Читать книгу: «Проект «Когда не было гаджетов». Книга 1. Из вагантов», страница 6

Я стояла на мостках над озерной черной водой и смотрела на друзей. Дружба – это волшебно, сказочно и необъяснимо. Как можно бесконечно верить и бесконечно доверяться людям? Когда и как мы становимся друзьями? Глядя сейчас на лица подруг, я поняла, что не представляю завтрашний день без них. Наши истории переплетены и что бы ни произошло в жизни, куда бы не забросила нас судьба, в сердце моем всегда будет жить память о сегодняшнем вечере.

* * *

Утро началось с паники. Кто бы как не собирался, всегда в последнюю минуту что-то терялось и невозможно это что-то найти. Расчески, журналы и зажигалки не имели ценности. Сонька носилась по берегу, словно ужаленная, в поисках своей стройотрядовской куртки.

Перед отъездом на практику мы с Женькой заходили к Василию Медведеву договориться о том, кто и когда будет нас встречать по прибытии в отряд. В тот раз Василий передал нам готовый трафарет эмблемы. Мы нанесли краской эмблемы на выданные нам новенькие стройотрядовские куртки. Сонька, не в силах расстаться с такой «красотой», поехала в этой куртке на практику. И теперь, когда до обратной электрички оставалось не так много времени, мы всем составом бросились на поиски Сонькиного сокровища. Рассыпавшись, как горох по всей базе, обшарили учебный класс, кухню и комнаты. Опросили всех, кто еще оставался на базе. Всё без результата. Народ неумолимо покидал базу, уходя по дороге в сторону вокзала.

Глядя на несчастное лицо Сони, все переживали, что не в силах ничем помочь. Наконец решили забрать свои вещи и выдвигаться на вокзал. Поплелись в комнату, где застали сидящего за столом Донского, читающего старую газету. Увидев нас в полном составе, Димка расплылся в улыбке.

– А теперь о событиях за рубежом…, – голосом диктора с центрального телевидения продекламировал Димка.

– Вас, что на второй год оставили? – заметив наши серьезные физиономии и поникшую голову Соньки, изрек свои предположения наш неугомонный друг. – Я с вами!

Здесь уже мы не удержались от улыбки.

– Вот только тебя нам и не хватает! – Жека закинула за плечи свой рюкзак.

– Это теперь так всегда будет? – тоскливо обратилась ко мне Алька. – Зачем мы вообще вытащили его из колодца.

Я завязала свой заплечный мешок и сказала Димке о Сонькиной пропаже, сожалея, что в стройотряде Сонька будет без отрядной куртки выглядеть как белая ворона. Димка подошел к Соне, на ходу открывая свой рюкзак.

– Белый цвет у многих народов считался божественным, – Дмитрий попытался успокоить поникшую Соньку. – Друг лучше старый, а платье новое, – изрек Димка народную мудрость, вытаскивая из рюкзака Сонькину куртку.

Сонька прижала куртку к груди обеими руками. Димка взял рюкзак Сони и погрузив его в свой мешок, закинул за плечи. Мы пошагали с базы, смеясь и радуясь удачному окончанию розыскных мероприятий.

Идти было не близко, но рассчитав по времени, можно было не торопиться. По дороге к нам присоединился Валерка Иволгин, и как всегда, с новостью в запасе.

Димка с Валеркой долго шептались и наконец Жека не выдержала.

– Мальчики, вас, что волки воспитывали, – Жека втиснулась между парнями, взяв обоих под ручки и лучезарно улыбнулась. – Дамы ждут ваших сообщений.

Валерка, как на духу, выложил все, что касалось новостей.

– Никита Николаевич сказал, что летнюю стипендию выплатят в понедельник, – вид у Валерки был, словно он выиграл в лотерею.

– Брат, ну ты чего? – не унимался Димка, – хоть бы песню заставил их спеть.

– Вы не поняли, – тараторил Валерка, – летнюю, это значит за все три месяца!

– Ура! Гуляем! – Жека повисла на плечах у ребят.

