Читать книгу: «Истории периода вёсен и осеней. Том 1», страница 2

Тысячу золотых за одну улыбку

История «Тысячу золотых за одну улыбку» случилась более 2700 лет назад. В то время в Китае еще не было императора, титул императора был введен Цинь Шихуаном. Китайская династия, правившая 3000 лет назад называлась династией Чжоу. Верховного правителя династии Чжоу называли не императором, а ваном (или Сыном Неба). Более 2700 лет назад во времена династии Чжоу правил ван по имени Ю-ван. Чжоуского Ю-вана не заботили государственные дела и все свое время он проводил в развлечениях. А также посылал своих людей повсюду на поиски красавиц. Старый министр по имени Бао Сян попытался уговорить вана достойно управлять царством, заботиться о людях и не забирать красивых девушек во дворец. На что Ю-ван разозлился и бросил Бао Сяна в темницу.

Три года Бао Сян провел в неволе, не питая ни малейшей надежды на освобождение. Семья Бао все время пыталась найти способ вызволить его. Они подумали: «Поскольку ван очень любит красавиц, мы должны воспользоваться его слабостью». Они искали повсюду, и в конце концов нашли очень красивую деревенскую девушку. Семья Бао выкупила ее, теперь она стала принадлежать им. Девушку назвали Бао Сы. Обучив Бао Сы искусству петь и танцевать, ее нарядили и отправили в столицу Хаоцзин (к западу от современного Сианя, провинция Шэньси) в дар чжоускому Ю-вану, чтобы тот смилостивился над Бао Сяном.

Ю-ван был несказанно счастлив, увидев красавицу Бао Сы. Чем дольше он смотрел на нее, тем сильнее влюблялся. Ему казалось, что даже если собрать всех придворных красавиц в одном месте, им все равно не сравниться с прекрасной Бао Сы. Ю-ван немедлен но помиловал и освободил Бао Сяна. С этого момента ван не отходил от Бао Сы ни днем ни ночью, и не было для него никого милее этой девушки. Но Бао Сы совсем не нравился ван. Она всегда была печальна, вздыхала, плакала, когда никто не видит. Девушка ни разу не улыбнулась, с тех пор как вошла во дворец. Ю-ван изо всех сил старался рассмешить ее, но ничто не могло развеселить Бао Сы. Тогда ван провозгласил: «Тот, кто сможет рассмешить государыню, получит тысячу цзиней золота в награду». (В древние времена золотом называли медь) возможно именно так и появилась идиома «Тысячу золотых за одну улыбку».

Как только награда была объявлена, многие сразу устремились во дворец, надеясь разбогатеть. Люди приходили, рассказывали Бао Сы забавные истории, корчили гримасы и разыгрывали смешные представления. Но это еще больше сердило Бао Сы, и она их прогоняла.

В то время жил один очень коварный и искусный в лести человек по имени Го Шифу. Он придумал один способ, сказав, что он обязательно заставит Бао Сы смеяться так, что она живот надорвет. Он сказал чжоускому Ю-вану: «Когда-то давно, чтобы защититься от западных жунов (западные племена, во времена династии Чжоу их называли цюань-жунами), в горах Лишань (к юго-востоку от Линьтуна, провинция Шэньси) было построено более двадцати сигнальных башен, каждая башня была расположена на расстоянии нескольких ли (китайская мера длины, равна 500 метрам) от последующей. В случае, если западные жуны нападут, дозорные, охраняющие первую заставу, зажгут сигнальный огонь, люди на соседней башне увидят пламя костра и разведут сигнальный огонь на своей башне. Так, огни на башнях загорятся один за другим, и тогда соседние чжухоу (так называли правителей удельных царств во владениях вана) увидят их и пошлют войска на подмогу. Теперь, когда царит мир, сигнальные башни давно стали бесполезными. Я хотел бы пригласить вас и государыню в горы Лишань на несколько дней. Вечером мы зажжем сигнальный костер, да так, чтобы он обагрил своим пламенем все небо, соседние чжухоу увидят его и поверят в то, что началась война. Увидев войска и снующих взад-вперед людей, государыня точно улыбнется. Великий государь, скажите, вам нравится моя идея?» Ю-ван прищурился, глаза его превратились в щелочки, хлопнув в ладоши он сказал: «Превосходно, превосходно. Так и сделаем».

