Читать книгу: «Книга Эрстедов», страница 2

Глава 3

Инквизиторы так больше и не постучались в их двери. Кажется, рождение младенца в семье Катарины Эрстед вполне убедило их в том, что та не могла являться ведьмой. Деревня еще неделю гудела слухами и россказнями, но вскоре и те стихли. У крестьян было гораздо больше других важных дел, чем копаться в грязном белье семейства Эрстед.

Спустя еще пару недель на подоконник их деревенской лачуги прилетел сизый голубь с посланием, привязанным к лапке.

Катарина читала письмо, постепенно меняясь в лице. Потом она рухнула на стул, сжав кусок бумаги в кулаке и стараясь не выйти из себя. Дочерей не было дома, и сейчас она была наедине с Демиеном, который мило сопел, завернутый в “кулек” из одеяла.

В послании говорилось о том, что всей семье Эрстедов необходимо явиться к Верховной Матери колдовского ковена. Дело не терпело отлагательств. Других деталей в письме не было, но и этого было достаточно, чтобы понять – им грозит нечто похуже любой инквизиции. Катарина наивно надеялась, что заставят прийти только ее и Нэн, а младших девочек оставят в покое. Но нет, Верховная требовала, чтобы на поклон к ней явились все. Очевидно, что мальчишку тоже нужно было брать с собой, иначе об этом всё равно бы узнали.

Женщина просидела недвижимым истуканом очень долго, пока дверь в дом не скрипнула, а внутрь не вошли дочери. Нэн стала еще более угрюмой, а Сения стала меньше разговаривать. Одна Элиза все еще оставалась по-детски наивной и веселой. Ей одной нравилось общество младшего брата, и она искренне не понимала, почему все остальные сторонятся его.

Заметив то, каким напуганным стало лицо матери, Сения с Нэн тут же принялись расспрашивать ее обо всём. Катарина рассказала им всё, как есть, и вскоре написала обратное письмо, чтобы почтовый голубь смог, наконец, покинуть их дом.

– Может, есть какой-то способ скрыть … его? – предположила Нэн, переглядываясь с Сенией. – Мы с Сени читали в Гримуаре о том, что есть какое-то заклятие сокрытия. Может, нам стоит попробовать?

Катарина взглянула на них так строго, что девочки тут же замолчали, не смея произнести ни слова. Раньше они никогда не видели мать такой. Во всём виноват этот нелепый младенец. Именно он разрушал их семью изнутри, а они сами ничего не могли с этим поделать.

– За сокрытие истины вас лишат сил. Лишат всего, ради чего стоит жить. Не смейте… Даже не смейте думать об этом. – голос Катарины дрожал, пока она говорила. На заднем плане Элиза что-то оживленно рассказывала маленькому Демиену, а тот, проснувшись, лишь издавал нечленораздельные звуки, похожие на смех.

– Хорошо, матушка, – обессиленно вздохнула Сения, Нэн кивнула в ответ. Было понятно, что девочки были недовольны ответом матери, но что еще им было делать. Они – еще дети и не понимали, насколько серьезной была ситуация. Катарина потерла лицо ладонями и вновь посмотрела на девочек, но уже мягче, выдавив из себя остатки той ласки и любви, что в ней еще теплились.

– Извините меня… Я просто так ужасно устала. Поймите, это проклятие… Я не выбирала его. И сейчас только мне за него расплачиваться. Я не хочу, чтобы мы все попали в беду, но теперь у нас попросту нет выбора. Сделайте, как я говорю… Соберите свои вещи, что необходимы в дорогу. Завтра на закате тронемся в путь.

Девочки переглянулись. Как одна, они обняли мать, и Катарина смягчилась, обвив их тоненькие фигурки руками в ответ. Да, всё было так: они были всего лишь детьми, пусть в их жилах и текла ведьминская кровь долгожителей. Дети еще не познали горя, не хлебнули его сполна, и не виноваты в грехах своих родителей. Все это было только на совести Катарины и больше ни на чьей.

