Читать книгу: «Непобедимый. Право на семью»

1
Полина

– С днем рождения! – прорезав воздух этим радостным выкриком, моя близкая подруга Мира опережает группу гостей, чтобы первой меня обнять. На самом деле, она меня уже поздравляла – три дня назад. В мой настоящий день рождения. А сегодня просто официальная часть, но Миру снова прорывает: – Счастья! Успеха! Исполнения всех самых заветных желаний… – тараторит она, а я смеюсь, не пытаясь сдержать эмоции. Я их в принципе не умею как-то тормозить и прятать. – Ах, и, конечно, классного мужика тебе, моя совершеннолетняя, по всем законам свободная принцесса Аравина!

Да, я принцесса Аравина. Мой отец – великий спортсмен Егор «Стальной Волк» Аравин, в прошлом абсолютный чемпион мира по боксу – так меня воспитал. Мама волнуется, что я пару себе не найду, мол, слишком высокую планку папочка задрал. Ох, если бы кто-то знал, что мое сердце давным-давно украдено, а тот «самый-самый» много лет вхож в наш дом на правах полноправного члена семьи.

– С днем рождения, принцесса, – выдают Тихомировы практически в унисон, когда подруга отступает.

Дядя Тимур и тетя Полина – родители Мирославы, Эвелины и… моего тайного избранника. Лина с мужем тоже меня поздравляют. А вот Миши, из-за которого я и схожу с ума, с ними не оказывается.

Принимая подарки, то и дело неосознанно ищу его глазами.

Ну, не мог же он забыть о моем дне рождения! Знаю ведь, что в городе. Должен прийти… Должен же! За восемнадцать лет ни разу не пропустил ни одного моего праздника. Как подтверждают фотографии, Михаил Тихомиров присутствовал даже на моих крестинах. А два года назад Непобедимый и вовсе заставил меня думать, что я для него тоже «номер один», прервав тренировочный лагерь и прилетев в Москву только для того, чтобы поздравить меня с днем рождения. Я ради него тоже не раз полмира пересекала. С родителями, конечно. Но все же… Не может же он так просто оборвать эту цепочку.

«Тихомиров…» – стону я мысленно.

«Приди!»

– Миша задерживается, но обещал обязательно быть, – тихо сообщает тетя Поля, мягко сжимая мою ладонь.

– Спасибо, – выдыхаю я и снова улыбаюсь.

Та подмигивает и, оставляя нас с Мирой, идет следом за мужем к моим родителям. Дружба между папой и дядей Тимуром берет истоки со времен, когда они еще были холостыми парнями и делали первые шаги в профессиональном боксе. В итоге все в наших семьях так или иначе связаны с этим видом спорта. Даже я. Немножко. Но на вершине сейчас Михаил «Непобедимый» Тихомиров. Абсолютный чемпион мира в супертяжелом весе, как и его отец в былые времена. Неудивительно, учитывая, что дядя Тимур достаточно быстро свернул собственную карьеру и все силы положил на то, чтобы тренировать единственного сына.

«Так рано не стоит начинать», – читала я не раз в спортивных заметках.

Но факт остается фактом: Непобедимый встал на помост ринга в возрасте трех с половиной лет. На сегодняшний день ему двадцать девять, и он до сих пор не останавливается.

Горы подарков. Несметное количество цветов. И сам зал просто шикарный – тетя Юля специально заранее прилетела из Владика, чтобы украсить и все организовать, потому что равных ей в этом деле нет. Музыка отличная – папочка пригласил лучших диджеев. Мы с Мирославой танцуем практически непрерывно. Все вокруг улыбаются, то и дело то тут, то там по залу прокатывается смех. Льются красивые слова. Глаза у моих родных и любимых людей горят. А мне хочется плакать. Потому что Миши нет.

Время неумолимо переваливает за примерную середину торжества, и надежда увидеть Непобедимого в этот значимый для меня день скоротечно тает.

Напоминаю себе, что Тихомиров – взрослый мужчина. У него могли возникнуть действительно неотложные дела. Ничего страшного. Завтра поздравит. Глупо обижаться. Я ведь тоже уже не ребенок, все понимаю… И все равно обижаюсь. Разве я не важнее всего? Он для меня – да. Пусть не говорю, но всегда показываю. Даже странно, что никто из наших еще не догадался, что я испытываю к Мише гораздо больше, чем сестринскую привязанность.

