Читать книгу: «Старая Пыль»
…Вдруг она заполнила собой всю комнату, сделав еще более мрачной и тесной. Ее глаза вмиг оказались смотрящими в мою душу, лакая ее, опустошая тело, лишая ее живительной энергии. Клыки стали невероятно огромными, а гневная пена на губах превратилась в запекшуюся кровь.
Это становилось невыносимым, и я принял единственно правильное, на мой взгляд, решение и… провалился сквозь землю.
Но насладиться ощущением полета не удалось: на меня мчался весело раскрашенный трамвай, разевая зубастую пасть и гудя голосом моего телефона. Я не стал ждать, когда железный кузнечик меня раздавит, и стал медленно выплывать на свет божий.
Это действительно звонил телефон и единственным человеком, кому я мог понадобиться в субботний день, был мой босс. Это женщина. Это ее искаженный образ пытался лишить меня рассудка в кошмарном сне. И хотя я говорю, что это женщина, сам не всегда этому верю: деловая хватка у нее вполне мужская!
Но мы с ней ладим. Она дает мне работу и неплохо ее оплачивает.
Я отогнал остатки сна и взялся за трубку телефона:
– Алло, Петр Андреевич? Доброе утро! – голос был добрым, но это, впрочем, ничего не значило. – Как провели ночь?
Я не стал таять в лучах ее доброжелательности (эх, минуй нас пуще всех печалей и барский гнев и барская любовь!) и невесело оборвал:
– Марья Петровна, когда вы дадите мне возможность истратить честно заработанные гонорары? Я дома всего лишь вторые сутки, меня еще не перестали преследовать запахи помоек и свалок – я действительно в течение двух недель готовил статью о жизни бомжей, загримированный под их братву лучшими мастерами Москвы, – к тому же вчера я был жутко пьян, значит, сегодня имею похмелье! Пощадите!..
– Я жду вас у себя в офисе через час! – безапелляционно отрезала она мое скуление и дала отбой.
Три года … три года я уже работал на эту стерву и на ее проклятую газету! Вряд ли вы не читали хотя бы раз это скандальное издание, а если нет, то значит, в свое время вас забыли обучить грамоте! Ушлая и скользкая, наша газета руками ее репортеров разгребала жар и копалась в чужом грязном белье; на ее полосы с одинаковым успехом могли попасть и интервью президента и исповедь проститутки, подкрепленные соответствующими фотозарисовками. «Голая» правда занимает людей гораздо больше, нежели приукрашенные истории. Именно эта заинтересованность и держит «на плаву» бульварное чтиво, подобное нашему, и дает неплохие средства к существованию занятым в его изготовлении людям.
В газету я попал почти со дня ее основания – три года назад. К этому времени у меня уже был опыт в добывании экстраординарной информации для одного захудалого журнальчика, бывшего в застойные времена в фаворе у советских женщин, но, лишившись государственной поддержки после грянувшей перестройки, резко сошедшего на нет. Видимо, некоторые из моих репортажей, опубликованные в нем, не прошли мимо внимания Марьи Петровны, владелицы нового издания. Она позвонила мне, и после недолгих колебаний я бросил малоперспективный журнал, проживший, кстати, после моего ухода не более полугода, и оказался в «Гипотенузе». Столь пикантное название газеты, по всей видимости, было призвано будить у читателей некоторые ассоциации со словом «гипотезы», которых на ее полосах выдвигалось невероятное множество!
С тех пор я не знаю покоя: бесконечные репортажи по свежим – и не очень – следам происшествий, на которые у моего босса был поистине собачий нюх, выезды на поиски материала во все концы России и ближнего зарубежья, в том числе и в «горячие точки», сделали меня постоянно готовым к разного рода передвижениям.
Наскоро приняв душ и выпив чашку крепкого кофе, я помчался на своей новенькой «Ауди» в редакцию.
