Читать книгу: «Гостья»
Playlist
Лисицын «Без нее»
Макс Корж «Слово пацана»
Sonya Suhorukova «Уходи»
Тату «Не верь, не бойся, не проси»
ГРИБЫ «Между Нами Тает Лед»
Zivert “Еще хочу»
Loc dog & Aliev «Я ушел навсегда, я правда не вернусь»
A-HA “Forest Fire”
Filatov & KARAS “Tell it to my heart»
Whitney Houston «All The Man That I Need»
ВИА Синяя Птица «Прости»
Глава 1. Тронхейм
Минул год с небольшим…
Время не тянулось, но и не бежало. Оно застопорилось. Бессмысленность бытия. Вечность, в которой первые недели без НЕЁ не было никого и ничего, кроме оболочек в виде людей и светящегося экрана компа в головном офисе…
Нет, я не забухал и не стал наркоманом. Слишком примитивно таким вот макаром разрушать здоровье. Я собирался жить столько, сколько отведено.
Назло самому себе!
Чтобы хоть чем-то наполнить сытое, но такое жалкое существование, я как-то невольно решил превратить себя в бирюка, чертового неотесанного полудикого викинга. В офисе я был на очень-очень хорошем счету, поэтому не стоило больших трудов уговорить добродушного престарелого начальника перевести меня на удаленную работу. Пришлось наврать, что прохожу лечение и мне требуются разные там капельницы и уколы, которые делает медсестра.
Я отрастил окладистую бороду конунга. Завел привычку подбривать виски и зону за ушами, чтобы мой ирокез из довольно длинных волос смотрелся симметрично.
Вечерами я выезжал за город и бесцельно бродил часами по чужим фермерским владениям.
Черные футболки и темные штаны. К черту официальную классическую одежду! Я повыбрасывал все вещи пастельных, светлых тонов. Перестал хоть что-то готовить и ходить по кафе и рестикам. Нет, я не голодал, поскольку должен был прожить столько, сколько отведено…
Без Кошки! Блядь! Без НЕЁ!
Заказанная на дом еда в коробке. Мне было насрать, что запихивать в желудок, поэтому я решил, что это будет дичь. Да-да, весь год я питался одним и тем же блюдом. Финнбиф. Тушеное мясо северного оленя, которым я мечтал как-нибудь травануться …
Увы и ах!
Фрейа, явившаяся в мой мир в обличии кошечки…
Боль! Татуировки. Тату-мастер по имени Эрик быстро озолотился на мне. Он не успевал отрисовывать всё новые и новые эскизы. Прекрасная богиня Фрейа на груди в районе сердца, руны и орнаменты, скандинавское древо1. Мой торс, шею и руки сплошняком покрывали разные символы, а по ночам в ушах стоял гул монотонного жужжания татуировочной машинки, которая всаживала в мое тело острую иглу, боли от которой я почти не ощущал.
Проклятый свадебный букет. Вереск в руках не моей богини. Колкие иглы на стеблях хвойного кустарника, как потом случайно выяснилось – традиционного символа Норвегии. Символа, впивающегося в нежную кожу Фрейи. Игла с чернилами будущих наколок. Я хотел испытывать то зудящее ощущение на коже постоянно!
В память о ней. Как вечное напоминание о том, что ты, выблядок, наделал!
Древо жизни на спине. Размашистый дуб на моем почти безжизненном, обескровленном теле. И многовековой дуб в фермерском поле на самом горизонте. Дождь ли, снег или ветрище – да пофиг. Мой ежедневный маршрут пролегал к тому дереву.
Место силы человека, бессильного что-либо изменить. Да, каждый божий (адский) день я шел к дубу, растирал холодные ладони докрасна и подпрыгивал, чтобы ухватиться за одну из толстых веток, кора которой со временем стерлась. Я подтягивался на ветви, заменяющей турник, как оголтелый, пока не падал ниц от изнеможения. На первых порах мои ладони саднили от стертой до крови кожи, а мозоли не успевали заживать, то и дело лопаясь тонкими пузырями. Впрочем, это не мешало моим пальцам совершать привычные действия: мерно стучать по клавиатуре.
Довольно скоро ладони превратились в шероховатые лапы викинга, а кора на той ветви, напротив, – стала нежной и гладкой, как кожа моей Фрейи….
