Читать книгу: «Мы проживаем историю, мы пишем жизнь»

© Елена Соколова, 2023

ISBN 978-5-0060-2207-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Мы проживаем Историю, мы пишем жизнь

Вначале историческая справка

Смоленщина раскинулась на пути из Москвы в Европу и занимала первое место в Российской Империи.

Название города Смоленск произошло от древнерусского слова «смядынь». Воздух здесь был пропитан острым запахом смолокурен.

Жители города занимались выгонкой смолы, смолокурением и смолением лодок.

Река Смядынь, впадая в Днепр, образовала небольшую, удобную для остановки судов бухту. Основали этот город на Днепре на великом торговом пути «Из варяг в греки» коренные славяне.

Такое расположение предопределило важность города, как военной крепости, крупного пункта торговли и ремесленного производства.

Интересно, что как и Москва, Смоленск стоит на семи холмах и известен был и византийцам и скандинавам. Крестил Смоленск сам Андрей Первозванный.

Исток реки Днепр искать нужно там же, где начинаются реки Волга, в древности Ра, Ловоть и Двина – в Оковском лесу. Другие известные реки: Днестр, Десна, Припять, Сясь, Молога, Межа, Жукопа, Волхов, Торопа начинаются там же.

Из Оковского леса река Днепр идет на юг, Ловать на север, Волга на восток, Двина на запад.

Оковский лес настоящий распределитель мощнейших ресурсов пресной воды и обслуживает большую часть земель Европейской России.

Расположен Оковский лес на южной части Валдайской возвышенности в, теперь уже Тверской и Смоленской областях, а когда-то все это было Смоленщиной.

Реки между собой связывали волоками. В лесу размещалось громадное волоковское хозяйство. Действовал людный перекресток речных путей.

Именно здесь русское око глядело во все концы света. Не отсюда ли и название Оковский лес?

К началу девятнадцатого века в Смоленской губернии насчитывалось семьдесят девять мануфактур. На некоторых работало до четырехсот человек. Например, на парусиновой мануфактуре гжатского купца Самбурова.

К крупным мануфактурам относился стекольно – хрустальный завод дорогобужских купцов Немчиновых, полотняная мануфактура помещика Щепочкина, суконная мануфактура Олонкиных.

В Смоленске было большое количество ремесленников: золотых и часовых дел мастеров, резчиков, столяров, портных, переплетчиков, слесарей, кузнецов. Насчитывалось пятьдесят три кожевенных, два мыльных, четыре кирпичных завода.

Торговым центром была Гжатская пристань в Поречье.

Смоленск стоит на пути всех тех, кто хотел бы захватить наше Отечество. Не случайно город носит название «ключ-город» или еще «щит-город».

Из-за своего местоположения эта земля постоянно подвергалась нашествию непрошеных гостей. Так было при польском, литовском, наполеоновском и гитлеровском вторжениях.

Смоленщина первая принимала бой с супостатом.

В 1812 году Смоленск вошел в историю как город, где было положено начало конца «Великой армии» Наполеона. Именно на Смоленщине было сформировано первое народное ополчение и созданы партизанские отряды. После этой войны цветущий Смоленск превратился в развалины. Ценой своей жизни и потерями того, что накапливалось годами, смоляне внесли достойный вклад в дело разгрома завоевателя.

После войны город медленно, но восстанавливался.

В любое время и военное и мирное тянулся через Смоленск странствующий народ. Шли пешие, ехали конные, на телегах, в поездах, на автомобилях: кто по надобности в Европу, кто с востока на запад России в поисках лучшей жизни.

Поэтому смоляне лучше других были осведомлены о положении дел и в ближних и в дальних пределах, а смоленского мужика, легкого на подъем, издревле можно было встретить в разных концах страны и легко узнать по своеобразному говорку с растягиванием гласных.

От поколения к поколению передавались былины, сказки, притчи и песни. Все это позже стали называть народным творчеством, которое затем стало истоком большой литературы.

Начало семьи, о которой пойдет речь нужно искать именно здесь, в самом основании России, где тысячи и миллионы таких же или похожих историй, переплелись между собой, которые и являются Историей Российского Государства.

