Читать книгу: «Каштан. Избранная лирика»

Шрифт:

ISBN 978-5-4498-8457-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Вместо предисловия

Магия поэзии

Стихи я писал всегда. Я писал не потому, что мог писать, а потому, что не мог не писать. Для меня стих был другом, которому, я мог доверить самые сокровенные мысли. Бывали времена, когда он был единственным другом. Единственный способ отделаться от навязчивой мысли – это положить ее на рифму. После этого она перестает беспокоить. Позднее, читая свои стихи, я вспоминал свои мысли и обстоятельства, при которых стихи были написаны. Так, что они одновременно являлись еще и дневниками. Наконец пришло желание опубликовать свои стихи. Лучше всего такое желание можно объяснить в тех же стихах.

Когда заката ляжет тень,
Прощаемся со светом.
Но знаем мы, что новый день,
Нас озарит рассветом.

Когда приходит смертный час,
Нам нечего желать.
Ведь солнца бег и бога глас,
Не повернуть нам вспять.

И все же хочется любить,
Вернувшись на рассвете.
Чтоб мы опять смогли прожить,
В делах, стихах и детях.

Мне все легче говорить стихами. Например, почему я назвал свой сборник «Каштан».

Когда каштан на землю упадет,
То кожура на части разлетится.
Чтоб сохранить – сорви созревший плод,
И осторожненько возьми как птицу.

Каштан не извлекая изнутри,
С мольбою стань как в церкви на колени,
И об асфальт легонечко потри.
Он станет мягким шёлковым шагренем.

Вот так и сердце. Хватающим рукой,
Колючками оно в ладонь воткнется.
Погладь и поцелуями покрой —
Растает вмиг и трепетно забьётся.

Магия поэзии в параллелях, когда удается провести параллель между двумя не связанными между собой явлениями. Ты говоришь об одном, а думаешь о другом. И тогда читатель может увидеть в стихе то, что его беспокоит. Это может быть не то, о чем ты писал и не то, о чем думал, ведь параллелей может быть много. Жизнь протекает, по каким то глобальным законам, которые мы можем не знать, но они могут проявляться по-разному. В этом и есть магия поэзии.

Сбалансированность бытия

Как пример могу привести размышления о сбалансированности бытия. По моим наблюдениям люди делятся на два вида: энергетические доноры и энергетические вампиры. Эти два понятия имеют разную эмоциональную окраску, но я не вкладываю в слово вампир ничего отрицательного. Это просто люди, которые по своей природе настроены на потребление душевной энергии, также как донорам доставляет наслаждение, когда они этой энергией могут с кем-то поделиться. Вампиры так же нужны, как и доноры, ведь кто-то должен энергию потреблять. Гармония в обществе наступает тогда, когда энергия доноров и потребности вампиров сбалансированы. Это общие размышления, которые могут привести и к мыслям о миграции, ведь это нарушает энергетический баланс, и к мыслям о границах и визах, которые не позволяют этот баланс уравновешивать по законам о сообщающихся сосудах. Но я не ставлю задачу о философском развитии этой темы, а только хочу сформулировать ее для себя.

Кто брать привык все на пути,
Тот руку дружбы не предложит.
И будто надпись на груди:
– Рожденный брать, давать не может.

Он кровь других сосёт в запой,
Вцепившись в шею мертвой хваткой.
А мне назначено судьбой
Отдать всю душу без остатка.

Да! Донорство меня пьянит.
Я кровь свою дарю с любовью,
И счастлив, если кто-то сыт,
И в стельку пьян моею кровью.

В развитее энергетической теории приходишь к моменту, когда донор должен откуда-то черпать энергию, и тогда приходят в голову такие строки.

Я рассказать хочу балладу,
Не о сокровищах Рескатора.
Не про Афину и Элладу,
А о судьбе аккумулятора.
Он молод был, и жизнь кипела,
Энергия на клеммах пела.
Трамблёр с ним кланялся с почтением,
А свечи с трепетным волнением.
И генератор, друг мой милый,
О нем заботился всегда.
Ему на долгие года,
Давал энергию и силу.
Он мог пятнадцать раз на спор
Крутить любимый свой стартёр.

