Читать книгу: «О чем не перестают говорить мужчины. Сборник рассказов», страница 3

– Представляю, но не хочу.

– Ну хотя бы в качестве подарка на мой день рождения!

– Подарить тебе себя? – усмехнулась Маша и уже серьезно добавила: – Я ведь не вещь…

– Не вещь, но именно тебя мне не хватает, и… я люблю тебя.

– Нет, Гоша, это не любовь. В лучшем случае влюбленность.

– А что тогда, по-твоему, любовь?

– Любовь – это как у тебя с женой. Любовь – это желание состариться вместе.

«Что-то подобное я уже читал… кажется, у Ремарка», – подумал я.

– О старости мне еще рано беспокоиться, а тебе так и подавно, – ответил Маше и сделал вид, что обиделся.

– Ладно, поехали, – неожиданно согласилась она.

К обеду следующего дня мы были уже в Коктебеле. Поселились в лучшей гостинице и, не теряя ни минуты, бросились к морю. Я прихватил фотоаппарат, намереваясь в лучах заходящего солнца поймать классные кадры: мягкий свет, яркие краски и такая модель!

Забрались на холм Юнге, с которого открывался замечательный вид на мыс Хамелеон. На фоне его я и снимал Машу. Вообще-то она любила фотографироваться, но один момент меня слегка смущал. Я всё пытался добиться от нее улыбки как на глянце – стандартно-красивой, чуть отстраненной и даже надменной. Она же улыбалась мило и непосредственно, но, на мой взгляд, слишком просто. Я ее мучил, она обижалась, но поругаться из-за этого нам не удалось.

В отель возвращались, когда уже стемнело. Набережная Коктебеля имеет удивительное свойство заполняться людьми ближе к вечеру. Особенно это заметно в бархатный сезон, когда мамочки с детьми разъехались по городам, а их место заняли богемные пары в вечерних туалетах и шумные компании бродячих музыкантов и непризнанных поэтов. Разумеется, хиппи, растаманы и бомжи тоже никуда не делись. В сентябре, как и в другое время года, они составляют самую многочисленную и колоритную часть коктебельской тусовки.

Пройдя от холма Юнге до отеля пару километров и вдоволь насладившись тем балаганом, что творится вечером на набережной, мы поняли, что проголодались и теперь не отказались бы от хорошего ужина, бокала крымского вина и… кое от чего еще, но ближе к ночи.

На следующий день отправились в Новый Свет – поселок, окруженный со всех сторон ландшафтным заповедником. Каждый раз приезжая в Крым, я посещаю это дивное место. Маша там была впервые. Сказать, что ей понравилось – ничего не сказать: она была в восторге! Пару километров мы шли над самым морем по вырубленной в скале тропе Голицына. Затем другой дорогой, через холмы, вернулись в поселок и, посетив завод шампанских вин, купили несколько бутылок Новосветского шампанского.

Вернулись после обеда в отель и решили сразу же распить свои трофеи – прямо на огромной террасе, служившей нашему номеру балконом. На нее выходил еще один номер, обитатель которого к нашему возвращению только проснулся и начинал приходить в себя. Выйдя на террасу, он стал мутным взглядом – то ли от выпитого накануне, то ли от сильного снотворного – приглядываться к нам. Когда он подошел поближе, стало ясно, что сидит он на чем-то более тяжелом, чем снотворное. Из вежливости мы предложили соседу выпить, правда, Маша на всякий случай поинтересовалась, не повредит ли ему спиртное, уж больно загруженным он выглядел. Но оказалось, что «немного не помешает».

Ох уж это русское «немного»! Когда дело дошло до третьей бутылки, сосед раскрыл нам свою трепетную душу, поведав, что супруга, хозяйка московской турфирмы, ни в грош его не ставит и не поддерживает ни одно из его творческих начинаний. К тому же «эта стерва» выслала его из Москвы проветриться и вот уже четвертый день заказывает обратный рейс, на который он каждый раз опаздывает. Впрочем, ничего удивительного: сложно улететь утром, если приходишь в себя только к обеду.

– Вот и сейчас она звонит! – объявил сосед и скрылся в номере.