На том и порешили. Они тотчас поехали с Бао Сы в горы Лишань. В то время в царстве Чжэн правил чжухоу по имени Цзи Ю (царство Чжэн было основано в современном Хуаине, провинция Шэньси, а затем перенесено на восток от Лошуй), он являлся основателем царства Чжэн – чженским Хуань-гуном, а также приходился дядей чжоускому Ю-вану и помогал управлять делами государства в столице. Все называли его Бо-ю. Он волновался, что из-за игр вана с сигнальными кострами случится беда, поэтому поспешил в горы Лишань, чтобы убедить Ю-вана не устраивать такой беспорядок. Но тот был в таком возбуждении от предстоящей затеи, что ничего не желал слушать. Он сердито сказал: «Мне так скучно во дворце. И вот, у меня появилась возможность поглядеть на огни с государыней, чтобы хоть чуть-чуть развеять свою скуку. Не вмешивайтесь!» Бо-ю так и ушел не солоно хлебавши.

Вечером Го Шифу попросил своих людей зажечь сигнальный костер. Чем дольше горел огонь, тем сильнее он разгорался. Небо озарилось пламенем, костры на башнях загорались один за другим. Далеко и близко, все они походили на огненные столбы, которые были необычайно красивыми и одновременно пугающими. Соседние чжухоу увидели сигнальные костры и подумали, что приближаются западные жуны, поэтому они срочно выдвинули свои войска сражаться с неприятелем. Но добравшись до места, они не увидели врагов, напротив, это совсем не походило на войну, были лишь слышны звуки музыки и пения. Все прибывшие переглянулись, не понимая, что происходит. Ю-ван приказал слуге передать войскам: «Благодарим вас, но врагов тут нет. Это ван и государыня просто устроили фейерверк. Возвращайтесь домой!» Когда чжухоу узнали, что ван разыграл их, они так рассердились, что казалось их животы вот-вот лопнут от злости.

Бао Сы ничего не понимала. Глядя как солдаты и кони, словно безголовые мухи, толпятся в беспорядке, тесня и толкая друг друга, и спросила Ю-вана: «Что тут происходит?» Он рассказал ей все по порядку, сказав, что всё это было сделано только для того, чтобы она рассмеялась. Ю-ван наклонил голову и спросил с улыбкой: «Тебе нравится?» Бао Сы все это показалось нелепым и смешным одновременно, что она не смогла удержаться от усмешки и сказала: «Да уж, невероятно красиво! Я так благодарна, что вы все это придумали». Ван, приняв усмешку Бао Сы за искреннюю улыбку, просто обезумел от радости и, вернувшись домой, наградил коварного Го Шифу тысячей цзиней золота. Проведя в горах Лишань несколько дней, счастливыми они вернулись в столицу.

Глядя как солдаты и кони толпятся в беспорядке, тесня и толкая друг друга, Бао Сы не смогла удержаться от усмешки

Через некоторое время западные жуны напали на самом деле. Как только загорелся сигнальный костер на первой заставе, Ю-ван запаниковал. Он тот час же позвал к себе Го Шифу и приказал ему разжечь огонь на их башне как можно скорее. В прошлый раз чжухоу поверили в то, что началась война, и теперь, решив, что ван снова пошутил, они проигнорировали сигнальные огни. Костер горел и ночью и днем, но войска не приходили на подмогу. В столице было не так много воинов и только один генерал – Бо-ю, которому удалось некоторое время противостоять захватчикам. Однако у него было слишком мало людей. В бою его окружили враги и он был сражен случайной стрелой. Как только генерал погиб, его войско охватила паника. Воины западных жунов хлынули, как поток воды, убивая и грабя простой народ на своем пути. Молодых юношей и девушек, не сумевших сбежать, они забирали в рабство. Чжоуский Ю-ван и Го Шифу были убиты западными жунами, и даже постоянно запертая во дворце Бао Сы, так ни разу по-настоящему и не улыбнувшаяся, была схвачена.