Живое воплощение моего кошмарного сна восседала в кожаном кресле с высоченной спинкой за огромным столом с массивной дубовой столешницей. По ее правую руку, как и в любом уважающем себя постсоветском офисе, пестрел электронными таблицами монитор компьютера, по левую же – бронзовая пепельница в виде трепанированного черепа неандертальца почти в натуральную величину, которая сейчас была с верхом утыкана окурками, фильтры которых измазаны характерными отпечатками от губной помады праздничного ярко – красного цвета. Она носила очки в изящной золотой оправе, делающие выражение ее лица несколько кокетливым; короткая стрижка и мини – юбка выдавали в ней натуру чувственную, но вечно недовольно сдвинутые к переносице тонко выщипанные бровки красноречиво говорили о том, что чувственность эту надо еще разбудить, что вряд ли кому – то удастся! Натура властная, она не терпела панибратства и потому, – даже несмотря на то, что мы с ней были почти ровесниками, – велела всегда называть ее по имени – отчеству. Так же она величала и всех работающих под ее подчинением, даже несовершеннолетнего курьера Павку, отчего тот всегда покрывался пунцовыми пятнами и мигом становился в стойку «всегда готов!»
Кабинет был густо прокурен и тяжелые слои сизого дыма лениво двигались в лучах утреннего солнца. Можно было подумать, что Марья всю ночь провела здесь. Хотя …
– Петр Андреевич, здравствуйте! – второй раз за сегодняшнее утро поприветствовала она и кивнула на кресло напротив себя.
Желваки ее тут же заиграли, а глаза изучающе смотрели мне в переносицу.
– Есть дело, неотложное дело! – она явно ждала продолжения моего утреннего гнева, но я решил не спешить. Вообще – то она женщина неплохая…
– Вчера Демидов вернулся из командировки по Краснодарскому краю и рассказал об интересном случае в одном из районов Кубани, где творятся странные вещи. Осенью прошлого года тамошние школьники один за другим сводили счеты с жизнью. Причем одним и тем же способом – через повешение. Вам не кажется это заслуживающим внимания? – ее глаза азартно заблестели: наверняка она уже видела кричащие первые полосы «Гипотенузы».
Чертов Демидов! Наверняка все время проторчал на пляжах Черного моря, – вон ведь какой загорелый вернулся! – все свои материалы высосал из пальца, да еще и приплел про самоубийства малолеток, а теперь из – за него мчись невесть куда, пусть даже и на юг! Юг мне сейчас очень даже ни к чему, у меня на сегодняшний вечер назначено свидание!
Я полгода добивался этой взаимности и даже будучи загримированным под бродягу, часто подходил к заветному дому, чтобы еще раз увидеть Ее! Однажды даже ее мать дала мне полбуханки хлеба, несколько мелких монет и хотела всучить брюки «секонд хэнд», от чего я благородно отказался. В какой – то момент захотелось тут же пасть на колени и просить руку и сердце ее дочери, но, к счастью, я вовремя вспомнил, что нахожусь на службе.
И вот теперь долгожданное свидание придется снова перенести на неопределенное время, в чем я ни грамма не сомневался: у Марьи был фантастический нюх на сенсации! И уж уронить тираж из – за моих вспыхнувших не вовремя чувств – на это она ни в жисть не пойдет! Уж такова она, Железная Маша!
В слух же я проговорил, вмиг превратившись во внимание и с интересом тайком рассматривая ее весьма подвижные маленькие груди, спрятавшиеся в глубоком декольте:
– Разумеется, это заслуживает внимания, особенно учитывая вашу способность чувствовать сенсацию задолго до ее рождения …
– Орлов, не будем «кормить» друг друга комплиментами, хорошо? Так вот, – продолжала она, закуривая очередную сигарету, – вы поедете на Кубань и «намоете» там как можно больше информации об этих происшествиях. Дело действительно серьезное, если в одну из станиц направлен даже опытный детский психолог из Москвы.
Вычислив мои любопытные взгляды, Марья запахнула декольте и грозно предупредила:
– Орлов, психолог из Москвы – молодая девушка, не дай вам бог увиливать за ней в ущерб делу!