– Я воды попью. Жарко, – выкрикиваю Мире на ухо.

– Пойти с тобой?

– Нет, – мотнув головой, быстро покидаю танцпол.

Однако возле стола рука тянется вовсе не к воде, а к бокалу с шампанским. Делаю один жадный глоток, как вдруг какой-то внутренний толчок вынуждает меня обернуться. Едва я совершаю этот разворот, сходу задыхаюсь.

Это мое сердце… Оно странным образом заполняет собой всю грудь. Глушит мощными ударами прочие звуки. Я всего-навсего смотрю Мише Тихомирову в глаза, а кажется, будто мы с ним на ринге один на один оказываемся. Тело раз за разом окатывает волнами горячей дрожи.

Нервно облизывая губы, спускаю взгляд вниз на воротник его белой рубашки. Из-под нее, словно языки пламени, вырываются яркие узоры цветной татуировки. Пытаюсь восстановить самообладание, а вместо этого зачем-то воскрешаю в памяти то, что скрывает плотная белая ткань. Тихомиров огромный, мускулистый и бесконечно твердый.

Когда он на ринге, я могу непрерывно изучать его, оправдываясь тем, что наблюдаю за тренировкой. Либо же слежу за перемещением в качестве противника, чтобы пробить, наконец, блок, который он выставляет.

– Извини, я опоздал, – говорит Миша, прорываясь в морок моего сознания. Вакуумная глухота моментально спадает. Голоса, музыка и прочие звуки возвращаются. – С днем рождения, принцесса Аравина.

Миша, как всегда, собран и сдержан. Я же, вскидывая на него вновь взгляд, не могу скрыть своей радости. Улыбаюсь вовсю. Сердце летает по груди. Мне отчего-то вдруг кажется, будто вот-вот что-то произойдет. Какое-то очень значительное и поворотное событие. Меня буквально трясет от этого неожиданного предчувствия.

Только Тихомиров молчит. Сосредоточенно и крайне неторопливо очерчивает мое лицо взглядом, спускается ниже, доходит до декольте и так же медленно движется обратно. Ловит мой взгляд. Нет, сейчас я бы сказала иначе… Хоть мы и не на ринге, кажется, что атакует. А мне почему-то совсем не хочется защищаться.

Распахиваю губы, чтобы сделать тихий вдох. Но кислородное голодание не утоляется. Ни за первый, ни за второй вдох. Едва поступив внутрь, кислород тотчас сгорает. И я вновь задыхаюсь.

Представляя нашу сегодняшнюю встречу, собиралась решительно выдать: «Смотри, Непобедимый! Я выросла!». Но сейчас в этом нет необходимости, даже если бы я вдруг смогла совладать с эмоциями. Тихомиров и так смотрит. Смотрит так, как я мечтала.

Вызвать у меня растерянность непросто. Я приучена быстро реагировать и адаптироваться. Только Мише удается привести меня в замешательство. Рядом с ним я не просто живу, как дикий неконтролируемый организм. Рядом с ним я горю.

– Можешь уделить мне минуту, Полина?

Я, конечно же, киваю. Едва он зовет, обо всем на свете забываю. Вновь в один момент все исчезают. Не глядя, практически вслепую отставляю бокал и иду за Тихомировым. По пути нас фотографируют. Из-за папы я к камерам привычная, но рядом с Мишей даже это вызывает волнение. Он же никак не реагирует. Продолжает движение – неторопливо, свободно и уверенно. Я держу спину прямо и стараюсь соответствовать величию Непобедимого. Другого определения у меня не находится. Миша крупный красивый мужчина. Он сильный, храбрый и очень выносливый. Он чемпион. Всего мира. Даже меня, выросшую среди великих спортсменов, это восхищает. Возможно, потому что я точно знаю, какой огромный труд вложен в этот статус.

Мы покидаем зал через боковые двери и выходим на террасу. Не останавливаясь, спускаемся в сад. Направление, конечно же, задает Тихомиров. Лишь за ним я так безропотно следую. Со всеми остальными ведь, даже с родителями, то и дело проявляю характер и порываюсь бежать «туда – не знаю куда». Цитата от папы,  а мне только бы по-своему исполнить… С Мишей не возникает такого рвения. Я иду за ним.

