Читать книгу: «Все, что может быть истолковано как угроза»
Игра на повышение
Продавцы считают, что цена слишком высока и скоро упадет,
а покупатели думают, что она чересчур низка и должна подняться.
…В действительности уверенность большинства трейдеров
– всего лишь иллюзия.
Даниэль Канеман
Крису было скучно. Скучно, скучно, скучно. Будущее представлялось правильным, серым и тоскливым. Вот так вся жизнь и пройдет как у родителей по накатанной, иногда думал он, когда каждый день похож на предыдущий, как горошины в стручке, а визит соседей, возвращающих взятую на пару дней газонокосилку, – уже событие. Медленно ползи по выделенной колее, и даже не думай высунуть из нее голову! Хорошо учись, веди себя как подобает достойному наследнику фамилии Ланге, чтоб мы могли гордиться тобой! Когда после нотаций отца и причитаний матери чувствуешь себя ценным фарфоровым изделием, для пущей сохранности завернутым в вату и для верности посыпанным нафталином. Нужно быть примерным и соответствовать заветам предков. Тоска…
И ничего-то тебе нельзя. В винный погребок завалиться с приятелями нельзя. Водить компанию с кем-то не своего круга – ниже твоего достоинства. Заниматься силовыми видами спорта – удел простолюдинов, а он, как аристократ, должен демонстрировать изящные и безукоризненные манеры. Максимум – поло или верховая езда. Особенно, если учесть, что он не выносит запах навоза, и боится оказаться под копытами. Даже хорошо, что денег у семьи на собственную конюшню нет, а то пришлось бы, стиснув зубы, карабкаться на какую-нибудь лошадь! А потом лечить переломы и сотрясение.
И, вообще, чему соответствовать-то? Где оно, то бывшее величие рода Ланге? Где земли, замок, золото, челядь? Прокакали давние родственнички все, что можно, проиграли на скачках, промотали на любовниц, да просто вышвырнули на ветер, демонстрируя широту души древней фамилии, да так старательно, что кроме ветшающего особняка им теперь и похвастаться нечем, а отец все пыжится: имя, берущее начало от лангобардов, королевская кровь, традиции. Крис, может, и встал бы в позу, указывая окружающему быдлу на его место, да только давно никому не интересны те замшелые титулы и традиции, все нынче упирается во вполне конкретные счета в банках. Которых у его семьи как раз особо не наблюдалось.
Ску-учно! А его учеба на экономическом факультете должна была привести к тому, что после ее окончания сначала он станет помощником отца в семейном бизнесе, а потом унаследует его брокерскую контору. И будет подобно отцу до самой смерти как нанятой выполнять поручения тех, кому деньги жгут карман. Впрочем, он и будет наемным работником в силу специфики работы семейного заведения. Купи то, продай это, получи мелочь на расходы, засунь собственное мнение насчет наших распоряжений на бирже в то место организма, куда не заглядывает солнца.
Дед, основатель конторы, и вообще начинал с оказания чисто комиссионных услуг по обеспечению сохранности денег и очередного пакета ценных бумаг при совершении клиентами акта купли-продажи. Отец хоть сумел додуматься получить соответствующую лицензию и на основании договора поручения начал выполнять посреднические функции между продавцом и покупателем активов на фондовой бирже. Да, мелочи на расходы стало больше, но суть-то от этого не слишком изменилась: что дед, что отец по-прежнему оставались всего лишь скромными посредниками на арене большой Игры. Прокладками, урывавшими жалкие крохи от миллионного пирога.
А ведь рынок ценных бумаг – это и есть большая Игра. Это азарт, это адреналин, это жизнь на острие событий, а не унылое прозябание. Это бесконечное количество возможностей заработать. Или вовсе сорвать однажды такой куш, чтоб отныне вести себя не так, как диктуют правила приличия, а так, как самому нравится и больше никогда не прислушиваться к чужому мнению.
Деньги. Только они могут дать свободу и мышления, и поведения, это Крис понял давно. Понимание, что ему нужно, было. Денег, чтоб это обеспечить, не было. Зато он знал, где их можно получить, не превращаясь в вульгарного грабителя дилижансов, перевозящих наличные.
Да он бы и без подсказок отца выбрал для обучения экономический факультет, потому что только там была нужная ему кафедра «Финансов и кредита», занимавшаяся в том числе изучением тенденций рынка ценных бумаг! А вот выбор научного руководителя… с этим он определился далеко не сразу, благо специализация начиналась только со второго года обучения.