Минут через пятнадцать, после клятвенных обещаний «любимой», что завтра он уж точно улетит, наш незадачливый сосед вернулся к столу. А дальше началось то, чего я предвидеть никак не мог: выпив шампанского, Маша вдруг стала липнуть к новому знакомому. Возможно, причиной этому была жалость, а может, в нем она увидела такую же потерянную душу, и именно родство заблудших душ и вызвало их притяжение… Да, красивая версия, но было всё немного по-другому и проявилось позже. А пока надо отдать должное соседу: он оказался на удивление понятливым. Намекнув, что Маша его не интересует, он попрощался с нами и деликатно удалился в номер.

А вечер между тем лишь начинался. Решили поужинать в прибрежном ресторане с видом на темно-синее Черное море и Карадаг, мрачной тенью нависавший над поселком. За ужином продолжили дегустировать вина, а часа через два, надегустировавшись вдоволь, отправились гулять по набережной. Арт-рестораны, дискотеки, музыкальные кафе – их яркие призывные огни вдруг завертелись перед нашими глазами и понесли плененное вином сознание в нирвану… Правда, моя нирвана развеялась довольно скоро. Маша вдруг стала заговаривать с посторонними мужчинами, знакомиться с ними, а те велись: непросто удержаться, когда с тобой знакомится прелестная блондинка.

Я тут же протрезвел. Мне вовсе не хотелось потерять здесь Машу – не в том высоком смысле, в котором я ее, похоже, потерял, а в самом прозаическом. Чтоб утром не искать помятое и непроспавшееся тело в палатках музыкантов, уличных художников и молодых поэтов.

И на фига мне это счастье? Ни выпить, ни расслабиться! Все время начеку: следи, чтоб не сорвалась с поводка и ни во что не влипла! Да, нелегко быть обладателем подобного «сокровища»…

Чтобы направить нездоровый интерес к мужчинам в иное русло, поведал Маше парочку историй из личной жизни. В ответ она мне рассказала несколько своих. Все те истории давно уж стерлись у меня из памяти, кроме одной. Признаться, я не ожидал такого…

Приехал как-то к Маше очередной любимый из столицы (с ним Маша познакомилась в сети). Приехал не один – с приятелем. Цветы, подарки – всё как полагается, еще и ужин в ресторане, да не простой – торжественный. Пока любимый занимался организацией вечера, куда-то ездил, что-то покупал, красавица скучала и, чтобы скрасить ожидание, разговорилась с приятелем любимого. Слово за слово, короче – трахнулись… И тут как тут любимый – сразу понял всё.

– Маша, так ты же блядь! – не удержался я.

– Да…– неуверенно сказала она. – Но это было всего один раз в жизни!

«Один раз – не Тинто Брасс, – подумал я и, вспомнив сегодняшний вечер, заключил: – Пьяная баба себе не хозяйка».

– И что потом?

– Что?.. Орал, естественно, всё бросил и уехал. И удалил из всех друзей…

– Ну правильно! А ты чего хотела?

– Сама не знаю… Но представляешь, через год мы подружились вновь! Пока только в сети…

– Великолепно!

Следующим утром мы как ни в чем не бывало купались в море и загорали на пляже. К обеду возвратились в номер и обнаружили на террасе заспанного соседа. У него как раз был сеанс связи с женой, которой он в очередной раз объяснял, почему проспал и клялся, что уедет завтра непременно. А дальше всё происходило по вчерашнему сценарию. С той лишь разницей, что покидая нас, сосед подарил мне на прощание баночку французского снотворного и выразил надежду, что завтра мы уж точно не увидимся. И правда, наутро его номер был пустым. То ли приехала сама, то ли кого-то наняла, чтобы доставить тело к самолету, но факт есть факт.

В полдень и мы уехали из Крыма, а через неделю расстались. Навсегда. Да, было больно, но всё проходит, прошло и это. Маша вернулась к поискам очередного суженого, а я… я тоже вернулся к своим поискам – скорее по инерции, чем по необходимости, даже не задумываясь, зачем всё это нужно.

