Читать книгу: «Кормитель птиц. Стихи»

Шрифт:

ISBN 978-5-4483-3288-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

Елена Сурина с первых строк захватывает читательское внимание экспрессией, художественным отбором, экономией языка – таково, например, … стихотворение «Сломался мой бумажный веер…». Это стихотворение могло бы стать примером на занятиях по поэтическому мастерству, оно показывает, что нет особенных слов и фраз для создания художественного эффекта – есть точное знание инструментария русского языка и образное обдумывание целого и его частей. И тогда никому не нужный, сломанный японский веер силой искусства превращается в предмет поэзии. Разве не говорят о строгой организации, афористичности мысли строки из другого стихотворения: «Не приносящий денег дар здесь даром никому не нужен»!

Удивительно, что, «земную жизнь пройдя до половины», Елена Сурина сохранила в себе и юношеский максимализм требований к жизни, и, говоря тютчевским языком, «божественную стыдливость страданья», которое чувствуется в подтексте почти каждого её стихотворения. Елена Сурина владеет редким искусством создавать минимальными средствами драматически напряжённые состояния: «На станции под ночь – мороз, Народа нет под Новый год, Лишь пара статная берёз Со мною электричку ждёт.» И юмор ситуаций («Удачный вариант», «О вечном»), и драматизм жизни (все остальные стихи) работают у Елены Суриной как надёжные, верные источники искусства. Стихотворения «Кошачьи сны», «Мой город, как ребёнок куклу…», «На станции под ночь – мороз…», «Рефлексия написаны мастерской рукой и говорят не только о региональной творческой удаче автора, но об удаче русской поэзии в нынешнюю эпоху безвременья.

Валерий Кузнецов

«Меня сегодня миновали…»

Меня сегодня миновали
Любые тайны мирозданья,
И легкий ангел откровенья
Не осенил своим крылом,
Не пригубила я ни капли
Из чаши горького познанья,
И не увидела знаменья
Ни в будущем и ни в былом.

Я с вечностью не говорила,
И ливень истин не пролился,
И к сердцу мира не летела,
Чтоб изменить извечный бег,
Мне время мудрость не дарило,
Язык вселенский не открылся, —
Я просто из окна смотрела
На то, как падал первый снег.
2006

«Всю ночь усталый бересклет…»

Всю ночь усталый бересклет
В окне листом качает, —
И всё не тонет лунный свет
В моём остывшем чае.

Уснули навсегда следы
Под пылью на дороге,
Но до сих пор мечту, где ты,
Мне хочется потрогать, —

Ведь всё еще свою беду
Считаю понарошку
И всё ловлю, ловлю звезду
Серебряною ложкой.
2006

«Под синим небом белого Багдада…»

Под синим небом белого Багдада,
В сплетениях орнаментов восточных,
Я поняла, как мне бояться надо
Арабской вязью выписанных строчек.

Как след змеи, как струйки дыма в небе,
Они изысканны, опасны и тревожны, —
Их смысл извилист, как лианы стебель,
И до конца постигнут быть не может.

Они таят в себе всесильных джинов,
Верблюдов, вдаль идущих караваном,
Кочевья дикие жестоких бедуинов,
И райских пери с их изящным станом;

В них сабли храбрых всадников сверкают,
И месяц спит на пиках минаретов…
Но истина, хранимая веками,
Там только грань меж темнотой и светом,

Там запах крови глушит запах мирры
В извивах волосков, не знавших гребня…
Лишь иероглиф в поднебесном мире
Страшнее, непонятней и волшебней.
2006

На остановке

Осенний рынок возле остановки,
Ведерко яблок – памятью о лете,
И мытая веселая морковка, —
Одна к одной лежит в большом пакете.

В тугом пучке —кудрявая петрушка,
И, над своим богатством не скучая,
Сидит себе опрятная старушка
На иноземном ящике от чая.

Прохожие идут, толкаясь, мимо.
Я подхожу к ней: – Здравствуй, баба Оля!
Ну, как здоровье? – Ничего, терпимо.
А как там внуки? – Внуки? Те-то – в школе.

Придут ко мне, уж им куплю колбаски
И за проезд от дома заплачу я,
Посмотрим сериалы вместо сказки, —
Они сегодня у меня ночуют,

Ведь зять-то запил, – вот горюет дочерь, —
И так живут-то ныне не богато,
А разводиться все равно не хочет,
Пусть хоть такой, —
ведь как без мужика-то…

А ты-то – всё свои читаешь книжки? —
Улыбка прячется в растянутых морщинках:
– Давай, купи мои садовые излишки,
Смотри – морковка прямо как картинка!

И я иду домой с морковкой яркой,
А день какой-то серостью окрашен,
Все вроде хорошо, но бабку жалко…
Не ладно что-то в королевстве нашем.
2006

«Мы живем как светила средь прочих светил…»

Мы живем как светила средь прочих светил,
В силу собственной святости веря,
Но глядит равнодушным мерилом мерил
Неподкупное вечное время.

Может быть, каждый день на соседний похож,
И неслышно в нем поступи века, —
Только так же, как прежде, уже не войдешь
Даже в самую тихую реку, —

Изменяется ценность привычных монет,
Меркнет свет узаконенных истин,
И с венков наших прежних великих побед
Осыпаются иглы и листья.

Наши мысли и чувства, мир в наших глазах
Не выносят проверки на вечность…
Но подарена свыше на радость и страх
Человеку его человечность.
2006

«Опоздал, мой друг, – уехал поезд…»

Опоздал, мой друг, – уехал поезд,
Только ветер по лицу хлестнул.
Ты стоишь в обманчивом покое,
И стоит зря собранный баул.

Подвели итог колеса-счеты,
Паровоз сильнее взял разгон,
Подмигнул тебе на повороте
Огоньком зелененький вагон.

Что ж, – иди теперь неторопливо
В старый мир, откуда ты ушел, —
Брошенный хозяйкою ленивой,
Там еще накрыт прощальный стол;

Вынь огурчик из початой банки,
Выпей стопку водки и – ложись…
Ты опять на пыльном полустанке
Упустил единственную жизнь.
2006

Ландыш

Попрошу тебя о немногом,
Всё моленье, —
Одари меня, ради Бога,
Своей тенью.

Прорасту я в ней незаметно,
Чуть дыша ещё,
Очень маленьким, очень светлым
Тихим ландышем.

И подарок твой небогатый
Буду век ценить,
Потревожу коль ароматом,
Только брови сдвинь, —

Прикрываясь листом широким,
Ветер шёпотом
Позову, – унесёт далёко…
Вот все хлопоты.
2006

«Глаза закрою с мыслью о тебе…»

Глаза закрою с мыслью о тебе:
Как будто бы твоим прикосновеньем,
Вдруг ветер пробежит по волосам, —
Мне б удержать на малое мгновенье
И ветер, и закрытые глаза,
И так стоять, ресницами сжимая,
Всю россыпь исчезающих картинок,
На летнем поле без конца и края
Цветком качаться белым меж травинок…

И ничего не ведать о судьбе.

2006