмора такова, что он формировался в ходе человеческой истории рука об руку с формированием личности и под влиянием тех мыслей о юморе, которые излагали и популяризировали мыслители (лидеры общественных мнений). В связи с этим можно говорить не только о социогенезе чувства юмора, но и о его ноогенезе. Понятие ноогенеза, понимаемое прежде всего, как индивидуальное оформление представлений, а также порождение нового знания, дополняет представления о биогенезе, социогенезе и персоногенезе А. Г. Асмолова. В концепции исторической эволюции вида Человек А. Г. Асмолова понятие ноогенеза выглядит избыточным, но мы считаем, что оно хорошо описывает роль индивидуальной ноогенной деятельности, которая в терминах А. Г. Асмолова и В. А. Петровского может описываться и понятием «нададаптивной активности».

В 20 веке произошло формирование «массового общества» и плюрализация культуры. Налицо разнообразие точек зрения на юмор и исследовательских подходов к его изучению (См.: Иванова, Ениколопов, 2006; Мартин, 2009).

Если в эпоху Ренессанса, в период своего социогенеза, зарождающийся юмор способствовал предотвращению кризиса культуры, гармонизировал разнонаправленные тенденции, то по мере своего развития юмор все более становится фактором управления общественным мнением, причем произвольно используемым фактором. Современный телевизионный юмор ушел от темы политики, перешел на темы обыденной жизни, эксплуатирует тему «маленького человека». Способствует ли это становлению гражданского общества или отвлекает внимание от «больших» тем политики, культуры? На эти вопросы ответа пока нет. Юмор находится в процессе развития, как находится в процессе развития и человеческая личность и сама природа человека. Своей эксцессивностью, опосредованностью, произвольностью юмор приоткрывает свободу и вариативность человеческого существования.

Стадия интериоризации и развития юмора

Юмор в своем социогенезе зарождается из полифонической смеховой культуры. Будучи интериоризованной, полифония смеховой культуры превращается в диалог личности с личностью, а затем во внутренний диалог. Во внутреннем диалоге, который является не только рефлексией «полюса субъекта и полюса объекта» (Леонтьев Д. А., 2009а), не только рефлексией полюса субъекта и полюса субъекта другого человека, а «расщеплением» личности на два «голоса» в их понимании М. М. Бахтиным (Бахтин, 1972). Ими могут быть «Я-центр» и «Я – образ» как при системной рефлексии (Леонтьев Д. А. Салихова, 2007) при прогрессивном развитии личности или «я идеальное» и «я реальное», «я прошлое» и «я настоящее» или проблемном или даже при регрессивном развитии личности. Как пишет Д. А. Леонтьев, «Юмор в своих высших формах – обращенный на самого себя – безусловно связан с внутренним диалогом, с расщеплением Я на Я-субъекта и Я-объект, с возможностью взгляда на себя со стороны» (Леонтьев Д. А., 2013). Обращение чувства юмора субъектом на самого себя создает возможности самотрансценденции и даже самодистанцирования в его понимании В. Франклом (Франкл, 1990). Межличностный диалог и внутренний диалог служат развитию личности и ее возможностей. Поскольку возможна самотрансценденция человеческой природы в отчужденную «ноосферу», возможно и дорефлексивное самотрансцендирование в межличностных или внутриличностных актах юморения. При обращении юмора на самого себя создается другой образ самого себя, до которого потом «дотягивает» «Я-реальное». Предметный образ становится «двойным», недоопределенным, устремленным в будущее. Будучи принятым рефлексирующей личностью, он создает возможности и для сознательного саморазвития. Юмор меняет принципы регуляции жизнедеятельности, которые и так менялись на протяжении истории, что обосновано Д. А. Леонтьевым (Леонтьев, 2007). Если в средневековой культуре юмор был «действием», регулирующим общественные отношения, то в современности юмор все более становится деятельностью, выводящей личность и общество на уровень саморегуляции. «…усложнение форм регуляции и превращение ее в саморегуляцию выступает как универсальный принцип развития форм активности как на субчеловеческом, так и на человеческом уровне, как в филогенетическом и историко-генетическом, так и в онтогенетическом и актуалгенетическом аспектах рассмотрения, как применительно к человеку как саморегулируемой системе, так и применительно к более частным подсистемам и наоборот, к большим микро- и макросоциальным системам» (Леонтьев Д. А., 2007а, с.72). Но возможность перехода к другим формам регуляции существует именно благодаря прерывистости психического, в том числе и посредством юмора. Юмор формирует личностный потенциал, изменяя принципы отражения действительности и «прерывая» непрерывность психического.