1

В деревне Шубкино, или по старинному не деревня, а погост, добротные дома и шумные обжитые дворы свидетельствовали о трудолюбии жителей. В одном из дворов скрипнула дверь и женский голос прокричал:

– Деуки, гъманитя тиха, пускай малиц заснять, – это ворчала бабушка, забежавшая помочь дочери по дому, – кваску дайтя глытануть халодныга, все у роити пирясохло. Жарили, жарили грибы, а яны усе гаренють, атварить нада было. Кваску дайтя.

Сказав это, гостья закрыла за собой дверь. Хозяин дома в это время не спеша собирался в лес.

– Андрей! Зачем же ты Фросе разрешаешь идти в мокрость таку? Да с малышами помочь мне надо, – капризничала жена, молодая хозяйка дома, наливая своей матери квас в большую глиняную кружку.

– Маменька, не ругайтесь пожалуйте, я не промокну, – ласково упрашивала Фрося. Девочка двенадцати лет.

– Да что ж там хорошего в лесу этом? Снег растаял. Ступить негде, лужи онни.

– Я по кочкам. Я осторожненько.

Дочка суетливо одевалась. Она застегнулась на все пуговицы. Завязала платок. Обула ботинки.

Хозяин дома словно не слышал слов жены. Он сосредоточенно собирал нужные инструменты. Дорога дальняя, назад не воротишься, если чего-то не достанет.

Собирался Андрей за соком березовым. Апрель. Самое время. Когда все было уложено в небольшой туесок,

когда бутыли в ивовой оплетке были надежно закреплены на плече, произнес коротко:

– Пойдем, доча!

– Да, что ж меня никто не слушает? – всплеснула руками хозяйка, спешно просовывая доче за пазуху ломоть белого хлеба.

Муж суровый с виду, подошел к жене и нежно поцеловал ее в щеку, щекотнув мягкой бородой. Жена замолчала. Так тихо и стояла, пока не услышала как закрылась дверь.

Андрей был хорошим отцом и мужем. Он молчал не от суровости характера, а от суровости доли, выпавшей ему. Не умел сказать красиво и боялся поцарапать нежное женское сердце словом неосторожным.

Служил Андрей много лет на Кавказе. Достаточно почитать историю войн на Кавказе и за Кавказ, чтобы понять насколько рискованной службой была именно там.

Андрей от пуль не бегал, о чем свидетельствовал наградной крест.

Путь к соку березовому был не простым. Дойти до леса мало. Нужно подняться в горку, туда, где потеплее от того, что к солнцу ближе. Березовый сок там сладкий.

Нравился Фросе лес именно ранней весной, когда растаял снег и каждую кочку разделяет одну от другой вода талая. На каждой кочке сам по себе живет целый лес, хоть и не большой, а настоящий.

Весь огромный лес сложен из маленьких отдельных кочек- лесочков, вот таких вот островков.

Не понимала Фрося и объяснить не могла почему так притягательна была ей картина эта, но все понимало ее маленькое детское сердце, открывающееся нараспашку навстречу жизни, предназначенной лично для нее.

Пока отец прилаживал бутыли к желобкам, аккуратно вырезанным в стволах берез, дочка устроилась на пенек и смотрела в лес на островки, разделенные и в то же время объединенные водой от снега талого. Вот такие же одинаковые и совершенно сами по себе отдельные и люди в судьбах своих. Каждый сам по себе со своей устоявшейся жизнью, а в то же время часть чего то огромного, общего со всеми, мышлением, понятием, идеями разделенного, а в то же время, ими же объединенного.

Сердце насыщалось зрелищем, душа наполнялась красотой, тело набирало силу.

– Пойдем, красавица! – отец протянул дочери широкую ладонь, помог ей подняться и по дороге к дому нашел маленькие белые цветы, показавшиеся из-под снега. Эти цветы, собранные в букет, Фрося несла в дар маменьке.

– А не пострадают березки?

– Так, сок по стволу, как река несется, бутыль наша для березки, словно ветка еще одна.

