Читать книгу: «СМЕХ И ГРЕХ. Рассказы»

Шрифт:

Редактор Игорь Строев

ISBN 978-5-0051-0096-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

СМЕХ

двойной капкан

– Здесь я чувствую себя неуютно. А вдруг Толя придет! – сказала Ира Серова своему хахалю Косте Гурову. Ира держала Костю за руки, навалившись грудями на его живот.

Это была аппетитная штучка двадцати семи лет, с губами, как два пельменя, и задом, как две половинки персика. Ира больше пугала себя и любовника, чем действительно остерегалась внезапной облавы в его доме. Оба знали это.

– Ну чего ему вдруг прийти? – лениво ответил Костя. – За год не пришел, а сейчас придет! Не отвлекайся! – Он легонько подтолкнул Иру в затылок к низу живота.

Серова и Гуров встречались в доме Гурова. Ирина приходила к нему через лаз в заборе, специально проделанном со стороны огородов. Благодаря тщательно продуманным мерам предосторожности никто в их общей компании не подозревал о развратной связи. Это придавало дополнительную остроту ощущениям и насыщало жизнь Ирины переживаниями. Именно этого ей не хватало в скучной повседневности. В связи с другом семьи был тот плюс, что любая скучная вечеринка с попойкой становилась настоящим праздником. Муж на виду! Любимый рядом! Дочь второклассница любит обоих. Что еще нужно для счастья скучающей домохозяйке.

Гуров предпочитал связь с замужними женщинами. Меньше проблем при расставании.

Он считал себя непревзойденным конспиратором. Одно дело – раскрутить бабу на встречу. Другое – чтобы об этом не узнала ни одна живая душа. Гуров имел репутацию надежного друга и хорошего товарища.

Конечно, кошки на сердце скребли: перед Толиком было неудобно, ведь они корешились с пеленок. Особенно стало не по себе, когда друг как-то ляпнул: «Все бабы – б***и, кроме моей Иришки!»

Гуров обещал себе, что ради друга порвет интимные отношения с его женой. Но повод не подворачивался.

Гуров заложил руки за голову и блаженно смежил веки. Серова неторопливо взгромоздилась на ноги Гурова, раскинула ляжки и изогнулась. Гуров поймал сосок Ирины и сладострастно впился в него губами. Ирина, стиснув парню виски, прижала его лицо к груди и с тихим стоном зажмурилась. Казалось, от низа живота до сердца раскинулось васильковое поле счастья.

– Сегодня можешь в меня, – прошептала она.

От резкого звонка в двери оба вздрогнули. Звонок был требовательным и нетерпеливым.

– Кто там еще? – пробурчал Гуров.

Ирина спорхнула в угол раскидистой кровати. Гуров босой и голый подошел к окну и осторожно выглянул из-за занавески.

– Толян! Какого черта он тут делает?

Ирина побелела.

– Выследил! – пролепетала она. – Убьет обоих.

Серов заметил шевеление шторы и сделал нетерпеливый знак Гурову: мол, открывай, свои.

– Блин, заметил! – Гуров выругался.

– Кого? Меня?

– Он не рентген тебя сквозь стены видеть! Блин, что ему надо-то, а?

– Ой, Костя, что делать?!

Ирина с мольбой смотрела на Гурова. Тот уже швырял ее вещи под кровать. В доме не было шкафов, где можно было бы укрыться по классическому сценарию. Вещи, продукты, белье, посуда – все хранилось в специальной комнате-кладовке. А туда по-свойски мог залететь Толян за стаканами или еще зачем. Так же, как мог побежать в любую комнату, куда его понесут ноги.

– Ныряй! – приказал Гуров. – И сиди как мышь. Пойду, узнаю.

Гуров натянул джинсы и изобразил недовольную спросонья физиономию.

– Братан, горю! – с порога горячо заговорил Толян.

Это был чернявый мужик лет тридцати, рослый, почти одного роста с Гуровым.

– Дай попить.

Не дожидаясь, он ломанулся на кухню к холодильнику. А оттуда с жестянкой пепси в гостиную к приятелю.

– Ты че, спал, что ли? Или у тебя кто-то? Извини, может, я не вовремя…

– Да кто у меня может быть? – хладнокровно проговорил Гуров, почесывая живот. – Че стряслось?

