Читать книгу: «Энтропия», страница 4

– Ах ты исчадие вторника! – все-таки один подзатыльник не был достаточно убедителен.

Надзиратель замахнулся в третий раз, но удар не последовал. Сквозь звон в ушах от затрещин Эйден услышал визг Кассии и незнакомый женский голос:

– Ты совсем сдурел? Прекрати лупить принца! – женщина кричала громко и возмущенно. – Ах, пророк безымянный, ты что вытворяешь?

Эйден бросил осторожный взгляд в вбок. По тропинке, которая брезгливо огибала поле на почтительном расстоянии, бежала деревенская ведьма. Длинная пышная юбка, украшенная оранжевыми перьями, оборками и синими бусами, развевалась по ветру подобно военному знамени свирепого племени. Макияж и прическа женщины также наводили на мысли о первобытной жестокости: фиолетовая помада, синие брови вразлет и соломенно-желтые волосы зачесанные высоко вверх.

– Среда вожделенная, самому жить надоело, так остальных зачем за собой тащишь? – негодовала разъяренная ведьма, грозя надзирателю маленькой плетёной корзинкой, поднятой высоко над головой.

Тем временем Кассия воспользовалась неразберихой и втиснулась между Эйденом с мастером-надзирателем. Она раскинула руки в стороны, защищая мальчика грудью, и завопила во всю мощь легких:

– Это я виновата! Не бейте его! Это не он, это я сломала сепаратор!

Воцарился бардак. Гремели бусинки и подвески на наряде ведьмы, болванки под ее каблуками трещали, ветер пронзительно выл на фоне, нагнетая черные тучи и драматичное настроение.

– Хватит! – в конце концов, рявкнул мастер-надзиратель.

Чего именно было достаточно надзирателю, не понял никто. По крайней мере, Эйден не понял, а остальные лишь добавили суматохи в творившийся хаос. Кассия неразборчиво причитала и всхлипывала, а ведьма продолжала надвигаться неотвратимо, как кризис бытия в среднем возрасте. Даже Эйдену стало немного страшно.

Похоже, ведьмы были в родне с пауками, как иначе такое маленькое существо могло вселить ужас в огромного надзирателя? Мужчина был не просто большим, ему приходилось кланяться каждому дверному косяку в мастерской, чтобы зайти в комнату. Однако, перед угрозой плетеной корзинкой он съежился и отступил на пару шагов назад. Когда мужчина оказался в опасной близости к зоне поражения, он схватил Эйдена за плечо и выставил перед собой. Ведьма взревела, а корзинка в ее руке закрутилась пуще прежнего.

– А ну отпусти ребенка, – прокричала она, – трус проклятый!

Корзинка с треском и скрипом обрушилась на голову мастеру-надзирателю, точно храбрая маленькая птица, которая решила отведать человеческой плоти. Удары сыпались градом, раздавая синяки и ссадины, как непрошеные жизненные советы. В любой другой ситуации Эйден был бы рад помощи и защите, но в данной конкретной ситуации он оказался зажат между ведьмой и надзирателем, поэтому праведное возмездие регулярно настигало и его голову.

Примерно через минуту превосходство в расстановке сил стало неоспоримо, поэтому надзиратель принял решение отступать. К несчастью, Эйден был вынужден пятиться вместе с ним. Далеко уйти им не удалось, одна из болванок подставила голову под ногу мужчины, и все трое кубарем покатились по полю. Взметнулся столб пыли, земля и небо слились в единое серое пятно, которое кружило вокруг, пока мир не обрел новое равновесие прямо на животе у надзирателя, где верхом сидел Эйден.

Ведьма была не готова к внезапному падению врага. Она выглядела растерянной и ошеломленной, боевой дух ее корзинки вмиг растерял весь запал. Где-то под Эйденом зародилось рычание, а в следующую секунду он был отброшен в сторону. Надзиратель вскочил на ноги и проревел:

– Пошла отсюда! Ведьма болотная!

– Ведьма, говоришь? Я тебе покажу ведьму! – слова женщины бойко кидались на надзирателя, но сама она испуганно спряталась за измятой корзинкой. – Наведу порчу, у тебя не то, что язык, у тебя ум отсохнет! Будешь до конца жизни под себя ходить, да с воронами разговаривать!

– Проваливай отсюда, – надзиратель хоть и сохранил твердость в голосе, но шаг назад все-таки сделал. – Иди, куда шла, пока я не позвал магистра.

– Я-то уйду, – словно в подтверждение своих слов, ведьма начала пятиться назад, – да ты руки не распускай. А то, если ОНА узнает, – женщина воздела указательный палец к небу, грозя там кому-то неведомому, – а ОНА обязательно узнает, тебе вторник покажется детской забавой.

ОНА, по всей видимости, была кем-то очень известным и страшным, ведь одно упоминание о НЕЙ, превратило мастера-надзирателя в ученика, которого поймали с поличным за списыванием. Он вжал голову в плечи и украдкой глянул на Эйдена с виноватым и пристыженным видом.

– Держи свой поганый язык за зубами! – снова зарычал надзиратель. – Иначе лишишься и того, и другого! Проваливай и никогда больше здесь не появляйся!

Эйден настолько увлекся, происходящей схваткой, что совсем позабыл про Кассию. Он стоял с открытым ртом посреди поля, поэтому, чуть не выпрыгнул из ботинок, когда девочка неожиданно вцепилась в его предплечье:

– Ты в порядке? – шепнула Кассия, глаза у нее были огромные и красные, словно она проплакала все веселье.

