Читать книгу: «Очепятки»

© Евгений Голомолзин, 2022

ISBN 978-5-0056-2213-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ПЕРЕКАТИ-ПОЛЕ

В общей сложности я странствую по миру более 55 лет. Свое первое путешествие совершил, когда мне было четыре года. Мои родители – геологи. В 60-е годы мы жили в Центральном Казахстане. Счастливыми обладателями автомобиля тогда были единицы. В 1966 году папа купил «Москвич-408», и мы сразу поехали на Урал. От первого путешествия остались обрывочные воспоминания: бездорожье, пыль, жара, дефицит бензина и первые поломки – серьезный ремонт пришлось делать прямо в степи. Именно тогда я заразился путешествиями.

На момент издания книги в моем «рюкзаке» было 112 стран и 71 регион России. Работая тревел-журналистом, я уезжал из дома 24 раза в год – в среднем по две поездки в месяц. При такой интенсивности невозможно обойтись без «очепяток» – так в шутку называют опечатки, или, другими словами, ошибки.

Именно «очепятки» с их конфузами, приключениями и экстримом запомнились наиболее ярко. Спустя годы эти происшествия вспоминаются с улыбкой. Но именно они подарили ценный жизненный опыт! Все эти забавные истории произошли в период с 1997 по 2019 год. Место действия – планета Земля.

ВОСТОК – ДЕЛО ТОНКОЕ

Тысяча и одна ночь

Канула в Лету эпоха горящих туров, когда буквально за копейки можно было слетать на отдых в теплые страны. Феномен низких цен объяснялся просто. Турфирмы заранее выкупали крупные блоки мест на чартерные рейсы и в отели, но не всегда успевали их продать. Когда до вылета оставалось несколько дней, путевки продавали по бросовым ценам – лишь бы купили. Так у меня на руках оказалась путевка в Египет. Тур стоил невероятно дешево!

В Хургаде меня ждала блаженная неделя в четырехзвездочном отеле с обещающим названием «Тысяча и одна ночь». Гостиница имела собственный пляж. По крайней мере, так было указано в описании. На дворе стоял декабрь. После промозглой питерской погоды оказаться на берегу теплого моря казалось чудом. В туризме я человек не случайный, поэтому отлично понимал, что горящие путевки нередко приносят неприятные сюрпризы. И был готов к этому. Но не до такой степени, каковой оказалась реальность.

Отель впечатлил красочными восточными куполами, статуями фараонов, ювелирными бутиками. Сервис был на хорошем уровне. Номер просто великолепен! Просторный, с высокими потолками и большой ванной комнатой. Полы и стены были отделаны искусственным мрамором. Из кранов исправно текла холодная и горячая вода. Кондиционер отсутствовал, но в конце декабря надобности в нем не было.

Телевизор транслировал два десятка программ. В основном – немецких. Видимо, отель был заточен под туристов из Германии. Российские каналы отсутствовали. И не надо – не телевизор я приехал смотреть, а знакомиться с древнейшей страной мира. Чтобы впустить в комнату поток желанного солнечного света, я подошел к окну и отдернул штору. Упс! За ней была глухая стена. Окно прямиком выходило в каменный колодец. Ну а что вы хотите за такие деньги! Вид на море? Да и не в окно смотреть я приехал, в конце концов.

Кстати, до моря оказалось чуть более километра. Отель «Тысяча и одна ночь» в стиле древнего восточного замка одиноко высился в пустыне. А пляж он делил с партнерским отелем. До него следовало добираться на подвозке или маршрутке. Но ведь я приехал не на пляже валяться, а смотреть достопримечательности.

Завершая инспекцию комнаты, я не обратил особого внимания на дверь, ведущую к соседям. Мой номер оказался спаренным. В таких обычно селят семьи с детьми. Звукоизоляция между смежными номерами практически отсутствует.

Весь день я занимался исследованием Хургады. Низкий сезон был в разгаре, туристы отсутствовали, и мне с головой удалось погрузиться в аутентичную среду. Я определился с экскурсиями, поторговался в сувенирных лавках, попробовал местную еду. Когда город накрыли сумерки, отправился в отель. Неприятным сюрпризом стало резкое падение температуры. Из пустыни потянуло холодом. От африканской страны я ожидал более теплого приема. Поскольку транспорт в позднее время не ходил, до гостиницы пришлось добираться пешком.