Вот уже и двор. На крыльце дома, по тем временам крыльцо называли – ганки – сидел сосед, одноногий старичок по имени Василий. Ногу потерял он на войне. Часто дед приходил к Андрею.

Два бывших вояки хорошо понимали друг друга и любили помолчать, покуривая забористый табак.

Старик, увидев Андрея с Фросей, схватился за костыли и попытался подняться, чтобы приветственно поклониться хозяевам, но Андрей не позволил:

– Василий, приветствую тебя! Не беспокойся, не поднимайся, – и обратившись к дочери, сказал: – ступай, милая в дом, озябнешь.

Девочка поспешила в дом. Совершенно счастливая от проведенного времени с отцом, поднялась на крыльцо и поклонилась старому человеку. После этого скрылась за дверью в доме на радость маме:

– Доченька, наконец-то! Умаялась я с малой. Не спит ну ни за что. Ничего сделать толком не дает. Белье

пересохнет. Катать надо.

Фрося безропотно сняла теплый зипун и аккуратно повесила его в сенях на свободный сучок, которых было много. Отец закрепил не толстое полешко длинное, пополам вдоль расщепленное из которого много обрубков от веток торчало. Получились такие крючки для всего. Одежда теплая развешана вдоль всей стены по полешку этому. Зипуны, кафтаны, поддевки, балахоны, армяк, шуба, полушубок, тулуп.

Выпив кружку парного молока, скрылась за плотной занавеской возле большой русской печки. За занавеской в кроватке качалке баловалась маленькая Мария. Сестры постарше, Анюта и Анна сейчас были в амбаре и лущили там кукурузу. Початки с трудом помещались в маленьких детских ладошках. Серьезность и важность доверенного им дела заставляла девочек быть молчаливыми. Рядом кудахтали куры и склевывали зернышки, упавшие мимо большой корзины.

Во дворе трудились два младших брата Фроси Егор и Иван.

Егор и Иван были старше Анюты и Анны. Считали себя совсем взрослыми. Занимались они сейчас не привычным делом для ранней весны – складывали в аккуратную дровешню дрова, набросанные высокой кучей возле самого забора со стороны улицы. На соседнем хуторе жильцы в дом новый переселялись, а старый разобрали на бревна и раздали по соседям. Самим не нужны были, потому, как лесником служил хозяин хутора того. У него дрова отборные.

Андрею многие в деревне старались подсобить кто чем. Не потому, что семья мал мала меньше ребяток полный дом, в других семьях было и поболе, а по причине его ранения в ногу. Получил он его в бою с отрядом Шамиля.

Трудолюбивый Андрей работал не жалея себя. Народ на Смоленщине работящий и мастеровой.

Земля здесь нечерноземная, особо не родила. Приходилось кумекать что с нее можно взять. Самое прибыльное дело было выращивать лен. Почва для него лучше всего подходит среднесуглинистая и супесчаная, выражаясь научно. Как раз такой здесь и была. Выращиванием льна занимался Андрей по совету своей тещи:

– Вона в соседняй дереуне лен гылавистый урадиуся. Живуть как гаспадыня и нужды ни знаить, – говорила она про семью из соседней деревни, в которой давно уже льном жили.

Итак, Андрей поставил в сени инструменты, вернулся на крыльцо и присел на ступеньку рядом с Василием. Оба закурили самокрутку. Потянулся дымок. Из дома вышла жена Андрея с ушатом полным белья настиранного. Прошла она в сторону бани. Там на широкой скамье принялась белье катать. Слышен был рокот прокатывающегося рубеля по намотанной на скалку то одной, то другой тряпице. Рубель снаружи украшен затейливым узором. На внутренней рабочей стороне были выполнены зарубки, скругленные, не острые. Рубель этот создал Андрей сам и подарил в день сватовства своей будущей жене.

Рубашки, полотенца, постели, скатерти, все прокатывалось таким образом. Потом белье аккуратно складывалось.

Для стирки применялся валек. Им белье постукивали, отбивая загрязнения. Кипятили белье в больших чугунах. После в реке полоскали. Зимой тоже полоскали белье в реке, в проруби.