И начал он с заведующего кафедрой. Профессор Эйно Фишер – значимая величина в сфере финансов, с таким руководителем можно смело выбирать любую тему выпускной работы, обязательно защитишься на высший балл. Но, подумав, Крис отказался от этой мысли, мэтр Фишер был «чистым» банкиром, а ему требовался в качестве наставника более узкий специалист.
Доцент Клаус Рихтер, специалист по долговым бумагам. И от этого варианта после долгих раздумий пришлось отказаться. Его интересовали более рисковые, а, значит и более перспективные в плане заработка, акции, к которым мэтр Рихтер питал, пусть и завуалированную, но явную неприязнь. Чего даже не пытался скрывать.
Доцент Ирмгард Хоффманн, выбравшая в качестве объекта изучения валютные инструменты. Интересно, пожалуй, даже перспективно…, но не совсем то, к чему он стремился.
И осталось только Ульрика Фогель. Крис, поняв это, чуть не скривился, ну чему может научить студиозусов эта молоденькая девчуля в юбке выше колен? Любому понятно, каким местом и способом она заработала и диплом, и место преподавателя, просить такую о руководстве можно только если собираешься совершенствоваться в постельной акробатике, а у него-то серьезные планы! Но потом он навел справки и призадумался. Не так проста оказалась эта с виду легкомысленная училка. Мэтр Фогель по сумме набранных баллов оказалась лучшей выпускницей своего курса. И ее итоговая работа была рекомендована к печати. И даже, несмотря на молодой возраст, успела выпустить пару пособий, посвященных рынку акций. А самое главное, она вместе с мужем, действующим частным трейдером, получала неплохую прибыль от игры на рынке.
А, значит, подходила для его целей больше остальных преподавателей. И Крис пошел к ней с прошением о научном руководстве. И не прогадал.
Мэтр Фогель, несмотря на юный вид, оказалась въедливой и педантичной. И талантливой. При объяснениях чего-то нового не пыталась нудно читать по бумажке, а щедро использовала дар рассказчика, чего только стоила сдобренная ее ехидными комментариями история о появлении первых бессрочных облигаций!
А чтоб наверняка вдолбить учащимся разницу между долговыми и долевыми бумагами, она не поленилась составить и нарисовать таблицу, чтоб наглядно эту самую разницу показать.
Показатель Долговые ценные бумаги Долевые ценные бумаги
Право голоса нет есть
Участие в жизни АО нет есть
Право на выплату
денежных средств фиксированное вариабельное
Срок существования есть нет
Начисление выкупного фонда
для оплаты по номиналу
при погашении есть нет
Очередность погашения
требований держателей
при банкротстве первая третья
Крис поразился, с одной стороны, тому, насколько оба вида бумаг оказались неодинаковыми по самым ключевым показателям, и, с другой стороны, тем, насколько четко эта информация оказалась донесена до студиозусов. Лично ему отныне никогда и в голову не придет их перепутать. А уж когда она рассказала, что на рынке водятся не только известные игроки в обличье животных, но и целый «биржевой зоопарк» … пожалуй, никогда еще студенты не вели себя так тихо, слушая почему та или иная манера поведения инвестора на рынке получила свое меткое название.
Ну, допустим, про «волков» им всем доводилось слышать. Матерые инвесторы, хладнокровные трейдеры, расчетливые, умные, способные «выгрызть» прибыльную сделку и заранее ограничить потенциальные убытки. А кроме них существовали и суперуспешные «акулы». Те, кто видели возможность получить прибыль и кидались на нее как на добычу. Считалось, что инвесторы именно такого типа кроме фундаментальных и технических знаний обладают тем самым чутьем, которое позволяет буквально учуять прибыльную сделку там, где ее больше никто не видит.
А еще были «киты», самые крупные инвесторы, наподобие национальных фондов инвестиций, которые могли своими действиями резко «сдвинуть» стоимость практически любого финансового актива и вообще кардинально изменить соотношение сил на рынке. Они потому и заслужили такое название, что величественно плыли выбранным курсом и обращали минимум внимания на глупую суету и мельтешение мелкоскопического рыночного планктона.
Интересной тактики придерживались «зайцы», получившие прозвище именно из-за особенностей передвижения – прыжками. Эти участники торгов предпочитали совершать большое количество коротких сделок внутри одной торговой сессии, «подсосавшись» к поднимающейся волне роста курса некой акции. Пусть прибыль и мизерная, зато и риск минимальный.