Мое тело превратилось в одну сплошную жилу, что была вечно натянута. Само собой, такие видоизменения приметила и распутная Михаэлла, о которой я и думать забыл. Мы встретились случайно на одной из улиц Тронхейма, и, с трудом узнав меня по зеленым глазам, она облизнула губы так, будто лижет мой член.
Похуй!
Полное безразличие к щелям баб. Я даже не мастурбировал. Фантазии о Кошке, которые не имели права рождаться даже вскользь. Отныне никакого права мечтать о ней, вспоминать ту гостевую комнату, ее наряды и ее саму…
И по заслугам! Когда-нибудь ты сдохнешь вовсе не от турника или отравления сырым мясом. Ты помрешь от спермотоксикоза, когда твой член взорвется ночью. Тебя, ублюдок, похоронят без почестей, а на гробовой доске будет надпись: «Тут покоится самый озабоченный и похотливый извращенец, который решил заделаться в монахи-отшельники».
Отшельник в теле викинга. Я был им, стал им физически, но старался не произносить это определение даже про себя.
«Викинг, – стонала Кошка. Викинг», – шептала НЕ моя Фрейа!
Глава 2. Помилованный
– А теперь замри, Полина, не тужься, – монотонно и сосредоточенно произнес акушер-гинеколог.
То, что было для него привычной ежедневной работой, обернулось для меня катастрофой…
И безмерным счастьем!
Мальчик, имя которому – Ян. Он появился на свет чуть позже полуночи и на месяц раньше срока.
Плод.
Плод запретных, греховных и безгрешных отношений. Зачатый от самого дьявола! Непорочно зачатый с Викингом.
Семя Викинга, извергнутое на мое тело той ночью, когда я стояла перед ним и требовала нарушить правила. Разделить со мной трапезу за завтраком. Требование купить ему «замену» и подарить хотя бы поцелуй…
Хотя бы еще одну ночь вместе, которую украл проклятый Титов!
Да, Ян не мог быть сыном ублюдка Игорька…
Когда моя грудь вдруг стала жестче, налилась, то я опешила оттого, что из-за чудовищных событий совершенно забыла о месячных, которые, как оказалось, не приходили два месяца с лишним.
В сумбуре, что творился в ошалевшей от шока голове, я судорожно пыталась вспомнить, когда спала с женишком крайний раз. Мы делали это в презервативе и на фоне противозачаточных таблеток, что я исправно принимала.
Да-да, Титов не хотел заводить детей в ближайшие годы.
И да! Я напрочь забыла о противозачаточных в те наши ночи с Викингом, ведь он не проникал в меня, не наполнял мое лоно своим семенем.
Дьяволу хватило нескольких капель, попавших в трусики-стринги, чтобы я понесла от него.
Наш сын. Чудо и наказание. Радость и вечное болезненное напоминание о том, кто предал меня, кто бросил. О том, кому нет прощения!
О том, кто засел томительным и сладким кошмаром в сердце, Полина?
Родить ребенка от монстра. От холодного и такого горячего Викинга…
Ни одного сомнения!
Я хотела этого ребенка. Мальчика-воина, который был частью нас. Который попал в матку семечкой, которая настолько жаждала жить, что преодолела ослабленную преграду из остатков действия противозачаточных, преграду в несколько сантиметров от поясницы до лона.
Ян – значит на норвежском «Помилованный богом».
Крохотный воин, которого помиловал бог, которого помиловала я, не сделав аборт. Милый, светловолосый плод, родившийся так стремительно, что порвал мое тело изнутри. И доктору пришлось штопать новоиспеченную маму.
Да и бог с ним, мелочь какая!
Ян пищал из соседнего отсека палаты, весь закутанный в толстое одеяло и под ультрафиолетовой лампой. Мне отчаянно хотелось побыстрее взять его на руки и приложить к груди, к которой скоро прильет молоко….
Счастье! Счастье матери-одиночки…
Глава 3. Фьорд
Я не собирался наведываться на родину, в родной городишко.
Ближайшую тысячу лет, блядь!
И не потому что там отродясь было нечего делать…
ОНА! Фрейа. Наша преступная, греховная близость и ощущение близости Кошки в треклятом городке.