– Какие планы дальше, Полина? – спрашивает он, когда мы, наконец, притормаживаем у большого куста жасмина.

Насыщенный сладкий аромат растения моментально забивает все дыхательные пути в моем организме. Во рту сухо и одновременно липко становится. В носу дико щекочет, и я, как ни пытаюсь сдержаться, громко чихаю.

Зажимая указательными пальцами ноздри, смущенно смотрю на Тихомирова.

– Прости, – гундося, выдаю я.

А он вдруг смеется. Совсем как в детстве, когда мое поведение казалось чересчур серьезному Мише забавным. Круто, конечно, что ему весело… Но у меня ведь все волоски на теле дыбом встают, так прочесывает по нервам этот приглушенный, хрипловатый звук.

Мама хотела разбить в саду ручеек. В общем, будет целый пруд – я таю.

И все же, спешно помозговав, расцениваю реакцию Миши со своей колокольни. Не хочу, чтобы он смеялся. Хочу, чтобы смотрел так же, как четвертью часа ранее в зале.

– Мне восемнадцать. Я выросла, Тихомиров.

Улыбка мужчины меркнет. Глаза как-то ярко, красноречиво и необычайно волнующе сверкают. Мое сердце тут же срывается и забивает своим безумным стуком каждый уголок моего напряженного, будто находящегося под воздействием электричества, тела.

– Я заметил, Полина, – тон сгущается.

И вновь Миша пронизывает меня тем самым взглядом, от которого мне и неловко, и жарко, и одновременно очень хорошо становится.

Я – словно шампанское. Не раскручивайте мюзле. Выстрелю.

Дернув с куста цветок жасмина, принимаюсь якобы лениво отрывать белые лепестки.

– Я теперь взрослая женщина, – важно уточняю.

Смело смотрю прямо в глаза. Мюзле на месте, я закупорена. Но, тем не менее, бесстыдно пытаюсь ударить своими градусами прямо Тихомирову в голову. Ну, хотя бы добиться, чтобы он возжелал откупорить меня и отпить.

Усмехается. На этот раз вовсе невесело. Какая-то непривычно интимная и темная эта эмоция. Мои открытые плечи и спину обсыпает мурашками. Инстинктивно отшагиваю в сторону. Тихомиров незамедлительно поворачивается за мной. Шаг, и снова шаг. Кружим, как на ринге, только очень медленно, не разрывая зрительного контакта.

Я бы, скорее всего, долго так металась. Только Миша останавливает. Застигая врасплох, перехватывает ладонями мою талию и, проворачивая в выгодную для себя позицию, притискивает спиной к металлической конструкции, по которой только-только взялся виться плющ. Пока я задыхаюсь и пытаюсь сообразить, что должна делать дальше, Тихомиров всем своим твердым телом ко мне прижимается. Настолько близко, что наше дыхание сливается и как будто общим становится. Ощущения выше того предела, который я способна выдерживать. Дрожу, не могу скрыть. Внутри меня закипает то самое шампанское. А я, ко всему, еще беру и вскидываю на Мишу взгляд. Будто мало мне… Едва соединяемся, земля из-под ног уплывает. Просто я сама… Лечу.

– Выглядишь, как женщина. Пахнешь, как женщина. Ощущаешься, как женщина. Но пока еще не женщина, насколько мне известно, – говорит Тихомиров с новыми для меня интонациями. Я вспыхиваю, как спичка. Сказать ничего не могу. Даже дыхание свое не способна контролировать. Оно звучит очень странно – как начало фильма для взрослых. Сжигаю все вокруг. А он подливает горючее: – Хочу, чтобы ты стала моей женщиной, принцесса Аравина.

Это сон. Я просто сплю. Все это нереально. Я, конечно же, загадывала желания и всячески привораживала Мишу Тихомирова. Но не могут же все мои мечты вдруг в одну минуту исполниться.

В чем подвох? Что ему от меня нужно?

Нет-нет, это точно сон. Если бы я была способна двигаться, я бы себя ущипнула. Хотя нет! Я не хочу просыпаться! Даже если банально умру от переизбытка эмоций. Зато молодой, красивой и счастливой.

– Полина, – добивает Тихомиров. – Ты выйдешь за меня замуж?

2

– Это тебе Миша такое кольцо подарил? – спрашивает мама за завтраком.