Но вот прошли ампер-часы.
Ничто не вечно под луной.
Качнулись сил его весы.
Проситься стал он на покой.
Электролитные кручины-
Слоиться начали пластины.
И в банках, чья же тут вина,
Легла сульфата седина.
И все забыли об убогом,
Друзья, поклонники, враги.
Все прощены ему долги.
Готов предстать он перед Богом.
Он стар и немощен на вид,
На куче мусора лежит.

Боль сердца

Составлять рифмы совсем не сложно, если знаешь о чем писать. Поэт немножко философ и в каждый стих он вкладывает частицу своих взглядов. Ещё один пример. В минуты тяжелых испытаний и потери близкого человека, у меня возникло ощущение, что огромное чувство любви уничтожает сердце, а сохранить себя можно только ценой очерствения.

Стучат куранты как сердца.
В них ощущается усталость.
Уже недолго до конца
Сосульке плавиться осталось.

Тепло любви и жар потерь
Сосульку превращают в лужу.
А сохранит ее метель,
Седой мороз и злая стужа.

Быть может кто-то предпочтёт,
Не раздавать себя капелью.
А я хочу под Новый год
Судьбу свою вручить апрелю.

Не мудрено прервать полёт.
Сосулька жить желает тоже.
Как страшно таять в Новый год,
Но теплота любви дороже.

В этом сборнике я печатаю те стихи, которые прошли самую суровую цензуру. Сердце той, которая является самым близким мне человеком – моей жены. Без неё не было бы многих из них. Она моя муза, моя опора в жизни. Нас делают жёны, а мы делаем их. Это постоянный процесс трансформации. И эту книгу я посвящаю своей жене Марине в день её славного юбилея. Четыре десятилетия пройдено с ней рука об руку. Я включил в сборник те стихи, которые мне особенно нравятся. Надеюсь, они понравятся и читателю и Ей.

Посвящение

Пусть накроет покрывалом
Осень. Потеплели краски.
Звёзды светятся устало,
Дней и лет, пройдя немало,
Руки ждут и ищут ласки.
Ангельским искриться светом
Взор любимой половинки.
Льётся в сердце дар поэта.
Я отметил книжкой этой
Юбилей своей Маринки

10 октября 2020 года.

Грёзы

Грёзы и реальность

В руках, сплетённые в букет,
Склонили головы тюльпаны.
Лучился тёплый нежный свет
Из серых глаз твоих желанных.

Раскрылись губы как бутон,
Маня медовым ароматом.
Сердца стучали в унисон,
Виски им вторили набатом.

По небу звёзды распластав,
Ночь серебрилась лунным светом.
И только жаркие уста
Реальны были в мире этом.

Храм Афродиты

Слова любви стократно повторю,
Её врата передо мной открыты.
В священный храм богини Афродиты
Войду, чтоб прикоснуться к алтарю.

Но на Олимпе Зевс и Посейдон
По новому обряду правят мессу,
А тень от Артемиды и Гермеса
От Феба заслоняет небосклон.

Пронёсся Арес с криком и огнём
Близ Пафоса по горам и долинам.
Святилище любви лежит в руинах
И вороны блаженствуют на нём.

Нам не найти дороги в этот храм
Пока любовь рабыня вожделения.
В стремлении к чудесному мгновенью
Мы молимся неправильным богам.

В царстве Феба

Манят ворота царства Феба.
Передо мной чудесный вид.
Смотрю как в голубое небо
В твои глаза, а в них горит

Неугасимая с годами
Волна неистовых страстей.
Ты мечешь молнии очами,
Даря огонь, как Прометей.

Два одинаковых мгновенья
Не жди: то бурная река
Несёт лавину впечатлений,
То слышен шелест мотылька.

Вдруг взор твой затуманит горе,
И потемнеет водоём.
Но снова озарится море,
Бушуя в имени твоём.

Весь мир отцвечен ярким светом,
Струящимся из-под ресниц.
И у влюблённого поэта
Удел один – склониться ниц.

Припасть горячими устами,
Вдыхая нежный аромат
Тех трав и мхов, где ты ногами
Ступала пять минут назад.

Звёздочка

Время не может вылечить горе.
Горечь утраты давит на грудь.
Память кинжал свой, с разумом споря,
В сердце поглубже хочет воткнуть.

Душу заштопать трудно заплаткой.
Капля за каплей падает кровь.
С огненным шаром в левой лопатке
Сладить способна только любовь.