Как всегда! Марья явно была ко мне неравнодушна и, я чувствовал, тайком частенько ревновала. Может быть и на этот раз, узнав о моей новой пассии, решила разорвать этот хрупкий еще союз, сослав меня на Кубань. Нет, я ей определенно нравился! Кто знает, может когда – нибудь, когда «Гипотенуза» принесет ей достаточно денег, она отдаст мне свое сердце …
Но все сладкие грезы тут же бесследно растаяли, стоило мне взглянуть ей в глаза:
– Вы меня поняли, Орлов?
Глаза «железной леди», лишенные каких – либо обещаний …
– Когда я должен ехать? – поинтересовался я, тайком надеясь на то, что сегодня вечером все еще буду в Москве.
– Вам заказаны билеты на самолет до Краснодара на три часа дня. Вот краткие справки по этому делу, данные Демидовым, – она протянула сложенный вдвое листок бумаги с отпечатанным на принтере текстом.
Демидов всегда набирал письма на компьютере, ибо имел почерк ужасный – нечто среднее между арабской вязью и древней клинописью. Никто никогда не мог прочесть ни одного слова из его записей, да к тому же Демидов был левшой и писал справа налево, сокращая на гласные буквы.
Но шут с ним, с почерком, а вот то, что уже сегодня вечером я буду вдыхать ароматы колосящейся пшеницы, в то время, когда моя возлюбленная не будет находить себе места от скуки и одиночества – это уже полная катастрофа.
Но просить об отсрочке приговора было все равно бесполезно, в этом я убеждался не единожды.
– Вот деньги на командировочные расходы, – Марья протянула пухлый конверт, – не забывайте отчитываться за каждый потраченный рубль. И, умоляю вас, не попадайтесь больше на глаза гипнотизирующим цыганкам, вы очень внушаемы! – в ее словах просквозила ирония.
Фу, кажется прокатило! Удалось – таки без излишних вопросов списать часть перерасходованных на развлечения сумм из прошлого редакционного задания, объяснив это проделками цыганок. Конечно, Марья не принимала все это за чистую монету, не такая она дура, но все же решила не «копать» под это дело. Видимо, я неплохо справился с тем заданием, а может быть, здесь все же сыграла не последнюю роль ее заинтересованность мною, как мужчиной …
– Орлов, я не приму больше от вас никаких оговорок, если хоть одна копейка будет потрачена не на пользу делу! Цыгане – это был последний раз! Я не позволю разорить «Гипотенузу»! Мне не понаслышке известна ваша тяга к спиртному, о девушках я уже предупредила! Не дай вам бог!..
– И все же это были цыгане… – задумчиво произнес я, размышляя над тем, как это смогу выполнить столь строгие инструкции. Ладно уж насчет девушек… Но ехать к казакам и не отведать горилки!..
– Идите, Орлов, я желаю вам удачи! Постарайтесь вернуться недели через две, не позже. Да, и не уходите в «автономное плавание», как вы это любите порой делать, почаще давайте о себе знать.
В ее голосе вдруг послышалась усталость. И когда я взялся за ручку двери, она негромко добавила:
– Я буду ждать вас!
Обернувшись, я увидел в ее глазах какой – то необычный, несвойственный им блеск, напоминающий любовное томленье…
Но тут же ее лицо приняло знакомое рабочее выражение, и брови снова сбежались к переносице. Выйдя в коридор, я увидел идущего навстречу Демидова, жующего гамбургер величиною с тюбетейку, усыпанный шляпками грибов. Его огромный живот, сидящий на икс – образных ногах, при каждом шаге лихо подпрыгивал.
Завидев меня, Демидов поправил засаленным пальцем очки и, усмехнувшись, саркастически пропищал:
– Опять на помойку собрался, доедать отходы?
– А, это ты, фабрика по производству дерьма! – парировал я. – Все никак не нажрешься? У тебя, видать, кишечник как у утки…
– Не умничай! – обиделся Серж. –Куда направили теперь?
– Представь себе, на курорт! Еду на Кубань жрать самогон, водить девок в подсолнухи и курить анашу!