Все замирают. Резко прекращаются разговоры, и обрывается звон столовых приборов. Моя рука так же зависает в воздухе, не дотянувшись до корзинки с хлебом.

«Черт возьми…»

Изысканное платиновое кольцо с аккуратным бриллиантом вдруг ощущается непосильно тяжелым. И как я ни пытаюсь выдерживать невозмутимость, буквально сразу же проваливаюсь – щеки заливает жаром.

– Угу. Миша, – бросаю как можно беспечнее и хватаю, наконец, из корзинки пухлую горбушку.

Тишина продолжает висеть. Я делаю вид, что не замечаю. Под тем же пристальным вниманием принимаюсь нервно размазывать по хлебу масло.

– Очень похоже на помолвочное.

«Как всегда, в точку, тетя Юля!»

Только Саульская прямо озвучивает то, что другие, в силу каких-то факторов, не сразу решаются высказать.

– Не наше дело, мурка, – приходит на выручку муж приморской владычицы – дядя Рома.

– Как не наше?

– Юля, придет время, нам сообщат.

– Точно! Как Катюха Рейнер, штампом в сторис маякнет, – вспоминает Саульская.

Рейнеры переглядываются и смеются, а дядя Рома поджимает губы и как-то интересно закатывает глаза. Снисходительно и абсолютно спокойно. Думаю, потому что сил на свою мурку у Бога ему поздно просить. Он ее обожает! И новый взгляд, брошенный на жену, это подтверждает.

– Ну, отлично же все получилось. Порядок, – подытоживает Саульский.

Тетя Юля экспрессивно цокает языком.

Я уже жую, чтобы как-то себя занять и скрыть неловкость, но умудряюсь в процессе хохотнуть. Не знаю, как не давлюсь. На маму с папой смотреть боюсь. Хорошо, что Тихомировых нет. Иначе я бы точно раскололась. А Миша велел держать язык за зубами. Пока никому ничего не сообщать. Сказал, что нам нужно встретиться сегодня и перво-наперво все обсудить между собой. А потом уже будем радовать родню.

«Ух, Божечки…»

Не представляю, как такое вывалить! Мне только четыре дня, как исполнилось восемнадцать, и на самом деле все до сих пор относятся ко мне как к ребенку. Их стараниями в этой атмосфере и я себя таковой ощущаю. Кажется, если скажу про замужество, будет выглядеть, как шутка.

До слез, блин.

Конечно же, ни в одних своих самых смелых мечтах я не представляла, что на свой восемнадцатый день рождения получу помолвочное кольцо. Я не хотела замуж! Даже не думала об этом. Но как я могу отказать Мише Тихомирову? Никак!

Папа с мамой точно сойдут с ума! Ой, что будет! Какая свадьба? Восемнадцать лет! Вся жизнь впереди. И возможностей миллион. Папа хотел, чтобы я реализовалась в выбранной сфере, а мама – чтобы поездила по миру.

Да я уже налеталась, Господи! С Мишей еще не раз полечу. И с дипломом успею все.

– Полин, – осторожно тянет мама, и мне приходится на нее взглянуть. Лицо охватывает новый приступ жара. Кажется, что мамочка видит меня насквозь, хоть и старается осторожничать. – Так это правда помолв…

– Конечно, нет! Просто кольцо! – выпаливаю, прежде чем она успевает закончить. Так стыдно и страшно отчего-то становится. Грудь сотрясает дрожь. Щеки до покалывания горят. Но я продолжаю тараторить: – Миша всегда дарит мне ювелирку. Полшкатулки от него, мам!

– Но колец не было.

– Хм… – хмыкаю легкомысленно. – Просто Миша все остальное уже перебрал. Пришло время колец. Через пару лет буду вся такая в кольцах на каждый палец, – предполагаю шутки ради. – Даже на ногах!

Мама смеется. Наконец, мне удается ее расслабить. Только папа… За столом лишь он молчит и сохраняет напряжение. Я бы сказала, его разбил шок. И никак не отпускает, видимо.

– Очень красивое кольцо. Нежное, – одобряет тетя Наташа.

– Молодец парень, – поддерживает ее муж.