Сына Бо-ю звали Цзюэ Ту (или Хуа Ту). Узнав, что его отец был убит в битве с западными жунами, он надел траурные одежды, взял триста боевых колесниц и отправился из царства Чжэн до самой столицы, чтобы на смерть сразиться с захватчиками. Молодой Цзюэ Ту был смелым и умным. Кроме того, войско царства Чжэн было хорошо обучено. Много врагов полегло, как только они вступили в бой. Только теперь, когда чжухоу поняли, что западные жуны напали на самом деле, они все со своими боевыми колесницами выступили в Хаоцзин, чтобы сразиться с неприятелем. Когда предводитель западных жунов увидел, что прибыли войска чжухоу, он попросил своих подчиненных захватить все чжоуские сокровища и ценности, накопленные за эти годы, а затем поджечь дворец. После этого войско западных жунов отступило в полном замешательстве.

Чжухоу Срединной равнины разбили западных жунов и провозгласили сына Ю-вана новым правителем. Его стали называть чжоуским Пин-ваном. Чжухоу вернулись в свои царства, с Пин-ваном остался только Цзюэ Ту, так как ван попросил его заняться делами в столице. Никто не ожидал, что как только чжухоу уедут, западные жуны снова нападут. Заняв половину земель на западе Чжоу, они вновь шаг за шагом дошли до границ столицы. Пин-ван волновался, что Хаоцзин не устоит и боялся быть убитым. Кроме того, много домов в столице были сожжены западными жунами дотла, а сокровищницы разграблены подчистую, и он не мог позволить себе построить новый дворец. Подумав, Пин-ван покинул Хаоцзин и перенес свою столицу в Лои (современный Лоян, провинция Хэнань). Когда столицей династии Чжоу был Хаоцзин, находящийся на западе, династия Чжоу называлась Западное Чжоу; Лои располагался на востоке и, когда в 770 году до н.э., чжоуский Пин-ван перенес свою столицу в Лои, династия Чжоу стала называться Восточное Чжоу.

Братоубийственная борьба

После того, как чжоуский Пин-ван перенес свою столицу, он официально пожаловал новые земли на востоке царства Чжэн (современный район Синьчжэн, провинция Хэнань) во владение Цзюэ Ту. Так Цзюэ Ту стал чжэнским У-гуном. Позже он женился на девушке по имени Цзян-ши, и она родила ему двух сыновей. Старшего сына назвали У Шэн (по-китайски У-шэн – «тяжело рожденный»). Говорят, что роды у Цзян-ши были трудными, ребенок появился на свет вперед ногами. Она была так напугана, что начала кричать и звать на помощь. Ребенок ведь не виноват, что так произошло, разве можно злиться на него? Но Цзян-ши все равно его не любила. Младшего сына назвали Дуань, он вырос очень милым мальчиком, и мать души в нем не чаяла. Цзян-ши часто нахваливала своего младшего сына в присутствии отца, желая, чтобы именно ему достался трон царства Чжэн. Чжэнский У-гун не согласился, он все еще следовал правилам того времени и сделал своего старшего сына У Шэна своим наследником. В 743 году до н.э. У-гун внезапно умер. У Шэн взошел на трон и стал чжэнским Чжуан-гуном, продолжив дело своего отца при дворе вана.

Цзян-ши, видя, что у ее любимого младшего сына нет достойного положения, сказала Чжуан-гуну: «Ты унаследовал трон от отца, а твой брат уже вырос и у него до сих пор нет собственного жилья, он постоянно находится возле меня. Ну разве это дело?» Чжуан-гун спросил: «Матушка, как же нам тогда поступить?»