– На Кубань!.. – сладостно закатил глаза Демидов. – А я только оттуда!
– Лучше бы ты оттуда не возвращался! – в сердцах пожелал я. – Из – за твоей наводки теперь меня посылают «мыть тему».
– Да ты не расстраивайся, Орлов! Кубань – это круто! Прикинь: Сочи, море, дикий пляж под Туапсе… Могу посоветовать, где круто можно отдохнуть, и недорого! Найдешь себе домик на берегу с одинокой вдовствующей хозяйкой – красота! А еще там есть такая девушка! Жанна, психолог из столицы, обалденная красотулечка! – Демидов закатил от воображаемого удовольствия глаза. – Между прочим, загорает в кукурузе голяком! Да – а! Сам видел! Мы с ней жили душа – в душу, она даже мне книгу подарила!
Он достал из своего «дипломата» томик «Детской психологии».
– А тебе не кажется, что она подарила тебе эту полезную книгу с тонким намеком на твой недоразвитый ум?!
– Нет! – с серьезным видом покачал головой Серж. – Если бы ты знал, какие мы с ней вели беседы, ты бы не посмел говорить так! Да что с тобой спорить, все знают, что ты пошляк и скандалист, замараешь любые добрые начинания уже только одним своим присутствием!
– Зато ты своим присутствием украсишь любую тусовку! Это как пить дать!
– Слушай, Орлов, ты передавай там Жаннке привет, хорошо? Скажи, скучаю по ней очень… – глаза Демидова заволокла лукавая пелена:
– О, Кубань…
* * *
Воздушные дороги в России ничуть не лучше дорог земных – в этом я убедился, будучи в полете. Наш «Ту – 154», обшарпанный на вид лайнер, то и дело трясло, словно «запорожец» на деревенских ухабах. Это так действовало на нервы, что расхотелось даже заигрывать со стюардессой, – приятной черноглазой шатенкой. Завидев, что мой интерес к ней несколько угас, она тут же с радостью начала кокетничать с соседом через проход. Теперь каждый раз, когда он шептал ей что – то на ушко, она так низко наклонялась, что виднелись ее голубые плавки с множественной инвентарной надписью «Аэрофлот». У нее были красивые бедра, но тут «Тушку» снова затрясло и я раздраженно стал смотреть в иллюминатор. Когда – то я служил в воздушно – десантных войсках и высота не вызывала во мне никаких отрицательных эмоций, но даже на военных самолетах не было такой тряски!
Тем временем сосед весьма удачно пошутил, и стюардесса громко рассмеялась. Ее трясущаяся попка вмиг оказалась перед моим лицом. В другое время я пришел бы в восторг, но воздушная дрожь и переживания по поводу насильственного разлучения с любимой окончательно выбили меня из колеи; чувствительно ущипнув рыжую за ягодицу, попросил принести мне пива.
Девица вскрикнула и, продолжая улыбаться своему новому знакомому, неохотно побрела выполнять заказ.
Вручив мне бутылку теплой «Балтики», она снова повернулась ко мне задом.
Давясь горячей пивной пеной, я снова принялся смотреть на землю через спящего соседа.
Полтора часа пролетели незаметно, вскоре самолет уже был на подлете к Краснодару, и в круглой раме иллюминатора виднелись внизу частые желто – зеленые квадраты полей. Ослепительной синевой блеснула гладь водохранилища и лайнер начал снижаться.
Стоило только ступить на трап, как в лицо дохнула ужасающая жара. Даже в тени было не меньше сорока градусов! Выпитое пиво мигом оказалось на рубашке.
В вестибюле аэропорта я первым делом выпил холодной минералки, выстояв в небольшой очереди у буфета, затем присел за свободный столик и достал из кейса конверт с «наводками» Демидова. Суть отчета состояла в том, что в некоем Калининском районе осенью прошлого года была зафиксирована вспышка детского суицида. Пальму первенства в этом деле удерживала станица Старовеличковская (приводились данные о ее площади, численности населения, а также фрагмент карты), в которую даже был направлен детский психолог из столицы. Вспышка произошла внезапно, ничего подобного до последнего времени здесь не случалось.