– Молодец, конечно, – выдыхает и мама. Улыбается так, как только она умеет – на щеках ямочки, глаза сверкают. Взяв мою руку, несколько раз проводит большим пальцем по камню. – И правда, очень красивое кольцо. А когда-то ведь… – поджимая губы, направляет взгляд на папу. – Помнишь, как ты точно так же подарил мне на день рождения «не обручальное кольцо»?

– Почему вдруг «точно так же»?

Напряжение на лице отца прочерчивается еще очевиднее. В одну секунду он становится крайне серьезным, внушительным и пугающим. Я инстинктивно замираю, а мама, как обычно, смеется.

– Ну, признай же, что на простое совпадение два этих случая не тянут.

– Стася, – голос папы режут предупреждающие нотки. – Прекращай.

– Да я так… – и смеется дальше. Прикрываясь чашкой, подмигивает мне и незаметно кивает. Так обычно делает, когда хочет напомнить, что в некоторых вопросах папе нужно чуточку больше времени, но все непременно будет хорошо. И тут же достаточно плавно меняет тему: – Чем займемся после завтрака, девочки?

– Я ухожу, сразу говорю, – сообщаю решительно, вновь собирая на себе все внимание.

– Окей, – отзывается мама.

– Может, как в старые добрые времена, на шопинг, да посплетничаем? – улыбается и подмигивает тетя Юля.

Ну, точно мурка, правильно дядя Рома окрестил. Хитрющая и безумно обаятельная.

– Я – за, – первой реагирует тетя Наташа. – Мне срочно нужно вынырнуть из омута Рейнера, – с улыбкой косится на своего мужа.

Тот только хмыкает. Остальные смеются.

– Ну, решили, значит, – поддерживает мама.

Остаток трапезы проходит в привычном гомоне. Я на темп обсуждения уже не реагирую. Редко собираются, потому новостей немало.

Спокойно заканчиваю завтракать и поднимаюсь из-за стола.

– Папочка, – наклоняясь, обнимаю со спины. Прижимаюсь щекой к щеке, легонько трусь. – Все хорошо же?

– Ты мне скажи, – отзывается, поглаживая теплыми, чуточку шероховатыми ладонями мои руки.

– Все хорошо!

– А будет?..

– А будет еще лучше! – заканчиваю известную в нашей семье фразу.

– Это-то меня и настораживает, – негромко заключает папа.

Я заставляю себя рассмеяться.

– Я тебя очень люблю, – быстро целую его в щеку. Еще раз крепко прижимаюсь. – Все, я убегаю!

– К Мире? – интересуется мама, когда целую ее на прощание.

– К Мире, к Мире… – повторяю нараспев и незаметно прикусываю язык.

Это невинная ложь. Ничего плохого я не делаю.

– А раньше, на второй день своего дня рождения, ты требовала продолжения праздника, – замечает папа.

– Я выросла! – нахожусь с ответом.

Родители как-то чересчур внимательно меня оглядывают, от макушки до кончиков ног – оба.

– Точно, выросла, – подтверждают тоже вместе, с нотками непонятной мне грусти.

Я лишь смеюсь в ответ. Схватив сумку, машу всем на прощание и вырываюсь, наконец, из дома. Сердце бомбит, словно сумасшедшее. Ведь я иду на встречу с Мишей. Я увижу его. Мы будем только вдвоем. Говорить о нас. О предстоящей свадьбе. Больше не будет меня и его. Будем мы! Мы, мы, мы… Разве можно быть счастливее? Невозможно!

Спасибо огромное за поддержку, лайки, награды, репосты, комментарии и просто за то, что вы есть!!

Обнимаю❤️

P.S. История Егора и Стаси Аравиных – "Неоспоримая. Я куплю тебе новую жизнь", Ромы и Юльки Саульских – "Ты теперь моя", Андрея и Наташи Рейнеров – "Я тебя присвою".

3
Полина

Не успеваю добраться до спорткомплекса, звонит папа. Благодарю таксиста и, выпорхнув из салона, спешно принимаю видеозвонок.

– Привет-привет!

– Ты где?

Сходу попадаю под разбирающий город солнцепек. Но мне такая температура только в кайф. Расправляя плечи, вытягиваю руку и улыбаюсь в камеру. Параллельно пытаюсь, не сбавляя темпа, миновать толпу.

– Скучаете там без меня? Так быстро?