Были и «свиньи», тоже получившие название за присущие именно этим животным неконтролируемую жадность и желание тупо урвать кусок. Неумение просчитывать собственные действия часто приводит к тому, что они торгуют бессистемно, могут пойти против рынка, пытаясь поймать разворот, часто не додерживают позицию и кидаются на другой актив, вдруг показавшийся более лакомым. Короче, кандидаты на «убой».
Недалеко от них ушли и «овцы», не обладающие ни выдержкой, ни мозгами, ни тем более хоть какой-нибудь торговой стратегией. Они не были способны «читать» сигналы рынка и могли, как правило, только бездумно следовать стадом за толпой.
Из рогатых по рынку бродили «олени». Они предпочитали не заниматься ежедневной торговлей, а вместо этого целенаправленно покупать акции во время их первичного размещения, чтоб потом спокойно их перепродать чуть не в первый день их торгов.
Водились на рынке и оптимистичные «жирафы». Эти игроки, надеясь сорвать суперкуш, могли установить отложенные приказы на покупку или продажу слишком далеко от реальных возможностей рынка. Впрочем, иногда бывали и в выигрыше.
Попадались на рынке и совсем мелкие «лемминги», названные так за бестолковость и неумение делать выводы из уже не один раз допущенных промахов. Рядом с ними копошились и «цыплята» – трусливые трейдеры, заходившие на рынок только после очень долгого раздумья. Были склоны к панике, закрытию позиций раньше времени, и многим другим ошибкам.
И самыми забавными обитателями оказались «страусы». Которые старательно прятали голову в песок, игнорируя все негативные сигналы рынка, в надежде, что ситуация как-нибудь выправиться сама собой.
А с учетом того, что для практических заданий мэтр Фогель предлагала исключительно реальные казусы, приключившиеся на рынке акций за последнее время, учиться у нее оказалось более, чем полезно. Если бы еще отец согласился прислушаться к тем рекомендациям, которые он почерпнул на занятиях, чтобы наконец-то начать получать нормальную прибыль, так ведь нет же!
Потому что все заработанное, сверх необходимого прожиточного минимума для обеспечения потребностей семьи, отец вкладывал в покупку государственных облигаций или надежных, «растущих» акций. Крис понимал осторожную тактику отца: тот занял на рынке так называемую «длинную» позицию и играл на повышение. Купи бумаги сегодня по сто шиллингов, продай через год по двести шиллингов, разница твоя. Улиточная тактика.
В сущности, риски такой стратегии были минимальными, а срок удержания актива неограниченным. Возможный убыток ограничен ровно той суммой, которая была вложена в покупку акций и ниже нуля уж точно не скакнет. И при вложении собственных денег нет никаких дополнительных расходов. Сиди себе, просматривай регулярно в газетах биржевые сводки, радуйся факту роста курса «своих» бумаг и раз в году получай дивиденды. Чем плохо?
Да тем, что это все равно тот же мизер на карман! А рынок всегда диктует правило: надейся на лучшее, готовься к худшему. И чтоб эти надежды оправдались, нужна некая предварительная работа по обеспечению защиты своих инвестиций!
Для начала, никогда не помешает иметь «подушку безопасности». Допустим, в отцовском портфеле эту роль играли государственные облигации, мало подверженные колебаниям рынка и могущие быть легко проданными в любой момент.
Далее, следует точно определиться с направлением собственной стратегии. Как долгосрочный инвестор, отец мог позволить себе не обращать внимания на волатильность рынка, хотя сам Крис этот термин не любил. Почему нельзя прямо сказать, что речь идет об отклонении цены актива от некого тренда? Или о колебании его стоимости вокруг некого «центра цен»? Нет, обязательно надо выдумать что-то новенькое, обычному обывателю непонятное, и небрежно щеголять заумной терминологией, вызывая восхищенные взгляды у впечатлительных барышень.
И нельзя забывать, что портфель бумаг не должен быть однородным, а, значит, следует его диверсифицировать, выбирая активы разных видов: не только акции, но и недвижимость, и золото, и валюта, а то и современные производные инструменты. Потому что цены на такие активы в один период времени двигаются в разные стороны, и подобная рассинхронизация вложений делает портфель менее чувствительным к колебаниям рынка, зато повышает его эффективность. Но отец как уперся когда-то вкладывать все деньги в акции железнодорожных компаний, так его и не получается сдвинуть с места!