* * *

Такая приключилась у меня любовь по расчету. А может, не любовь, а лишь влюбленность?.. Отчего-то вспомнились Машины слова: «Когда расстанемся совсем, тогда и продолжу… искать». На что ответил ей: «А я, когда расстанемся совсем, поставлю песню Катамадзе "Once in the street" и буду тихо плакать, понимая, что последняя любовь в моей беспутной жизни… прошла».

Какое это имеет отношение к любви?

– Да не расстраивайся ты так, Гоша! Грустный финал часто лучше, чем бодрое, но ведущее в никуда продолжение, – заключил Артур и жестом подозвал официанта. – Два эспрессо и кусочек пражского торта.

– Простите, кусочек один?

– Да. Тебе не брать?

– Не стоит. Я сладкое не люблю, ты знаешь, – ответил Артуру и, проводив официанта взглядом, продолжил: – Да я особо не расстраиваюсь. Так… попробовал влюбиться, казалось, даже получилось… Одно пугает: как бы не в последний раз.

– Ты это брось! Какой последний? После сорока жизнь только начинается!

– Седина в бороду, бес в ребро?

– Ну… можно и так сказать. Главное, чтобы не проснуться как-то утром после сорока, а у тебя ничего не болит…

– И что это значит?

– Значит, ты умер.

– Умер?.. До этого пока не дошло. Но в последнее время начал замечать, что реальной жизни становится все меньше, а воспоминаний все больше. В один прекрасный день может случиться так, что останутся одни воспоминания…

– Лишь бы не печальные.

– Ты знаешь, нет. Напротив, очень даже забавные, особенно диалоги в соцсетях или смс-ки… Послушай, как мы с Машей развлекались. Пишу ей как-то: «Тебя забрать?» – «Забирай, только потом верни на место». – «После того как попользуюсь? А на какое место, обратно на работу?» – «Лучше домой. И пользуйся аккуратно, а то больше не дам».

– Да, хороша Маша…

– Была…

– Найдешь себе еще!

– Ищу…– ответил я и вспомнил, как общался с одной девицей, делившейся со мной своими взглядами на жизнь, причем довольно зрелыми. Такое иногда бывает: не обладая выдающимися внешними данными, девушки пытаются достичь высот в интеллектуальном и духовном развитии. Иногда им это удается. Вот только разглядеть их внутреннюю красоту не всякому под силу, а многим просто недосуг.

* * *

Этот диалог состоялся после того, как моя собеседница переехала жить в Киев.

– Как тебе там, легко ли?

– Легко, светло… Киев чудесен и встретил меня душевно. Как ты? Встретил кого-нибудь особенного?

– Встретить – встретил. Особенного – нет.

– Тоже неплохо, а то эти особенные оставляют дырки в душе.

– Хорошо сказано! Но если душа большая, то пара новых дырок ее не испортит.

– Тут дело в закаленности. Если не мешают сквозняки от дыр, то можно украшаться. Я вот не боюсь сквозняков, поэтому дырявая вся.

– Пирсинг! Сейчас это модно.

– Нет, это не пирсинг, а грабли.

Прошла минута, прежде чем я собрался с мыслями. После вчерашней пьянки сделать это было не так-то просто.

– Вот интересно, кем лучше быть: граблями или тем, кто на них наступает? (Только с бодуна могут прийти в голову такие философские вопросы.)

– Ну, смотря к чему больше таланта. Если есть природная склонность к пиздостраданиям (пардон май френч), то лучше быть наступающим на грабли. А если есть талант оставлять после себя пепелище и дырки в душах, то прямая дорога в грабли. Хотя, как показывает практика, каждый из нас хоть раз в жизни был и граблями и пользователем их.

– Что-то в роли пользователя я себя не очень представляю…

– А я вот тебя представляю однажды наступившим до коматозного состояния, потом долго очухивающимся и решившим, что теперь общение с граблями – только издали. Хотя могу и ошибаться.

– Думаю, ошибаешься. Наступить я не боюсь – нашлись бы грабли! А для перфекциониста это самый больной вопрос: попробуй отыщи еще те идеальные, которыми не жалко будет продырявить собственную душу!

