Читать книгу: «Никогда. Высокие технологии, любовь и смерть в холодной стране»
Редактор Елена Шаркова
Корректор Елена Шаркова
© Игорь Сидоров, 2019
ISBN 978-5-4493-4617-9
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
1. Любимая
Он встал, когда за шторами только-только начало сереть.
Ходить утром надо тихо: в деревянном доме слышен каждый скрип, а Машка любит утром поспать. Макс, скотина, ухом не ведёт – дрыхнет в объятиях хозяйки. Полосатая башка торчит из-под одеяла.
Дровяная корзина пуста: с вечера не натащил поленьев. Машка давно твердит: надо, Иван, что-то делать с памятью.
На крыльце тёмные следы резиновых сапог отпечатывались на тончайшей серебряной фольге инея. Пожухшая трава отсвечивала металлом. Да, надвигается зима.
Иван заложил поленья в чугунку. Подпалил бересту, подождал, пока коптящее пламя охватит полешки, отрегулировал топку.
Из припрятанного ведра вынул розу, налил в высокую хрустальную вазу воды. Поставил на обеденный стол у окна. Пусть распускается потихоньку.
Он сидел и ждал, пока чугунка прогреется. Печка принялась постреливать. Пахнуло нежным берёзовым дымком. По комнате волнами расходилось тепло.
Омлет шкворчал, покрывался коричневатой корочкой. По домику расползался аромат. Из спальни послышалось шевеление.
Увидев розу, Машка пискнула.
– Это мне? – обняла сзади, зевнула в ухо.
– Нет, Максику, – сказал Иван, прислушиваясь, как замирает сердце. – С днём рождения, любимая. У меня для тебя подарок.
– Деньги же кончаются, – радостно возразила Машка.
– У меня секретные фонды. Тебе новые сапоги нужны.
– Ваня, – спросила осторожно, теребя конверт. – Спасибо, конечно… но откуда деньги? Скажи честно.
– Никого не грабил, всё путём.
– Как же я тебя люблю, – сказала она, бережно разминая кисти рук.
Завтракали у окна. Макс торчал кувшинчиком на подоконнике, контролируя двор. Соседи поутру жгли последние листья. Белый пахучий дым полз через участок. Мёрзлую черноплодку атаковали наглые воробьи. На станции печально и страстно крикнула электричка.
…Точно так же кричала она полвека назад, когда их школьная компания топала ранним утром по тропинкам Кавголова: Машка, Ольга, Васька, Лёха и Иван. Джо вырваться не сумел, помогал отцу в гараже.
В ложбинках умирал майский ноздреватый снег. Солнечные бока пригорков почти просохли. Дача Ольгиных родителей выглядывала из косой штриховки кустов. Иван с Васькой вывели казанку. Здоровяк Лёха, кряхтя, волок мотор.
В протоке шли на вёслах, потом завелись. Василий правил на остров посреди Большого Кавголовского. Иван сунул руку в набегающий поток.
– Холодная? – спросила Машка.
Румянец заливал её высокие скулы. Ресницы казались мохнатыми. Губы – цвета малины. Помада? Он не видел, чтобы Машка красилась. Мама у неё суровая. Да и ни к чему ей.
Развели костёр. Бубнил приёмник «Альпинист». Васька строгал шампуры. Жарили охотничьи колбаски – Ольге повезло достать.
Потом валялись на солнцепёке.
– Экзамены скоро, – вздохнула Машка. – Мама лобную кость просверлила: занимаешься мало.
– После восьмого – экзамены несерьёзные, – подал голос Васька. – Вот после десятого…
– Серьёзные в институте, – возразила Ольга. – Из школы-то нас выпихнут. Попробуй они аттестат не дать, всех в роно сожрут.
– Не в роно, а в райкоме партии, – уточнил Лёха. – За такое директор билет на стол положит.
– Какой билет? – не понял Иван.
– Партийный, какой же ещё, – пояснил Лёха.
Иван покивал. Васька с Лёхой знали вещи, о которых он понятия не имел. Дома у Васьки стоял роскошный, полированного дерева «Филипс» – отец привёз из загранки. Не иначе, слушают Би-Би-Си. В отдельной-то квартире чего не послушать.