– Слушай, братела, у тебя аэродром свободен на пару часов?

– Ну-у, – замялся Гуров.

– Я такую телку снял. Отпад! Увидишь – из носа потечёт. А дома, сам понимаешь, стремно. Ирка зажарит.

Гуров покосился на спальню и кашлянул.

– Не вопрос, – понизив голос, сказал он.

– Ты чего шепчешь?

– Холодной воды попил и, это… осип. Я говорю: не вопрос. Называй день и бери ключи.

– Да нет, братан! Она сейчас в машине сидит. Ждет. Во, гляди!

Серов подошел к окну и выглянул из-за занавески. Гуров сделал вид, что ему очень интересно. Он лихорадочно мыслил, как выпроводить приятеля, но ничего стоящего в голову не приходило.

– Вообще-то я жду… Ко мне должна баба прийти, – заволынил он.

– Ну и пес с ним. Ты – в одной комнате, мы – в другой. Как когда-то. Не помешаем. Нельзя упускать такую кобылу. Закапризничает.

– Че это тебя пробило? Ты вроде не гулял после свадьбы!

– Вроде, вроде – болт в огороде! Ну, чего, братела?

– Ладно, оттягивайся. Я в город прокачусь.

– Ну, друган, спас!

Толя полез обниматься. И тут взгляд Гурова зацепился за босоножки Ирины прямо под гардеробом. Гуров до боли сжал пальцы: сейчас Толян обернется и абзац!

– Ладно, греби за ней! – Он подтолкнул друга в спину. – А я сейчас площадку подготовлю.

– Ага! – Серов радостно схватился за мобильник и, счастливо скалясь, отправился на веранду. – Ну все, мася, – заурчал он в трубу, – приземляемся. – Он машинально отфутболил носком туфли босоножку жены.

Ежась от ужаса, Гуров зашвырнул обувь Ирины под кровать и накинул на постель покрывало. Сверху постелил чистый комплект белья.

– Что там? – послышался из-под кровати жалобный голос. – Ушел?

– Нет. Сейчас с подарком вернется.

– С каким подарком? У тебя тут пыли полно. У меня аллергия на пыль.

– Сиди там и не тарахти. А то оба сгорим.

– Зачем так грубо?

– Ладно, я пошел.

– А я?

Гурову хотелось смеяться и плакать: вот вляпался! Водевиль!

У входа в комнату он наклонился и посмотрел, не видно ли Ирину. Но та словно растворилась в полумраке – забилась к стенке да еще прикрыла ноги своими тряпками.

Из прихожей послышались приглушенные голоса, стук двери. «Увел его, что ли?» – с надеждой подумала Ирина. Но тут к спальне приблизились шаги. Кто-то вошел и плюхнулся на постель. Пружины скрипнули под чьим-то тяжелым задом. К кровати проследовали точеные ножки в туфельках на шпильке. Раздался женский смех. На палас упала юбка. Затем бюстгальтер и танго.

Что это? Но прежде чем ответ догнал мысль, Ирина поняла…

– Не, мася, сперва поцелуй в ротик!

Ирина узнала голос мужа, и в глазах у нее потемнело.

Из-под кровати просматривались только его щиколотки. Снова заскрипели пружины. Девка встала на колени перед кроватью и приступила к работе. Ирина в бешенстве хотела выскочить из укрытия и разорвать обоих. Или вцепиться зубами в пятку довольно кряхтевшему Серову. Но это было невозможно! Она прикинула последствия ее появления и в бессильной злобе закусила руку.

– Не, мася, давай на ковре. Места больше и романтичнее.

Серов поставил «масю» в позицию. Коленки девки разошлись в стороны, а сзади к ним пристроились волосатые ноги мужа. Это была их с Серовым любимая поза – на полу.

Девка легла грудью на мохнатый ковер и вытянула вперед руки. Ирина видела, как содрогались в ритм движения, будто студень, ее груди. А глаза в сладкой поволоке смотрели на Ирину и не видели ее во мраке. Девка прижалась к ковру. Громко застонала и забылась.

Тогда Серов лег на спину и блаженно зарычал.