Стирали щелочью, которую получали из раствора золы и мыльным раствором, который получали из мыльного корня. Растение есть такое Мыльнянка. Все добывали и создавали сами, хотя готовое мыло на ярмарках во всю продавалось.

Развешанное во дворе на веревке зимой, белье схватывалось морозом и словно окостеневшее постукивало на ветру. Ах, как пахло белье это, досушенное возле печки!

По имени жену Андрея никто не звал. Муж называл Светмой. Привыкли все вокруг, что она Светмой. Так все и звали.

Когда Светмой вернулась с откатанным бельем обратно в дом, вынесла мужчинам крынку молока и хлеб. Василий, перекусив, аккуратно вытряс из рукавицы горку свистулек:

– Вот, детишкам смастерил. Прежние, небось, порастерялись уже. Не побрезгуй. Прими в дар. Андрей улыбнулся, искренне по – детски радуясь глиняным птичкам:

– Ладненькие они получаются у тебя. Такими и торговать не стыдно.

– А на что мне старому торг? У меня все есть.

– Скоро лен сеять, – поменял тему разговора Андрей.

Старик вздохнул и замолчал, Андрей тоже молчал. Оба понимали о чем. Не смог Василий семью создать. Не получилось. Оба знали причину. Девушку, к которой Василий в молодости сватался, выдали замуж сразу, как только Василия в рекруты призвали. Кто ж позволит ждать двадцать пять лет? Именно столько тянулась воинская служба при крепостном праве. Крепостное право для Василия вся его жизнь и сущность. Оттого и радость искренняя самым малым проблескам счастья. Во всем он находил его. В самокрутке, в возможности прийти на крыльцо к соседу, в дожде, в солнце. На все смотрел с удивлением и благодарностью к жизни, что дарит она ему красоту свою. Такое созерцание атмосферу создавало рядом со стариком этим мирную.

Надежную. То, чем он был богат, никто не отнимет, не унесет. А вот, уйдет он и мир свой огромный с собой заберет. Затоскует Земля.

Василий не боролся никогда за свободу, не участвовал в восстаниях крестьян, которые случались очень часто на Смоленщине. Много слышал он о Пугачеве и его отряде, но сам не склонялся ни к Пугачеву, ни к помещикам. Умел жить сам по себе. В своем собственном мире, на своей собственной земле и казалось, что сама земля выбрала для себя именно его, этого Василия в хозяева для себя. Счастьем своим делилась с ним.

Что любовь его не сбывшаяся? Его она была и осталась. Не знал Василий, что и дети у любимой рождались все на него, на Василия похожие.

За отмену крепостного права выступали давно, еще с 1856 года с окончанием Крымской войны. Это было началом эпохи великих реформ. Именно кризис крепостничества стал причиной поражения страны в Крымской войне, которая показала военно-техническую отсталость России.

Была подорвана финансовая система. Крестьяне разорялись из-за рекрутских наборов и роста повинностей. Помещики увеличивали барщину. Началось массовое бегство крестьян от помещиков. Александр второй, коронация которого произошла в 1856 году, сказал: «Если мы не освободим крестьян сверху, то они освободят себя снизу».

Отменили крепостное право 19 февраля 1861 года, но именно на Смоленской земле жизнь крестьян стала после этого еще тяжелее. За свободу пришлось дорого платить. Например, если при помещиках обязательно положен был кусок земли пять десятин для семьи, то теперь только четыре. Отдавали крестьянам самые невыгодные куски. За использование дополнительных участков под покосы и пастбища приходилось платить помещику оброк. Несмотря на это, крестьяне вынуждены были брать землю в аренду.

Размер оброка не зависел от качества земли. Весь лес тоже принадлежал помещикам. Правда, была возможность выкупа земли, но стоимость ее была просто огромная, хотя рыночная цена невысокая.

Крестьяне покупали землю в рассрочку. Правительство оказывало содействие. Государство выдавало помещику процентные кредитные бумаги, а крестьяне должны были в течении сорока девяти лет рассчитаться за, как бы выданную им выкупную ссуду, платя ежегодно шесть процентов. Большинство крестьян оставались таким образом зависимыми. Их называли – Временнообязанные.