Юмор, оформившийся в культуре посредством психологических механизмов ноогенеза, сам формирует ноогенез субъектного знания, идеальные и отчужденные формы презентации знания, а также и персоногенез личности, в котором возможны свобода и открытость (Домбровская, 2010б). Д. А. Леонтьев красиво сказал, обобщая наши научные разработки проблемы юмора, что главная особенность юмора заключается в его связанности с развитием (Леонтьев Д. А., 2013)

Таким образом, в культурогенезе психического юмор сформировался по закономерностям развития высших психических функций, и в его развитии можно выделить следующие стадии:

– Стадия биогенеза смеха и улыбки и их первичной социализации.

– Стадия социогенеза юмора.

– Стадия ноогенеза юмора.

– Стадия интериоризации и персоногенеза юмора.

Механизмы же биогенеза, социогенза, ноогенеза и персоногенеза пока недостаточно изучены и/или проинтерпретированы в науке, однако их понимание важно для понимания принципов эволюционирования психического в культурно-историческом развитии вида Человек. А эволюционирование психического тесно связано с использованием юмора как средства развития личности, общества и науки. И к выделенным нами стадиям можно добавить еще стадию использования юмора как средства саморегуляции развития. Об этом подробнее будет сказано дальше.

2.2. Эволюция подсознательного образа юмора в культурном развитии

Юмор формируется на основе двух предпосылок или, в соответствии с терминологией Л. С. Выготского, на пересечении двух «составляющих» или «линий развития»: природной, натуральной (смех, улыбка) и культурной (комический образ). В современности юмор все более «отрывается» от природной составляющей и все большее значение имеет юмористический образ, у которого натуральная составляющая существует лишь в виде эмоциональной ткани. Постепенно происходит и рефлексия представлений о юморе. Такая рефлексия выражается в вышеизложенных исторических представлениях о юморе. Но эта рефлексия осуществляется и в бытующих образах самого юмора. Осуществляется над подсознательном уровне, уровне промежуточном между классическим бессознательным мотивационным «Оно» З. Фрейда и уровнем культурного знакового сознания. На первый взгляд подсознательность представлений о юморе нарушает принцип феноменальности в развитии человека, который согласно М. Анри заключается в том, что «свет феноменальности отделяет человека от прежнего состояния темноты, он и есть сознание» (Анри, 1994), то есть принцип феноменальности выступает как принцип взаимопереходов бессознательного, подсознательного, сознательного, рефлексивного. Психологическим же механизмом феноменологизации бессознательного в сознание является продуцирование образов и их фиксация в знаковой форме.

Нужно признать, что знаковая фиксация образов в эволюции живого появилась только у человека в виде пещерных изображений, чаще всего особенно в египетской культуре пиктографических. Позже появились вербальные образы в виде метафор.

В истории эти образы также эволюционируют. Мы считаем анализ этой эволюции небесполезным и небезинтересным. Для него привлекаем понятие «архетипа», введенное К. Юнгом. Использование этого понятия в реализуемом нами культурно-историческом подходе опять поднимает вопрос о том, является ли юмор поздним продуктом культурно-исторического развития человека или еще в древности, по крайней мере, в античности, когда человек начал фиксировать свою историю, юмор существовал как некая «структура сознания», «первообраз», «архетип». По большому счету, это неразрешимая проблема психологии, которая входит в контекст общенаучной проблемы константности-изменчивости природы человека. И хотя в работах Юнга не находятся высказывания о том, что природа человека константна, из его работ можно сделать вывод о том, что «структуры психики», архетипы константны, несмотря на изменчивость конкретных образов архетипов. Психологию Юнга чаще называют «аналитической», «но „архетипическая“ более адекватно соответствует его собственному построению как целому и в плане обширных приложений помимо самого анализа. „Архетипическая“ также более точно описывает юнговский подход к основам психического» (Хиллман, 1996, с.7). Это связано с тем, что основная структурная идея концепции Юнга – идея «архетипа» (Хиллман, 1996, с.7). На сегодня еще не вполне осмыслена роль концепции Юнга в совокупной динамике и структуре психологического и общекультурного знания. Но под названием «архетипическая психология» концепция Юнга в большой степени альтернативна историко-эволюционной идее развития психического, и находится в специфических отношениях с культурно-исторической психологией.