Ирина зажмурилась и тихо, как, наверное, плачут мышки, заплакала.

Вскоре любовники ушли.

Когда Гуров вернулся, он был потрясен подавленным видом Ирины. Самое ужасное, она не могла устроить мужу скандал, сказав, что застукала его!

– Как ты мог разрешить ему такое! Я остаюсь у тебя! – зло проговорила она. – Такое предательство не прощают.

– Чтобы я из-за тебя друга лишился? Представь, что это Толян полгода сидел под нашей кроватью. Сразу станет легче, – Гуров явно издевался.

Серова зло посмотрела на любовника.

Возвращаясь домой, она решила, что все мужики сволочи. А с Гуровым у нее кончено! И как же все-таки хорошо, что ни одна собака не знает, что она встречалась с таким двуличным поддонком.

ОБРАЗОВАННЫЕ ЛЮДИ

В пансионат «Ручеёк» въехали новые постояльцы. Супруги Караваевы.

Наталья Караваева лишь удивлялась, как приветливо встречала её мужа Гришу главный администратор пансионата, очень приятная женщина – она лично выдала им ключи от номера с видом на озеро Еловое; как суетились и старались угодить кастелянша и молоденькая горничная на этаже, когда Гриша не спеша поднимался по лестнице, ласково, как завсегдатай, заговаривая с каждой.

– Все тебя знают, – говорила Наташа. – Ты не говорил мне, что отдыхал тут.

– Я же тебе рассказывал. Я не отдыхал – здесь проходил всероссийский семинар.

– А почему ты не взял меня с собой? Тут очень мило.

– Не начинай, Ната! Доброе слово, хорошие чаевые и ты везде желанный гость!

Но за пять лет Наташа достаточно изучила Гришу, чтобы не верить в его байки.

«Трахался!» – убежденно решила женщина. «Потому с ним все любезны»!

Грише было двадцать девять. Наталье – двадцать пять лет. Он – программист. Она – медик. Поездка была своего рода свадебным подарком Гриши супруге. Дополнение к их евротуру в прошлом году. Наталья, как сказали бы, «дожала» Гришу на пятый год их гражданского брака: они год, как расписались, и решили отметить дату поездкой на Урал.

До брака Гриша проповедовал «свободные» внебрачные отношения. Он утверждал, что у него, мол, творческая натура, держать его в узде никто не имеет права, ему нужен «продых», т, е. ему иногда нужно пошалить на стороне.

Наталья не перечила, чтобы крепче прихватить, в тайне ревновала, и ждала своего часа. Год назад, в её мнении, этот час настал. Теперь она не спускала с мужа глаз. Гриша вздыхал, говорил, что добром это не кончиться, но подчинялся.

…Во второй половине дня Наталья с лежака из-под шляпы следила за тем, как её муж, рослый красавец, мощно рассекает гладь озера спортивным кролем, сфокусировав на себе взгляды одиноких стареющих тёток и обрюзгших мужиков в шезлонгах – для последних Гриша был воплощенный укор их пивным животам и хилым чреслам.

Выбравшись на мостки после купания, Караваев белозубо улыбался жене и отряхивал густые волосы. Но Наталье казалось, что он «скалится» всем бабам Уральского хребта. Поэтому, если бы могла, она не выпускала бы его из номера всю неделю их отдыха здесь.

…Всю ночь Наталья изнемогала с Гришей наездницей, лотосом, вытягивалась на животе мужа в струнку и сжимала бёдрами его плоть. Раз за разом она выдавливала из мужа его любовь до последней капли, чтобы у него даже мысли не появилось об искушении метнуться «на сторону». Пока, наконец, не обессилила. Тогда Гриша уложил в свою ладонь её тяжелые груди, и Наталья заснула, счастливо прижавшись к нему.

Караваев проснулся раньше жены. Перед обедом.

Он сладко потянулся и босой пошлёпал в туалет.

Жена повернулась на другой бок досыпать.

Над унитазом Караваев, позёвывая, пошарил рукой в трусах.

Затем, удивленно – еще раз. И похолодел.

Гриша подскочил к зеркалу, стянул трусы и тут же решил, что накануне он перепил и у него белая горячка.

Член исчез! Словно его и не было!