Далее приводились собственные умозаключения Демидова: «возможные причины детских самоубийств: влияние недавно созданной на территории района секты (то ли «Белых братьев», то ли баптистов), суровое казацкое воспитание (ну, Демидов!), происки сатанистов(?), иные негативные воздействия на психику подростков (как то: невысокий в среднем уровень жизни в станице и в целом по району, трудности в реализации своих способностей)…
Далее шел полный демидовский бред, читать который не имело никакого смысла, – все равно предстояло браться за дело с самого начала и выяснять все самому.
Вообще – то тема, на первый взгляд, могла показаться малоперспективной, раскрыть которую не составляло никакого труда, – подумаешь, ну вышел район на первое место, ну, случайность, везде ведь происходит в наше время подобное, – но что – то все же в ней начинало меня привлекать.
Поразмыслив еще некоторое время, я уже был твердо убежден, что должна была быть какая – то вполне объективная, пусть даже и банальная, причина всему творящемуся в Калининском районе.
С такой твердой уверенностью я пошел ловить такси.
Поначалу я хотел было прямиком поехать в станицу, но кантоваться в такую жару в общественном транспорте не было никакого желания, а тратиться на частного извозчика – и тем более. Попросив водителя довести меня до центра Краснодара, я зашел в региональную редакцию одного массового, дружеского нам издания. Здесь передал кучу приветов от Марьи и попросил какой – нибудь транспорт на время.
«Девятка», любезно предоставленная в мое распоряжение, была позорного бледно – коричневого цвета, кое – где облезлая, но все же вполне «на ходу». Купив в ближайшем киоске «Роспечати» подробную карту края, я, немного попетляв по городу, все же вскоре нашел нужную мне трассу и двинулся в путь.
Девушки в Краснодаре были что надо! То и дело сзади сигналили клаксоны, когда я, впиваясь взглядами в стройные ножки, «засыпал» на светофорах. Вид праздно прогуливающихся, попивающих холодное пиво горожан вызывал тоску; захотелось забросить на сегодня все дела, загрузить машину подружками и порулить, общаясь по вечернему городу, который я почти не знал. Я вообще довольно коммуникабельный и новые места жуть как обожаю. Незнакомый город – что новая женщина – всегда манит и интригует. В столице Кубани мне приходилось бывать несколько раз, но все больше проездом.
Из шестидесяти километров, отделяющих станицу от города, большая часть пути лежала среди полей золотистой пшеницы и подсолнечника с огромными шляпками. Не устояв перед соблазном, я сделал остановку в одном месте и, нарвав их с полдесятка, всю дорогу грыз аппетитные молодые семечки.
Машина быстро лопала километр за километром. Солнце уже село, и на поля опустились сумерки. Радио уже потеряло волну, и я ехал, наслаждаясь шумом шин, по шикарной для этих мест трассе и вдыхал начинающий остывать воздух, насыщенный целой гаммой ароматов. Распахнув все окна, я теперь словно парил в воздухе. Ощущение напоминало затяжной прыжок с парашютом, когда задыхаешься от стремительного потока воздуха и переполняющего тебя восторга!
Идиллию нарушил моргающий впереди на обочине свет аварийных фонарей. Фары осветили машущего руками человека в милицейской форме. Я всегда уважал автомобильное братство и сбросил газ.
– Братан, выручай! Не заводится, чертова колымага, может, посмотришь, а? В долгу не останусь!
Заупрямившаяся машина была старой марки БМВ, заметно уже расшатанная; ее просторный салон весь был забит автомобильными шинами, – попавший в беду капитан явно подрабатывал бизнесом.
– Что, совсем молчит? – стал выяснять я, заглядывая под капот.
– Да вот смотри… Остановился справить нужду и все… – хозяин залез в авто и, дергая плечами, несколько раз повернул ключ. – Вот видишь, тишина…
Причину «смерти» машины я наше почти сразу: оборвался провод, питающий стартер; оставалось только подивиться, как это товарищ милиционер не смог починить элементарную поломку – обычно они все такие умные! А если бы это случилось зимой?! Замерз бы, однозначно…
Соединив провода, я покопался еще некоторое время для проформы во внутренностях железного коня, после чего скомандовал:
– Заводи!