В номер пришел совершенно окоченевший. Чтобы согреться, принял горячий душ. Потом составил планы на завтра и завалился спать. Но не тут-то было! В смежный номер заявились соседи. Под дверью зияла щель величиной с палец, поэтому слышимость была идеальной. Мужчина и женщина говорили по-немецки.

Соседи были явно навеселе и вели себя непринужденно. Сначала они приняли душ. Из-за двери послышались смачные шлепки по мягкому и женские игривые повизгивания. Потом пара переместилась в спальню и с наслаждением занялась сексом! Были слышны каждые стон и вздох. Я лежал тихо как мышь. А что оставалось делать? Громкое заявление о себе наверняка вызвало бы психическую травму у любовников.

На следующий вечер история повторилась. По всей видимости, либидо у моих немецких соседей за день разрасталось до невиданных размеров и к ночи требовало выхода. Это было полбеды. По вечерам в ресторане проходило шоу «Тысяча и одна ночь». Как известно, сказки Шахерезады – древний эротический триллер. Музыку для постановки выбирали соответствующую – сексуальную, возбуждающую.

Эротические сказки окончательно сводили с ума моих соседей, и они начинали заниматься сексом с удвоенной силой. Уже давно закончилось шоу, угомонились немцы, а я никак не мог уснуть и лежал с открытыми глазами. Кто же знал, что в отеле «Тысяча и одна ночь» все окажется как в сказках Шахерезады!

Проблема разрешилась неожиданно. Отдохнувшие за ночь соседи решили заняться сексом с утра. За стеной снова послышались стоны и вздохи. Чтобы их заглушить, я включил телевизор. Диктор громко заговорил по-немецки. За стеной тут же воцарилась гробовая тишина. Немцы, наконец, поняли, что они не одни, да к тому же соседом является соотечественник. Ну а кто еще будет по утрам смотреть немецкие новости?

На следующий день немцы выехали из отеля, поэтому ночь прошла без секса. Я наконец выспался. Спустя сутки в смежном номере появились новые жильцы. На этот раз русская молодая пара. Вечером парень с девушкой вернулись в номер навеселе, приняли душ, и все повторилось! Правда, на этот раз я прекрасно понимал, о чем они говорят. Утром соседи решили повторить сеанс, но тут я ненароком чихнул.

– Будь здоров! – послышалось из-за стены. Чувствовалось, что фраза вырвалась непроизвольно.

– Спасибо, – так же непроизвольно ответил я.

С тех пор соседи вели себя тише воды ниже травы.

Ганьбэй!

Я много раз был в Китае. Объехал десяток провинций. Написал путеводитель об этой стране. Однажды мне посчастливилось путешествовать на поезде в группе китайских туристов. Я намеренно употребил выражение «в группе», а не «с группой», поскольку не сопровождал, а находился внутри нее. В чем преимущество? Обычный турист видит лишь внешнюю сторону жизни, а мне удалось увидеть ее изнутри. Некоторые китайцы неплохо говорили по-русски. Это позволило глубже понять особенности национального менталитета.

Для восточных народов характерна неорганизованность, но китайцы на удивление дисциплинированны. Опоздание для них редкость. Они исправно приходят к назначенному времени. Без команды старшего не расходятся. Держатся группами, компаниями. В общем, дисциплинированные коллективисты. А еще китайцы ассоциируются с косяком рыб, где каждая отдельная рыбка действует мгновенно и синхронно с остальными, беспрекословно подчиняясь сигналу вожака. Возможно, это наследие времен Мао.

Китайцы не расстаются с термосом, в который налит горячий зеленый чай. Они прикладываются к нему каждую пару часов. Пьют медленно, маленькими глотками, будто это не чай, а целебный бальзам. Они действительно считают его таковым. Чаепитие напоминает ритуал, такой же, как ежедневная мусульманская пятиразовая молитва. Это вызывает необходимость постоянно искать источники горячей воды. Обычно просят кипяток в кафе или ресторанах. В гостиницах, где часто останавливаются китайцы, на этажах всегда стоят кулеры с горячей водой.