Гриша уставился на пустоту, изо всех сил пытаясь проснуться.

В ужасе он схватился за жопу – на месте! – и сообразил, что жопа то, как раз нужна ему сейчас меньше всего.

Караваев брызнул на лицо холодной воды из крана и снова взглянул.

От холодной воды там ничего не появилось.

– Как же так? – пробормотал он, рухнув задом на унитаз. – Я сплю!

Он сорвался с места, ворвался в комнату и сдернул с жены одеяло.

– Наташа! – позвал он дрожащим голосом, всё еще надеясь, что проснётся. – Наташа!

Жена недовольная спросонья прищурилась на Гришу.

– Ну, чего ты? Утро…

Караваев расставил ноги и осторожно убрал руки с причинного места.

Он всем сердцем желал, чтобы жена обругала его за дурацкие шутки!

– Ну и что? Как ты это сделал? – ворчливо прогнусила Наталья.

– Ты не догоняешь? Никак!

Сварливое выражение на лице жены сменило недоумение. Затем – ужас. Она сорвалась с кровати к мужу.

– Ты ранен? – Наталья испугалась, что Гриша неосторожно побрился.

Но там ничего не было, как будто не было никогда.

Гриша потрясенный сел на пуфик. Наталья не менее потрясенная – перед ним на пол.

– Сбежал! – вдруг догадался Караваев, и на лице его появилось выражение, какое бывает у людей не в себе.

– Кто сбежал? – Жена в недоумении уставилась на мужа.

– Кто, кто – конь в пальто! – Лицо Григория приняло обиженное выражение. – Я тебе говорил, что добром это не кончиться. Весь год тебя в одну дырку пихают! Приехал на отдых, а тут – то же дупло! Вот он и сбежал!

– Так ты хочешь сказать, что это не ты по бабам, а он? – язвительно завела жена. – Хочешь свалить свою вину, на другого? Удобненько…

– А кто же по-твоему, Наташа? Я-то здесь! А его нет! – обиженно сказал Гриша.

Действительно! Рассудок Натальи закипел. Гриша тут, а…

Наталья ущипнула себя, чтобы проснуться. Но наваждение не проходило.

– Это не белая горячка! Одинаковые глюки сразу у двоих не бывают! – первым пришёл в себя Гриша. – Значит, так! Сиди в номере! Никому ни слова! А то будет нам с тобой курорт! В дурку упекут в два счёта! – Гриша торопливо одевался. – Ну, найду гада, башку ему отверну! Гоголь хренов! – погрозил он кому-то кулаком и выскочил из комнаты.

Между тем в окрестностях пансионата заметили странного постояльца. В летний зной он носил наглухо застёгнутый легкий костюм, солнцезащитные очки и надвинутую на глаза бейсболку с длинным козырьком. Маскировка не могла укрыть его статную фигуру, а уверенные повадки, с которыми он подходил к одиноким женщинам – опытного волокиту. Странным было еще одно обстоятельство: постояльца видели многие, но никто не мог его описать. Мужчины пожимали плечами и говорили с прямолинейной грубоватостью: «Да ты знаешь …какой-то х*й!» Зато имя его запомнили все – Вася.

К ужину Гриша осторожными расспросами не добился вразумительного ответа ни от главного администратора, ни от дежурных по этажам, где поселился постоялец.

Словно и не было его!

Но ближе к ночи Васю видели на пятом, верхнем этаже, поочередно входившим в четыре разных номера с бутылками шампанского и презентами.

Вернувшись к себе, измотанный безуспешным поиском Караваев, проверил кошелёк. «Еще и деньги слямзил»! – проворчал Гриша и рухнул спать.

На следующий день поиск так же закончился ничем. Васю видели в ельнике на Каменистом острове, где, опрокинув на четвереньки вдову, он неистовствовал, смутив рыбаков. Видели его в столовой днём и в ресторане вечером. К ночи его, якобы, снова видели входящим в комнаты, с шампанским и конфетами. Но, где именно, никто из постояльцев точно сказать не мог. А главное, везде он был обласкан. Женщины, как по волшебству, не замечали неразборчивости мужичка и спешили ухватить частицу своего курортного счастья.