В мире не меньше белого света
Если погасла где-то звезда,
Но для кого-то звёздочка эта
На небосклоне будет всегда.

Аромат розы

Ты словно роза расцветала.
Горел румянец на щеках.
Скользнуло на пол покрывало,
Как луч рассветный на лугах.

Четыре розовые точки
На теле, нет прекрасней мест —
Пупочек, губки и сосочки
Зарделись на тебе как крест.

И я крестил тебя перстами.
Направо, вверх, налево, вниз.
А ты горячими устами
Меня манила в Парадиз.

Твои глаза шептали: – можно.
Сердца стучали в унисон.
Я погрузился осторожно
В раскрытый розовый бутон.

Глотал живительную влагу
Из родника запоем я.
Стекала как хмельная брага
Любви горячая струя.

Росинками искрились слёзы,
Как бриллианты в сто карат.
Я пил нектар прекрасной розы,
Вдыхая сладкий аромат.

Выпускной бал

Янтарным стало небо на закате.
Искрятся звёзды – слуги при луне.
Сиреневое шёлковое платье
Топорщится немного на спине.

Июньский вечер, шумною толпою
На выпускной шагаем. Школьный пир.
Уже настало время непростое
Прощанья с детством. Здравствуй взрослый мир.

Казалось школа нам как мать родная.
Сидели мы за партой десять лет.
Трудились, знания как цветы срывая,
И, наконец, должны собрать букет.

Гремели барабаны, пели скрипки.
Тарелок звон ещё в ушах стоял,
А девичьи счастливые улыбки
Невольно украшали этот бал.

Они уже почти не слышат пенье.
Но знаю я, что вытянут билет.
Еще немного и немые тени,
Скользнут к реке, что бы встречать рассвет.

Река плескалась ласково волнами,
А я ныряла в девичью мечту.
Заря уже забрезжила пред нами,
У ночи, отнимая темноту.

Померкли звуки, струны умолкают.
Растаял класс, и спать легла гармонь.
И мне, мечты и мысли прерывая,
Легла на руку тёплая ладонь.

Юнона путь дорогу освещала,
Даря блаженство и покорность нимф.
Сердечко сразу биться перестало,
Я таяла снежинкой перед ним.

Пленяли сердце сказочные звуки,
Растаяли на бёдрах кружева,
К груди коснулись ласковые руки.
Катились в уши нежные слова.

Раскрыла губы жажда поцелуя.
Амур меня проткнул своей стрелой.
Стучало сердце, радостно ликуя,
Стремясь взлететь на крыльях над скалой.

Накал страстей вдруг оборвался разом.
Его рука повисла словно плеть,
Едва из уст в песок скатилась фраза
О том, что сердце попыталось петь.

Рвалось из платья огненное тело.
Глоток любви жёг изнутри как грог.
Амуру я тихонько песню пела.
Заря на небе призрачном алела,
Моя натура для любви созрела,
И взрослый мир лежал у женских ног.

Часы на стене

Сплелись ладони на спине.
Обнялись двое.
Часы ожили на стене
Полночным боем.

На белоснежной простыне
Два юных тела.
В часах кукушка на стене
Для них пропела.

Взяв эстафету у весны,
Вставало лето.
Кукушка спела у стены
Им два куплета.

Сердца стучали в тишине
В горячем теле.
Часы им оду на стене
Три раза спели.

Горели губы как в огне
В плену экстаза.
Часы пробили на стене
Четыре раза.

Они цветные видя сны,
Дышали ровно.
Часы смотрели со стены
На них безмолвно.

Водопад любви

Меня, обвив как виноград,
Ты словно вытекла из платья.
И понеслась как водопад
В мои горячие объятья.

Твоя молочная река
В своем кисельном обрамление,
Струилась на моих губах,
Дрожа в руках от вожделения.

Уста как сладкое вино
В сосуде первого причастия
Я пил, пока текло оно,
Хотя давно был пьян от счастья.

Стрела Амура

Стрела мне проникала в вену,
Маня словами на Парнас.
Русалку, превращалась в пену.
Стрела несёт любовь подчас.

Когда в руках у Купидона
Мелькает лук, и тетива
Ты превращаешься в Мадонну,
И я молчу – к чему слова.