– А у меня что-то есть, – подала голос Машка.
Вытащила карточку, пустила по рукам. Иван увидел набрякшие внимательные глаза, редкую бородку, высокую лысину.
– Кто это?
– Эх, ты, – укорила она и чмокнула фотографию.
– Не показывай-ка ты её никому, – посоветовал Васька.
– Мы же тут все свои…
Иван с Машкой откололись исследовать остров. В десятке метров от берега начиналась прозрачная берёзовая рощица. Машка завернулась в курточку – солнце уже падало.
– Кто это был-то?
– Солженицын. Как можно не знать?
– Так его портреты не висят на каждом углу.
– Пойдёшь в девятый?
– Родителям институт не потянуть. Из техникума быстрее возьмут на работу.
– А в какой?
– Радиотехнический. Ну, ты знаешь…
Машка отвернулась.
– Точно не пойдёшь в девятый? – спросила шёпотом.
– Может, уговорю, – тоже шёпотом ответил он. – А ты бы хотела?
Сердце грохотало. Он осторожно обнял Машку. Она подняла к нему лицо, закрыла глаза.
Когда они вернулись, Иван поймал внимательный взгляд Василия Сильвенко.
Не раз Иван думал: он обязательно повторится, этот день с его солнечными зайчиками, плеском волн и снегом посреди жары. Это так просто: удрать с друзьями на дачу, печь на костре картошку, целоваться, замирая, с девчонкой. Отчего нет?
Но – не повторился. Потому и запомнился в мельчайших подробностях. И всплывал из глубин памяти, обжигая сладкой болью: никогда, никогда, никогда.
…Завтракать с любимой у окна в сад. И чтобы кот пел. И воробьи кричали. И дым от листьев. Вот так и выглядит счастье.
– Умереть можно от твоего омлета, – сказала Машка. – Нельзя так, Ваня. Я толстая стала, бросишь меня, найдёшь длинноногую.
Иван откашлялся.
– Маша, поговорить надо.
– Сердце падает, когда ты такой серьёзный, – испуганно сказала она, – что случилось?
– Всё в порядке, Машенька, и даже лучше. Мне Майкл работу предложил, в его компании. Ты же помнишь Майкла? Он скоро прилетает. Специально, чтобы всё устроить.
– Да ты что! – обрадованно сказала она.
– Машину обновим, шубу тебе купим, за границу ездить будем…
– Очень-то губу не раскатывай, – тут же урезонила Машка. – Ты у меня известный фантазёр.
2. Миллион
Майкл после двадцатилетнего отсутствия совершенно неожиданно собрался в Россию. В тот день Иван отправился к Нариману – ругаться по поводу фоток для сайта. Сидели в подсобке, Иван требовал для съёмок мужика подходящих габаритов.
– Надо размера шестьдесят четвёртого.
– Где я такого найду? – отбивался Нариман. – Снимай меня!
Иван оглядел заказчика: сто шестьдесят сантиметров, встопорщенные усы, лысина, живот арбузом.
– Извини. Не годишься ты в модели.
Магазин одежды больших размеров «Гигант» стал клиентом Ивана случайно.
Зимняя куртка обтрепалась, требовалась новая.
– Прям горит на твоих костях, – горевала Машка.‒ Тысяч в пять уложиться постарайся.
На Ивановы метр девяносто цены ниже десятки не опускались.
– Может, в «Гиганте» найдётся?
– Совок, дрянью торгуют…
Однако в ближайший выезд Иван неожиданно прикупил там отличную куртку – с капюшоном, на верблюжьем меху, всего пять двести.
– Магазинчик раньше вроде побольше был, – поделился он с монументальной продавщицей.
– Половину в аренду сдали… можем вообще закрыться.
– В городе полно крупных мужиков, а вы… где хозяин?
– Приёма нет, – пробубнил маленький лысый человечек в подсобке.
– Я хочу помочь, – быстро сказал Иван.
Битый был мужик Нариман, щедро травленый отечественным бизнес-климатом. «Гигант», который удалось приватизировать в девяностые, теперь шёл ко дну: аппетиты контролирующих быстро росли. Нариман подумывал о продаже помещения.