***

В город они прибыли ранним утром. Двое суток езды в крытой телеге со всеми девочками и младенцем на руках вымотали Катарину. Но в городе она не была уже очень давно и теперь боязливо оглядывалась по сторонам. Кажется, что след инквизиции остался везде в округе… Уже на подъезде к городским стенам виднелись столбы с кострищами. Здесь проводили показательные казни. Инквизиция ушла, но жители города, кажется, продолжали заниматься самосудом. Только в стенах ковена им ничего не угрожало и необходимо было поскорее добраться туда.

Девочки старались не смотреть на лобные места, где в некоторых местах все еще валялись обугленные кости. Вскоре их окликнули. Это был неловкий уродливый карлик, завернутый в балдахин больше него самого. Из-под капюшона торчал лишь большой морщинистый нос.

– Эй…эй вы! Эрстед?

Катарина осторожно кивнула. Карлик выдохнул и вновь подал дребезжащий высокий голос:

– Следуйте за мной.

Ведьмы собрались кучкой и последовали за странным провожатым. Впрочем, Кэт такое стечение обстоятельств не удивляло. Скорее, она просто была напугана не меньше, чем ее дочери. Что их ждало в стенах ковена и могли ли они рассчитывать на их покровительство в дальнейшем? Им бы сейчас как никогда понадобилась защита. Правда, в глубине души Катарина понимала, что ничего хорошего от этого визита ждать им не приходилось.

Виляя вслед за карликом по узким улочкам города, который еще спал, ведьмы вскоре добрались до узкого лаза, сквозь который виднелся проход, закрытый тяжелой дубовой дверью.

– Идемте, мы почти дошли. Верховная Мать ждёт вас.

Внутри Кэт мгновенно что-то перевернулось. Почему-то одно единственное упоминание о Верховной ведьме ковена заставляло ее переживать сильнее нужного. Она покрепче перехватила младенца на руках и скомандовала девочкам идти впереди.

Они без труда пробрались до двери, затем карлик открыл ее каким-то уж очень ржаво выглядящим ключом: внутри механизма замка что-то неестественно щелкнуло, перекатилось, и только после тяжелая преграда сдвинулась с места, пропуская их внутрь. Следующие пять минут спуска куда-то под землю показались всем ведьмам вечностью. Один лишь карлик вел себя естественно, юрко и быстро перебирая большими ногами в мягких кожаных оплётках.

Вскоре они попали в просторный коридор, освещенный множеством факелов. Свет огня дарил уверенность и успокаивал, но Катарина знала, что это ощущение обманчиво. Она была готова ко всему, поэтому еще крепче стала прижимать к себе младенца. Тот неловко закряхтел, просыпаясь и уж было хотел заплакать, но мать шепнула заклинание, которое тут же заставило его вновь сонно сомкнуть веки. Применять эту магию на детях им было недозволительно, однако, Кэт несла на руках не дитя, а всего лишь ненужное отребье. Демиен был ошибкой, которой просто не должно было случиться. Ошибкой, за которую она теперь была в ответе не по своей воле.

Карлик тем временем завел их в большой зал, где было фактически пусто. Оставив их там, он юрко взбежал по лестнице помоста, на котором стоял «трон», если его так можно было назвать – крепкая каменная конструкция с вкраплениями мельхиора и изумрудных камней, больше напоминающая обычный стул, нежели что-то величественное. Только блеск драгоценных камней выдавал в стуле место, занимаемое самой Верховной ведьмой. Их провожатый смачно зевнул, затем плюхнулся на холодный пол поодаль от трона и уставился на семейство Эрстед, без особого интереса разглядывая их свысока.

Сами же ведьмы молча озирались по сторонам… Нарушал тишину лишь треск огня.

Элиза прижалась к маминой ноге, вцепившись руками в подол ее перепачканной юбки.

– Мамочка, почему он на нас так смотрит? Мне страшно…

Легкое дуновение ветерка коснулось их лиц, затем Кэт почувствовала запах серы и затхлости. В воздухе прогремел старческий, но очень твердый и властный женский голос:

– Насколько же ты не уважаешь свой ковен, что пришла сюда в таком виде… Словно оборванка, ты и твои дети.