Жители Поднебесной любят заниматься шопингом. Делают это азартно, но основательно. Словно магнит, их притягивают витрины с бижутерией. Если в ювелирном отделе торгового центра толпится народ, с большой долей вероятности можно утверждать, что это китайцы. Наибольшим спросом пользуется янтарь.

Вещи и бытовая техника китайцев мало интересуют. Зато в почете российские продукты питания, которые они считают вкусными и экологически чистыми. Особенно нравятся йогурт, шоколад, конфеты и пряники. Обожают российское мороженое. Увы, его невозможно взять домой в качестве подарка. Туристы также сожалеют, что таможенные правила не позволяют провезти в Китай более одного килограмма колбасы.

Китайцы охотно покупают обувь марки «Экко». Туристов с коробками, на которых красуется фирменный лого, можно встретить в Чите, Новосибирске, Владимире и Санкт-Петербурге. Говорят, в Китае она пользуется большой популярностью, но стоит вдвое дороже. Однако, делая покупки в обувном магазине, сомневаются, а не сделаны ли ботинки в Китае.

Если продукты питания китайцы предпочитают подешевле, то за красивые женские часики готовы отдать 45 тысяч рублей. Это странно, поскольку отличную швейцарскую реплику на улицах Шанхая можно купить за семь долларов.

Русская кухня для китайцев тяжела. Если для жителей северного Китая она еще терпима, то для южан является настоящим испытанием. Китайские рестораны сейчас можно найти в любом большом российском городе. Однако их кухня обычно адаптирована под россиян и довольно сильно отличается от китайской. Но даже такой вариант для китайцев-южан лучше, чем типичная европейская кухня. Как говорится, из двух зол они выбирают меньшее, предпочитая китайские рестораны либо банальный «Доширак».

Многие китайцы обладают отличными голосами. Поют с удовольствием. Охотно подхватывают песни. Знают русские песни на китайском языке. Некоторые поют их по-русски. Китайцы, работающие с российским рынком, берут себе русские имена. Так появляются Васи, Фроси, Светы и Сони. Нередко имена получают еще во время учебы в университете на русском факультете. Другие обзаводятся псевдонимами, устраиваясь на работу в турфирму.

Китайцы непосредственны и эмоциональны. Громко и бурно что-нибудь обсуждают, жестикулируют, создают сильный шум. Но также быстро успокаиваются и затихают. Очень любят фотографироваться. Если появляется интересный фон, собираются большой компанией, каждый наводит на себя смартфон, планшет, фотоаппарат и самозабвенно фотографируется.

Китайцам, как и русским, свойственно создавать вокруг себя небольшой хаос. Он невелик по сравнению с тем, какой, например, создают индусы, являющиеся непревзойденными мастерами своего дела по части мусора или разбросанных вещей.

Русских и китайцев роднит поведение в очереди. Стоит появиться хоть одному китайцу, к нему тут же пристраивается несколько земляков, а то и целый десяток. Вроде как человек занял очередь на всех. Для них это настолько естественно, что никто даже не пытается хоть как-то обосновать свое вторжение. Представить подобное, например, в США просто невозможно.

Выпивают китайцы даже более шумно и эмоционально, чем русские. Все говорят громко и одновременно. Трудно понять, кому адресовано сказанное. Водки в стакан наливают много, поэтому знаменитый китайский тост «Ганьбэй!» («До дна!») обычно не исполняется. После тоста чокаются стаканами и делают несколько глотков. После короткой паузы беседа снова продолжается на высокой эмоциональной ноте.

Выпивая, плотно закусывают. Охотно делятся водкой друг с другом, переливая из одного стакана в другой. Атмосфера в такой компании обычно теплая и благодушная. Китайцы, как и русские, пьют не для того, чтобы напиться, а чтобы поговорить. Ганьбэй!

Море на замке

В 2009 году я участвовал в автопробеге по Южной Корее, который спонсировала компания Hyundai. Мы стартовали в Сеуле, объехали по берегу весь полуостров и на восточном побережье финишировали в демилитаризованной зоне (ДМЗ) между Южной и Северной Кореей. В местечке Косон можно было со смотровой вышки полюбоваться пейзажами КНДР, осмотреть экспозицию военного музея и купить в магазине северокорейские товары.