Все это никого не устраивало. Построенная на тяжелых компромиссах реформа, учитывала интересы помещиков гораздо больше чем интересы крестьян. Понятно, что постоянно возникали восстания. Сто восстаний произошло только за весну 1861 года. Продолжались недовольства до 1863 года. Тогда было поднято крупное восстание имени князя Голицына в Рославльском уезде, которое подавили войска.

В результате проведения реформы отмены крепостного права начал активно развиваться капиталистический уклад. Таким образом историческое значение реформы состояло в замене способа эксплуатации. Рабочая сила превратилась в наемный труд. Выкупные платежи забирали все накопления крестьян и удерживали русскую деревню в состоянии нищеты.

Бывшие крепостные назывались теперь свободными сельскими обывателями. Их нельзя было продавать, дарить, покупать, переселять по произволу владельца. Было дано гражданское право – свобода вступления в брак, право самостоятельного заключения договоров, приобретение недвижимого имущества на свое имя.

Андрей по возвращении со службы на родину, в деревню Шубкино смог выкупить участок в шесть десятин на деньги, которые сумел подсобить во время службы. Поставил дом.

Трудно было успеть за переменами, которые происходили тогда в стране.

Шло быстрое развитие промышленности, а с развитием промышленности росла потребность в грамотных людях. В первой половине девятнадцатого века увеличилось количество университетов и институтов. Это было время бурного развития науки, литературы и искусства. Расширилось книгоиздательство. Появились библиотеки. Книжные лавки.

В Смоленской области в городе Стодолище построен был завод по переработке льна.

Трепать, чесать и продавать свой лен привозили все крестьяне, занимающиеся его выращиванием.

Дальше лен шел в Европу. Славился по всему миру, прославляя своим качеством всю Российскую Империю.

2

А на дворе май месяц и пора приступать к посевной. Хорошо разработанная пашня принимала отборные семена. Не сразу Андрей бросал их в землю. В ладони своей согревал каждую горсть, благословляя на богатый урожай. Неспешно, чинно процесс был закончен. Теперь некоторое время просто ждать.

После всхода семян обязательно следует прополка. Все ребятки копошатся в поле и аккуратно вытаскивают сорняк. Взрослые работают тяпками.

Позже, когда лен поднимется, не один раз приходится обрабатывать поле золой от вредителей.

Наконец наступило время цветения. Фрося рано утром поднялась, чтобы увидеть, как с восходом солнца раскроются нежные голубые цветочки и все поле станет голубое – голубое.

Смотрела Фрося, затаив дыхание, как колыхались ровными натянутыми струнами стебли. Стойкие, такие тоненькие и такие сильные в своем понимании достоинства собственного предназначения быть льном.

– Что же отец твой яблоню ту не спилит? Зачем она посередине поля? Мешает только. Яблоки с нее кислые, а так бы убрать и сподручнее будет поле обрабатывать.

Это подошла к Фросе женщина из их же деревни. Она принесла гусят на продажу. Родители хотели добавить к своим уже взрослым птицам. Фрося поздоровалась вежливо и ответила:

– Так ведь там, под яблоней валун огромный. Его не видно будет без яблони и беды от него может случиться и неприятностей больше чем от яблони.

– Ты ж гляди шь ты…. Вона оно что! Чудеса. Яблоня – то живет за счет камня, получается. Женщина ушла, а Фрося задумалась. Что-то новое открылось для нее. Сказочное.

Попросыпались в доме малыши и девочка поспешила к ним. Переодеть, умыть, причесать, покормить, занять интересной игрой. Все это входило в ее обязанности и все это выполняла она с рвением человека, умеющего послужить. Иначе сказать, умела быть полезной. Присуще это качество народу русскому. Чахнет русский человек если пользу не приносит земле своей. Оттого и привязанность к Родине живет в каждом.

– Папенька! смотри, малая на ножки встала!