– Почему не сказала, что на тренировку идешь? – хмуро выдает чересчур опекающий меня папочка. – Поехал бы с тобой. Давно не спарринговались.

Я смеюсь, но предупреждаю вполне серьезно:

– Пап, я выключу геолокацию, если ты будешь меня без повода отслеживать.

– Что значит «без повода»? А не надо мне повода. Без геолокации я тебя, принцесса, из дома не выпущу. Это первое правило, помнишь?

– Конечно, помню.

До этого дня понимала причины, в свое время доходчиво объяснили. Однако сегодня, в эту минуту, впервые внутри меня рождается некий протест. От этих чувств даже как-то стыдно становится.

– Забрать тебя?

– Не надо, пап. Я… Я еще с Мишей встречусь. Он меня подвезет.

В ожидании реакции заставляю себя удерживать безмятежную улыбку. Папа же… Его лицо становится таким же напряженным, как случилось за завтраком при обсуждении Мишиного подарка.

– Уже договорились?

– Угу.

– Когда успели?

– Ну, успели, пап, – отвожу взгляд, потому как чувствую себя крайне неловко. – Все, я уже проходную прошла. Сейчас в раздевалку войду. Не будем смущать девчонок, папа Волк.

– Давай, принцесса, – прощается неохотно. Напоследок привычно наказывает: – Если вдруг что, сразу звони.

– Правило номер два. Помню, папочка. Люблю. Па-па.

– Люблю.

Завершив вызов, выдыхаю с облегчением.

«Сорри, папа. Сорри, мама. Принцесса выросла».

Минуя раздевалки, иду прямо в зал, потому что тренироваться я сегодня не собираюсь. Перед тем, как войти, подтягиваю сползающий с груди топ. Надо ж было додуматься именно сегодня выгулять новую вещь. Не самое удачное решение, конечно. Оказывается, без бретелей эта ткань нон-стоп устремляется вниз.

«Блин, как же бесит…»

Но стоит мне шагнуть в зал и очутиться в мире Михаила «Непобедимого» Тихомирова – в атмосфере несокрушимой силы, абсолютного контроля и захватывающей власти – обо всем на свете забываю.

Тихомиров находится на ринге. Вспотевший до лоска и напряженный до предела – под руководством дяди Тимура, которого я замечаю фоном, отрабатывает какую-то связку. Я буквально ощущаю энергию, что в нем сейчас кипит. Дыхание спирает, и по коже озноб бежит, но я улыбаюсь, едва Миша поворачивается в мою сторону.

Очень быстро и, я бы сказала, профессионально, как в процессе поединка, он за секунду оценивает меня. С головы до ног ведет взглядом и с той же внушительной оперативностью фокусируется на глазах. И мне вдруг кажется, что я вся из какого-то хлипкого желе состою, без костей и мышечной ткани. Такое волнение сотрясает, что даже притормаживаю и не сразу решаюсь дальше шагнуть. Опасаюсь, что ноги и правда не выдержат. Мне хуже, чем после шампанского на Мирином восемнадцатилетии.

«Что ж… Если упаду, тогда Миша понесет меня на руках…»

Шагаю.

– Аве, Непобедимый! – звеню на весь зал. Хорошо, что улыбаться и быть громкой – моя натура. Выезжаю на инстинктах. – Я раньше пришла, потому что позже меня бы просто не выпустили. Дома ажиотаж! Пришлось бежать до того, как папа опомнится. Он и опомнился! Уже звонил, представляешь! Ой, прости, я сходу заболталась. Ты работай, окей? Я подожду, сколько нужно, – тараторю просто без продыху. Тихомирову следует знать, что ждать готова я только его. В остальном терпением бог обделил. – Ой, – восклицаю повторно. Ужасно неловко, что только к концу своей трескотни вспоминаю: в зале мы не одни. – Доброе утро, дядя Тимур!

Мой будущий свекор.

«Боже…»

Мало жара моим щекам. Больше жара богине жара! Ведь я ни с того ни с сего думаю о том, что совсем скоро мне придется раздеться перед Мишей догола. Вот теперь я точно готова лишиться сознания.

– Здравствуй, принцесса, – улыбается дядя Тимур.

Мне еще хуже становится.

И Миша молчит. Смотрит так пронзительно, будто мысли мои способен прочитать.

«Не дай Бог!»