В то время у ванов и удельных чжухоу во владении были земли и города. Тот, кто получал во владение город, имел право эксплуатировать местных жителей и жил очень богато. Когда Цзян-ши услышала, что Чжуан-гун спросил ее, что делать, она тотчас сказа ла: «Пожалуй ему во владение Чжии (на западе от современного Сышуй, провинция Хэнань)». Чжуан-гун сказал: «Чжии – самый важный город царства Чжэн. Отец всегда говорил, что этот город нельзя никому отдавать». Цзян-ши наклонила голову и, немного подумав, сказала: «Тогда подойдет Цзин (на востоке от современного Синъян, провинция Хэнань)». Цзин тоже большой город, подумал Чжуан-гун, ему было очень сложно отказать матери, поэтому ничего не оставалось, как промолчать. Цзян-ши очень сильно разозлилась. Она сказала: «Значит этот город ты не отдашь, тот город тоже не можешь пожаловать своему брату во владение, так может просто прогнать его, пусть умрет с голоду!» Чжуан-гун поспешно извинился и сказал: «Не сердитесь, матушка, давайте подумаем, что можно сделать».

На следующий день он созвал гражданских и военных чиновников и сказал, что отдаст город Цзин во владение своему брату. Дафу (почетный титул) Чжайцзу возразил: «Да разве так можно? Цзин – крупный город. Это такое же важное место, как и наша столица. Кроме того, ваш младший брат Шу Дуань имеет благосклонность вашей матушки. Получив город Цзин, он станет более могущественным, в будущем это может грозить смутой». Чжуан-гун сказал: «Это желание моей матери, и я не могу поступить иначе». Как министры ни пытались его переубедить, он отдал Цзин во владение Шу Дуаню. С тех пор люди стали называть Шу Дуаня «Тайшу города Цзин».

Перед тем, как уехать в Цзин, Шу Дуань пришел попрощаться со своей матерью. Цзян-ши взяла его за руку и сказала: «Не торопись, мне нужно тебе кое-что сказать». И она зашептала ему на ухо: «У твоего старшего брата нет ни капли братской любви к тебе. Это я заставила его отдать тебе во владение город Цзин. Согласиться-то он согласился, но в глубине души он точно жалеет об этом решении. Когда ты прибудешь в Цзин, хорошенько обучи своих солдат. И, как только представится возможность, нападешь, а я уж тут по могу тебе изнутри. Я не смогу умереть спокойно, пока ты не станешь правителем!»

Молодой Тай-шу был очень доволен своей жизнью в Цзин. Он постоянно набирал солдат и покупал лошадей, одновременно обучая свою армию. Все рабы и преступники из соседних мест бежали в Цзин, где их принимали. Таким образом, за пару десятков лет влияние Тай-шу усилилось. Чжэнский Чжуан-гун узнал об этом. Несколько министров попросили его не медлить и позаботиться о Тай-шу из города Цзин, сказав, что тот готовится к восстанию. У Чжуан-гуна уже были свои мысли на этот счет, но вместо этого он сказал, что они совсем не понимают о чем говорят, и высказался в защиту брата: «Да разве вы не видите, что Тай-шу не щадя себя тренирует солдат во благо нашего царства Чжэн?» Министры продолжали волноваться о правителе, переговариваясь между собой, что сейчас нельзя так слепо доверять Тай-шу, ведь «тигр вырастет и начнет нападать на людей». Когда этот момент наступит, будет уже слишком поздно.

Прошло совсем немного времени, и Тай-шу действительно прибрал к рукам два маленьких городка недалеко от города Цзин. Местные чиновники доложили Чжуан-гуну о захвате Тай-шу двух городов. Тот молча слушал, медленно кивая головой, его глаза бегали туда-сюда, как будто в уме он что-то просчитывал. Министры были встревожены, Чжайцзу сказал: «Тай-шу обучил войско и занял два города. Разве это не восстание? Повелитель, вы должны немедля послать войска для его подавления!» Опустив голову, Чжуан-гун сказал, что Чжайцзу совсем ничего не понимает. Он объяснил: «Тай-шу – любимец матушки. Я охотнее потеряю несколько городов, чем раню братские чувства и огорчу мать». Генерал по имени Гунцзы Люй сказал: «Повелитель, сейчас вы всецело доверяете Тай-шу. А если в будущем он не будет повиноваться вам, что вы будете делать?» Чжуан-гун с большой уверенностью сказал: «Нет смысла больше об этом говорить. Когда придет время, всем станет ясно, кто прав и кто виноват».