Кэт не ответила, лишь уязвленно поджав губы. Как будто она сама выбирала такую судьбу.

– Язык проглотила, Катарина Изабелла Эрстед? – голос старой ведьмы раздался в этот раз прямо за их спинами. Девочки от испуга аж вздрогнули, обернувшись на голос, но мать осталась стоять с гордо поднятой головой и не сводила взгляда с карлика на помосте, который начал хихикать, наблюдая за происходящим.

– Что такое? Ожидали увидеть старую, беззубую ведьму? – Произнесла Верховная и обогнула их по левую руку, встретившись лицом к лицу с Кэт.

Хоть голос Верховной и выдавал ее преклонные годы, в остальном она почти не изменилась с тех пор, как они последний раз виделись с Катариной. Тогда она была еще совсем девчонкой, а ее мать была чуть младше самой Верховной ведьмы. Однако, никому не было равных ей в ведьмовской силе, и с этим приходилось считаться всему ковену. Не удивительно, что ее волосы рыжей огненной гривой лоснились на покатых плечах, а пышная грудь едва ли умещалась в тесном корсете роскошного бархатного платья. Ни единой лишней морщинки или признака приближающегося старения. Однако, для Кэт возраст ведьмы выдавали ее выцветшие глаза. Теперь они больше напоминали переспелые оливки, а кожа женщины выглядела такой натянутой, точно кто-то старался обтянуть раму холстом, который не был для того предназначен.

– Верховная… – тихо произнесла Катарина и присела на одно колено, прижимая к груди Демиена, о котором совсем позабыла. Тот очнулся от заклинания и безмолвно надрывался в плаче все время, не понимая, почему ни единый звук не вырывается из его глотки. Девочки последовали поступку матери и тоже поклонились.

– Поднимитесь, не утруждайтесь, – раздраженно фыркнула Верховная и отправилась на свое место на помосте. Карлик следил за своей хозяйкой с почти священным благоговением. – Ты знаешь, зачем я послала за тобой, Катарина?

– Догадываюсь, Верховная, – кротко ответила Кэт, глотая собственную гордость или по крайней мере то, что от нее осталось.

– Да, да, конечно, догадываешься. Надо быть исключительной тупицей, чтобы не понять этого. Как зовут твоих дочерей?

Кэт кинула взгляд на старшую Нэн. Та, кажется, была скована страхом, как и Сения. Но не успела она сама ответить, как за них высказалась Элиза, внезапно поборовшая любой страх.

– Меня зовут Элиза, это Нэн, а это Сения. А это мой братик – Демиен.

Глаза Нэн расширились от ужаса, когда прозвучало мужское имя, но маленькую Элизу это совершенно не заботило. Она бесстрашно глядела в глаза Верховной ведьме, будто бросая ей вызов.

Это и насмешило Верховную. Женщина звонко рассмеялась на весь зал, с трудом успокоившись. Карлика такое развитие событий тоже позабавило, но он был верным слугой своей госпожи, поэтому их смех и хихиканье стихли ровно в один и тот же миг.

– Ах… Эта детская наивность… А у тебя очень храбрая дочь, Катарина. Храбрее своей матери уж точно. Подойди, дитя. – ведьма поманила к себе пальцем Элизу. Девочка взглядом спросила разрешения матери, та подтолкнула ее к трону. Маленькая колдунья неторопливо подошла к незнакомой ей женщине и замерла в паре шагов, не решаясь подойти ближе.

Верховная ведьма же наклонилась к ней и тихо спросила. Тихо ровно настолько, чтобы все остальные тоже могли ее расслышать.

– Расскажи-ка мне о своем братике, Элиза.

– А… ты не сделаешь ему плохо? – вопрос маленького ребенка вновь заставил ведьму ухмыльнуться.

– Ну что ты, нет, конечно. Разве такая хорошая ведьма, как я, может причинить вред новорожденному? Расскажи мне, откуда у твоей мамы взялся новый ребенок?

Девочка задумалась, покусывая губы по привычке.

– Демиен мой младший братик, его мама родила недавно.

– А кто же отец?