Солдаты, колючая проволока, ограждение вдоль моря – все напоминало о застарелом конфликте двух систем. Одна из самых необычных границ в мире проходит вблизи 38-й параллели. О трагических событиях корейской войны 1950—1953 годов – самой кровопролитной после Второй мировой войны – повествует, в частности, знаменитый фильм «38-я параллель» режиссера Канг Дже-Гю.

В Косоне туристам рассказывают о коварстве северных корейцев, которые прокопали под границей несколько подземных туннелей для тайной переброски войск в Южную Корею. Показывают бетонные сооружения вдоль дорог, которые в случае войны взрывают, чтобы перекрыть транспортное сообщение. Предупреждают о возможных диверсиях на границе.

Особенно опасаются диверсантов-подводников, способных скрытно проникнуть на территорию страны со стороны моря. Для защиты от них служит высокое ограждение, которое тянется вдоль берега на многие километры. Замечательные пляжи и чистое море из-за этого недоступны для отдыха.

Вволю насмотревшись в бинокль на безлюдные приграничные районы Северной Кореи, мы поехали в Тонхэ – прибрежный городок, который находится в 150 километрах к югу от ДМЗ на берегу Японского моря. Корейцы называют его Восточным. Здесь нам предстояло переночевать. В отличие от ДМЗ, в городе ничто не напоминало о военном конфликте.

Из окон отеля открывался вид на белоснежные пляжи с тонким песком и лазоревую гладь моря. Как и полагается приморскому городу, в Тонхэ имеется рыбный рынок, больше похожий на аквариум или зоологический музей. По нему можно ходить часами, рассматривая диковинных обитателей морских пучин и… пробуя их на вкус.

Вечером нас пригласили на ужин в ресторан, расположенный на берегу моря. Столы накрыли прямо на пляже. Замечательный пейзаж портила металлическая решетка с кольцами колючей проволоки, которая тянулась вдоль берега. Правда, в ней имелись проходы к морю. С дороги всем хотелось искупаться, но в программе значились официальный прием, ужин и концерт, поэтому купание решили перенести на более позднее время.

На юге темнеет быстро. Солнце скрылось за горизонтом. На пляже зажглись фонари. Море тут же скрылось в темноте и глубоко завздыхало. А у нас наступил час пиршества. Корейцы умеют вкусно готовить. Мы с удовольствием уплетали свежие морепродукты, пили соджу и наслаждались курортной атмосферой.

Внезапно со стороны моря послышался странный звук. Хрумп-хрумп-хрумп – доносилось из темноты. Мы обернулись почти одновременно – слишком уж инороден был звук. У кромки воды показался пограничный наряд из трех солдат. Пограничники были вооружены короткими автоматами.

Солдатские сапоги мерно впечатывались в морскую гальку. Никто из пограничников даже не взглянул в нашу сторону. Они молча появились из темноты и молча канули в нее, словно призраки.

– Вот те раз! – зашумели за столом. – До границы полторы сотни километров, а по пляжу пограничный наряд разгуливает!

В этот момент объявили начало концерта, и все забыли о границе и пограничниках. Я никогда раньше не видел шоу корейских барабанщиков и был потрясен виртуозностью и слаженностью игры на таком простом музыкальном инструменте, каким является барабан. Шоу длилось минут двадцать – больше человек не в состоянии выдержать столь бешеный ритм. Зрители затаили дыхание, а когда стих последний удар, разразились бурными аплодисментами.

Барабанщиков долго не отпускали, и они на бис исполнили еще пару немыслимых этюдов. Отпустив наконец артистов, мы доели крабов и допили соджу. Пир подошел к концу. Пришло время ночного купания. Оживленно обсуждая феерическое шоу, мы направились в сторону моря и… уперлись в металлическую решетку. Что за чертовщина! Были же проходы к воде!

Проход закрывала металлическая дверь, на которой висел замок. Соседняя дверь тоже оказалась заперта. Пограничники прошли не просто так. Они закрыли море на замок, чтобы в страну не проникли диверсанты-подводники. К счастью, море было закрыто только до утра. На следующий день нам удалось искупаться.