Через несколько дней Чжуан-гун приказал дафу Чжайцзу присматривать за делами двора, а сам отправился на службу к вану в Лои. Когда Цзян-ши узнала об этом, она тотчас написала письмо и послала свое доверенное лицо в Цзин, чтобы передать Тай-шу, что сейчас самое время для захвата Синьчжэна.

Получив письмо от матери, Тай-шу был очень доволен. Написав ей ответ с датой выступления войска, он объявил своим солдатам: «Повелитель приказал мне отправить войска для защиты столицы», – и стал готовить боевые колесницы для похода. Ему было невдомек, что Чжуан-гун уже велел Гунцзы Люю все устроить. Гунцзы Люй приказал, чтобы человека, который доставлял послание Тай-шу к матери, задержали, забрали у него письмо и передали его Чжуан-гуну. Чжуан-гун всего лишь притворился, что едет в Лои. Он тайно сделал крюк и повел двести боевых колесниц в сторону города Цзин. Организовав засаду, он просто сидел и ждал, как рыбак ждет, когда рыба клюнет на приманку, пока Тай-шу выступит.

Гунцзы Люй приказал нескольким солдатам нарядиться торговцами и пробраться в город. Когда войско Тай-шу покинуло Цзин, они зажгли костер на башне над городскими воротами. Увидев огонь, Гунцзы Люй немедленно повел многочисленную армию в атаку и захватил город.

Не прошло и двух дней с начала военного похода, как Тай-шу стало известно, что Цзин пал. Какой ужас! Несмотря на позднее время, он незамедлительно поспешил обратно. Когда солдаты узнали, что Тай-шу обманом хотел напасть на правителя, половина в страхе разбежалась. Видя, что боевой дух покинул войско и, что ему не удастся отбить Цзин, он бежал в соседний городок. Но где уж маленькому городу выстоять, когда его берет в тиски многочисленное войско! Он ведь даже большой город не смог сохранить! Вздохнув, Тай-шу сказал: «Моя мать слишком любила меня, своей заботой она причинила мне вред», – и покончил с собой.

На теле брата Чжуан-гун нашел письмо от Цзян-ши и возненавидел свою мать. Он приказал доставить ей ответ Тай-шу и отправленное ею письмо, чтобы она поняла, что натворила. Он также велел Чжайцзу изгнать Цзян-ши в Чэнъин (современный Линьин, провинция Хэнань), и поклялся: «Теперь я встречусь с матерью только в царстве мертвых». Сказав это, он имел в виду, что увидит Цзян-ши только после своей и ее смерти. Чжуан-гун не хотел больше видеть мать до конца своей жизни.

Через несколько дней он вернулся в Синьчжэн. Враг, угрожавший его власти, был уничтожен. Он успокоился и пребывал в отличном настроении. Но за стенами дворца люди судачили о том, что он слишком жестоко поступил с матерью. И это обвинение в сыновьей непочтительности он не в состоянии был вынести. Правитель всегда ожидает, что подданные будут относиться к нему как дети к своему родителю. Теперь, когда он сам осуждается за неуважительное отношение к матери, будут ли его люди по-прежнему служить ему? Он сам изгнал Цзян-ши, поэтому одно его слово – и ее вернули бы. Но он же поклялся, что встретится с матерью только в царстве мертвых. Если данная им клятва не берется в счет, будут ли люди по-прежнему верить его словам в будущем так, как верили раньше? Вот уж действительно безвыходная ситуация.