По большому счету, думал про себя Гриша, Вася делал то, что в других обстоятельствах, то есть без жены, делал бы сам Караваев – радовал женщин на отдыхе. За это он не осуждал, а где-то даже уважал Василия. Только вот мужик без члена, как акула без зубов – соус в консервах, да и только! Караваев не мог простить Василию, своему соратнику на протяжении многих лет, предательства. Уж сколько они вместе повидали! И если уж ныне Караваеву выпала такая доля – до конца дней, как дятлу долбить одно дупло – негоже предавать друга.

Гриша не хотел ковыряться в морали, обсуждать поступки и возмездие – кто из нас безгрешен? Он и так уже наказал себя. Жена по ночам плакала в подушку. Отдых испорчен. Расскажи он кому о том, что с ними стряслось, его отправят к наркологу. Хотя бы за тоже членовредительство. Теперь надо не рассуждать, а выпутываться.

Лишь к концу третьего, безуспешного дня поиска, Караваев понял: «Нужен алгоритма»!

Караваев выпросил у главного администратора – у Гриши с ней «как-то было» – руминг-лист, и, после тщательного изучения списка обратил внимание, что Василий знакомится в строгой очередности номеров проживания одиноких женщин. Словно, стремится перетоптать всех женщин пансионата. Беглец избегает пар, как это делал бы любой мужик на его месте. И, прикинул Караваев, по всему выходит, что завтра-послезавтра, беглец будет у них с женой в номере.

По себе Караваев знал, что ходоки, как правило, ребята хитрые, но без мозгов – запах п… ды вышибает у них остатки разума и они следуют лишь основному инстинкту. Сообразит ли Вася, что он клеит жену хозяина, Гриша не знал, но решил сыграть наверняка.

Утром в столовой он при всех разругался с женой, собрал чемодан и уехал с парковки.

Ночью Наталя с распухшими от слёз глазами, на банкетеке перед зеркалом расчёсывала пышные волосы, когда в приоткрытые двери скользнула тень. Прикосновение, как ласковый вечерний ветер, приподняло сзади её пеньюар.

– Гриша? – Наталья прикрыла глаза и улыбнулась. В этот миг она простила мужу всё!

Она почувствовала прикосновение к святая святых – так ласкал её только Гриша – и замлела. Но тут услышала недоуменное бормотание:

– Что за… Я сюда уже лазил!

Наталья обернулась!

Перед ней в полной красе, багровый, с налитыми венами и сверкающей головкой стоял член мужа. Увидев Наталью, он вскрикнул от неожиданност. Но его за яйца уже крепко держал Григорий, как факир, возникший из темноты балкона.

– Попался! Гадик! – зло прошипел Караваев.

– Измена! Засада! – безвольно прохрипел полупридушенный Вася.

Наталья язвительно хихикнула. Муж чмокнул её в щёку:

– Молодец, Туся! Все сделала, как надо! Ну, что? – зло обратился Караваев к члену. – Ты думал ты кто? А ты никто! Без меня ты просто х*й! Е*ля это искусство, а не прыгалки из п*ды в п*ду!

…К концу недели Караваевых увезли с пищевым отравлением. Говорили, что в лесу они по незнанию собрали поганок, сварили и неделю лечили отравление алкоголем. Соседи за стеной и на этажах слышали громкие женские стоны. Горничные рассказывали, что когда к супругам вошли, мужчина разговаривал со своим членом и никого не узнавал. Дома, после больницы, не особо доверяя диагнозу, они договорились хотя бы раз в год отдыхать поодиночке. Они ведь образованные люди. А Гриша – творческий человек!

из африки

– Хана, отъездились! – зло проговорил Игорь Самсонов, и с досадой пнул колесо внедорожника, окрашенного в защитную маскировку. Внедорожник замер с расплющенным капотом у огромного баобаба. Из разбитого радиатора клубился пар. Спутниковый телефон здесь не ловил, – мертвая зона, – и Самсонов бросил его в машину.

– Ты че, дятел, не видишь, куда рулишь? Х*ли вылупился? Чего теперь делать?

– Не понимай! – ответил щуплый чернокожий проводник, преданно заглядывая Самсонову в глаза. Заглядывать в глаза было трудно. «Хозяин» был на две головы выше проводника.