Полный Шаббат

Нас угораздило приехать в Иерусалим в пятницу вечером. Едва солнце село за горизонт, западная часть города вымерла: исчезли прохожие и машины, закрылись магазины и рестораны. Наступил еврейский Шаббат, когда до захода солнца в субботу на любую работу наложен строжайший запрет.

Нам предстояло переночевать в фешенебельном отеле в центре города. Войдя в холл, мы ахнули: все пространство было заполнено людьми в черных широкополых шляпах, черных костюмах и черных ботинках. Ярко выделялись белоснежные сорочки и белые носки. Отель был полон гостей: ортодоксальные евреи съехались из разных стран, чтобы провести субботу в святом городе.

Мы были единственными в повседневной одежде и потому сильно выделялись в толпе.

– Ну, ребята, будет у вас сегодня полный Шаббат! – только и сказала наш гид. Она была из Иерусалима, ночевать должна была дома, и потому нам предстояло провести вечер самостоятельно.

Уже через несколько минут стали понятны некоторые правила Шаббата. За стойкой регистрации никого не было, и гид незаметно юркнула в приоткрытую дверь служебного помещения. Вернувшись с ключами от номеров, пояснила:

– После захода солнца нельзя принимать деньги и оформлять номера, поэтому приходится делать это в служебном кабинете, подальше от глаз.

– А звонить по телефону можно? – обратилась к ней моя коллега. – Я привезла подарки знакомым, хочу, чтобы они приехали и забрали их.

– Только не здесь. Выйди наружу, зайди за угол и там позвони.

Через несколько минут коллега вернулась изумленная:

– Они сказали, что не могут приехать, поскольку наступил Шаббат и нельзя пользоваться автомобилем. Приедут только в субботу после захода солнца.

Попрощавшись с гидом и оставив вещи в номерах, наша компания отправилась на ужин в ресторан. Мы настолько отличались от местной публики, что чувствовали себя троглодитами, прибывшими на заседание Европарламента.

Перед тем как войти в зал, евреи поочередно подходили к рукомойнику, устроенному в стенной нише. Помыть руки перед едой – это естественно! Но делали они это особым образом. Руки мыли не под струей воды из крана, а из особой кружки с двумя ручками. Правой рукой брали кружку за правую ручку, набирали в нее воды из-под крана и ополаскивали левую руку. Потом процедуру повторяли левой рукой. Опасаясь совершить обряд неправильно и оскорбить чувства верующих, мы решили руки не мыть и отправились в зал, где столкнулись с новыми проблемами.

На столе лежало шаббатное меню. По кругу были расставлены приборы. В центре красовались две бутылки и плетеная корзина с халами. За такими же столами сидели семьи празднично одетых евреев. Они разговаривали между собой вполголоса. Почему-то никто не приступал к трапезе.

Мы занялись изучением бутылок.

– Что это? Вино?

Надписи на этикетках были на иврите, поэтому о содержимом приходилось лишь догадываться.

– Давайте попробуем.

– А вдруг это уксус или приправа? Лучше подождем.

Тут в зале, словно по команде, стихли голоса. Наступило время ритуала. Нам выпала участь оставаться пассивными наблюдателями, поскольку мы не знали ни молитв, ни последовательности действий. В процедуру пришлось включиться, когда окружающие начали откупоривать бутылки и разливать содержимое по бокалам. В одной оказался кагор, в другой – виноградный сок. На каждом столе появились книги – от брошюр до толстых фолиантов. Отцы семейств вполголоса читали молитвы, и лишь после благословения хлеба и вина все наконец приступили к ужину.

Мы с облегчением дождались его окончания. Следует отдать должное – присутствующие отнеслись к нам совершенно лояльно. Никто не обращал внимания на нашу серость. Но все равно мы ощущали себя троглодитами в Европарламенте и испытывали жгучее желание уединиться в номерах.

Лифт повел себя странно: он самостоятельно останавливался на каждом этаже, открывал и закрывал двери. Может, неисправен? Но тут вспомнились слова гида о том, что в Шаббат нельзя нажимать кнопки в лифте, поэтому его программируют таким образом, чтобы можно было пользоваться, не выполняя запретной работы.

– Действительно полный Шаббат! – подумал я, выходя на своем этаже. Двери автоматически закрылись, и лифт продолжил свой шаббатный подъем.