Читать книгу: «Древнее пророчество», страница 6

– Древние предсказывали эту войну, как две предыдущие войны Света и Тьмы. Мы знали, что когда-нибудь придет это время. И вот оно пришло.

Все молча и неподвижно глядели на Ганимеда.

– Древние предсказывали не только эту войну, самую последнюю, III войну, – продолжал белый волшебник, – есть древнее пророчество о конце нашей эпохи, которая уйдет в небытие времени, когда закончится великое противостояние двух сил – Света и Тьмы.

– Что означает конец эпохи? – спросила королева эльфов, – что значит для нас?

– Древнее предсказание весьма туманно и неясно, моя дорогая королева, – ответил Ганимед, – каждый может истолковать предсказание наших прародителей по-своему, так, как ему хочется.

Это пророчество такое же древнее, как и этот мир. Хранят память о нем только старейшие из сильных мира сего. Никто не знает, откуда знание этого пророчества пришло к нам. Однако сомневаться в его достоверности и отвергать его не следует, так же, как и полностью полагаться на него.

– Могут ли черные маги знать об этом древнем пророчестве? – спросил Олдрек.

– Мой друг, это не имеет значения, – ответил Ганимед, – если бы даже они знали об этом – это не остановило бы их.

– Я склонен думать, что волшебникам из Ордена Змеи и Хозяину это пророчество должно быть известно, – сказал Энрид, – однако они понимают его по-своему и воспринимают как знамение для начала действия, для завоевания мира, который после окончания старой эпохи перейдет в эру их господства.

– Черта с два! – вдруг вскрикнул гном, вскакивая и грозя огромным кулаком; его кустистые брови сомкнулись на переносице, – не бывать этому! Да будь проклят весь славный род гномов, если мы допустим такое!

Одновременно Олдрек с силой стукнул сжатым кулаком по подлокотнику своего кресла. Ярость исказила его лицо.

– Логвин прав! Мы должны помешать им!

– Несомненно, Олдрек, – Энрид мягко кивнул, – это наш долг. И у нас есть кое-что, о чем мы должны позаботиться, что не должно попасть в руки черных магов – шар Тьмы…

Многие непонимающе смотрели на Энрида, ожидая продолжения его речи. Но он замолчал на пару минут, погрузившись в какое-то грустное оцепенение.

– Это большая ошибка и вина с нашей стороны, со стороны белых волшебников, – начал он, – что мы позволили частице Тьмы остаться в Срединных Землях. Ведь шар Тьмы до сих пор в Срединных Землях… Мы, белые волшебники разных эпох и времен, всегда знали это, но никогда не искали его и не пытались уничтожить.

Когда Ариман понял, что шансов на победу в Срединных Землях у него нет, он попытался спастись бегством на Темную сторону. В руках у него был шар Тьмы – он мог попасть прямо туда, на самую далекую, тайную землю Тьмы, далеко-далеко за Зловещие горы, туда, где Тьма сгущается и исчезает небо и земля. Но это было очень опасно – из Тьмы он мог не выбраться, он знал это, – он мог просто раствориться во Тьме, в пространственно-временной дыре, нематериальной мире, небытие… и сгинуть из Лемурии навсегда. И, чтобы попасть на земли Темной стороны, пригодные для жизни, расположенные ближе к Срединным Землям, Ариман направился к Ущелью в Зловещих Горах – с древности было известно предание, что через Ущелье можно попасть на Темную сторону. Но никем это так доказано и не было, за все века. Ариман не успел спуститься в Ущелье – его враги, могущественные древние маги, настигли его прямо на краю обрыва. Там основатель Ордена Змеи нашел свою погибель. А шар Тьмы упал в Ущелье и канул в небытие.

Все вы слышали о темном народе – араканах. Эти бесплотные порождения Тьмы, наводящие ужас на людей, пришли в Срединные Земли с Темной стороны на заре эпох – но недолго прожили здесь. Их изгнали, и больше они никогда не возвращались на земли людей. Но есть поверье, что не все араканы ушли за Зловещие горы – часть из них, скрываясь от гонений, спустилась в Ущелье и там обосновалась на века. Некоторые из араканов могли колдовать, и ходят среди белых волшебников рассказы, что эти темные существа наложили чары на Ущелье, заколдовав спуск в него в лестницу – лестницу мертвых – и пройти этот спуск и вернуться живым не удавалось никому. Но это конечно глупые выдумки – у араканов никогда не было столько силы и умения в колдовстве. Я более склонен верить в то, что заколдовали Ущелье первые черные маги древности. Они верили, что через Ущелье можно попасть на Темную сторону, как и Ариман, поэтому и заколдовали это место.