Специфика этих отношений заключается в следующих моментах: 1) Как уже было обозначено выше, идея константности (вечности) психического, присущая Юнгу, противостоит идеям изменчивости, вариативности и эволюционированию психического в культурно-исторической психологии. Но учитывая высказывание В. П. Зинченко о том, что образы являются «культурными медиаторами» (Зинченко, 1993), это противостояние архетипического и культурно-исторического подходов разрешается в пользу культурно-исторического подхода. Он как бы поглощает архетипический подход к интерпретации психического. 2) Аналитическая или архетипическая психология традиционно ориентирована на практику, на анализ образов, символов, архетипов. Культурно-историческая психология в своих истоках от Л. С. Выготского и А. Н. Леонтьева все же ориентирована на теоретический анализ эволюции психического в предистории, истории и онтогенезе человека. Во многом культурно-историческая психология, несмотря на все различия, повторяет путь исторической психологии, в которой строго доминирует теория и «психология социологии», она двигается к историко-эволюционной психологии, в самом названии которой заложена идея эволюционирования психики в культурной истории вида «человек». Однако теория и практика все чаще пересекаются и дают друг другу материал для анализа. 3) Проблема альтернативности или поглощения (или даже взаимопоглощения) подходов не решаема на сегодня. Она в некоторой степени снимается в давно существующем, но требующем развития понятии «высших психических функций», введенном Л. С. Выготским. Но выделение архетипического подхода, как относительно самостоятельного, полезно для такого сложного феномена как юмор. Оно позволяет поставить вопросы о культурных образах юмора в истории человечества и о современных образах юмора. Ведь юмор – это «высшая психическая функция развитого сознания и самосознания личности» (Домбровская, Леонтьев, 2000). Образ является одной из функциональных, деятельностных и онтологических характеристик. Образное мышление как функция опосредствуется уже сложившейся и функционирующей системой культурных образов (включая пиктографию и само слово, за которым тоже кроется образ). Юмор как функция формируется на стыке комических образов (культурная составляющая высших психических функций) и психофизиологических реакций смеха и улыбки (натуральная составляющая высших психических функций), однако именно образ (психическое отражение), а не физиология смеха и улыбки задает вектор развития юмора и в истории и в онтогенезе.

Образ юмора в истории культуры

Слово «юмор» этимологически сложно, однако в этимологии есть устойчивые смысловые связи различных значений слова, что позволяет сближать архетипический и этимологический подходы, а также рассматривать этимологию слова «юмор» как «слова-архетипа». Понятие «слова-архетипы» употреблял Г. Шпет (Шпет, 1922), Р. А. Будагов говорил о том, что есть «слова-ключи» к человеческой психике и одним из таких слов является слово «юмор» (Будагов, 1971). О том, что в культуре есть «ключевые слова», раскрывающие суть культуры, говорит А. Вежбицкая (Вежбицкая, 2001). Слово «юмор» является своего рода ключом к культуре и к культурному сознанию современного человека. И во многом ключ этот содержится в этимологии слова. Нужно сказать, что у современного значения слова «юмор» есть предшественники: в 17 веке было распространено значение слова юмор – «нрав, настроение», в античности – «влага, жидкость» (например, Черных, 1994).