Эвтерпы взор глядит с упрёком.
Умолкли лира и авлос.
Слова пропали ненароком,
И я молчу во власти грёз.

К чему слова когда лучится
В душе не гаснущий огонь.
И сердце сжала, словно птицу
Твоя горячая ладонь.

Шоколадка

Я вспоминаю сладкую балладу.
Случилось это как-то поутру.
Ты твёрдая как плитка шоколада.
Тебя я в руки бережно беру.

Обёртку осторожно разрываю,
И начинаю шелестеть фольгой.
Твой сладкий вкус невольно предвкушаю,
Поглаживая тёплою рукой.

Я мог бы отломать тебя кусочек,
Но я тебя желаю целиком.
Обёртки верхней красочный листочек,
Я мигом превратил в бумажный ком.

Фольгу твою легонько раздвигаю,
И слышу твой пьянящий аромат.
Её кусочек быстро отрываю.
Я к шоколаду прикоснуться рад.

Но я не прикоснусь к тебе губами,
Пока не обнажу тебя совсем.
Потом возьму горячими руками.
Неторопливо по кусочку съем.

Вот вся фольга по комнате летает,
Вся в рваных клочьях, скомканных кусках.
Тебя я на ладонях поднимаю,
И ты в моих подтаяла руках.

Мы в шоколаде никогда не тонем,
Хотя наверно каждый был бы рад.
Ты на зубах, на пальцах, на ладонях,
И на губах есть тоже шоколад.

Тебя кусать я больше не сумею.
Ты превратилась в жидкий, сладкий ком.
На свете нету ничего вкуснее,
И я тебя касаюсь языком.

На языке пленительно и сладко.
Я никому язык не покажу,
Пока не съем всю плитку без остатка,
И пальчики свои не оближу.

Качели

Любой из нас устами пил
Нектар и яд из полной чаши.
Любви и ненависти пыл —
Весна и осень жизни нашей.

Весна. О счастье в небесах.
Поёт пернатых эскадрилья,
А мотыльки на стебельках
Сидят, сомкнув в объятьях крылья.

Любовь способна созидать,
Под шорох трав и птичьи трели.
В который раз природа – мать
Двоих сажает на качели.

Они летят то вверх, то вниз,
Попеременно воспаряя,
Уста, сомкнув, на Парадиз.
То, покидая кущи Рая.

Любовь священный божий дар.
Пред ней бессильна смерть – старуха.
А зла и ненависти жар
Способен лишь нести разруху.

Явь и сон

Не разберешь где явь, где сон,
Когда в твоих объятьях Фея.
Понес нас страсти фаэтон
В далекий край царя Морфея.

В плену любовной кабалы,
В пылу несбывшейся надежды
Я рвал гипюр как кандалы,
Освобождая от одежды.

Лежал твой обнажённый стан,
Как будто на пороге Рая,
У ног моих как океан,
Волной могучею играя.

Поднявшись как девятый вал.
Нет ничего на свете краше.
Я всю тебя зацеловал
от педикюра до кудряшек.

Качалось словно на волне
Желанное как воздух тело.
Всё это было, как во сне
и просыпаться не хотелось.

Голубка

Нас гонит век, нельзя остановиться.
Манит в свою заоблачную даль.
Мой лимузин летел вперёд как птица.
Я жал ногой безжалостно педаль.

Была Фортуна у меня в кармане.
Светило солнце, занимался день.
Вдруг в предрассветном утреннем тумане
Передо мной мелькнула, чья то тень.

Визг тормозов, удар из-под капота,
И на щеке невольная слеза.
Голубка – символ мирного полета,
Безжизненно взглянула мне в глаза.

Вот так и ты в моих руках по-птичьи
Лежала, но суровой жизни шквал
Цинично дул, и я эгоистично
Твою любовь как птицу растоптал.

Промчалась жизнь, я на краю могилы.
Уже со мною предки говорят
О вечности, но я забыть не в силах
Твою любовь и голубиный взгляд.

Светило

Есть люди, словно Солнце. Их лучом
Согрета наша грешная планета.
На хрупкое, но сильное плечо
Готовы возложить все ноши света.

Вот так и ты. Души твоей огонь
Пылает. Будто все сиянье мира
Собрала в свою тёплую ладонь,
Сверкая как алмазы и сапфиры.