Норвегия. Тронхейм. Кануло уже тринадцать месяцев с того момента, когда я сел в самолет Москва-Вернес2 и мечтал, чтобы в его турбину залетела птица и все гребаные пассажиры (включая, естественно, МЕНЯ) разбились о гладь Норвежского моря. А еще лучше – о фьорд. И чтоб мое тело не успели найти спасатели. Я грезил, чтобы его сожрал дикий медведь, не подавившись моими уёбищными костями, кишками. И обрубком члена…
Ну это уж ты загну-у-ул!
Похороны – печальный повод моего приезда в Эр Эф. Траур. Отпевание в часовне бабушки, которая сильно болела в последнее время. И я очень эгоистично поступал, когда молился всем богам за ее здоровье больше из-за того, чтобы как можно дольше не посещать родину.
Да, всё-таки ты подлюка каких свет не видывал! Бессердечный мудак.
Минимум общения на русском языке. Никаких контактов с корешами из Подмосковья и городка, где рос. Забыть всех, кроме близких родственников. Только так!
Глава 4. Корова
В полном бессилии от недосыпа я рухнула на кушетку, проклиная всё на свете!
Дневной свет, что назойливо лез в окно, радовал кого угодно, но только не меня. Щебетание чертовых птиц, доносящееся с улицы…
И аппарат-молокоотсос, который маячил на прикроватной тумбочке, насмехаясь надо мной…
Ты – дойная корова, запомни!
Ян практически не спал, изматывая мою нервную систему до галлюцинаций и голосов в голове. Не знаю, почему он постоянно кричал…
Возможно, потому что он – безотцовщина и в курсе этого? Ты ведь так решила за него.
Биологический отец Яна. Я даже имя его вслух не могла произнести. Поэтому, когда в ЗАГСе…
Пусть будут прокляты все в мире ЗАГСы!
Когда тамошняя тетка спросила, кто, мол, папаша, я сухо ответила: «Прочерк!»
Минус Викинг. Ненужный элемент в моей жизни.
Пока я вынашивала малыша Яна, то на гормональном фоне была какой-то одухотворенной и представляла Викинга неким героем из мифа, сказания. Персонажем, который явился ко мне, земной деве, в дурманящем сне и сделал дар в виде наследника…
Наследника, о существовании которого он даже не догадывался, Полина!
Никаких воспоминаний о том страшном дне, когда он предал меня. А затем свалил в закат без каких-либо извинений или объяснений…
Как только Ян вышел из моего тела с нечеловеческой болью и муками схваток, я возненавидела человека, имя и фамилию которого навсегда вычеркнула из сознания, стерла в труху!
Даже не минус. Ноль без палочки. Никто! В конце концов, во время той порочной связи такое место ублюдок сам себе и обозначил. Незваный гость, бродящий где-то, занимающийся привычными гнусными делишками. Живущий всласть, пока я страдаю бессонными днями и ночами. Умираю от избытка жирного молока, которое без конца застревает в груди желтыми пробками сливок.
Гребаная Буренка из «Села Зеленого»3!
– Да-ёбти-налево! – заорала я в потолок.
Переставай ругаться при ребенке, Корова.
Сходить по-нормальному в душ. По-человечески помыть голову. Какие уж там клубы-рестораны-путешествия?!
Просто поспать. Отрубиться на несколько суток. Нормально поесть, а не второпях. Сделать маникюр и педикюр. Почитать книгу или позырить сериал. Несбыточные мечты…
Перемотать грудь и забыть о молокоотсосе? Нет, совсем ополоумела!
Я тщетно уговаривала себя, что это временно. Просто надо потерпеть.
Господи! Даже мои родители не знали, что пять месяцев назад у них появился внук.
И им ты тоже не соизволила сообщить, Полина.
Не соизволила, блин! Потому как они бы начали выведывать, кто папаша. Люди старой формации. Мама осудила бы меня, а отец принялся бы разыскивать подлеца, что заделал мне чадо и свалил… В закат.
В проклятый Трах-потрах-Тронхейм!
Грязная порочная тайна. Да лучше пусть у меня отвалится язык. Поведать близким, как мы зачали ребенка и что вообще тогда происходило? Ни за что!