Чтобы не упустить клиента, Иван взялся склепать «Гиганту» сайт бесплатно. Через три месяца поток покупателей вырос на четверть. Нариман повеселел.
– А ещё больше можешь сделать?
– Могу. Только не бесплатно.
Сошлись на пятнашке в месяц: поддержка, обновление текста и фото, продвижение в поисковиках. Иван агитировал за интернет-магазин.
– Сколько?
Услышав ответ, азербайджанец крепко тёр лысину:
– Знаешь, сколько я полиции отстёгиваю? А пожарке? Легче продать помещение.
…Замяукал мобильник.
– Привет, Иван! Как жизнь в России? – голос в трубке был полон солнца и плеска океанских волн.
– Отлично! А у вас там как?
Нариман смотрел с уважением: человек по-английски говорит.
– Иван, надо переговорить по скайпу. Вечером по твоему часовому поясу сможешь?
До вечера ещё было время. От Наримана Иван поехал в храм – на спевку. Добрался затемно. К громаде красного кирпича между ржавыми конструкциями и покосившимися заборами вела тропинка, вытоптанная в бурой, напитанной солярой и ржавчиной земле.
Несколько лет назад, в самые тяжкие дни, он шатался в отупении по Выборгской стороне, не решаясь ехать домой, где ждали тревожные Машкины взгляды. Посреди промзоны – заборы, трубы, колючая проволока – обнаружился храм, способный украсить любой финский город. Вокруг – потемневшие каменные плиты. Иван всмотрелся: буквы, цифры.
– Тут раньше было кладбище.
Человек был сед и коротко стрижен.
– Я так, поглядеть, – вежливо сказал Иван.
– Я отец Пётр, настоятель храма. Тут было католическое кладбище. Видите, фамильный склеп… и за забором, но там уже не наша территория, какое-то производство…
– А плиты откуда? Соседи отдали?
– Нет, это от Ленина, – сообщил священник. – В тридцать девятом кладбище ликвидировали. Недавно реставрировали памятник Ленину у Финляндского вокзала, так площадь оказалась замощённой нашими надгробиями. Надписями вниз. Мы попросили, нам отдали. Хотите храм посмотреть?
Внутри церковь была похожа на разбомбленный цех: залитый отработанным маслом пол, торчащие из стен кабели. На голой кирпичной стене – простой деревянный крест.
– В алтаре была заводская лаборатория… а там стояли электролитичны ванны…
– Электролитические, – машинально поправил Иван.
– Извините… я не хорошо знаю русский язык… А вы, случайно, не поёте? У вас настоящий баритональный бас.
Иван смутился. Он действительно любил спеть в компании.
– Я давно ищу людей, чтобы составить хор. Акустика у нас отличная, вот увидите…
– Я неверующий, – попытался уклониться Иван.
– Это ничего, – успокоил священник.
…Отец Пётр ждал на ступенях храма. Был он в штатском – вытертые джинсы, поношенная курточка. Появлению Ивана обрадовался: вот и бас приехал. Настоятель питал надежду, что рождественская месса пройдёт в сопровождении пусть небольшого, но настоящего хора.
– Не опоздал?
– Вы всегда вовремя, – священник хорошо улыбнулся.
В подвале пили пустой чай Наташа и Люся.
– Порепетируем «Тихую ночь»?
Иван кивнул.
Закончили поздно. Пока добрался до посёлка, упала темень – глаз коли. Под ногой шуршали листья. По-деревенски брехали собаки. Горели редкие окна. Народ уже разъехался: ноябрь, холодает.
Иван загнал опеля под навес, с лязгом задвинул застывшими пальцами запор на воротах, пошаркал ногами на веранде. В глубине дома требовательно заорал Максик.
– Машка, – гаркнул, отворяя дверь, – Успокой животное! Дайте спокойно зайти в дом!
– Сегодня грибной суп, – известила жена, появляясь на пороге.
Макс тёрся о ноги, поглядывал критически: ага, явился – не запылился.
Машка пожаловалась:
– У котика корм кончается. А до пенсии неделя.