– Перфекционизм – суть та же, что и маска, и укрытие, и оправдание.

– Укрываться от себя и оправдывать себя перед собою же – дело неблагодарное и, не побоюсь этого слова, неблагородное.

– Все возможно в этом лучшем из миров…– теперь паузу взяла моя собеседница. Видимо, о благородстве ей должна была рассказать прабабка, что родилась до эпохи исторического материализма, но не успела, поскольку скончалась еще до перестройки. – А вообще, я склоняюсь к тому, что инвестиции в отношения – это провальные инвестиции (есть счастливые 5%, но это редкость). Так что я предпочитаю концентрироваться на других вещах. Есть несколько людей, с которыми мне хорошо, и этого достаточно.

– Да? А я вот не считаю это инвестициями. Если есть свободное время и душевное тепло, то почему бы не потратить их, причем, не ожидая дивидендов, а просто так.

– Только перфекционизм мешает, да?

– Ага… а ты как догадалась?

– Скиллы эмпатии прокачаны достаточно, чтобы догадываться.

– Эмпатии какой, стесняюсь спросить, когнитивной или эмотивной?

– Когнитивной. Не люблю брать на себя лишнего.

– Зачем же лишнего, если есть уже «несколько людей, с которыми хорошо»?

– Каждому по силам его… Я циник, который разочарованный идеалист и романтик, так что мне все можно.

– После «каждому по силам его» ожидал уже «аминь».

– Еле удержалась!

– Да, видишь, как хорошо у нас всё вышло: так и не встретилась ты с «граблями»… А теперь и не встретишься вовсе.

– Нельзя ни в чем быть уверенным, амиго.

– В моем возрасте уже можно. Это тебе кажется, что всё еще впереди, хотя, может, так оно и есть…

– Эх! Был у меня товарищ – твоего возраста и с усталым лицом. Вещал мне множество раз, что все грабли для него уже пройдены, ну и остальное, что вещается в этом вашем возрасте. Потом ка-а-к хряснуло! Имела удовольствие наблюдать, м-да.

* * *

– Вот так вот нас, закоренелых сибаритов и чуть не олигархов, могут ткнуть лицом в реальную жизнь какие-то девицы. Ну, правда, не какие-то – таких поди найди! Но я нашел и не жалею. Без них бы жизнь была неполной, а так – свобода выбора: от женщин-вамп до жаждущих любви селянок. И можно не отказывать себе ни в чем, но надо помнить: и они имеют право на свободу. Тогда пребудет в мире счастье и гармония, а может, и любовь…

– Не-е, для твоей гармонии я слишком трезв. Официант! Нам… Чего там пьют, когда толкуют о любви?

– ???

– У Ремарка, – решил помочь официанту, – любовным напитком считался кальвадос.

– Простите?

– Яблочная водка, только французская.

– К сожалению…

– Неси обычную, – спас положение Артур, – ноль пять.

– А вам какую?

– Нам – холодную, – ответил я, вспомнив занятную историю про водку. Сидим как-то с Артуром в ресторане одного губернского городка в компании его друзей – двух добрых молодцев с супругами, засватанными прямо у подиума конкурса красоты. Молодцы те были известными бизнесменами в своей области и представителями всяческих торговых марок. Одна из них, Nemiroff, была подана к нашему столу. А стол, надо сказать, ломился от изысканных закусок и дорогих морепродуктов, доступных в наше время разве что друзьям Артура, и то не всем. Так вот, нам подали Nemiroff «штоф» – самый дешевый вид продукции этого алкогольного гиганта. «Почему не Premium, не Lex?» – нашему с Артуром удивлению не было предела. «Поверьте, всё это разливают из одной бочки! Кому, как не нам, дилерам, это знать», – был дан ответ. Заслуживающий доверия ответ. А ресторан тот назывался «Этуаль». Когда я спросил, что это значит, никто из бизнесменов и их гламурных спутниц ответа мне не дал. Да мне и не требовалось. «Этуаль по-французски – звезда», – сообщил им. Пусть знают, где обедают. Звёзды!..