Слова-ключи имеют под собой глубокий пласт культуры, который можно считать архетипическим. А архетипы, согласно К. Юнгу, представляют собой манифестации глубокого слоя бессознательного, где дремлют общечеловеческие образы (Юнг К., 1994, с.105). Архетипический образ основан на аналогии (там же; стр. 192). Архетип, согласно К. Юнгу, характеризуется тем, что существуют некие первообразы, «мыслеформы», которые представлены человеку чаще всего в персонифицированной форме. Какой образ, кроме жидкости, в согласии с этимологией, стоит за образом юмора? Аристотель связывает комический образ, который наряду с биологическим смехом, представляет собой предпосылку юмора, с маской (Аристотель, 1998). Жан-Поль замечает то, что у юмора природа Протея (Жан-Поль, 1982). Протей – морское божество и отличается тем, что может принимать различные образы, его природа многолика, изменчива, текуча, он обладает многознанием (Мифы народов мира, 1992, с.342). В современности к интерпретациям смешного привлекается еще и образ двуликого Януса, что зафиксировано в самом названии книги М. В. Бороденко – «Два лица Януса-смеха» (Бороденко, 1995а).

Если продолжать искать персонифицированный образ юмора, то он находится и в образах юродивого, клоуна, шута, дурака. Анализу этих культурных феноменов посвящены многочисленные работы (напр. Лихачев, 1984, Лотман, 1992). Причем русское слово «юродивый» еще и по звучанию согласно народной этимологии может восприниматься близко слову «юмор». Стоит отметить то, что само явление юродствования не вполне изжило себя, оно используется современными политиками для манипуляции общественным сознанием (Домбровская, 2000б).

Архетипическим можно считать и эксплицированный Ч. Чаплином образ смешного «маленького человека» (Чаплин, 1990). Причем, это едва ли не самая существенная «экспликация» юмора, поскольку именно образ частного человека связывается Ж. Делезом с юмором как способом маленького человека за счет «подвешивания смыслов» участвовать в функционировании «Закона» и тем самым в большой политике (Делез, 1992).

Юнгиански ориентированные маркетологи М. Марк и К. Пирсон используют образ шута как один из архетипических образов, с помощью которых, на их взгляд, только и возможно создание эффективной рекламы (Марк, Пирсон, 2005). Важно то, что в своей системе координат «принадлежность-самопознание» и «стабильность-изменчивость» они располагают шута как сохраняющего баланс стабильности-изменчивости, но при этом находящегося на полюсе социальной принадлежности (там же). Таким образом, они еще фиксируют социальность юмора. Что касается вопроса, когда актуален юмор и, в частности, актуален архетип шута, они пишут следующее: «Самую большую помощь Шут оказывает нам, когда мы загнаны в ловушку цейтнота. Шут великолепен при мозговом штурме. Самым важным аспектом маркетинга Шута является ум. Шут, живущий в каждом из нас, любит неистовые, умные новые способы смотреть на мир» (там же, с.192). Архетип юмора оказывается актуальным тогда, когда существует дефицит традиционных формально-логических способов мышления, но когда жизненно необходимо что-нибудь осмыслить.

Учитывая этимологию слова «юмор», архетипическим образом юмора является не только персонифицированный образ, но и жидкость, текучесть. То есть то, что, по К. Юнгу, является архетипом самого бессознательного. Архетипом бессознательного, согласно Юнгу, является и образ трюкача Трикстера (Юнг, 2022, с. 247). Архетип юмора как бы сливается с архетипом бессознательного. Этим объясняется популярность использования юмора для трансформации общественного и индивидуального сознания.

Для современного культурного сознания этимология слова «юмор» связана с гуморальной регуляцией – что, условно говоря, соответствует биологическому способу регуляции жизнедеятельности, с настроением – что соответствует социальному способу регуляции, и с юмором—знаком, что соответствует идеальному способу регуляции. Этимология создает связку природного и культурно-знакового, создает образ целостности и системности.

Поиск архетипа юмора – дело спорное, любой предложенный образ может быть и обоснован и опровергнут. Однако, некая предпосылка человеческой психики должна была существовать для того, чтобы в ходе истории могли развиться современные формы юмора. Архетипический подход полагает юмор как некую неизменную сущность, выражающююся в образе. Образ – это и есть предмет. Архетипический подход находит этот образ-предмет юмора в образе человека и его бессознательного. То, что не поддается формально-логическому пониманию, воспринимается как смешное, юмористическое и своеобразным образом осмысливается.

Таким образом, культурный образ юмора эволюционирует в истории культуры, а в современности является вариативным. Используя достижения архетипической психологии, культурно-историческая психология обогащает свои представления об эволюции культурных образов и ресурсах использования образов юмора для развития личности.