Как самородок в миллион карат,
Искришься светом, добротой и силой.
Пусть никогда осенний листопад
Не затеняет милое светило.

Земляника

Я цепи и оковы разорву.
Жизнь – это лес, в котором ты гуляешь.
И раздвигая пальцами траву,
Грибочки и коренья собираешь.

Найдя грибочек, прежде чем сорвать,
Ты убедись, что он годится в пищу.
Ты вряд ли сможешь сам себе солгать.
Умеет находить лишь тот, кто ищет.

Ты лег в траву, бродить, уж нету сил,
И в ароматах леса ищешь силу.
Цветок понюхать, если ты решил,
То убедись, что шмель его покинул.

А встретив землянику на пути,
Царь – ягоду ты можешь не бояться.
Сумеешь, если повезёт найти,
И запахом и вкусом наслаждаться.

Забудь про яд, забудь про грусть и ложь.
Когда срываешь ягоду – принцессу,
Ты лучше земляники не найдёшь,
И можешь завершать свой путь по лесу.

Чёрный и белый

Чёрная ночь опускалась на плечи,
Звёзды вокруг танцевали фокстрот.
Сладко – медовые, нежные речи,
Белая простынь – ковёр-самолет

Нас поднимал и кружил над землёю.
Мы далеко уносились в мечтах.
Чёрную книжку писали с тобою,
На белоснежных любимых листках.

Новое – словно итог от слияний.
Чёрное с белым сплетались в венок.
Серый рождался от этих сияний,
И расстилался у ласковых ног.

Белое в сером течёт океаном,
Чёрное в сером как капля чернил.
Серый закатным ложился туманом,
А на рассвете он дымкой светил.

Капля испуга присутствует в смелом.
Что-то пятнает доблесть и честь.
В сером есть больше жизни, чем в белом.
Белое вряд ли где ни будь есть.

Пусть будет меньше чёрного цвета,
Белого больше станет у нас.
Серое небо прошедшего лета,
Радует сердце и радует глаз.

Любовь цыганки

Манила я и мне казалось мало,
Что ты испил любовный приворот.
А я в тот миг не знала, не гадала,
Куда меня дорога приведёт.

Ты осторожно обнимал за плечи.
Пьянила нас ночная тишина.
В ушах журчали сладостные речи,
Но я была как льдинка холодна.

Любовь и воля – выбор для цыганки
Непрост. Как для любого из Ромал.
Дворцу с широкой мягкой оттоманкой
Предпочитаю степь и сеновал.

Ты грудь сжимал ладонью вожделенно.
Мне не хотелось молвить: – уходи.
Я стала согреваться постепенно,
И начал таять лёд в моей груди.

Ты целовал мне руки и колени.
Сопротивляться не хватало сил.
Ты тело, разомлевшее на сене,
Как скатерть самобранку расстелил.

В траву летели пёстрые одёжки.
Дурманил нос душистый суходол.
И путаясь в завязках и застёжках,
Ты тело мне усами исколол.

Движениям твоим невольно вторя,
Я таяла как льдинка на песке.
В меня ты погружался, словно в море,
И я в тебе тонула как в реке.

Нас что-то поднимало в поднебесье,
И слышалась среди цветов и трав —
Мелодия какой-то дивной песни,
Диапазоном в тысячу октав.

Сгорала от любви как от пожара.
Пропала воля, честь и жизнь моя.
В твоих руках как звонкая гитара
Романс любви горячей пела я.

Ожидание?

Меню, салфетка, звон бокалов,
Кольцо, признанье в первый раз.
Волнуясь, побледнела калла.
Что ждёт – улыбка, иль отказ?

Грудь разрывает от волненья.
В глазах тоска, а в горле ком.
Я весь во власти наважденья.
Ты горизонт, мираж, фантом.

Сгорая сердцем, вожделенно
Стою перед тобой во фронт.
И опускаюсь на колено,
Что бы приблизить горизонт.

Дано ли шаткою судьбою
Согреть тебя во цвете лет?
Иль рок мой быстро стать золою?
Верёвка, мыло, табурет.

Ты улыбнулась, взгляд особый.
Сердца забились в унисон.
Я жив, мой час ещё не пробил.
Неси шампанское, гарсон.