– Ух ты, уже?! – обрадовался мой новый друг и прытко запорхнул в кабину.
Движок чихнул и тут же весело затарахтел, сопя проржавевшим глушителем.
– Мастак! – похвалил меня приятель. – Залезай ко мне, выпьем по бутылочке пивка!
– Я же за рулем! – удивился я такому некорректному предложению с его стороны.
– А ты куда едешь?
– В Старовеличковскую.
– Скажешь, Кепочкин «крышу» дал, если остановят менты – меня в районе каждая собака знает! Давай, залезай!
От новых знакомств я никогда не отказывался, зная по собственному опыту: очень часто самые случайные знакомые становятся незаменимыми людьми! А уж тем более знакомство с таким человеком, который бесплатно раздает «крыши» и которого в интересующем меня районе «знают все собаки»!
Вытерев руки о протянутую мне ветошь, я плюхнулся на сиденье.
– Знаешь, сейчас так мало на свете добрых людей… Всё больше бандиты да разные пиндосы, а ты парень – что надо! Откуда катишь? Машина вроде бы с краевыми номерами, а базар у тебя ненашенский. Москаль, что ли? – пристально посмотрел он мне в лицо, протягивая откупоренную бутылку как ни странно вполне прохладного пива.
– Из Москвы, – согласно кивнул я.
– Чем занимаешься? – не унимался новый знакомый, отхлебывая из горлышка большими глотками.
– Я журналист.
– Из какого журнала?
– Из газеты «Гипотенуза».
– А, как же, слыхал о такой! Моя жена ее выписывает. Она влюблена, видите ли, в какого – то тамошнего писаку Орлова! Кстати, мне тоже понравилось, – но чисто профессионально, не более! – как он раскрывал эти преступления на свалках, где убивали бомжей. Это надо ж так додуматься: загримироваться, войти в доверие к бродягам и вывести убийцу на чистую воду! А ты – то этого Орлова знаешь?
– Немного, – кивнул я; пиво было замечательным, надо запомнить марку!
– Если честно, попадись он мне на глаза, я бы его измутузил так, что он бы забыл, как сочинять свои басни! Измутузил бы и показал своей Светке – смотри, мол, никакой это вовсе не герой, а так, щегол…
– Один бы ты не справился с ним! – заверил я.
– А я бы спецназ вызвал!
– Ну, тогда конечно! – развел я руками; узнать о том, что я так популярен среди провинциальных замужних женщин – это ли не высшая награда?!
– А ты откуда едешь, затаренный колесами? – поинтересовался в свою очередь я – пивко располагало к доверительной беседе.
– На рынке был, торговал резиной. – Кепочкин важно развалился на своем сидении.
– А форма зачем? Ведь милиции нельзя заниматься предпринимательской деятельностью? – искренне удивился я.
– Это у вас там, в Москве, может и нельзя, а тут – можно! А форма – для понта дела. Форма – это моя визитная карточка, понял? Кто ж меня в форме – то тронет?!
– А ежели начальство какое высокое узрит безобразие? – продолжал я задавать наивные вопросы.
– Начальство на рынке резину не покупает, ее ему домой привозят, – резонно заметил Кепочкин.
Пиво в моей бутылке закончилось и, попрощавшись со своим новым знакомым, я побрел к «девятке».
– Тебя как зовут – то? – поинтересовался он, провожая меня.
– Петр.
– Так и скажи, Петр, если кто остановит из моих коллег, что Кепочкин «крышу дал»! Понял?
– Так точно!
– Вот так! Это тебе будет своеобразный «проездной» по всему району. Нормально?
– Отлично, – согласился восторженно я и, обменявшись рукопожатиями, мы расстались обалденными друзьями.
В станицу я въехал уже затемно и принялся петлять в поисках гостиницы, которую вскоре нашел: она располагалась в одном здании с рестораном, занимающий весь второй этаж.