А активы, между прочим, неплохо периодически пересматривать. С целью замены на более выгодные. Хотя что ему там пересматривать, рискованных акций у него отродясь не было, одни стабильные компании, эмитенты «высокого качества», как он сам любит приговаривать…
Но он мог подумать хотя бы о дивидендных акциях! Есть же на рынке такая категория ценных бумаг, которая дает прибыль даже при падении их курса за счет высоких выплат по ним! Крис ему даже специально обзор подсовывал, сделанный в свое время по заданию мэтра Фогель: какой процент рынка занимают акции, демонстрировавшие снижение цены в районе 10%, которое с лихвой перекрывалось дивидендными выплатами, составившими в результате 13-15% от номинала. А дивиденды – это «живые» деньги, с которыми в дальнейшем можно поступить по собственному разумению.
Но как Крис не убеждал отца провернуть нечто пусть и немного более рискованное, но более прибыльное, он неизменно видел воздвигнутый к потолку указательный палец и слышал один и тот же назидательный ответ:
– Лучше упущенная прибыль, чем полученные убытки. Упущенная прибыль эфемерна, убытки реальны. А мне еще тебя с сестрой нужно на ноги поставить и в люди вывести.
Сестра… да, расходы на подрастающую барышню, это немало. Одежки, косметика, драгоценности… одни шляпки сколько стоят! И образование – весомая статья расходов, хорошо хоть Рози не замахнулась на что-то модное и дорогое, вроде факультета искусств, так и быть согласившись на более дешевый филологический. И слава Богу, потому что работать по специальности сестричка все равно не собиралась ни дня. И кем бы она могла устроиться? Учительницей младших классов в гимназии? Секретаршей? Стенографисткой? А вот выйти замуж и изображать из себя примерную жену – это как раз для нее.
Да и способности у Рози были не то, чтобы выдающимися, но для того, чтобы разбираться в тонкостях родного языка, разумно рассудили в свое время родители, их как-нибудь да хватит. Чай, не финансовая математика с кучей формул, как у Криса. Да и знание двух иностранных языков женщине только в плюс, мало ли понадобится быстро перевести какую-нибудь инструкцию к импортному лекарству или не растеряться в зарубежной поездке, столкнувшись с тамошними реалиями.
И училась Рози вроде бы с удовольствием, ежедневно меняя наряды ездила вместе с ним в университет, вращаясь в кругу таких же знатных благовоспитанных барышень, но и здесь периодически возникали проблемы.
Сначала ей приспичило возглавить список лучших студиозусов. Казалось бы, что в этом плохого? Тянется человек к знаниям, старается… но все оказалось не так просто. Одного желания в данном случае было мало, требовались способности и упорство. И если со вторым у нее все было замечательно, то с первым все обстояло далеко не так радужно. Не тянула Рози на лучшую, только на вторую, был на ее курсе такой Марвин Затецки, страшненький, очкастенький, но умный! Вот он и должен был по сумме баллов и по всем прогнозам получить ленту лучшего студиозуса их потока. Что сестричку бесило невероятно, как же так, она старалась, над пыльными учебниками корпела, а тут какой-то гаденыш из неблагородных так и норовит ее обскакать!
Именно с этим она и прибежала к Крису. Тот сначала не понял, что от него требуется. Потому что учиться хуже этот самый парень не станет, даже если его душевно попросить, даже если ему пригрозить, рассчитывать в жизни он может только на себя, поэтому костьми ляжет, а лучшего результата добьется. Но Рози его удивила. Она напомнила о системе подсчета баллов в их учебном заведении и предложила интересный выход, который может устроить всех.
И на последний экзамен Марвин не явился. Бывает же такое невезение, сначала прорвало трубу в том клоповнике, где он ютился, ему пришлось бегать по своей каморке чуть не по колено в воде, пытаясь перекрыть воду, потом объясняться с неторопливым слесарем, потом судорожно сушить промокшую насквозь одежду и обувь, потом, отчаявшись поймать извозчика, добираться до университета пешком, чтоб в итоге поскользнуться и попасть с вывихом лодыжки в лечебницу.