Об Ущелье ходит много мрачных легенд, и люди боятся приближаться к нему. Среди народа говорят, из Ущелья исходит зло, и никто, кто бы ни спускался туда, не возвращался оттуда. Ни один сильный белый маг не спускался туда. А черные волшебники об этом не говорят, даже на Совете старейшин – ловко уклоняются от прямых ответов…

На некоторое время настала тишина. Люди, эльфы, гном, скальды разглядывали узоры на полу площадки, окружающий сад, небо наверху, друг друга, сидели в задумчивости, в неподвижности или постоянно меняя позу.

– Мы должны спуститься в Ущелье и найти шар Тьмы, – вдруг решительным голосом заявил Гладвин.

– Однако мы не уверены в том, что шар Тьмы в Ущелье, – заговорил один из белых волшебников, – а если он действительно там, то может быть в руках араканов…

– Тогда тем более надо действовать быстрее! – воскликнул Гладвин, – если маганы или черные маги доберутся до араканов раньше нас… а араканы! те, из них, кто умеет колдовать, смогут даже сами воспользоваться шаром Тьмы!

– Нет, – возразил Энрид, – шар Тьмы подвластен только сильным черным волшебникам. Араканы никогда не владели искусством магии на уровне сильных чародеев. Однако, мои друзья, – шар Тьмы не уничтожен, я знаю это, как знаю то, что есть Тьма и есть Свет. Это знание есть в моем сознании, однозначно и твердо. И у нас больше нет ни одной догадки, где бы могло находиться это древнее магическое творение.

– Но как нам спуститься в Ущелье? – поднимаясь и в отчаянии возделывая руки к небу, спросила королева Номанна, – эльфы не выдержат такого близкого присутствия Тьмы… Для нас это загадочное злое место, Ущелье, и эта частица Тьмы, заключенная в шар, будут губительны…

– Есть одна вещь, которая смогла бы разогнать густой мрак над Ущельем и противостоять шару Тьмы, – сказал Ганимед, и все разом уставили на него внимательные взгляды; волшебники однако сразу поняли, что хотел сказать Ганимед, и призадумались, некоторые лица выражали озадаченность, – когда три народа эльфов пришли в Срединные Земли со Светлой стороны в стародавние времена – у них были частицы Света. Три светящихся Фиала несли короли эльфов древности на родину людей. С помощью частиц Света здесь, в Эльдаре, и в Ливадии, – волшебник кивнул принцу Эйвинду, – воцарилось вечное лето, эти края стали благословенны.

– Но мой добрый друг Ганимед, – сказала королева, – ведь вам известно, что Фиалов давно нет. Они давно уничтожены – с их помощью мы победили в I и II войнах!

– Нет, – Ганимед улыбнулся, – погибли два Фиала, послужив нам в борьбе с темными силами. Фиалы, принадлежавшие древним королям Эвинору и Лиануру. Что сталось с Фиалом, несшим силу Света, в руках короля Флориана – неизвестно. Возможно, он лежит на дне океана, возможно где-то еще. Но – он есть. Я это знаю… вам не объяснить это знание – возможно, прожив столько же веков и так много посвятив изучению магии и Срединных Землей, вы смогли бы понять меня, – Ганимед посмотрел на Энрида, друидов, других белых волшебников; они понимали, о чем он говорит, – шар Тьмы и Фиал Света существуют где-то в Срединных Землях, уравновешивая друг друга, эти две противоположные сущности одной единой силы, объединяющей нас всех, всех сильных волшебников.

– Сияющая звезда… Фиал Света.. – задумчиво, полушепотом проговорила королева Номанна; на губах заиграла легкая улыбка, глаза засветились, – еще его называли великим светочем… Если в наших руках будет сиять Фиал – нам будут не страшны привидения, обитающие в Ущелье, безликий ужас, царящий внизу, бестелесный страх, кружащий над головой. Сила Света и добра, заключенная в Фиале, защитит нас. Присутствовавшие с изумлением посмотрели на королеву.