Сама гостиница – всего лишь несколько грязных, неуютных, тесных, почти пустых комнатушек. Покосившаяся тумбочка, железная пружинная кровать да стол с потрескавшейся полировкой – вот и все убранство. Из удобств – раковина с холодной водой в кране, да туалет в конце коридора – кстати, один и на гостиницу, и на ресторан, в котором сейчас гудела свадьба, а посему в отхожее место была очередь; курили прямо в фойе и дым ел глаза.
Пожилая бабулька – в одном лице и заведующая номерами и вахтерша – вручила мне ключи, тщательно перед этим изучив мой паспорт, а узнав, что я журналист, переписала куда – то себе и данные удостоверения. После чего объяснила, что постельные принадлежности есть, но нестиранные, но если за дополнительную плату…
Разумеется, за дополнительную! Я вручил ей деньги и вскоре уже застилал покрытый ржавыми пятнами матрац почти белоснежной простыней. Хуже было другое: на окнах не было не то что решеток, но даже захудалых шпингалетов! А ведь в моем «дипломате» было новейшей техники на несколько тысяч долларов! Пропади он, и ни на каких цыган до конца жизни не спишешь! Пришлось снова идти на поклон к дежурной, где в кабинете я заприметил массивный сейф. За «отдельную плату» добрая бабушка любезно разрешила поместить туда дорогостоящий чемодан.
Наверху грянула эстрада, и я понял, что ночка будет веселая. Послышалось лихое цоканье каблучков, гул и топот. «Ты ж мэнэ пидманула, ты ж мэнэ пидвела…» – сокрушался обманутый влюбленный. Да уж, безутешна казацкая любовь!
Неожиданно нахлынули тоскливые чувства и захотелось позвонить своей покинутой по злой воле судьбы любимой, успокоить ее хотя бы тем, что жив, здоров, доехал до места нормально, завтра приступаю к работе. Я отстегнул висевший на поясе сотовый телефон, но тут же отправил его на место: ни о каком роуминге в этой глуши, разумеется, мечтать не приходилось… Эх, а ведь как я привык к этим чертовым штучкам – дрючкам, что без них чувствовал себя как паралитик.
Делать было нечего, пришлось идти снова к доброй бабушке и, заплатив, пользоваться ее телефоном, негодуя на долгое время недоступную междугородку. Изрядно помучившись, все же удалось сладить с допотопной связью и в квартире моей ласточки весело затренькал зуммер аппарата. Но, как вскоре оказалось, совершенно безответно…
Это вконец вывело меня из себя и, дав со злости вахтерше чаевых больше, чем ей полагалось, я вернулся в номер. Растянувшись на кровати, недовольно крякнувшей тронутыми ревматизмом пружинами, стал думать – гадать, где это носит мою суженую. В голову, однако, шли мысли одна опаснее другой, к тому же обездоленный желудок начал давать о себе знать и, чтобы не сойти с ума от ревности и не умереть с голодухи, решено было развеяться в поисках пропитания.
Свадьба к этому времени в очередной раз сгрудилась в фойе первого этажа для планового перекура. Стоял дикий гам. Продираясь через толпу, я заметил симпатичное личико невесты, в табачном дыму выглядевшее почти мистически; наши взгляды встретились и ее бровки изобразили изумленьице: что, дескать, за незнакомый тип здесь ошивается? Почему не знаю?
«Да вот, видите ли, проездечком тут…извините…», – подумалось игриво, и я нагло подмигнул, улыбнувшись одной из своих улыбок, получавшейся наиболее очаровательно.
Это попало в цель – она пунцово зарделась и потупила свой заостренный тайным интересом взгляд. Но тут же снова подняла густые длинные ресницы и – о, мама! – послала легонький воздушный поцелуй! Это несколько компенсировало непонятное молчание московского телефона.