Из-за этого на душе у Чжуан-гуна было неспокойно. В это время мелкий чиновник из Чэнъина по имени Ин Као-шу прибыл к нему с подарком. Он преподнес Чжуан-гуну необычную птицу. Правитель спросил его: «Что это за птица?» Ин Као-шу ответил: «Это сова. Днем видит плохо, но ночью от нее ничего не скроется. Дрянная птица перепутала день с ночью, не отличает добра от зла. Когда эта птица была маленькой, ее мать, чтобы наловить насекомых, много летала. Сама их не ела, а скармливала ей. Птица-мать так заботилась о птенце! Но когда эта птица вырасла и ее крылья окрепли, она съела свою мать. Эта птица плохо отнеслась к своей матери, поэтому я поймал ее и принес сюда, чтобы вы судили ее». Чжу ан-гун понимал, скрытое значение этих слов, но он ничего не сказал, позволив Ин Као-шу говорить.

Когда пришло время трапезы, он пригласил Ин Као-шу поесть с ним и даже собственноручно положил ему на тарелку несколько кусочков баранины. Ин Као-шу завернул лучший кусок и отложил его в сторону. Чжуан-гун спросил его, почему он не съел этот кусок. Тот ответил: «Моя мать стара. Нам нечасто удается кушать мясо. Сегодня повелитель дал мне такой вкусный кусочек. Я вспомнил о своей матушке, ведь она такое даже не пробовала. Мне этот кусок поперек горла встанет! Я хотел бы принести немного мяса ей». Чжуан-гун подумал, что Ин Као-шу должно быть оказался здесь специально, чтобы упомянуть о Цзян-ши, поэтому ему захотелось услышать, что он скажет дальше. Вздохнув Чжуан-гун сказал: «Вы действительно любящий сын. Став правителем, я не смог также хорошо заботиться о матери как вы». Ин Као-шу разыграл удивление: «Разве ваша матушка не здорова? Повелитель, почему вы говорите, что не можете заботиться о ней?» Чжуан-гун снова глубоко вздохнул и рассказал о том, как Цзян-ши помогала Тай-шу напасть на Синьчжэн и о том, как он поклялся, что с матерью увидится лишь в царстве мертвых.

Войдя через тоннель, чжэнский Чжуан-гун увидел свою мать и опустился на колени

Ин Као-шу сказал: «Повелитель, в этот момент вы переживаете о матери, и госпожа, должно быть, тоже думает о вас! Хоть вы и дали клятву, но совсем не обязательно умирать, чтобы попасть в царство мертвых. Давайте выроем в земле туннель и осушим его. Чем вам не царство мертвых? А в туннеле мы построим дом и попросим вашу матушку приехать туда. Вы войдете в туннель и встретитесь с госпожой, так вам не придется нарушать данную вами клятву!» Чжуан-гун подумал, что идея действительно хороша, поэтому он велел Ин Као-шу заняться этим.

Ин Као-шу привел пятьсот человек. Туннель был вырыт, дом построен. Когда работа была завершена, они отвели Цзян-ши в подземный дом и пригласили Чжуан-гуна войти туда через туннель. Увидев мать, он опустился на колени и сказал: «Я непочтительный сын, умоляю, матушка, простите меня!» Сказав эти слова, он изменился в лице и заплакал. Цзян-ши было и стыдно, и грустно, она помогла ему подняться и сказала: «Во всем виновата только я, не мне осуждать тебя!» Мать и сын обнялись и горько заплакали. Чжуан-гун помог матери выйти из туннеля, они сели в колесницу и медленно поехали во дворец, петляя по улицам, чтобы народ увидел их вместе.

Ин Као-шу помог чженскому Чжуан-гуну решить невыполнимую задачу. Правитель был преисполнен благодарности, он оставил его при дворе и пожаловал ему звание дафу. Ин Као-шу оказался умелым мастером боевых искусств, поэтому Чжуан-гун попросил его управлять армией вместе с Гунцзы Люем и Гунсунь Цзыду.