2.3. Определения юмора в науке.

Если предыдущие два параграфа этой главы были посвящены культурогенезу понятия и образа юмора в их диахроническом (историческом) разрезе, то этот параграф посвящен проблеме понимания феномена юмора в современной культуре, в которой присутствуют «голоса» всех времен. Понимание, согласно В. В. Знакову, это «познавательное отношение» (Знаков, 2005, с. 25), которое может быть выражено в «образе особого рода» (там же, с.17) и в определении (там же, с. 31), и полнота которого проявляется «в множественности вариантов интерпретации понимаемых фактов» в разных контекстах (там же, с.32). Согласно В. П. Филатову, понимание есть процесс выработки значений (там же, с.25). Определения, дефиниции (от лат. «definit» – ставить пределы) в отличие от понятий, задают значение слова в ноосфере, базис для формирования субъективного понятия. Задача построения определения и есть формулировка или уточнение его значения (Философский словарь, 1986, с.342) или фиксирование смысла (Бочаров, 2010). Психологически определение выступает как рефлексивное представление о явлении, заключающееся в феноменологизации бессознательного до сознания, а также в теоретизации обыденных представлнений до научных.

Определения юмора как способы его понимания.

Как отмечает М. В. Бороденко, «определение „комического“ представляет собой существенную трудность для всех наук» (Бороденко, 1995, с.5). Еще большую трудность представляет собой определение юмора. Толковые словари, философские, психологические и др. работы предлагают определения, которые чаще являются субъективными понятиями их авторов. При этом «Понятья спутались, язык же стал безвыходно единым» (Волошин, 1989, с.172—173) и «юморов стало много» (Жванецкий). Это находит отражение и в нашей работе: в широком смысле мы называем юмором и всю феноменологию юмора, которая представляет собой проявление функции юмора в истории, социальной и индивидуальной жизни, в научной и творческой деятельности человека, а в узком смысле – особое психологическое орудие личностной регуляции. Однако, проблема понимания феномена юмора в современной культуре остается открытой и требует своего прояснения и разрешения. В попытках систематизировать современные определения юмора мы сталкиваемся с тем, что проблема определения в философии разработана так, что существующие ее разработки не позволяют простой их перенос на проблематику юмора. Поэтому мы используем типологию определений из частной философской работы, посвященной проблеме человека.

Так, И. Т. Фролов пишет: «Как показывает многовековой опыт, возможны по крайней мере три способа ответа на вопрос „что такое человек?“ Каковы его отличительные особенности, в чем его differentia specifica? Условно их можно обозначить как 1) дескриптивный, 2) атрибутивный и 3) сущностный» (Фролов, Борзенков, 2001, с.7). Эти три типа ответов на вопрос «что такое» и являются тремя основными способами определения понятий. Мы их дополняем еще четвертым типом – типом системного определения.

На основе анализа и обобщения различных представлений о юморе, существовавших в культурогенезе юмора и сосуществующих в современной культуре и науке, мы выделяем следующие типы и виды определений феномена юмора:

– Дескриптивные определения. Отвечают на вопрос «какое».

А) Описательные определения. Они могут быть выражены через прилагательные. Так, исходя из воззрений Р. Жан-Поля на юмор, юмор может быть определен как нечто субъективное и протеистичное (Жан-Поль, 1981).

Б) Оценочные определения. Они также формируются через прилагательные или могут быть выражены через них. Наиболее яркие примеры такого вида определений юмора – определения юмор через характеристики его как чего-то доброго или черного. Ф.А.Брокгауз и И.А.Ефрон оценивает юмор как «1) юмор положительный (или оптимистический, юмор в узком смысле), 2) юмор отрицательный, сатирический и, наконец, 3) юмор примиряющий, преодолевший голое отрицание, иронический» (Брокгауз, Ефрон).

2. Сущностные определения. Отвечают строго на вопрос «что такое».

А) Толкующие определения. Они образуются через существительные или акцентируют их и часто тавтологичны по смыслу. Примером является определение С. И. Ожеговым юмора как понимания комического, умения видеть и показывать смешное, снисходительно-насмешливого отношения к чему-либо (Ожегов, 1991, с.917), а также П. Я. Черных юмора как «чувства смешного» (Черных, 1994, с.459).