– Не знаю, мама сказала, что он умер. Как и мой папа тоже. И мне очень жалко моего брата, потому что он такой же, как и я.

– Хм-м, – задумчиво протянула ведьма, – спасибо, Элиза. Садись рядом, тебе не о чем переживать, моя девочка. А ты, – она зыркнула в сторону карлика, – принеси детям фруктов и напитки сейчас же. Что за воспитание, ей Богу…

Карлик шустро поднялся и сбежал по помосту, выбегая из залы, но никто не обратил на него внимания. Все взгляды были прикованы к Верховной Матери.

– Катарина, будь добра, расскажи мне всю правду. Не гневи меня еще больше. – И хоть голос ведьмы был мягким и ласкающим слух, в нем явно слышалась угроза. Сколько раз Катарина слышала этот тон за свою жизнь? Пожалуй, слишком много, чтобы забыть то, что за ним обычно следовало. Но теперь она уже не маленький ребенок, скрывать ей было нечего, она была невиновна и знала об этом лучше, чем кто—либо.

– Я сошлась с кузнецом Беннетом Смитом, он проживал в нашей деревне и был вдовцом.

– Ты очаровала его? – Вдруг перебила женщину Верховная Мать.

– Нет. Мы просто дружили, а потом он был… он был добр ко мне. Помогал нам в нужде.

– Хм…Ясно, – задумчиво протянула ведьма себе под нос, затем махнула рукой, предлагая Катарине продолжить рассказ. Та собралась с духом, выдохнула, взглянула на ребенка, которого держала у себя на руках. Демиен все еще безмолвно кричал, заливаясь градом горючих слёз.

– Мы разделили ложе, и я забеременела. Я не желала этого и не хотела еще одного ребенка… Я не думала, что это возможно без магического вмешательства.

Лицо Верховной Матери не изменилось, она все так же беспристрастно взирала на ведьму перед собой, попутно поглаживая маленькую Элизу по ее шелковистым волосам. Тем временем Кэт продолжала, всем своим видом выражая сожаление и раскаяние.

– Он умер незадолго до рождения ребенка. Как и все остальные…Но я не использовала магию, даю слово. – последнюю фразу Кэт сказала с большей натугой, пытаясь сдержать подступающие слезы. Ей совершенно не хотелось выглядеть слезливой замарашкой перед Верховной, да еще и в присутствии собственных дочерей.

– Удивительно, – буркнула Верховная ведьма, внимательно рассматривая поочередно Сению и Нэн. Ее мысли, казалось, блуждали далеко-далеко отсюда, внимание сконцентрировалось лишь тогда, когда в зал вновь вернулся карлик. Он тащил в руках большой круглый поднос, на котором взгромоздилась ваза с фруктами и три кубка с напитками для девочек. В зале тут же воцарилась неестественная тишина. Карлик поочередно подошел к дочерям Кэт, отдавая им кубки с напитками и побуждая взять лакомства. Все это он делал учтиво настолько, что становилось противно. Нэн и Сения взяли питье и по яблоку, но пить и есть не спешили, тревожно поглядывая на мать. Элиза же непринужденно выбрала гроздь винограда и взяла кубок, усевшись на ступеньку рядом с троном Верховной. Она еще была слишком мала, чтобы беспокоиться о таких вещах, как отрава в еде или воде. Однако, Кэт не переживала за дочерей. Она знала, что каждая ведьма сейчас на счету, и Верховная Мать не стала бы губить себе подобных ради одного странного происшествия.

– Что ж, Катарина, – вздохнула женщина, после чего откинулась на троне, расслабленно постукивая ногтями по подлокотнику, – ты знаешь, в каком мы сейчас положении. Весь ковен вынужден скрываться, пока эти псы Божьей благодати шныряют по городу и в его окрестностях. Конечно же, ты не дура и понимаешь, что девочек твоих я не трону. Но рождение мальчика, да еще и такое.. Тебе придется ответить за это.

– Но она ничего не сделала! – Внезапно Сения подала голос. Нэн и Кэт вмиг побелели, уставившись на среднюю дочь Эрстед. Сения тут же стушевалась, невольно выронив из рук яблоко от нахлынувшего страха.