– Ух!! Ну-ка дыбки-дыбки… – вдохновлял Андрей Марию держаться на ножках.

Взял табуретку, ладненькую такую и перевернул. В образовавшийся загончик поставил малышку. Онф, крепко схватилась за перекладинки в табуретке и с любопытством принялась глазеть по сторонам, рассматривая собственное жилище.

Просторная бревенчатая изба с настоящей русской печкой ничем не отличалась от соседних. Внутреннее убранство разнилось сложностью узоров на занавесках, вышивкой на скатерти, половиками, которыми был застелен пол. Мастерство хозяйки, любовь к рукоделию славились. Зимними вечерами женщины создавали красоту. Мужчины тоже всегда находили для себя дело. Мастерили мебель и всевозможную утварь.

Избы были светлыми. В окнах стекла.

– А где Егор и Иван? – глянул по сторонам отец.

– В ножички во дворе играют, – ответила Фрося, любуясь своей милой младшей сестренкой.

– Тять, смешно – то как она ручками держится, ножками топает! Тять, а купи мне книжку с картинками. Сказки. В сенях хлопнула дверь. Скоро в горнице предстала перед всеми сестра Фроси Анна:

– Няня, няня! – прокричала она, – смотри!

Няней звали Фросю все ее братики и сестрички. Любили они няню свою крепко. Она ж их всех вынянчила. Сама небольшого роста на Дюймовочку похожа, и как успевала все? Как управлялась с малышами? А красавица! Коса до пояса. Круглолица, румяна.

Отец любовался дочерью и вспоминал как сватался к мамке ее, к жене своей, первой красавице на деревне. Заприметил – то сразу красоту такую, вот подойти не решался. На войне ничего не боялся, а тут весь словно осиновый листок дрожал при одной мысли, что свататься нужно. На всю ж деревню событие, а ну, если откажет? Позорище. Только это уже что? Как без нее? Не сможет.

Случай помог в глаза ей взглянуть. Бежала она по мостику через ручей. Косынка на плечах. Ветром косынку сорвало. Легкая косынка была и улетела высоко на дерево, а там за ветку зацепилась. Андрей проходил не далеко как раз проверить не попались ли рыбешки в запруду возле мостков устроенную. Увидел, как любовь его расстроилась из-за косынки своей и подбежал помочь.

Косынку с дерева добыл и на плечи-то девушке накинул. Глянула она на парня, зарделась вся и убежала. Этого взгляда хватило Андрею, чтобы понять, что не прогонит она со двора сватов его. И страх прошел.

Анна, вбежавшая в горницу, крепко держала в руках котенка. Хорошенького пушистого. Таких не было в их местности.

– Откуда ж чудо такое у тебя, доченька? – весело спросила мама, – ты смотри, пушистый какой!

– Там проезжие проезжали. У них в телеге у кошки ихней недавно родились котятки. Одного они мне отдали. Он умненький. Уже сам язычком молочко лижет. Смотрите!

Анна, держа котенка в одной руке, другой схватила из под печки черепок от старого разбитого кувшина и попросила Анюту:

– Влей скорее молочка!

Анюта оставила свое занятие, куклу она из тряпицы мастерила, и быстро помчалась в сени, а из них в чулан и из большого толстостеного сундука с тяжелой крышкой достала крынку с молоком. В чулане всегда темно и холодно. Солнце не проникает. В прохладе сохраняются продукты долго в сундуке.

Скоро все семейство умилялось, глядя на котенка, слизывающего из черепка молочко.

По мордочке стекали капли на пол и их подобрать подошла старая кошка Глашка. Она добродушно отнеслась к появлению нового питомца.

Анна поглаживала котенка и приговаривала:

– Минка, минка…. Андрей рассмеялся:

– Латышка твоя кошка?

– Почему латышка? Ее так назвали хозяева.

– Латыши так всех котов зовут, как мы кис-кис. А ты ей теперь имя придумай. Мама предложила:

– Да пусть Минка и будет, – так и решили, – вот ведь Анна наша всегда там, где проезжие. Что тебя так тянет к переселенцам?