Б) Генетические определения. Они могут быть иметь подвиды и формируются через описание этимологического значения слова или историю культурогенеза или актуалгенеза феномена. Пример этимологического определения приводит П. Я. Черных, прослеживая историю слова «юмора» от латинского его значения «влага, жидкость» (античность), через французское «нрав, настроение» (средние века) к английскому значению «склонность к насмешке» (17 век) (Черных, 1994, с.459). Пример исторического определения юмора приводит Л.Е.Пинский: «Исторически юмор выступает как личностный преемник безличного древнейшего типа комического – карнавала» (Пинский, 1987, с.522). Генетическим определением было бы и определение юмора как производного от смеха и комического образа, на основе наших разработок проблемы юмора (Домбровская, 2010, с.54).

В) Категориальные определения. Они формируются через существительные, обозначающие как синонимичные, так и родовые категории. Примером определения юмора через синонимичную категорию является определение юмора как особого настроения (Брокгауз, Ефрон). Примером определения юмора через родовые категории является уже приводимый пример определения юмора как чувства (П.Я.Черных) и определения юмора В. Далем через особый склад ума (Даль, 1978, с.667), С.И.Ожеговым через отношение (Ожегов, 1991, с.917), Ю. Поповым через переживание (Попов, 1962, с. 599), А. Хорнби через способность (Hornbi, 1982, 1982), А. Н. Прохоровым через вид комического (Прохоров, 1984, с. 1562), а также определение юмора как вида смешного (Рубинштейн, 1989, с. 171).

3. Атрибутивные определения. Отвечают на вопросы «где, что и почему»

А) Субъектные определения. Традиция атрибуции юмора свойствам субъекта существует с античности, когда значением слова «юмор» было «жидкость, влага» в организме человека. Как характеристика субъекта юмор понимался Беном Джонсоном, называвшим словом юмор нрав, расположенье духа (настроение), и осознан в качестве таковой Жан-Полем. Лучшим же субъектным определением юмора остается определение юмора И. Кантом, понимавшим юмор как «талант произвольно приходить в хорошее расположение духа» (Кант, 1966, с.355—356).

Б) Объектные определения. Традиция атрибуции юмора объектам внешнего мира также начинается с античности, с определения Аристотелем смешного как «ошибки и уродства» (Аристотель, 1998, с. 1070). Жан-Поль усматривает объективную основу комического в контрасте (Жан-Поль, 1981), П. Мак Ги (McGhee, 1972), В. Рух (Ruch, 2008) в несоответствии, С. Л. Рубинштейн (Рубинштейн, 1989б, с. 421) и др. в противоречии. И хотя М. М. Бахтиным осознано, что смех и юмор универсальны, и могут быть направлены на любой объект и даже на весь мир в целом, предметом юмора, выделяемым в объекте, является определенный уровень или тип противоречия.

В) Определения, характеризующие субъект-объектные отношения, то есть жизненый мир, возможно эксплицировать из юмористических воспоминаний С. Л. Рубинштейна о своей научной судьбе. Так он связывает юмор с тем, что назывется «принятие мира» (Рубинштейн, 1989, с.171), и уточняет, что речь идет о принятии противоречивости мира (там же), из чего следует определение юмора как принятия противоречивости жизненного мира.

4. Системные определения. Отвечают на вопрос «что, где, как и зачем», задают то, что М. А. Холодная называет «парадигмальными понятийными системами» (Холодная, 2012, с.11) и практически совпадают с тем, что В. В. Давыдов называет теоретическими понятиями (Давыдов, 1972).

А) Психоаналитическое определение. Первым задал парадигмальное понимание юмора З. Фрейд, который писал: «юмор может быть понят как высшая из этих защитных функций. Он не скрывает содержания представлений, связанных с мучительным аффектом, от сознательного внимания, как это делает вытеснение, он преодолевает защитный автоматизм», превращая содержание юмора в удовольствие (Фрейд, 1991, с.403—404).

Б) Семиотическое определение. Формулируется на основе исследований и интерпретации феномена комического М. В. Бороденко, где юмор подразумевается способность воспринимать и производить «комическое как контрзнак в системе установочной регуляции поведения» (Бороденко, 1995а), нацеленный на преодоление установочной ригидности.