А поскольку экзамен был последним, ведомость закрыли с пометкой «неявка» против его фамилии. И пересдача теперь по правилам могла состояться только осенью. Понятно, что этот книжный червяк потом все пересдаст на высший балл, но сейчас, в летнюю сессию, с несданным экзаменом он автоматически вылетал из списка тех, кто мог претендовать на звание лучшего студиозуса потока. И Рози, опуская глаза и мило смущаясь, таки получила ленту лучшей ученицы этого года на собрании курса из рук декана. За что удостоилась отдельного одобрения родителей на семейном обеде, посвященном удачному завершению их детьми учебного года.
Знала бы она, сколько всего пришлось Крису предпринять, чтоб устроить ее сокурснику такой «случайный» прогул! Сколько пришлось заплатить найденному не слишком щепетильному слесарю-водопроводчику, чтоб авария случилась не позже, и не раньше, а именно в нужный момент! Как они с друзьями, которых этот заученный тип не знал в лицо, контролировали его последующие действия и попытку добраться до места обучения! Как перехватывали извозчиков, как в конце концов устроили ему «случайное» столкновение, чтоб попал он к лекарям, а не на экзамен!
Крис рассчитывал, что теперь, получив желанный знак отличия, сестричка угомониться и перестанет дергать его не по делу, поскольку у него начался последний, выпускной год, но просчитался. Чуть не в первый день учебы на втором курсе она попросила его «объяснить» своему непонятливому ухажеру с биофака, что, пытаясь добиться ее благосклонности, тот рубит сук не по себе. Пришлось разыскивать этого парня и предупреждать его о неправильности его поведения по отношению к девице из древнего рода Ланге. А, учитывая его непонятливость, наглядно демонстрировать чем именно ухажер рискует.
Крис надеялся, что Рози даст ему спокойно доучиться, но не учел, что она вошла в тот самый романтический возраст. Сестра влюбилась. И в кого! Нет бы выбрать кого попроще, но ее избранником оказался Вальтер Хохфлигер. А это и впрямь была птичка высокого полета. Лучший студент мат-меха, тоже, как и он сам, выпускник, сын крупнейшего в стране производителя движков и паровых машин для морских судов, отличный спортсмен, неизменно выигрывавший не только университетские, но и городские чемпионаты по сабле.
И красавец. Неудивительно, что Рози начала точить на него зубки. Тут бы даже их родители слова не сказали, начни Хохфлигер за ней ухаживать с далеко идущими намерениями, но дело обстояло совсем не так. Вальтер для ухаживания выбрал отнюдь не ее, а ее сокурсницу, барышню Беринг. И Рози устроила Крису скандал, требуя, чтоб он ей помог.
А как тут можно помочь? Если нравящийся тебе парень не обращает на тебя внимания? Насильно-то мил не будешь.
А если сделать так, чтоб эта иностранная липучка от него сама отвязалась? Ты ведь сможешь ей это объяснить? И тогда Вальтер обратит внимание на меня!
Крис сильно сомневался, что одно вытекает из другого, и что Хохфлигер мгновенно переключится на Рози, даже если перестанет находить общий язык с барышней Беринг, но послушно поплелся встречать ее с занятий. Чтоб вблизи посмотреть на ее «врагиню».
А посмотрев, отметил – хороша! Облако вьющихся волос темного цвета, медово-карие глаза, очаровательное личико, изящная фигурка, понятно, почему Вальтер предпочел ее сестричке. У Рози и рост не мелкий, и плечи широковаты, и лицо аристократически-вытянутое, что, конечно, свидетельствует о древности ее происхождения, но иногда делает ее похожей на овцу. Он бы, может, и сам поближе пообщался с этой резвушкой Беринг, но не долго, потому что ее чуть смугловатая кожа четко указывала на то, что барышня скорее всего из простых. А, значит, годна только во временные спутницы. И тех самых, далеко идущих намерений у Хохфлигера нет и быть не может. По определению.
Крис пытался донести эту мысль до Рози, но сестричка закусила удила и с пеной у рта требовала убрать подальше от Вальтера эту… он и не подозревал, что ей известны такие слова, которые обычно употребляли маргинальные элементы. Значит, придется принимать меры, навряд ли с этим будут сложности. Отвлечь внимание другом ухажером, пригрозить, в конце концов, и все получится.