Верховная Мать перевела взгляд на девочку, ласково улыбнулась ей и заговорила:

– Знаешь ли ты, дитя, в чем повинна твоя мать?

– Н-нет…, – почти шепотом ответила Сения. Голос ее дрожал.

– Давай я тебе расскажу, – ведьма поднялась с места и направилась к девочке. Вопреки всем ожиданиям Сении, трогать ее страшная Верховная не стала. Вместо этого она подошла на расстоянии вытянутой руки и улыбнулась уголками губ, рассматривая Сению.

Девочка стояла неподвижно, руки и ноги у нее начинали трусить.

– Вы, милые мои ведьмочки, не просто так появились свет. За ваше рождение ваша матушка всегда должна была платить кровью. Жизнь за жизнь, так уж устроено. Поэтому все ваши отцы сейчас лежат в сырой земле. Но дело даже не в этом… – она подошла к Катарине, заглянув в сверток с отвращением и интересом одновременно, – ведьма не может зачать ребенка, не совершив кровавый ритуал. Это гарант того, что на свет появится новая женщина со способностями к магии.

– Но ведь его папа тоже умер, – тихонько вставила Сения, старательно избегая взгляда Верховной.

Ведьма бесцеремонно вырвала из рук Катарины мальчишку, взмахнула пальцами, будто посыпала ему на личико магической пылью, и Демиен тут же уснул крепким сном.

– Твоя мать не платила кровью его отца за его рождение. Кто этот демон, дитя? Ты знаешь, что рождается от ведьм, когда они не платят за свое проклятое потомство? Не знаешь? В таких случаях рождаются магические калеки, уроды и демонические отродья, способные приблизить конец этого мира. Такие формы жизни не имеют даже права на существование…

Сения и Нэн удивленно моргали, пока Катарина стояла, понурив голову. Ведьма вручила матери ее мальчика обратно, после чего указала на трон.

– Сения и Нэн, идите к своей младшей сестре. Вы ни в чем не виноваты. – после чего она резко кинула в сторону карлика за своей спиной. – Уведи их, пусть им выделят комнату. И поскорее, не хочу, чтобы они видели, как по-настоящему казнят ведьму.

Наступил черед Нэн охнуть и выпустить все из рук. Она припала к боку матери, ухватившись ей за рукав.

– Нет! Вы не можете! Это несправедливо! Это всё повитуха! Мы бы избавились от него, если бы она не пригрозила проклясть нас всех… Мама просто защищала нас! Оставьте нас в покое, прошу вас, и мы не посмеем тревожить вас больше!

Верховная строго взглянула на старшую дочь Эрстед и ответила все тем же пугающе ласковым голосом:

– К сожалению, не могу позволить себе такой роскоши. Идите за ним, если не хотите той же участи, что и ваша мать.

Катарина приобняла Нэн одной рукой и чмокнула ее в лоб.

– Слушай, что тебе говорят, дорогая… Береги Сению и Элизу ради меня, хорошо?

У Нэн на глазах выступили слезы, Элиза все еще ковыряла виноград, но выглядела растерянной и напуганной, а Сения обняла маму за талию.

– Идите, ну же! – Строго сказала Катарина, пытаясь привести девочек в чувства. Только после этого Нэн взяла Сению за руку, с трудом оторвав от матери, и они вместе направились к Элизе, чтобы забрать и ее. Последнее, что услышала Катарина – это плач маленькой Элизы. Ни одна из дочерей не обернулись, пока уходили вслед за карликом. По крайней мере одно Кэт знала точно – под крылом ковена им будет гораздо безопаснее в это неспокойное время.

Когда шаги всех четверых стихли окончательно, Верховная ведьма переменилась в лице. Отвращение и гнев залили ее лицо, и она отвесила Катарине звонкую пощечину. Да такую, что у женщины невольно слезы брызнули из глаз.