– Нас и заставлять не надо! Мы сами споем, – заверила я.

Мы с Алькой шагая в ногу завели: «Птица счастья завтрашнего дня…». Парни шли впереди, Алька, Женька и я, выстроившись в шеренгу, дружно шагали, распевая песни. Сонька шла в арьергарде. Хотя час был ранний, но солнце уже порядком жарило. Сонька, не желая расставаться со своей драгоценной стройотрядовской курткой, стащила её с плеч на локти, завернув руки за спину.

Распевая на все лады, вспоминая то одну, то другую песню, мы одолели больше половины пути. Женька, сказав, что у неё пересохло в горле, начала на ходу развязывать свой походный мешок, где у неё была припасена бутылка с водой. Решили остановиться и сделать привал, когда обнаружили, что Соньки нет с нами.

Никто не обеспокоился, решив, что кому-то нужно пить, а кто-то свернул в кустики. Когда, напившись воды и выкурив по сигарете, мы начали кричать и звать Соньку, молчание было нам ответом.

– Вам это ничего не напоминает? – Женька округлила глаза, – неужели в первый раз было недостаточно здорово, что кто-то решил еще раз сыграть в эту игру.

– Не сказал бы, что это было весело, – голос Дмитрия был серьезен.

Грунтовая дорога была широкая, две машины могли разъехаться без труда. Потерять дорогу из виду мог только человек в обмороке или лунатик. Мы все вместе двинулись в обратном направлении, выкрикивая на все лады Сонькино имя. Пройдя метров сто, дорога делала крутой поворот. В этом месте полоса была разъезжена, шла глубокая колея от огромных колес. Так как дождей всю прошедшую неделю не наблюдалось, то грунт на дороге уплотнился до состояния бетона. В такой «забетонированной» колее лежала наша Сонька лицом вниз, руки, упелёнанные курткой, заведены за спину, плечи и бедра точно вписались по ширине колеи. Приподнимая с трудом голову, Соне не хватало сил громко крикнуть и лишь слабый писк раздался при нашем появлении.

Мальчишки аккуратно приподняли Соньку за куртку-проказницу, давая возможность девчонке встать на колени. Соня, освободив руки, поднялась на ноги. Разрядка напряженности сказалась тем, что все одновременно пытались шутить.

– Когда провалился я, думал, что только со мной могло такое случиться, – от смеха Димка согнулся пополам.

– Но тогда мы не смеялись, – Жека тоже сломалась, держась за бока.

– Теперь это произошло с Сонькой, – Алька держала Соньку в объятиях, словно боялась оставить её одну, – мы начинаем привыкать.

– День первый, день последний, заземлились, – я утирала слезы, что катились от смеха.

Сонька, оставаясь все это время абсолютно серьезной, резюмировала, – если бог наблюдает за нами, то он должен быть в курсе, что мы закончили практику и получили зачет!

* * *

Вернувшись в город, все разлетелись по своим делам. Нам с Жекой за два последующих дня предстояло слетать мухой домой, поменять амуницию, повидаться с родными, получить благословение, сдать комнату в общежитии и отбыть на заработки.

Дом встретил меня тишиной и отсутствием кого-либо. Приветственное письмо было прикреплено на трюмо в прихожей. В нем меня поздравляли с окончанием первого курса и извещали, что родители в отпуске решили посетить сватов. На кухне меня ждал пустой холодильник и денежная премия на полке буфета.

Принять ванну и собрать вещи не составило большого труда. Выспавшись вволю, на следующий день я позвонила Жеке.

– Линка, есть, где лошадь украсть? – едва не плача спросила меня подруга. – Мама собрала столько провизии, что неделю работать будет некогда, только есть.

– На счет лошади, не знаю, а вот то, что я голодная, как собака, это есть, – заверила я её.

– Тогда айда ко мне! – воодушевилась Жека, – вот мама порадуется!

Отобедав у Клавдия и Клавдии, мы отправились на автовокзал, и если честно, то лошадь нам бы не помешала.