Самсонов в кепке цвета хаки, надвинутой на глаза, в такой же рубашке и шортах, подбоченясь, огляделся. Вокруг на сколько хватало глаз рыжела выжженная солнцем савана. Лишь на севере у горизонта зеленело редколесье из кривых деревьев, неизвестного Самсонову вида, а сразу же за редколесьем волнами поднимались джунгли.

«До лагеря километров сто!» – прикинул Игорь, рассчитывая, сколько они накатали по саванне. Пешком не дойти. До вечера, приятели, оставшиеся в лагере, искать их не станут. Значит, ночевать придется под открытым небом.

Оранжевое солнце висело над горизонтом. До заката оставалось часа два. Ночь здесь наступала мгновенно.

– И где ты, му*ила, нашарил этот баобаб! Ни одного дерева до самого горизонта!

Самсонов матерно выругался. Ему было тридцать. Владелец сети заправочных станций, он объездил весь свет и всякое повидал. Поэтому считал себя мужиком бывалым, не робкого десятка. Он любил охотиться один и щедро платил за сафари. И вот вляпался, как новичок! Нанял местного только потому, что тот понимал по-русски: в молодости на войне в Анголе научился языку у русских военных советников. Вдвоем с проводником Самсонов выехал утром. Они заблудились и кружили по саване весь день. Самсонов передал руль проводнику, чтобы посмотреть карту. И…

В отдалении протяжно ухнул лев. Поближе, гортанным ревом ему пророкотал – другой.

Абориген залопотал что-то «хозяину» на смеси английского, русского и местного наречия. Самсонов понял лишь, что львы на людей не нападают. Но всякое бывает.

– Ну, и что ты предлагаешь, сыкло? – проворчал Самсонов. – Переночевать в лесу?

Скорее всего, потные, вонючие и уставшие охотники львам были до гривы. Но, как говориться, «береженого бог бережет».

– Ладно, двинули! – проговорил Самсонов, подхватил полуавтоматический карабин и зашагал к лесу. «Проводник», взвалив на спину нехитрый скарб, крякнул, и заспешил за «хозяином», Человеком Горой, как называли его аборигены.

В лес пришли перед закатом.

– Разбей палатку и разведи огонь, – сказал Самсонов, а сам отошел отлить.

Лианы и переплетения веток скрывали чащу. Шаг и привет: ты в ином измерении.

Самсонов дал мощную струю на тропический кустарник, дивясь про себя, откуда в обезвоженном организме вода. И вздрогнул от неожиданности. Из-за деревьев на него пялились две пары глаз.

– О, мля! – Самсонов инстинктивно отступил. И уперся спиной во что-то острое.

За ним стояли два голых черномазых обрубка по метру с кепкой и с копьями. Они были скорее озадаченны, чем воинственны, ибо впервые видели белокожего гиганта.

К двоим присоединились еще два из-за деревьев. Они что-то пролопотали соплеменникам с копьями. Старший, с морщавым лицом, что-то сказал Самсонову и показал острием копья на шорты.

– Шорты тебе отдать, мартышка голожопая, что ли? – спросил Самсонов и громко позвал: – Мгмбанга!

Дикари отскочили в стороны, ощетинились копьями и приняли воинственные позы. На зов уже бежал проводник Мгмбанга. Увидев дикарей, он начал что-то торопливо им объяснять. Дикари миролюбиво выпрямились. Морщавый улыбнулся и снова показал копьем на шорты Самсонова.

– Спроси, чего им надо? – сказал Игорь.

Мгмбанга смущенно кашлянул и переспросил старшего. В переводе на русский он сказал Самсонову следующее.

– Это пигмеи. Они хотят, чтобы ты показал им свой член.

– На хрена? – изумился Самсонов.

– Те двое видели, как ты ссал, Человек Гора. И говорят, что у тебя белый член.

Самсонов, было, возмутился: подчиняться прихотям дикарей, которые за ним подглядывали. Но человек он был покладистый, и в следующую минуту ему даже показалось забавным буквальное значение просьбы. Он вынул и показал пигмеям х*й.

– Только, чур, руками не трогать. А то инфекцию занесете.

Те сначала изумленно вылупились на конец, а потом дружно захохотали.