Слава богу, родители с год назад переехали в Пятигорск, чтобы пребывать на свежем воздухе и пить гребаную минеральную воду. И мне очень не хотелось думать о том, что их шлюховатой дочери когда-нибудь придется сознаться в том, что она произвела на свет человека.
От самого гнусного и подлого существа во всем мире!
Глава 5. ЗОЖ
Я не собирался задерживаться в ставшем таким ненавистным родном городе. Не приведи господь еще столкнуться нос к носу с Титом или какой-нибудь прочей мерзостью из его компашки.
Мама, зная, что мне пофиг, из какой точки мира работать, уломала-таки остаться до девятого дня…
Гребаные погребальные традиции!
Хорошо-хорошо, раз так, то я согласился побыть еще, но на своих условиях. Бабушкина квартира в Подмосковном рабочем городке. Обшарпанные четырехэтажки и покрытые тысячью слоев краски качели и лазалки. Мне доставляло удовольствие «лазать» по городишку, как какому-то безнадзорному пацану, и побухивать пивко.
К слову, это не помешало мне продолжить заниматься на турниках. При совке4 их понатыкали великое множество по всей необъятной родине.
ЗОЖник хренов!
– Если хочешь быть здоров – закаляйся. Голой жопой об забор ударяйся, – припомнил шуточную песенку родом из босоного детства.
Коричневый забор. Дача. Уже теперь не моя. Я согласился продать место, где творилось безумие тем летом…
В комнате, где вздымалась и опускалась грудь твоей Фрейи. Где ты умирал! Умирал от желания взять ее!
– Черт! – прорычал я, заметив, что мой приятель в штанах сперва дернулся, а затем встал колом.
Встал прямо в людном месте у входа поселковый клуб. Викинг-монах и бородатый местный бухарик в наколках, который будто только вчера откинулся с зоны.
Совершенный диссонанс. Белая горячка. Какой-то глюк, что я словил в том странном портале на фоне пыльной площадки перед клубом. Он заставил войти в чудовищно странное состояние. Транс.
Дача. Уже не мой дом. К счастью, не мой.
Не ТВОЙ – к ужасной беде!
Он был единственным приятным воспоминанием. Сакральным местом, где случилась магия и сама Фрейа спустилась ко мне. В комнату, на кушетку, где я сопел в детстве. Мираж. Глюк. Наваждение…
Чудовищно порочная гостевая комната в загородном доме Тита…
Которую хотелось сжечь вместе со всеми жильцами и гостями, блядь!
Дачный дом. Наша последняя ночь с богиней, что задыхалась и трепетала в бледных лучах лунного света.
– Так! Собрался, братан, – одернув футболку, пробурчал под нос.
Перестать бухать пиво каждый день. Еще не хватало потом привести дурацкую привычку в Норвегию с чемоданом и конфетами «Мишки на севере», которые точно всучит мама, не зная о моих новых кулинарных предпочтениях…
Операция под кодовым названием «Дичь». Ах вот что ты задумал?
Да, прийти в себя. Ранний подъем с утреца и поездка длинною всего в какие-то две станции на электричке, а затем – поймать с руки машину…
Фу, как старомодно.
Слова моей Фрейи в образе Астафьевой, боже!
Нет, не тусоваться и не бухать с корешами, а каким угодно макаром, под любым предлогом, за любые, мать его, деньги, но проникнуть в мой бывший дом, чтобы последний раз оказаться там, где прошла мистерия той нашей ночи с богиней…
Глава 6. Гость
«Эй, хозяева!» – раздался приглушенный голос с узкой дороги-улицы.
– Да чтоб вас всех! – прошептала я в неистовом гневе.
Мой сын переплюнул сам себя. Поставил новый мировой рекорд по ору и всхлипываниям прошедшей бессонной ночью. Моя грудь взрывалась от того, что не было сил сцедить молоко.
И это могло опять плохо закончиться, блядь блядская! Закончиться застоем молока и температурой под сорок?
Последнее, что мне нужно было в тот момент, когда я подыхала от раздражения и усталости, так это появление очередного гастарбайтера с предложениями продать ему металлолом или выдать какую-нибудь работенку.
Красные глаза. Стиснутые зубы. В зеркале отражалась не милая Кошк…
Даже не смей вспоминать это слово!