– Видит провидение, не будь я твоей прабабкой, ты давно была бы магически стерильной. Тебя бы иссушили, как какой-нибудь ненужный сосуд и выкинули на окраину жизни. Глупая девчонка…

Сейчас, когда старшая ведьма злилась, она выглядела действительно старой. Когда она не владела собой, магия слабела, и ее красота теряла свой блеск.

– Сначала сношается с каким-то мужиком, потом влюбляется, рожает… да еще и мальчишку! Разве твоя мать не учила тебя, что ведьмы не имеют права приносить в этот мир потомство мужского пола? Просто идиотка, Катарина. Ты просто идиотка.

Кэт слушала все это с полузакрытыми глазами. Слез она уже не сдерживала, хоть они и были тихими слезами раскаяния.

– Мне бы следовало лишить тебя магии, отдать под трибунал или вовсе расправиться с тобой по старинке. – процедила Верховная Мать, затем шумно выдохнула, начала расхаживать взад, вперед и натирать виски костяшками пальцев. – Немыслимо, чтобы именно в моем роду произошло нечто подобное. Ты хоть представляешь, какой позор ляжет на нас, если кто-то об этом узнает? Эрстеды отмывались от прегрешений своих предков слишком долго, чтобы теперь профукать все это из-за импульсивности одной ведьмы!

– Делай со мной все, что хочешь. Главное, чтобы мои девочки были в безопасности…

Ведьма замерла на месте и задумалась о чем-то, крепко нахмурив лоб и брови. Сейчас на вид ей явно было чуть больше шестидесяти лет… в сущности же, без вмешательства магии, ей шел уже сотый год.

– Я не стану тебя убивать или иссушать. По городу рыщут псы инквизиции, и мне их внимание не к чему. Вместо этого ты возьмешь своего выродка и отправишься в самую далекую, Богом забытую деревню, которую вообще сможешь найти. Ясно тебе? И если до меня долетит хоть один слух, хоть одно слово или упоминание твоего имени… твои девочки поплатятся за все твои огрехи, а затем и ты сама, Катарина. Понятно?

Глаза Кэт расширились, красные от слез, теперь они казались еще огромнее. Она закусила губу, невольно сильнее прижав к себе Демиена. Ребенок тут же недовольно насупил мордашку во сне.

– Изгнание… Это даже хуже смерти.

– Заставит тебя подумать о том, что ты совершила.

Теперь, когда решение было принято, Верховная вновь стала спокойной, как удав. Магия постепенно возвращала свое, морщинки улетучивались с ее лица, будто их кто-то стирал невидимым ластиком.

Катарина не могла ничего возразить, но все же решила предпринять последнюю попытку искупления. Она рухнула на колени, больно ударившись об каменный грубый пол, и протянула младенца к ведьме.

– Если уж я изгнана из ковена, то хотя бы попроси за меня у норн. Пусть снимут проклятие повитухи. Так я смогу расправиться с отродьем. Умоляю…

Внезапный смех Верховной заставил Катарину содрогнуться всем естеством. Она осторожно взглянула на женщину снизу вверх. Прабабку явно позабавила такая мольба.

– Ох, дитя… Какая же ты смешная. Никто…слышишь, никто из нас не в праве делать этого. Ты прогневила не только меня, но и возможно что-то, что стоит выше нас всех. Возможно, этот ребенок и дался тебе в наказание за твое грехопадение, тебе и жить с этим. Ступай. У меня больше нет времени и желания слушать тебя.

С этими словами Верховная уверенно вышла из зала, оставив Катарину наедине с Демиеном, который мирно посапывал у нее на руках. Она смотрела в его невинное младенческое пухлое лицо и испытывала почти непреодолимое желание со всей силы бросить ребенка об каменный пол. Но в итоге не смогла, ее тут же настигло разрушительное бессилие. Кэт захлебывалась тихими слезами беспомощности. Теперь ей только и оставалось, что думать о благосостоянии своих дочерей, и о том, чтобы не подвергать их опасности.

А еще поддерживать жизнь в своем сыне. Единственном сыне. Порочном и запретном отродье, которого когда-то посмела родить от мужчины, которого взаправду полюбила.

И жить… жить вопреки всему и всем.