На улице я поинтересовался у крепко держащего колонну крыльца мужика, где здесь ближайший бар. С огромным трудом сфокусировав на мне взгляд, он, долго соображая, ткнул, наконец, пальцем в неопределенном направлении и обессиленно выдохнул: там! Однако, проследив в указанном направлении, я в конце концов увидел лишь чьи – то торчащие из кустов, обутые в штиблеты, ноги явно спящего человека.
Почесав в задумчивости затылок, я подумал, что это больше похоже на «перебор», нежели на «бар», и решил пойти туда, слышалась музыка явно дискотечного характера.
Интуиция меня не подвела: вскоре я увидел яркую вывеску бара «Жемчужина», рядом с которым и гудел, словно потревоженный улей, огороженный сетчатым забором летний дансинг.
На крыльце у входа стайка подростков тут же принялась изучать меня на предмет мордобоя, но оценив по достоинству мои возраст, вес и рост, благоразумно решила близкого знакомства не заводить.
Внутри было тесновато, но довольно – таки клёво. Сердце радостно екнуло от предстоящего ужина, а глаза принялись подыскивать свободное местечко.
На первый взгляд показалось, что все столики были заняты посетителями, но тут передо мной выросла любезно улыбающаяся девушка в малюсеньком белоснежном передничке; была она высоченная, даже в сравнении с моим немалым ростом. Приветливо поздоровавшись, она указала на притаившееся в уголке свободное местечко.
– Что желаете? – сверкнула она обворожительно черными глазами.
Изучив бегло меню, я заказал себе горячее первое блюдо, пол – литра водки и кое – что из закусок.
Чтобы не тратить времени зря, откупорил стоявшую в томительном ожидании бутылку пива и жадно осушил стакан. Ну вот, теперь я на «исходной позиции!». Приступил к изучению неизвестной местности.
Неместных здесь вычисляли сразу: стоило мне появиться в баре, как десятки пар глаз липко принялись изучать меня. Правда, вскоре мужскую половину посетителей моя персона все же перестала интересовать, лишь девушки нет – нет, да и бросят увлеченный взгляд – другой…
Пиво было вкусное, и я принялся рассматривать этикетку: «Новороссийское», – такое же, каким меня угощал Кепочкин.
Вскоре принесли мой заказ. От аппетитно дымящегося супчика потекли слюнки. Для начала же я налил себе стопочку водки из запотевшего графинчика и медленно выпил.
Я был доволен: мне нравилась эта спокойная станица, этот тихий летний вечер вдали от душных столичных смогов; нравились взгляды тайком и открытое порхание около моего столика молоденьких симпатяшек, надеющихся, что я предоставлю им посадку рядом с собой. И я начал было подумывать, не завести ли действительно с кем – либо из них полезное знакомство, но эти мои раздумья были прерваны самым грубым образом: две подвыпившие подружки лет двадцати пяти каждая бесцеремонно плюхнулись на свободные места около меня и, переглянувшись друг с дружкой, принялись рассматривать мой графин.
– Привет, девчонки! – прервал я их тихую грусть.
– Привет, тебя как звать? – одна из них все же перевела взгляд на меня.
– Петр. Хотите выпить?
– О, Петр – классное имя! – оживились они. – Нам чуть – чуть…
Я налил по полной, с интересом наблюдая.
Они тут чокнулись между собой и мигом проглотили водку. Видеть, как их личики скорчились от горечи, было выше моих сил, и я подвинул к ним закуски, от которых они не сочли нужным отказаться.
…Вечер удался. С моими новыми знакомыми мы пили, танцевали, много болтали и снова пили, пили. В конце концов около трех ночи они вдруг куда – то исчезли и я стал пробираться к выходу. В глазах яркие фонари и деревья парка кружили лихие хороводы; ноги то и дело норовили потерять твердь тротуара, занося время от времени то вправо, то влево. Все же, привыкший к жизненным неудобствам, я довольно скоро добрался до гостиницы.
Свадьба утихла, лишь несколько вконец обессиленных казаков спали в фойе на банкетках, отчаянно храпя.
Бесцеремонно разбудив бабульку, я еще раз позвонил в Москву и опять трубку там никто не поднял…