Только вот напущенный на нее Пауль Краузе впечатления на нее не произвел, его ухаживания она нагло проигнорировала, если не сказать прямо – послала в пень дырявый. И попытка попросить ее самоустраниться ничего не дала. Регина Беринг вежливо, но твердо предложила ему не лезть в ее отношения с нравящемся ей человеком, резонно указав на то, что не обязана прислушиваться к мнению разных посторонних. Крис немедленно вскипел: будут еще всякие ему указывать!
Что ж… сама напросилась. И Крис понял, придется обращаться к Пайну.
Ни для кого не было секретом, что факультеты университета соревнуются. Но поскольку веских оснований для сравнения по результатам обучения придумать было сложно, остановились на том, что может быть оценено со стороны. А внешней оценкой могло стать мнение тех, кто отвечал за выделенные факультетам гранты, и тут пальма первенства досталась химикам и физикам. Также оценивалось участие студенческих работ в различных не внутриуниверситетских конкурсах, где баллы начислялись факультету согласно занятому месту, и где явным лидером был мат-мех.
Но вот со спортом дело обстояло чуть-чуть иначе. Замдекана экономфака по учебе был и бывшим спортсменом, и ярым болельщиком, поэтому даже мысль о том, что его факультет не будет первым в этом соревновании, могла быть расценена им как предательство. И все знали, что некоторых студиозусов принимают на экономический не по знаниям. И не для учебы. И проходные оценки им «натягивают» тоже не с целью получения ими образования. А с целью выставить их на очередную универсиаду, чтоб они принесли победу родному факультету.
В группе Криса таким «спортсменом» был Пайн. Клаус Пайн был боксером. Хорошим, перспективным боксером, прозванным «Эребургской молнией», которому предсказывали в спорте блестящую карьеру. Только очень тупым и очень страшным. Пайн гордился тем, что дворянин Ланге позволяет ему состоять в своей свите, и любая попытка окружающих проверить Криса «на прочность» жестко пресекалась его пудовыми кулачищами. Но кроме, так сказать, оборонительного аспекта, Пайн мог быть использован и в наступательном варианте.
Крис как-то проверил его в деле, когда некие недальновидные организмы пытались угрозами заставить отца уступить на денек его место на бирже своему человеку. Вот прямо так. Место на бирже. Неизвестно кому уступить. На денек. Да они совсем отмороженные, что ли? По правилам: неравноправное положение членов биржи, временное членство, а также сдача мест в аренду и передача их в залог не членам биржи не допускается! Это закон.
Но эти организмы верить в невозможность желаемого не хотели, а их угрозы начали принимать все более неприятный и направленный характер. Отец уже собирался обратиться в полицию, но Крис уговорил его денек повременить, и изложил проблему Пайну. Тот уже вечером встал в дозор у их конторы, куда повадились наведываться с уговорами эти непонятливые людишки. Причем не один, а вместе с товарищами по спортклубу. Такими же внешне «приятными». И пятерка боксунов быстро довела до сведения настырных просителей всю глубину их заблуждения. А Пайн еще заставил их учить наизусть и вслух декламировать правила биржи, которые не могут быть нарушены, как бы некоторым этого не хотелось…
А теперь он натравил Пайна со товарищи на Регину Беринг. Правда, предпочел сам руководить их действиями, чтоб они не наломали дров и не совершили чего-либо непоправимого. Девица после внушения притихла, причем капитально. Она перестала не просто разговаривать, а вообще нервно реагировала на приближение любых представителей мужского пола. Вот и пусть отдохнет в палате с мягкими стенками, фыркнула Рози, услышав о происшедшем, туда ей и дорога!
Но все оказалось не так просто. У Регины нашлась бабка, которая, несмотря на преклонный возраст, не поленилась припереться из своего заграничного захолустья, и, размахивая клюкой, начать активно искать виноватых. И никого не нашла. Нет, она расспросила барышень с курса Регины и Рози, и те не промолчали о неприязненном отношении сестрички, ну, а дальше что? Кого и в чем она собралась обвинять? А вот его и собралась, наивная. Только вот нечего у нее не вышло. Пусть у тебя и есть титул где-то там, в Хальбарнии, так он и у семьи Криса имеется, причем здесь, в Парсии. Ну, и чьим словам больше веры в таком случае?
Ничего не добившись, она внучку увезла, но так просто все это не закончилось. Отец, которому пришлось поступиться принципами и дать ложное слово чести о его непричастности, устроил им с Рози грандиозный скандал, когда выкрикивались слова «безответственность», «самоуверенность», «самоуправство» и даже «подлость». Мать как слегла с сердечным приступом, так больше и не встала. Вальтер Хохфлигер при первых же поползновениях сестры в его сторону пообещал ей отрезать язык своей любимой саблей. А отношение к нему сокурсников ощутимо похолодало на несколько десятков градусов.