Анна пожала плечами:

– Интересно про другие жизни узнавать. Они, не местные эти и одеваются не так, как мы и говорят по-другому. Я вот вырасту и тоже уеду.

– Куда ж это ты уедешь, доча?

– А вот куда-нибудь. Просто уеду и жизнь другую узнаю.

– Чем же тебе твоя жизнь не нравится?

– Очень нравится, но вот, нравится же кому-то другая, его жизнь, а какая она?

– Чудная ты, – проговорила Фрося, – слушать тебя интересно.

Андрей молчал. Понимал, что не сможет удержать на одном месте свою большую семью. Это и печалило и радовало. Может и неплохо, что разбредется родня по разным городам и весям? Только здесь-то все обустроено и обжито для чего? Неужели пропадет труд такой великий?

– Знаешь, – словно услышав мысли своего мужа, проговорила Светмой, – родная земля тянет к себе материнским призывом. Вернутся кто раньше кто позже. А может, кто и вообще не захочет с места двигаться. А только если кто и не захочет возвращаться, а в новых местах обживется, так лишь бы жили хорошо да счастливо. Что нам еще нужно?

В дом вбежали Егор и Иван. Они горячо спорили после игры в ножички, кто из них жульничал.

– Мальцы! – крикнула мама, – возьмите корзину поширше, да насобирайте щавеля. Щей наварю.

Мальчики перестали спорить и очень неохотно направились в сени за корзиной. Никто не любил щавель собирать. Мелкий, в траве прячется весь. А собрать нужно чисто, чтобы маме перебирать не приходилось.

– Ну, что там лен наш? – спросил отец.

– Цветет во всю, – ответила Фрося.

Цветет лен две недели. Когда коробочки потемнеют, начинали лен теребить и брать. Не косить, не срезать, а именно брать, то есть, с корнем выдергивать. Брать нужно, когда семя летит. Торопиться необходимо, чтобы семя не утекло и сам лен не перестоялся, иначе волокно потеряет гибкость. Снопы ставили в бабки и сушили. Высохший лен на лошадях везли на ток, то есть, расчищенное место. Там его обмолачивали. Семена сортировали: на посев и на масло. После обмолота снопы везли на реку и неделю, прижатые стебли ко дну, вымачивались. Потом снова на стиле равномерно расстилали и ждали, когда льноволокно будет хорошо отделяться от косты, это ненужная часть стебля. После просушки весь процесс сводился к отделению косты от волокна.

3

Андрей раз в год отвозил лен в Стадолище. Там вытрепать, вычесать есть на чем. Тридцать процентов продавал, а остальное оставлял для себя, увозил домой.

Уже из потрепанного и вычесанного льна пряли и ткали сами жена и дочери. Теща активно помогала. Кроили и шили все вместе. Потом вышивали и красотой этой окружены были.

Городок Стадолище привлекал деревенских жителей всей округи не только тех, кто лен выращивали. Здесь была возможностью сбыть продукцию, созданную своими руками. Смешанная торговля велась в сельской лавке и можно было купить абсолютно все.

Для крупных торговцев были построены торговые склады, или сараи. Польские купцы складывали свои товары в них. По – польски сарай – стодола. Отсюда и название города. Земли вокруг поселка принадлежали помещику Аничкову.

В крупное торговое село поселение превратилось благодаря железной дороге. Проходила она через станцию Стадолище на участке Орловск – Витебск.

Уже заканчивалось лето. Было еще жарко, но листья на деревьях огрубели. Готовясь к листопаду, стволы не позволяли соку буйствовать. Тяжелые и мало послушные ветру ветви качались лениво. Этот особый тяжелый осенний шум леса наполнял ум покоем. Закончится уборка всего урожая и наступит зима. Тихая. Спокойная.

Выручив хорошую сумму денег, Андрей направился в сельскую лавку за покупками. Нарядный и видный крестьянин сразу привлек к себе внимание торговцев. Видно было, что мужик не с пустым кошельком.

Праздничная рубаха на нем с вышивкой, застегивающаяся на одну пуговицу. Порты из плотного добротного холста синего цвета.