…В зеркале прихожей был какой-то взъерошенный черт. Который собирался раз и навсегда отвадить уродов шастать возле дома, где была лишь взвинченная и слабая мать-одиночка и еле уснувший грудничок.
Первое время я делала перед пришлыми вид, точнее, врала, мол, муж на работе, поэтому хрен знает, нужно ли что-то или нет по хозяйству. Думаю, они со временем смекнули, что никакого мужа нет…
Точнее, он был, но недолго. Мы с Титовым пробыли в статусе супругов ровно неделю, пока нас по-быстрому не развели благодаря связям его мамаши в ЗАГСе.
Куда теперь ни ногой! Довольно походов в проклятые ЗАГСы.
Не столько опасения быть ограбленной или изнасилованной, сколько лютый страх за Яна – вот что двигало мной в тот момент, когда я пулей вылетела с веранды, схватила в предбаннике так полюбившийся топор…
– Пошел на хер отсюда! – рявкнула я, даже не успев обогнуть дом.
Зато ты успела прикурить сигаретку, которую вообще-то намеревалась посмаковать вечером?
Нет, утром самое оно!!!
– Еще раз сунешься сюда…
Бля-я-я-я-я-ядь!
ОН!
Монстр из грязного прошлого. С бородищей. С ирокезом. Во всем черном.
Викинг!
Это был он.
Его дачный дом. Объявление на заборе «Продается», увиденное тем днем, когда мы приехали в роли двух корефанов сюда. Тогда в груди кольнуло от какой-то грусти. Детство. Его воспоминания. Летние каникулы и парни-соседи, давным-давно ставшие половозрелыми мужиками.
Мне почему-то стало больно за…
Того, чье имя нельзя называть даже мысленно.
За того, кто не заслуживает ничего, кроме презрения, нет, лютой ненависти!
Биологический отец моего ребенка.
Да, именно я стала новой хозяйкой дачи. Гормоны, играющие во мне во время вынашивания сына. Желание оставить Яну хоть какое-то наследие от Викинга. Какая-то нежность к этому дому, порыв сохранить его таким, каким он был при….
При том, чье настоящее имя пусть будет проклято вовек!
Родители монстра. Милейшие люди, которые охуели бы, если б узнали, что за девушка вносит задаток за дачу, чтобы письменно закрепить сделку. Свекр и свекровь, перед которыми стояла таящаяся невестка с небольшим округлившимся животиком.
Мама чудовища была мила и поинтересовалась, кого я ношу под сердцем: девочку или мальчика.
Мальчика. И это пока что единственный ваш внук!
Если, конечно, выродок, которого вы, неуважаемая, произвели на свет тридцать три года назад, не заделал своим боевым членом еще каких-нибудь несчастных безотцовщин.
Нет, так бы я ей ответила про «выродка» уже потом, после родов. Очень грубо бы ответила, на матах. Чтоб ее глаза вывалились из орбит…
А в тот момент, когда любезная Галина Сергеевна, утирая слезы, вручила мне ключи, я поймала это внезапное ощущение. Теплота. Семья. Заботливые дедушка и бабушка для Яна.
Их кровинушка-монстр! Негодяй, похабный, развратный, гадкий, жесткий ублюдок. Нет, хуже. Дьявол. Истинное зло в обличье красивого молодого мужчины с зелено-серыми глазами.
Те глаза пронзили меня насквозь с такой силой, что я вздрогнула, а топор выпал из слабой руки. Первая мысль, ураганом внесшаяся в больное, истерзанное недосыпом сознание:
Дьявол вернулся, чтобы уничтожить меня. И отобрать моего… Только МОЕГО СЫНА!
Глава 7. Дичь
Первая мысль: блядь, дом купила какая-то алкоголичка, которая синячила до утра. До белой горячки. И теперь собиралась зарубить ни в чем не повинного человека, стоящего за забором!
Бешеные красные глаза. Бледное осунувшееся от бухыча и похмелий лицо. Волосы, забранные на макушке в черти какой пучок. Точнее сказать, старое заброшенное птичье гнездо.
Да уж, как корабль назовешь, так он и поплывет!
Операция под кодовым названием «Дичь» стремительно проваливалась. Она вполне могла закончиться смертью от встречи летящего топора с моей черепной коробкой.