– Да, последний Фиал осветит наш путь в Ущелье и поможет совладать с шаром Тьмы, – спокойно произнес Энрид, – мы отправимся в путь, в который много веков назад отправился король Флориан со своим народом, чтобы найти Фиал.

Когда совет окончился и все люди и эльфы разошлись, Клерви еще оставался сидеть на своем месте, блуждая невидящим взглядом по пустынной площадке, залитой вечерним солнцем. Листва могучих деревьев, обступавших площадку со всех сторон, превратилась в однородную темно-зеленую массу, тихо шелестевшую под легкими порывами недавно поднявшегося ветра. Все птицы замолкли, и только откуда-то издалека, из глубин леса доносились приглушенные звуки спокойной музыки. Клерви пытался обдумать все, что произошло, но ему было трудно осмыслить все сразу.

Вдруг его плеча легонько коснулась чья-то рука – подняв голову, он увидел Ганимеда. Никанор вышел вместе с Гладвином, и на площадке осталось только два друида и Энрид, тихо беседовавшие о чем-то.

– Что ты думаешь, Клерви? – спросил Ганимед.

– Это все так неожиданно, – признался Клерви, – еще недавно я был так далек от всего этого… Мне сложно поверить даже в то, что я здесь.

Ганимед похлопал его слегка по плечу. Он спустился по ступенькам с площадки и жестом позвал Клерви за собой.

Они прошли среди деревьев и оказались у маленького фонтана из белого мрамора. Клерви зачерпнул в сложенные ладони воды и отпил пару глотков.

– Клерви, может быть, ты голоден? – спохватился Ганимед, и, не дожидаясь ответа, взмахом руки оторвал с ближайшего дерева красное яблоко, подхватил его из воздуха и протянул Клерви.

Молодой человек поблагодарил волшебника и откусил яблоко. Он присел на край фонтана, опустив одну руку в прозрачную воду. Ганимед расположился рядом на торчавших из земли мощных, сплетенных между собой корнях деревьев. Съев яблоко, Клерви потянулся, подставляя лицо теплым солнечным лучам и глубоко вдыхая воздух, полный аромата свежей травки. От удовольствия он даже прикрыл глаза.

– Прекрасен город эльфов, не правда ли, мой друг? – спросил Ганимед, через полуопущенные веки глядя на Клерви.

– Да, – лицо Клерви осветила счастливая улыбка, – здесь чудесно. Не видел края, более прекрасного.

– Хочешь увидеть настоящее чудо? – спросил Ганимед, и, когда Клерви неуверенно кивнул, встал на ноги и повернулся в сторону сада.

Взгляд его стал сосредоточен, глаза слабо засветились. Потом он протянул вперед руки, словно зовя кого-то, и улыбнулся чему-то. Клерви тоже вскочил на ноги и стал всматриваться в сад. Среди деревьев вдалеке появилось белое округлое пятно.

Ганимед тихо рассмеялся, призывая тень к себе. Тень стала медленно приближаться, и скоро Клерви увидел белую, всю светящуюся лошадь. Она была небольшой, мельче стандартных размеров. Она медленно и осторожно шла между деревьев, с опаской поглядывая на Клерви и Ганимеда, часто останавливаясь в нерешительности. Ганимед затянул тихую спокойную песенку на светлом наречии – острые уши лошадки зашевелились, и, словно узнав знакомые слова или мотив, она пошла быстрее. Когда она приблизилась, Клерви смог разглядеть ее длинные густые гриву и хвост, ослепительно белые; шерсть ее вся искрилась в лучах вечернего солнца. Даже копыта были безукоризненно белыми. Изо лба, между сияющими сине-зелеными глазами, торчал рог, закрученный по спирали, с жемчужным отблеском, словно покрытый перламутром.

– Единорог, – произнес Ганимед, прикасаясь к гладкой сияющей шерсти на голове.