– Тсс, – отмахнулся от нее Эйден.

Он не хотел пропустить ни словечка из того, о чем говорили ведьма с надзирателем. Особенно интересно ему было послушать про Нее, раз Она была настолько примечательной личностью, что могла обходиться без имени. Однако, оказалось, что именно в ту минуту, которую украла Кассия, ведьма и надзиратель пришли к развязке своей истории. Женщина, подобрав юбку, пробиралась сквозь поле к тропинке, а надзиратель злобно смотрел на детей.

– Чего уставились? – гаркнул мужчина, – шагайте, давайте.

– Куда? – осторожно спросила Кассия.

– В мастерскую! – раздраженно ответил надзиратель, словно других вариантов и быть не могло.

На самом деле, других вариантов было множество, но разбитый сепаратор поблескивал неподалеку, намекая, что нужно уносить ноги, как можно быстрее. Да и у надзирателя был такой вид, словно внутри его белого балахона была одна злость, а не человек вовсе. Самым разумным решением было помалкивать и делать, что сказано. С другой стороны, смиренно подумал Эйден, Вигго всегда говорил, что у детей отсутствует страх и способность предвидеть последствия собственных глупых поступков.

– Касси, – позвал Эйден подругу, – спроси у надзирателя, про кого говорила ведьма.

– Не буду я этого делать, – возмутилась девочка, – вон он какой злющий, у него даже уши покраснели!

– Он тебе ничего не сделает, ты дочка магистра, он не посмеет тебя обидеть.

– Нет, – твердо отрезала Кассия.

– Значит, придется спросить мне, – преувеличенно тяжело вздохнул Эйден. – Если меня убьют, пожалуйста, забери себе мои праздничные десерты. – Он еще раз вздохнул и позвал скорбным голосом, – мастер-надзиратель…

– Про кого говорила ведьма? – перебила мальчика Кассия.

Надзиратель резко обернулся и посмотрел на детей сквозь прищур:

– Ни про кого, – буркнул мужчина и зашагал быстрее, уходя от ответа в прямом и переносном смысле.

Кассия облегченно выдохнула и припустилась за ним. Эйден в очеретяной раз издал театрально-глубокий вздох:

– Тогда нам придется спросить об этом магистра.

Надзиратель резко остановился, от неожиданности дети почти врезались ему в спину. Повисла немая пауза, в которую Эйден успел испугаться, что надзиратель собирает ярость по закоулкам своей души, чтобы снова обрушить ее на голову мальчика.

– Послушайте меня внимательно, – наконец, сказал мужчина. – Никогда, слышите? Никогда не разговаривайте с ведьмами, – он по очереди заглянул в глаза каждому ребенку, чтобы убедиться, что в них отражается внимание, а не посторонние мысли о каких-то детских делишках. – Ведьмы не такие, как мастера, они вытягиваю волшебство из живых существ. А особенное они любят маленьких детей. Стоит вам один раз заговорить с ведьмой, и оглянуться не успеете, как окажетесь у нее дома, а потом она схватит, свяжет, вставит куриную косточку в ваш любопытный нос и высосет душу!

– И что с нами станет без души? – шепотом спросила Кассия.

– Останется одна шкурка, пустая и бесполезная, как дырявый носок! – припечатал надзиратель. – А теперь шагайте быстрее, пока ведьма не вернулась.

Эйден не верил надзирателю, но перспектива кости в носу казалась ему неприятной. Тем более, он не знал: речь идет о сырой или жареной курице, поэтому он решил сначала расспросить обо всем Вигго, и только потом рисковать душой.

Примерно через двадцать минут поднялся штормовой ветер. Он гнал звездную пыль сразу со всех сторон, закручивая в тугие клубки, которые взрывались яркими вспышками с хаотичной периодичностью. В такие моменты Эйдену представлялось, что кто-то большой и невидимый накрыл мир колбой от сепаратора и хорошенько его потряс.

Эйдену не нравились эта мысль, из-за нее становилось тоскливо, десять лет его жизни представлялись чем-то совсем маленьким и незначительным, точно песчинка, которая вот-вот сорвется с земли и затеряется в звездной буре. Небо разгоралось сильнее, а воздух становился сухим и горячим. Где-то высоко загремели раскаты грома, а им вдогонку загудела сирена.

Мастеров-ветров снова что-то напутал. Он обещал, что дождя не будет еще неделю, но вот они, маленькие алые вспышки, которые прорывали на небе дыры, сквозь которые скоро хлынет вода. Все-таки прав был Вигго, когда говорил, что люди будут жить вечно, если мастер-ветров начнет предсказывать смерти.

Сирена гудела громче и громче, требуя, чтобы все, кто имел уши и ум, бежали в укрытие. Это мастер-ветров пытался исправить свою ошибку. Наверное, он хотел оглушить людей, чтобы они забыли о том, что раскаты грома услышали раньше сирены.

Надзиратель прибавил шагу, он ничего не сказал, все и так знали, что нужно поторопиться. Дожди были редким, но необходимым злом, как, к примеру, уборка. Звездная пыль смешивалась с водой и проливалась на землю тяжелыми золотыми каплями. И весь мир сиял, как раскаленный уголек в печи.