Скандинавский викинг, бесславно павший от рук русской алкоты с прилипшей к нижней губе сигаретой? Блеск!
Вторая мысль так и не успела посетить меня, ибо…
Бля-я-я-я-я-я-ядь!
ОНА!!!
Полина!
Не моя Кошка, а ободранная, обнюхавшаяся валерианки, потасканная зверюга.
Не моя Фрейя, а самая худшая во всем мире версия Астафьевой, где она – потомственная алкошня, живущая…
Бля-я-я-я-я-я-ядь!
Облюбовавшая мой дом!
Да, я настолько опешил от увиденного, что не сразу сообразил, что дом уж год как продан. Я начисто забыл, зачем явился на дачу…
Операция с кодовым названием «Пиздец»!
Я ехал две станции в каком-то печально-возвышенном, лирическом настроении. Оно тут же исчезло, испарилось, когда передо мной возникла полоумная дамочка, которая будто вовсе не купила или арендовала мой дом…
Неа, уже не твой.
…Дачу. А воспользовалась тем, что хозяева давно не появляются там. Никаких проблем с тем, чтобы попасть внутрь и занять чужое жилье…
Да что ты заладил: мой да мой дом, мое жилье?! Уймись – НЕ твоё!
Полный хаос в башке!
Ровно до того момента, пока из НЕ моего дома не раздался какой-то звук. Я, словно зверь, втянул носом спертый от водки (именно так мне и показалось) воздух и учуял в нем нечто, другое, не алкогольный запах. А запах…
РЕБЁНКА!
То был тихий плач малыша. Я чуть не сдох, переведя взгляд от оконной рамы обратно на чумную бабу, которая молча хлопала красными опухшими от пьянства глазами. Ореховыми глазами той, кого я когда-то…
Любил?
Святые угодники! Как могла богиня так стремительно деградировать?! Она сделала это назло мне? Сначала вышла замуж за Титова назло. Затем заняла дачу и решила там спиться?
РЕБЁНОК! Вот что важнее…
Она родила. Понесла от какого-то драного уличного кота. А может, окотилась вообще несколько раз? И теперь по всему дому снуют вшивые недокормыши-котята, обсерая мебель и обоссывая купленные в Икее моей мамой половики.
Кошмар какой!
Я вспомнил, что передо мной не кошка, ровно в тот момент, когда ребенок в доме закричал еще громче, а та, которую я боготворил, вздрогнула и растерянно глянула свои на огромные груди без лифчика. Огромные сиськи под какой-то желтой майкой…
Из них вытекало что-то…
Господи! Молоко. Грудное молоко…
Полина. Родила. От меня?
Не от тебя уж точно!
Но тогда от кого?
Вариантов немного. Тринадцать месяцев. Или чуть больше. Ведь в доме плакал именно малыш. Грудной малыш. Она встретила кого-то еще после развода с Титовым? Она сошлась с первым своим Стасиком? Нет, слишком короткий срок для новых отношений после нашей катастрофы…
Или только твоей катастрофы?
Она на моей даче, а не в доме Титова. Значит, она точно с ним развелась. Но она сохранила от него ребенка, о котором не знала, когда мы заходились от похоти в темной гостевой комнате?
Я мгновенно забыл о том, в каком виде предстала Полина. В том числе и потому, что она, как заботливая, а вовсе не какая-то ушлая кошка или женщина-алкоголичка, ринулась в сторону дома, чтобы успокоить дитя.
Боже! Делать все те порочные вещи с ней, даже не подозревая, что Полина на ранних сроках беременности…
Я думал, что уже труп, мертвец. Жизнь без нее не имела никакого смысла…
Нет, я сдох именно в то мгновение, когда услышал жалобный детский плач!
Поток грязи, мерзости отвращения от содеянного с ней ворвался в мою душу и затопил ее смрадной жижей!
Полина родила от подонка Титова, который изменил ей. Она пожалела несчастную душу младенца, что вызревал в ней, когда я…
Мне было так отвратно, так невыносимо от самого себя, что я пожалел о том, что Полина не зарубила меня топором, выбрав кинуться к малышу, а не в мою сторону.
Хотя ты заслужил этого. Заслужил ее расправы как никто на всем белом свете!