Кот в изнеможении закрыл глаза: да, хозяин, голодная смерть ждет твоё верное животное. Возможно, уже в ближайшие минуты.
– Толстеешь, брат, – сказал Иван. – Может, посидим на диете?
Кот посмотрел недружелюбно. Животное отлично понимало человеческую речь, но чувство юмора отсутствовало напрочь.
По скрипучей лестнице Иван поднялся в кабинет. Макс, стуча когтями, струился впереди.
Уложив скотину на оранжевую спецподушку перед клавой, первым делом пробежался по новостям.
Обама переговорил с новым президентом Ирана. Сирийцы согласились уничтожить химоружие. Президента выдвинули на Нобелевскую премию мира. Украина собирается в ЕС. Бла-бла-бла.
Заквакал скайп – Майкл!
– Ты в ближайшее время из Петербурга никуда не уезжаешь?
– А что?
– Надо бы поговорить. По деловому вопросу. И не по скайпу.
– Настолько серьёзное дело?
– Иван, из-за несерьёзных дел через океан не летают, – внушительно сказал Майкл. – Я начинаю проект в России. Хочу предложить тебе работу в моей компании.
Макс заинтересованно приоткрыл глаз: хозяин, не будь дураком, тут что-то наклёвывается.
– Встретить тебя в Пулково?
– Сам доберусь… прилечу – позвоню.
– А что за проект?
– Иван, хочешь заработать миллион?
– Миллион рублей – большая сумма, – после паузы сказал Иван.
– Я имею в виду – миллион долларов, – уточнил Майкл.
3. Предложение
Прилетев, Майкл тут же позвал Ивана на деловой ланч. Машка переживала: каблуки парадных туфель мужа сносились, свитера пошли катышками. Потратив все резервы, купили ради такого случая дорогущий новый пиджак, сорочку, галстук.
Иван с Майклом встретились в маленьком ресторанчике неподалёку от Невского. Ближе к кофе американец достал подарок: жестяную коробку с карманными часами министерства обороны США.
– Чтобы ты точно знал, сколько времени осталось до богатства.
И потащил из пухлого портфеля бумаги.
Его рассказ Иван выслушал с некоторым скепсисом.
Во всём мире проблема номер один – энергия. Её нужно всё больше. Конечно, есть атомная и солнечная энергетика, имеется старый добрый уголь. Но уголь не засыплешь в бак автомобиля. Технике необходимо жидкое топливо. А нефть, из которой гонят бензин, лет через тридцать закончится.
Угроза исчерпания нефтяных месторождений – отличный стимул для поиска новых видов горючего. Тут-то только что и состоялся стратегический прорыв.
Выглядит новая технология до смешного примитивно. Реактор из прозрачных пластиковых труб, в него заливают воду с генетически изменёнными микроводорослями. Через трубы прогоняют углекислотные выбросы ближайшего завода. Водоросли поглощают солнечный свет и дармовой углекислый газ. Идёт фотосинтез – как в любом растении. Но если урожай пшеницы созревает раз в год, то масса микроводорослей увеличивается в несколько раз всего за сутки. Биомасса быстро растёт, её отжимают, на выходе – жидкое горючее, хоть сразу в бензобак.
Дешёвый пластиковый реактор можно поставить где угодно, были бы солнце, вода и углекислотные выбросы (которые, кстати, всё равно надо как-то утилизировать, из-за них Земле грозит парниковый эффект). Например, возле теплоэлектростанций. Технология доведена до промышленного уровня. И станет высокорентабельной, когда сформируется новая отрасль мировой экономики. Что это случится – сомнений нет: мир не может пройти мимо выхода из нефтяного тупика.
Есть предложение поучаствовать в этом празднике жизни.
– Вы же хотите быть современной страной? Владеть высокими технологиями? Вот, владейте. Только сначала профинансируйте.
И Майкл подмигнул.
Он мало изменился за два десятка лет.
В начале девяностых это был сорокалетний крепыш – ранняя лысина, горбатый нос, белозубая улыбка.
Загар и сверкающий оскал сохранились. Вокруг лысины – металлическая седина. Под разбойничьими глазами наметились тёмные мешки. Резче залегли складки у могучего носа. Плейбой превратился в мудреца.