В) Рационалистическое определение. Формулируется так: «юмор – высшая психическая функция развитого сознания и самосознания человека, отношение к себе и к окружающему, суть которого заключается в своеобразном отрицании, инверсии или расшатывании тех или иных атрибутов того, что выступает как объект юмора» (Домбровская, Леонтьев, 2000, с.454).

Г) Культурно-деятельностное определение. Формулируется как результат данной работы следующим образом: юмор – психологическое орудие личностной регуляции психического отражения и деятельности, целью которого является выявление, преодоление или снятие противоречий в объектах, каковым может быть и сам человек.

Отличия чувства юмора от других видов чувства смешного.

Согласно С. Л. Рубинштейну, «чувства комического, юмора, иронии, сарказма – это все разновидности смешного» (Рубинштейн, 1989а, с. 171). На основе его анализа разновидностей чувства смешного (Рубинштейн, 1989, с. 170—172) можно выстроить операциональные определения чувства комического, юмора, иронии и сарказма. Так, чувство комического выступает как чувство несоответствия, идея чего независимо возникла и изучается в американской психологии юмора П. МакГи (McGhee, 1972). Иронией является чувство предпочтения и возвышения одной из дилемм в объекте или в бытии и самого себя как субъекта, идея чего разработана в идее аксиоматизации посредством юмора А. Н. Розова (Розов, 1979). Собственно чувство юмора понимается как чувство понимания и принятия диалектики противоречий в объектах и в жизни, идея чего в русле возрастной психологии развивается Н. Ф. Кузнецовой (1990). Как пишет С. Л. Рубинштейн: «чистый юмор означает реалистическое „принятие мира“ со всеми его слабостями и недостатками…» (Рубинштейн, 1989, с.171), а также противоречиями жизни (Рубинштейн, 1989б, с.421). Сарказмом же является усмотрение противоречий, но их неприятие. При этом противоречия могут восприниматься на различных уровнях. На основе концепции А. Н. Лука (Лук, 1975) мы формулируем понимание остроумия как интеллектуального чувства, позволяющего выявлять и показывать противоречия в виде острот, афоризмов, парадоксов. Согласно С. Л. Рубинштейну, «Чувства комического, юмора, иронии, сарказма – это все разновидности смешного» (Рубинштейн, 1989а, с. 171). На основе его анализа разновидностей чувства смешного (Рубинштейн, 1989, стр. 170—172) можно выстроить операциональные определения чувства комического, юмора, иронии и сарказма. Так, чувство комического выступает как чувство несоответствия, идея чего независимо возникла и изучается в американской психологии юмора П. МакГи (McGhee, 1972).

Иронией является чувство предпочтения и возвышения одной из дилемм в объекте или в бытии и самого себя как субъекта, идея чего разработана в идее аксиоматизации посредством юмора А. Н. Розова (Розов, 1979). собственно чувство юмора понимается как чувство понимания и принятия диалектики противоречий в объектах и в жизни, идея чего в русле возрастной психологии развивается Н. Ф. Кузнецовой (Кузнецова, 1990).Как пишет С. Л. Рубинштейн: «чистый юмор означает реалистическое „принятие мира“ со всеми его слабостями и недостатками…» (Рубинштейн, 1989, с.171), а также противоречиями жизни (Рубинштейн, 1989б, с.421). Сарказмом же является усмотрение противоречий, но их неприятие. На основе концепции А. Н. Лука (Лук, 1975) формулируем понимание остроумия как интеллектуального чувства, позволяющего выявлять и показывать противоречия в виде острот, афоризмов, парадоксов.

Все разновидности чувства смешного могут быть в разных сочетаниях выражены, объетивированы в предметных формах культуры, жанрами которой в литературе является комедия, сатира, фельетон, анекдот, эппиграмма, в изобразительном искусстве – шарж, карикатура, комикс, в театре и кино – комедия, бурлеск, фарс. Чувство юмора как и другие разновидности смешного могут присутствовать и в неспециализированных жанрах, внося в них «изюминку» и блеск мировоззренческого уровня чувств.