В общежитии было практически пусто. Заспанная тетя Мотя передала нам записку. Записка была от Альки с просьбой позвонить по прибытии.

– Что-то неспокойно у меня на душе, – пожаловалась Жека, – неужели и Алька куда-то провалилась.

– Несмешно, – я на мгновение задумалась, – быстрее река вспять развернется, нежели Алька отклонится от выбранного курса.

Мы попросили у тети Моти разрешения позвонить по городскому номеру. Набрав номер телефона Альберты, практически сразу услышали её голос: «Девчонки, вы на месте? Ждите, сейчас буду!»

Пока закипал чайник, прилетела запыхавшаяся Алька и рассказала, что Сонька приходила к ней с утра вся в слезах. Случилось так, что отец Сони, Виталий Сергеевич, часто отлучался из города в длительные рабочие командировки. Он оказался не в курсе Сонькиных планов на лето, поэтому по окончании практики Соньку встретило известие, что вся семья едет по путевке на отдых в Югославию. Отец очень радовался удачной покупке и возможности побыть на отдыхе вместе с семьей, поэтому огорчение Сони принял в штыки и категорически не хотел ничего слушать о работе в стройотряде.

– Это – крах! Мы теряем бойцов! – я в панике пыталась найти выход из создавшегося положения.

– Сейчас или никогда! Пойдем и скажем, что Сонька – взрослый человек, и ей нужно отвечать за свои слова, – Жека была полна решимости. – Не съест ведь нас её папа?

Было решено, идти и попытаться отстоять права нашей подруги на самоопределение.

Был уже глубокий вечер, когда мы позвонили в дверь Сонькиной квартиры. Открыла двери Елена Александровна – мама Сони, хрупкая женщина с копной волос такого же цвета, что и у дочери.

Мы поприветствовали её и извинились, что пришли без приглашения, объяснив свой визит срочностью и сообщив, что намерены встретиться с Виталием Сергеевичем. Было заметно, что мама тоже расстроена и похоже, что она принимала сторону Сони.

– Сонечка, пришли твои подруги, – открыв двери в комнату дочери, сказала мама. – Будь добра, проводи девушек к отцу!

Здесь храбрость едва не покинула нас. Соблазн – кинуться за двери и бежать, бежать, читался на лицах. Сонька бледная и несчастная вышла к нам. Провожая в кабинет отца, в двух словах сообщила, что рюкзак с вещами сбросит нам в окно, а сама прибежит днем на вокзал.

– Идея проста и гениальна, – заверила её Жека.

– Если сбегаешь под венец, а ты всего лишь на пару месяцев в стройотряд, – разумно заключила Алька.

– А потом что? К цыганам жить пойдешь? – я смотрела на Соньку и видела, как рушатся мечты.

Соня спросила у отца разрешения, и мы вошли в кабинет. В кабинете было сумрачно, горела настольная лампа, шторы были задернуты, в воздухе чувствовался запах душистого табака. Виталий Сергеевич был мужчина импозантный, возрастом за пятьдесят, очки с толстыми стеклами делали его взгляд слегка испуганным. Виталий Сергеевич встал из-за стола и первым поприветствовал нас, попросив дочь включить верхний свет.

Нестройно пробормотав в ответ на приветствие, мы расположились на диване и продолжали молчать, не глядя друг на друга. Решимость наша таяла как весенний снег. Я видела, что мы ведем себя, словно нашкодившие котята перед лицом мудрого господина, но никак не могла с собой справиться.

– Кажется, барышни, я знаю причину вашего визита, – усмехнулся Виталий Сергеевич. – Скажу больше, я никогда не считал, что моя дочь может с успехом трудиться на стройке. – В строительстве какого объекта вы намерены принять участие?

– Мы будем строить птицефабрику! – Жека отважно подняла взгляд на Виталия Сергеевича.

– Ну вот! Я уверен, что строительно-монтажные работы не под силу Софье.

– Папа, ты мыслишь стереотипами, – вмешалась Сонька.