– Я присяду там, – неопределенно махнув рукой, торопливым шагом направляюсь в угол с гимнастическими снарядами.

В зале, очевидно, недавно проводили уборку, и маты, на которых мы обычно с Мирой валяемся, сложены стопкой у стены. Слишком высокой стопкой. Я, несмотря на свою отличную спортивную подготовку, не рискую на эту гору сейчас взбираться. Просто потому что тело все еще сковывает дискомфорт, и я как будто себе не доверяю.

Упираюсь в дубовую стопку спиной и задницей, закидываю локти на верхний мат и якобы свободно скрещиваю ноги. Склоняя взгляд, необычайно придирчиво оцениваю длину и гладкость. На мой взгляд – все идеально. С шортами точно не прогадала. Незаметно подтягиваю сбегающий топ и тихо перевожу дыхание.

Готовлюсь ждать, но, метнув взгляд на ринг, к своему удивлению вижу,  как Миша сходит с помоста, а дядя Тимур, махнув мне на прощание, покидает зал.

«Черт возьми…»

Я еще не успела расслабиться, а Тихомиров уже идет ко мне. Не получается даже улыбнуться. Он же… Он без промедления сокращает расстояние. Не останавливается, пока не подходит критически близко – наши ноги соприкасаются. Жесткие волоски щекочут ту самую гладкую, идеальную кожу, что я минуту назад рассматривала. Лишь это рождает во мне какую-то незнакомую чувствительность и вызывает странное и одуряющее желание чесаться.

В остальном мы вроде как не контактируем физически. Миша ничего не говорит. Упирается ладонями в мат по обеим сторонам от моих локтей и склоняет голову к моей шее. Я вздрагиваю, резко выдыхаю и инстинктивно откидываюсь назад, тем самым неосознанно предоставляя ему еще лучший доступ.

Замираем на мгновение. Потом он слегка ведет носом по моей коже, я же остаюсь неподвижной, пока за легкими, невесомыми, как бы мимолетными касаниями губ не следует его выразительный вдох. Дергаюсь неосознанно и как будто на частички рассыпаюсь.

«Он меня нюхает, что ли?»

«Пахнешь, как женщина…»

По коже несутся миллионы мурашек, и с губ срывается уже не вздох, а какой-то более глубокий хриплый звук.

«Я стону, что ли?»

Определиться не успеваю. Миша поднимает голову. Пристальному вниманию подвергается мое лицо. Расстояние между нами попросту ничтожное, я к такому не привыкла. Чересчур сильное волнение этот контакт вызывает. Скручивает до дискомфорта. Но и отвернуться я не могу. Возможность есть, Тихомиров ведь не держит и даже не прикасается. Кажется расслабленным. Исследует и попутно будто приручает к себе.

– Мне понравился твой ответ, принцесса Аравина.

С трудом соображаю, что он имеет в виду то, как я вчера отразила его предложение. Воскрешаю в памяти свои слова и взволнованно заверяю:

– Он был самым искренним.

– Вот и проверим.

– Интересно, как? – выдыхаю, не успевая подумать.

Миша, вскидывая брови, морщит лоб, а потом и вовсе улыбается. Улыбается с таким видом, словно знает что-то такое, чего не знаю я.

– Ты, как всегда, Полина. Все тебе интересно. А если интересно, даже не пытаешься скрывать.

Наконец, и я могу улыбнуться.

– На самом деле, пытаюсь. Но не могу.

– И не надо, – изрекает Тихомиров уже серьезно. Отходит, но глазами еще не отпускает. Мне должно стать легче, но я до сих пор нахожусь под воздействием его энергетики. Похоже, так быстро это непривычное напряжение не отпускает. Напротив, тело начинает мелко-мелко потряхивать. – Приму душ, и пойдем. Я сделал бронь в «Олимпии». Там безопасно, можно свободно говорить.

– Хорошо, – киваю. – Жду.

Миша разворачивается и направляется в сторону раздевалки. Я, кусая губы, наблюдаю за ним. Глушу свое любопытство. Давлю. Но в итоге проигрываю.

– Ты подходил, чтобы понюхать меня? – кричу через весь зал.

Тихомиров оборачивается. Если и удивляется, ничем своих эмоций не выдает. В отличие от меня, совсем-совсем не смущается.

– Да, – уверенно выдает.

И уходит, оставляя меня пылать.