Сильно изменились только глаза. Багровая сеточка сосудов намекала на стрессы. Жизнь на берегу океана совсем не столь безоблачна, как кажется с берегов Невы. Бизнес тюкает по башке и в раю под пальмами.
Что в нём сохранилось в неприкосновенности – так это бешеная энергия и непреодолимое обаяние.
В девяносто третьем Майклу втемяшилось смотаться вместе в Москву. Билетов на «СВ» не было ни за какие деньги.
– Ерунда. Увидишь, как это делается.
– Ну-ну, – Иван представил сражение американца с российской кассиршей.
На вокзале Майкл пролетел мимо каменеющих билетных очередей прямо к депутатской комнате. На звонок высунулась бабская физиономия неопределённого возраста.
– Чего нужно?
Майкл ослепительно улыбнулся и произнёс тираду.
– Господин Тэйлор спрашивает, на каком курорте вы сумели так прекрасно загореть, – перевёл Иван.
Внутри хорошо пахло, было мягко ступать по коврам.
– С билетами трудно, – предупредила служительница.
– Господин Тэйлор поражён уровнем сервиса на российских железных дорогах и личными качествами персонала, – бубнил Иван. – В знак уважения просит принять маленький презент.
Майкл вытянул яркий пакет. Служительница заглянула внутрь, ахнула.
– Вам купе или эсве?
Таким был Майкл – магнетизм, огонь, азарт. Теперь он собирался победительно пронестись по России.
– … Но, Иван, есть проблема. Я плохо знаю ваши правила. Мне нужен человек в России. Чтобы я мог на него положиться. Шерпа. Я тут знаю только тебя. Но зато знаю хорошо. Ты меня ни разу не подвёл. Даже, помнишь, спас от ваших мафиози… Я тебе верю. Приглашаю тебя в дело.
– Майкл, мне седьмой десяток!
– Мне тоже. Отличный возраст. Мудрости много, по бабам уже не надо.
– И чем я могу тебе помочь?
– Прежде всего – зарегистрировать публичную компанию… как это у вас называется?
– Открытое акционерное общество.
– Почему у вас названия такие длинные? Нельзя просто – публичная компания?
– Публичные у нас только дома, – пресёк антироссийский выпад Иван.
– Быстро зарегистрировать компанию. Наладить связи, выйти на правительство. Это – главное. Я знаю, у вас всё делается по знакомству. Ты знаешь нужных людей, чтобы всё сделать быстро и надёжно?
– Майкл, – вкрадчиво сказал Иван, – люди-то есть, но пойми правильно: я могу их беспокоить только по очень, очень серьёзным поводам. У меня есть такой повод? Какие у меня причины, кроме старой дружбы с тобой, заниматься этим?
Майкл прокашлялся.
– Приглашаю тебя стать директором нашей российской компании. И миноритарием американской. Предлагаю один процент.
– Маловато что-то, – пошутил Иван.
Майкл поглядел в потолок, пожевал губами.
– Хорошо, полтора. Больше трудно. Бумаги подписать можем прямо сейчас.
– Был шутником, шутником и остался. Давай свои бумаги.
4. Банкрот
Отказаться от такого предложения мог только идиот. Посмотрел бы честно в глаза – нет, Майкл, какой из меня бизнесмен, здоровье ни к чёрту, энтузиазма нуль. Сэкономь лучше денежки, которые предлагаешь.
Что ж, он честно предупредил: Россия – территория риска. Столкнуться можно с чем угодно. Заработать бешеные деньги или уползти домой без штанов.
Но в мозгах Майкла идея российского бизнеса засела, видно, крепко. Он сюда и без Ивана полезет. И тогда его точно обдерут как липку. Иван, по крайней мере, убережёт друга от грубых проколов.
Хорошо, что Майкл не слишком уж вникал в детали Иванова бизнеса. Ни к чему ему знать лишнее.
Выпускник авиаприборостроительного, Иван в чугунные семидесятые-восьмидесятые служил в проектной конторе. Тоску разгоняли пятничными пьянками.