– Да, именно так, – не терял терпение Сонькин отец, – поэтому считаю, что отдых, море и солнце больше соответствуют занятиям молодой барышни.

Я понимала, что нам нельзя увлекаться полемикой, мычать в ответ и использовать междометия, иначе мы растеряем все свои аргументы, так и не озвучив их.

– Как странно, но мы с Вами абсолютно согласны, я сказала это едва слышно, однако все присутствующие обратили на меня свой взгляд. Девчонки явно недоумевали, а Виталий Сергеевич смотрел с интересом.

– Мы хотим того же самого – моря и солнца, – я выпрямилась и больше не отводила взгляд. – Но хотим также, чтобы отдых был заработан нами, самими. Соня, как и все мы записалась в стройотряд, а это означало, что она и только она ответственна за свои намерения.

Меня никто не перебивал, все хранили молчание. Я обвела взглядом подруг, поняла, что они не отступят, больше меня ничто не останавливало.

– Вы ведь понимаете, – обратилась я к Виталию Сергеевичу, – Соня никогда не узнает, на что она способна, если будет по жизни руководствоваться только Вашим мнением. – Неинтересно жить, когда кто-то тебе расскажет, как будет. Мы хотим сами увидеть и попробовать, если что-то не будет получаться, постараемся помочь друг другу.

И тут, словно прорвало плотину, на все голоса мы принялись убеждать Виталия Сергеевича, что не бросим никого в беде, что мы, как мушкетеры и наш девиз: «Один за всех и все за одного!»

Виталий Сергеевич мужественно переждал бурный поток патетических заверений, разглядывая нас по верх очков.

– Соня, удивительно! – обратился он к дочери, – твои школьные годы убедили нас с матерью в том, что мы никогда не встретим твоих подруг.

– Вы отлично знаете, что их не было, так сложилось, – Сонька пожала плечами.

– Что же изменилось?

– Всё! – заверила отца Сонька, – и время, и люди, и я.

В кабинет зашла Елена Александровна, она катила впереди себя чайный столик, заставленный чашками, розетками с вареньем и медом. С появлением Елены Александровны кабинет сбросил свою чопорность и обратился милой гостиной, в которой было уютно распивать чай. Сонькина мама мягко улыбалась и рассказывала, как в юности в послевоенные годы будучи школьницей принимала участие в ремонте школы и добилась приличных навыков в оштукатуривании стен.

Мы пили самый вкусный на свете чай, смеялись и знали, что завтрашний день снова проведем все вместе.

– Значит, вы, как ваганты? – глядя на нас, спросил Виталий Сергеевич, хотите не расставаясь странствовать по свету?

– Вообще мы всё едим, – жизнерадостно заверила Жека.

Мы осуждающе посмотрели на плохо слушающую подругу.

– Кто такие ваганты? – робко спросила Алька.

– Мы не знаем, – присоединилась я, – пожалуйста, расскажите!

– Это странствующие студенты в средневековой Европе, – начал свое повествование Виталий Сергеевич. – Курс обучения на богословском факультете Парижского университета, длился десять лет. Выпускной экзамен проходил в форме диспута и продолжался без перерыва двенадцать часов. Студенту противостояло двадцать диспутантов, которые сменялись каждые полчаса. Сам студент был лишён отдыха и не мог в это время ни есть, ни пить. Если он выдерживал это испытание, то становился доктором наук.

– Я всегда знала, что со средневековой Европой было что-то не так, – впечатлилась рассказанной историей Женька, чем ни мало рассмешила всех присутствующих.

Время было позднее, а завтра в дорогу. Мы поблагодарили родителей Соньки за радушный прием и понимание, доступное не каждому взрослому. Сонька искрилась радостью, прощаясь с нами до завтра. Мы уставшие и опустошенные шли по ночному городу. Гордость наполняла нас новыми силами, гордость за то, что не испугались, гордость от осознания того, что вместе мы – сила.

Завтра будет новый день и новые решения, и мы сможем, мы справимся!

– До завтра!!!

07.2023 Хлоя Орнус