Клерви не мог выговорить ни слова – ему казалось, что зрение обманывает его. Он не мог поверить, что шерсть может так светится – и даже протер глаза. Это казалось ему сверхъестественным. Он тоже прикоснулся к шерсти единорога – она была теплой, гладкой и мягкой на ощупь, вполне естественной. Единорог вздрогнул от прикосновения Клерви, но Ганимед что-то прошептал ему успокаивающе, и животное осталось стоять рядом с ними, не спуская ярких глаз с Клерви. Молодой человек посмотрел в яркие внимательные глаза единорога, и ему показалось, что тот все понимает.

– Да, это настоящее чудо, – в изумлении и восхищении пробормотал Клерви.

От единорога словно исходил свет – воздух вокруг него будто наполнялся неуловимым сиянием. Клерви было невыразимо приятно глядеть на него и гладить по голове. На душе у него стало тепло и очень спокойно. Он захотел даже обнять его и прижать к себе, но единорог испуганно попятился назад.

– Это необычное животное, – сказал Ганимед, угощая единорога сорванным с яблони плодом, – они обладают волшебной силой. Также как и драконы, некоторые орлы, змеи, пауки, волки… Единороги пришли сюда со Светлой стороны, они создания Света.

Съев яблоко, единорог принялся вылизывать руку Ганимеда. Старый волшебник прошептал что-то на светлом наречии единорогу и указал на сад. Клерви безумно не хотелось отпускать единорога. Он провел рукой по спине животного, когда тот поворачивался, а затем тоскливо смотрел ему в след, когда единорог поспешно скрывался среди деревьев. Все вокруг словно потускнело, и Клерви ощутил, как необъяснимые покой и радость покинули его сердце.

– Единороги избегают людей, – сказал Ганимед, провожая взглядом единорога, – они боятся их.

Клерви посмотрел на Ганимеда, и вдруг понял, что его лицо стало нечеткими, размытыми. Пространство вокруг него вдруг заполнилась белым туманом, словно с неба спустилось облако и заполонило весь сад.

– Что с тобой, Клерви? – обеспокоенно спросил Ганимед, приближаясь к нему.

Клерви хотел что-то ответить, но не мог – слова застывали на губах. Глаза его сами собой закрылись, но белый туман, застилавший глаза не исчез, а, наоборот, окружил его со всех сторон непроницаемой стеной. Клерви захотел дотронуться до глаз рукой, чтобы убрать странную белую пелену, но рука не повиновалась ему. Его тело словно стало свинцовым, таким тяжелым, что сделать любое движение казалось непомерно трудным. Он свалился на мягкую траву – Ганимед поддержал его, он чувствовал прикосновение его рук. Клерви сделал один длинный выдох, и в следующую секунду его тело словно растаяло и остался один его дух, способный путешествовать сквозь время и пространство. У Клерви возникла мысль, что он, его душа, покинула тело и теперь летит в неизвестность, откуда можно обозревать все, что происходило, происходит и произойдет в мире, туда, где нет реальности. Через минуту ощущение полета в небытии прекратилось, и он оказался снова в реальном мире, но в совершенно другом месте и времени…

…По заснеженному безмолвному лесу бежала одинокая фигура. Очень скоро Клерви понял, кто это – волшебница с севера. Ее изможденное лицо выражало муку. На ней было темное платье, с оборванными подолом и рукавами; обнаженные перепачканные руки и ноги были покрыты ссадинами и ушибами. Длинные волосы растрепались, на ногах были порванные полусапожки. Она бежала, постоянно спотыкаясь, цепляясь руками за деревья и камни.

Наконец она выбежала из леса в поле, покрытое обледенелой снежной коркой. Она обернулась назад – лицо ее стало еще более тревожно и напряжено. Она быстро побежала по полю. Среди деревьев в лесу показались смутные тени.

Когда она подбежала к другому концу поля и начала взбираться по склону холма, из леса на поле выбежали воины в доспехах и в белых плащах. Их было много: часть из них были на конях, другие бежали с копьями наперевес. Раздались дикие грубые крики – воины увидели беглянку. Волшебница обернулась, но не прекратила бег. Неожиданный порыв холодного ветра растрепал ее волосы, и тут только Клерви увидел на ней золотое широкое украшение, плотно прилегавшее к ее тонкой шее.