– Ленточки! Нитки вышиванные! Иголочки!

– Топоры! Ножи! Ножницы!

– Чугунки да ухваты!

– Конфеты, пряники, баранки!

Андрей жадно разглядывал товар. Все нравилось ему и все бы купил, если бы мог себе это позволить. Нельзя деньги бездумно тратить. Сбережения должны быть в доме обязательно. Как без них?

Первым делом купил Андрей хороший табачок себе да деду Василию. Потом ленточек ярких жене да дочкам. Мальцам своим купил он инструмент хороший для резьбы по дереву, конфет на всех набрал, да пряников ярких. Фрося книжку просила для себя со сказками. Вот с этим делом стопор произошел. Лавку книжную нашел Андрей и книжки со сказками есть, только что именно выбрать для дочки? Не подумал он расспросить и не знал, что сказок так много. Торговец весь свой товар показал, а Андрей только вспотел от переживаний, что не угадает и не то что нужно привезет.

По базару шел статный мужик. Он прямиком смело направился к лавке книжной. Деловито пробежался по обложкам, смело взял в руки толстую книгу с яркими картинками, пролистал несколько страниц, спросил про цену и отсчитал нужное количество монет. Только собрался уйти, как Андрей ухватил его за рукав:

– Постой, добрый человек! Ты я смотрю, кумекаешь в деле этом. Посоветуй и скажи почему ты эту книгу выбрал?

– Никифор я, – ответил мужик.

– Я Андрей, – снял шапку Андрей.

– Сын мой в школе учится. Им нужно именно вот эту книгу для прочтения приобрести. Вот приобрел.

– Там-то знают, что детям нужно. Я, пожалуй, тоже такую же куплю дочке своей.

– Купи купи, пусть читает, умеет, хоть? – усмехнулся Никифор, – или из-за картинок?

– Да, а чего ж в наше то время и не уметь читать? – слегка вспылил Григорий, – я и научил. Все дети у меня читать умеют.

Никифор с уважением повел бровью, попрощался и ушел, а Андрей заплатил за книгу, завернул ее аккуратно в льняную тряпицу. Все покупки в телегу уложил.

По центральной улице Стодалища ехал Андрей и разглядывал дома городские. Проехал мимо школы. Основана она была еще в 1891 году. При школе имелось общежитие и библиотека. Мимо лекарской проехал, которая здесь еще с 1885 года.

Дворов в Стадолище не много и жителей постоянных не много, но сами дворы богатые. С высоченными заборами. Дворы булыжником вымощены. Андрей знал дорогу от Смоленска до Рославля, что булыжная она, но что двор можно булыжником выложить, почему-то сам не догадался бы. Нравилась ему идея эта и планировал свой двор так же облагородить. Руки только никак не доходили.

– Это чисто всегда. В дом грязь не несешь, – проговорил он своей лошади, – город он и есть город. Вишь, тебе тут и школа и фельдшер. Одно плохо, что земля далеко. Это ж, и прополоть и пробороздить и золой просыпать, все надо путь отдельный проделывать. Нет. В деревне лучше. Да, и не видит тебя никто, а тут каждый, как на блюдце друг перед другом. А огородики аккуратненькие у них. Ровные. Постой-ка, пррруууу….

Лошадь остановилась. За одним из заборов на грядке росли густые широкие листья. Что за диковинка такая? Слез Андрей с телеги и во двор крикнул:

– Хозяева!

– Что кричишь-то?

Андрей даже вздрогнул. Не ожидал он, что совсем рядом хозяева окажутся. Куст смородины скрывал старушку. Она аккуратно ветви подвязывала к столбикам, чтобы ветки по земле не стелились и ягода чистой была.

– Вы уж простите меня за беспокой, а только что это у вас на грядке за листья такие растут?

– Ты что щавеля не видел никогда? Андрей уставился на листья:

– Щавель? Такой огромный?

– Таки да! Я что ж в поле ходить буду за щавелем этим? Я его семена сею на грядке и вона он какой огромный растет. А вкуснее – то насколько, чем с поля! Да я дам тебе семян. У мя много. Что мне одной над то?