Когда разрешили кооперативы, он немедленно сколотил такой с друзьями. Сначала согласовывали в инстанциях проекты. Потом принялись возить шмотки из Польши и Турции, компьютеры из Германии.
Наличные текли потоком. Контрольные органы ничего не контролировали, в законах зияли дыры. Кооператоры распробовали завезённый на родину социализма виски.
Иван был единственным из их компании, кто не спился в ту короткую эпоху лёгких денег. Заработанное планировал вложить в надёжное дело. Пришла либерализация цен, Иван осознал истину: всё меняется, но кушать люди хотят всегда. Война или революция, а торговать съестным кто-то должен.
Инженер-электронщик занялся торговыми зонами.
Дело нехитрое: присмотреть местечко, нацарапать на коленке проект, занести в нужный кабинет. Нанять белорусов, поставить лёгкие конструкции, сдать в аренду торгашам. Раз в месяц собирать арендную плату. Не забывать перед праздниками о презентах нужным людям.
Арендаторы брали места влёт. К девяносто восьмому его зоны стали лучшими в городе. Проекты заказывал профессиональным архитекторам, строил из финских материалов. Собирался размахнуться на крупный, весь в стекле, торговый центр. А то и не на один.
Родительскую дачу снёс, поставил коттедж. Приобрёл двушку в новом доме на Петроградской. Полюбил мюсли на завтрак.
Семнадцатого августа девяносто восьмого он поехал покупать японский телевизор с большим плоским экраном. Накануне присмотрел такой по сходной цене.
Цена оказалась раза в полтора выше вчерашней.
– Берите, берите – к вечеру ещё нолик припишем, – меланхолично посоветовал продавец.
– Чё так?
– Дефолт же.
Возле обменников клубились люди с воспалёнными глазами. На дверях магазинов повисли объявления «Закрыто». По радио твердили про закрывшиеся биржи, отставки в правительстве, скачущий доллар.
Через неделю рубль съёжился в шесть раз. Друзья, доверчиво открывшие валютные счета, с белыми от ужаса глазами выцарапывали свои кровные из самых, казалось бы, надёжных банков. Иван доллары хранил под матрасом – тем и спасся.
Однако основные деньги крутились в зонах. Арендаторы сбегали, не заплатив. На какое-то время зоны стали, смешно сказать, убыточными. Мечты о торговых центрах рухнули.
Возврат на прежние позиции занял два года. Но город за это время стал другим: попёрли московские ритейлеры, как грибы росли супермаркеты. Основной покупатель уходил туда.
А потом в город пришла баба-губернаторша, и бизнес рухнул.
Он отощал, проступили пятна седины. Машка, славная Машка смотрела с тревогой. Ночью подкатывалась, дышала в ухо:
– У тебя сердце стучит так сильно… как себя чувствуешь?
– Нормально, – врал Иван.
Ничего нормального как раз и не было. Одолевали одышка, шум в ушах. Какая-то пакость началась со зрением: предметы двоились.
– Может, расскажешь, что и как? – продолжала нежную дипломатию Машка.
– Да всё в порядке.
– Ну да, ну да…
Рассказать ей всю правду было невозможно. Банкротство – состояние души. Семнадцать лет назад он без малейших колебаний начал бы всё заново. В сорок пять полно драйва, сил, жажды успеха. Впереди неизведанные дороги, по ним хочется лететь в грохоте и блеске.
В шестьдесят на тебе гирей висит сознание собственного ничтожества. Всё было для успеха, а ты всё просрал.
Квартиру на Петроградской сдали жильцам. Этих денег да пенсий хватало на небогатую, но приличную жизнь. Еда, корм для Максика, лекарства для Машкиного артрита… Сами поселились в загородном домике. Тут пылала чугунная печка, пищал интернет, мурлыкал кот. Тут было хорошо.
В начале десятых Иван любительски занялся сайтами. Начинал с сомнением: куда пенсионеру разобраться с кодами да тегами. Но – получилось. Втянулся, ощутил вкус. Повезло с «Гигантом», первым и единственным его клиентом. Новое поле деятельности нравилось: никаких контролёров, разрешений, проверок. Чистый виртуальный мир, ещё не отравленный зловонным дыханием государства.