– Их вождь, Человек Гора, говорит, что ты необычный человек и приглашает нас переночевать у них в деревне. В лесу бродит леопард и ползает много ядовитых змей.

– Ладно! Скажи, что мы согласны, если они не зажарят нас на ужин.

Пигмеи, услышав перевод, снова засмеялись.

Деревня оказалась рядом. Из шалашей на невысоких шестах, накрытых пальмовыми листьями, выбегали туземцы и изумленно гудели вокруг Самсонова.

Вождь что-то сказал проводнику и снова показал копьем на шорты. Самсонов и без перевода понял, чего от него хотят. На этот раз среди жителей были женщины. Сложением они походили на девочек-подростков, и Самсонов начал отнекиваться: он почувствовал себя педофилом в детском саду. Но дикари галдели и требовательно дергали его за руки. «Да хрен с вами!» – подумал Самсонов и показал.

Деревня дружно и весело загоготала. Белый ствол неимоверных, по пигмейским понятиям, размеров пришли посмотреть даже старики и старухи. Женщины-подростки переглядывались и смеялись еще веселее. Больше всего дикарей изумляли черные волосы на белой коже.

– Ладно, хватит! Цирк окончен! – проговорил Самсонов, застегивая ширинку.

За доставленное веселье, гостя сытно накормили жаренным на костре мясом дикого кабана. Красные всполохи огня выхватывали из ночи черные лица и фигуры дикарей.

Самсонов устал и отправился спать в палатку, уже услужливо разбитую проводником на помосте из шестов от змей.

Самсонов осторожно вскарабкался на помост, закрыл полог и выпрямился.

Его члена под шортами кто-то коснулся. Игорь испуганно шарахнулся и включил электрический фонарь под потолком.

Ему улыбалась девочка на вид, лет двенадцати. «Все тридцать!» – решил Игорь.

– Тебе чего? – спросил он.

– Подарок вождя! – угодливо проговорил из-за палатки Мгмбанга. – Она училась в городе, но вернулась домой.

– Да идите вы на хрен! – было, отказался Самсонов, но девушка уже ловко расстегнула шорты и поймала плоть губами.

Игорь настолько изумился, что дикарка умеет сосать, что ошалело смотрел, как ловко, не нагибаясь, она гоняет шишку за щекой. Пальцы девушки на белой коже казались черными угольками. И, казалось, член исчезал где-то в ночи и снова появлялась.

Затем, девушка услужливо повернулась и встала раком. На мгновение Самсонов подумал, что, эдак, можно подловить любую тропическую заразу. Словно угадав опасения гостя, девушка выпрямилась, как факир, извлекла из ниоткуда презерватив, и натянула его Самсонову. Затем снова изготовилась.

Самсонов вошёл в неё с опаской. Его не покидало ощущение, что он тянет ребенка. И сейчас он порвет девушку до самой глотки. Но дыра у этого «ребенка» казалась безразмерной. Самсонов даже почувствовал кайф от секса в глухих джунглях.

Он закрыл глаза и кончил. Затем лег, и мгновенно уснул.

Очнулся он от легких прикосновений к телу и члену. «Лолита!» – ласково подумал он о девушке и включил фонарь. Ему улыбнулись три черные физиономии. Две из них с интересом смотрели, как белый член, погружается в черную бездну «подростка», невесомо усевшегося на Игоря сверху. Самсонов снова закрыл глаза. Ему казалось, что он спит, и ему сниться приятный африканский сон.

Открыв глаза, он увидел, как женщины, с грудями не больше, чем грецкие орехи, с интересом рассматривают на розовых ладошках его сперму и что-то весело обсуждают.

«Это не пигмеи, а какие-то малолетние б**ди!» – подумал Игорь, и показал, чтобы женщины уходили. Затем, он застегнул палатку и заснул.

К джипу они с проводником вернулись на рассвете. В полдень их нашли на вертолете, по радиопеленгатору, встроенному в машину.

Самсонов не стал рассказывать про уголок дикой природы.

Через год, среди дикарей окрестных деревень прокатилась молва: у дочери вождя родился белый ребенок. Пигмеи почитали его своим богом.

Бесплатный фрагмент закончился.