И после недавней смерти матери отец чуть было не запретил Рози продолжать учебу, насилу удалось его уговорить не забирать из университета ее документы, но при этом он начал жестко контролировать ее передвижения и расходы, и твердо вознамерился сам подыскать сестричке самую лучшую партию для замужества. С его точки зрения это означало найти в своем окружении надежного мужчину, такого, на которого можно будет смело переложить заботу о Рози.
Если бы еще и сама Рози это понимала, было бы совсем хорошо. Но присмотренный отцом брокер Хейно Тоггиль ее абсолютно не устраивал. И старый-то он (это в тридцать четыре года!), и лысоватый (так лучше, чем косматый папуас!), и не богатый (да, не сын крупнейшего в стране производителя движков и паровых машин), и скучный! А скучный, потому что не горел желанием беседовать с дочерью сослуживца о новинках литературы и синематографа, или еще чего-то «модного». Ему ближе были разговоры о котировках ценных бумаг и нововведениях в государственной сфере о регулировании рынка. Это Крису были близки и понятны обсуждаемые за обедом отцом и Тоггилем темы, а у Рози они не вызывали ничего, кроме зевоты и попытки сделать брезгливую мордашку.
Нет бы подумать о том, что после замужества именно ей придется подлаживаться под интересы мужа и добытчика, а не ему осваивать молодежный сленг и учиться танцевать новомодный заокеанский жазз, с его «качающимся» ритмом. Нет бы сообразить, что «заказывать музыку» в семье будет тот, в чьих руках находится бумажник! И кто не потерпит капризов и истерик от даже самой очаровательной жены! Крис вот точно бы не потерпел. И Тоггиль не потерпит.
Только вот и Тоггиль, подобно отцу, был осторожным и консервативным. И при упоминании в разговоре Крисом новинок рынка, так же как Ланге-старший морщился и недовольно поджимал узкие губы. Никакого лишнего риска! Никаких экспериментов! Не хватало еще лишиться того, что есть!
А Крису хотелось играть. Играть, как «кит», поднимая или роняя курс тех или иных бумаг. Вздергивая своими действиями остальных участников рынка, как «волк» и заставляя их суетиться. Предугадывать тенденции и умело встраиваться в трендовые «цунами». Управлять движениями рынка, и не упускать как «акула» случая подзаработать побольше. Пожалуй, даже больше денег, что деньги, это вторично! ему хотелось почувствовать то самое ощущение власти, когда только ты повелеваешь событиями, когда только от тебя и твоего желания зависит, какая компания выживет и оседлает гребень волны, а какая рухнет и больше никогда не оправится.
Появлению такого стремления поспособствовал недавно увидевший свет труд Йохана Хёйзинга «Homo ludens», где сама концепция игры рассматривалась с неожиданной точки зрения. Крису невероятно импонировало противопоставление общепринятого определение человека как «homo sapiens», человека разумного, и предложенного автором «homo ludens» – человека играющего. Ему представлялось верным рассмотрение игрового начала как основания всей человеческой культуры. А тезису «человеческая культура возникает и развертывается как игра» он готов был аплодировать стоя, потому что данное утверждение идеально «ложилось» на его собственные размышления о человеческой природе и смысле существования. Именно в игре.
Не игра порождение культуры или ее феномен, а наоборот, игра древнее и первичнее культуры, утверждал автор. Особенно Криса заинтересовало объяснение, что в современном обществе игровые формы все больше и больше деградируют, потому что распространяются притворство и обман, противоречащие самой концепции честной игры, и игра становится притворной; ее правила, пусть вслух и декларируются, но при этом повсеместно нарушаются. Автор это с горечью констатирует, но поделать ничего не может.
А значит, нарушения и отход от правил, за которые невозможно законно наказать, это норма сегодняшнего существования. И у Криса аж руки чесались воплотить в жизнь то, что так завлекательно описал Хёйзинг. Ведь именно об этом им рассказывала Ульрика Фогель, читая лекцию по классификации манипулятивных сделок, которые вообще возможны только при наличии прорех в законодательстве… И для человека, знающего манипулятивные технологии и те самые прорехи, открывались такие перспективы…