Волшебница карабкалась наверх, на вершину холма, за которым дальше высились горы. Она цеплялась за острые камни, ранившие ее белые руки. В разрывах между туч на секунду показалось тусклое холодное солнце – оно блеснуло на тугих золотых браслетах, одетых на израненные тонкие запястья. Она очень тяжело дышала, словно ей не хватало воздуха. Она взобралась на вершину холма и оглянулась назад. Всадники неистово хлестали лошадей, они были уже на середине поля. В колдунью полетел град стрел, но ни одна не задела ее. Она не была испугана. Ее лицо выражало лишь силу и сосредоточенность. Она собрала всю свою силу и волю в кулак и бросилась бежать дальше – и от этого толстое золотое кольцо на ее шее словно стало сильнее душить ее. Она задышала часто и тяжело – плечи и грудная клетка высоко поднимались, и страдание отобразилось на ее лице. Она дотронулась рукой до своей шеи – на ней были красные ссадины. В тот момент, когда она повернулась к противоположному склону холма, в воздухе снова просвистели острые стрелы – и одна вонзилась ей в плечо. Волшебница поморщилась от боли, но тут же с силой вытащила стрелу и продолжила бег. По ее руке заструилась темно-красная кровь.

Сзади раздавался топот множества копыт, безумные крики воинов, чью агрессию удваивал огромный страх перед ведьмой – они боялись ее больше самой смерти. Она сбегала вниз по склону, петляя между камней и валунов, и обернулась лишь раз, чтобы увернуться от стрел, выпущенных воинами. Одна стрела попала в ее тонкую хрупкую ногу ниже коленки. Волшебница быстро вытащила ее и снова побежала. Но в следующее мгновенье она, оступившись от бессилия, упала и покатилась вниз по крутому склону, пока не ушиблась об серый валун, покрытый коркой льда. От удара она закашляла, приложив пальцы к губам – на пальцах осталась кровь. В воздухе засвистели стрелы, и она быстро отскочила в сторону, потом с трудом поднялась и побежала дальше, а всадники были уже совсем близко, они обнажали уже свое оружие…

Глава 6

После совета прошла неделя. В Эльдаре готовились к дальнему путешествию. Клерви и Никанор вызвались отправиться в путь вместе с Ганимедом, Энридом и несколькими белыми магами их орденов, и волшебники не нашли повода отказать им. Королева Номанна приказала приготовить к плаванию огромный пятимачтовый корабль, на корме которой было написано золотыми буквами – «Фортуна». Вместе с белыми волшебниками и командой экипажа в плавание отправлялись принцы Арланарион и Эйвинд.

В последний день до отплытия Клерви проснулся рано. Он вышел на террасу, ставшую уже знакомой, и увидел Никанора, упражнявшегося в борьбе. Скальд подошел к нему и вручил ему бронзовый меч, подаренный Клерви Ганимедом.

– Я почистил и заострил его для тебя, – сказал скальд, – он пригодится в путешествии.

– Спасибо, Никанор, – Клерви по-дружески похлопал его по плечу, – чтобы я без тебя делал?..

– Не стоит благодарности, дружище, – улыбнулся Никанор; чуть погодя, за завтраком он спросил:

– Что ты думаешь обо всем этом? Не страшно тебе отправляться в путешествие в неизвестную даль севера?

– Я не знаю, что и думать, – признался Клерви, – но я хочу бороться за светлое будущее вместе со всеми. С Ганимедом и Энридом мне не страшно, они всегда все знают… С ними мы никогда не пропадем. А главное, мне снятся сны о черных волшебниках – и я должен обязательно рассказывать о них Ганимеду. Поэтому я должен быть рядом с ним.

– И часто тебе снятся такие сны в последнее время? – с нескрываемом интересом спросил Никанор.

– В последний раз – после совета, – приглушенным голосом сообщил Клерви. Он стал очень трепетно относится к своим видениями – ведь они могли помочь в борьбе с черными магами.

– И что ты видел?

– Я видел, – Клерви торжественно поднял указательный палец, – волшебные украшения, которые не позволяют черным колдунам пользоваться своей силой.

– Оо, – Никанор весь подался вперед, – а как они выглядят? Как ты понял, что это не простые украшения?

– Я рассказал весь сон Ганимеду, и он сказал, что это магические вещи, – ответил Клерви, – он сказал, что это единственное, чем можно победить сильного волшебника.

– И белых волшебников тоже?

– Не знаю, наверное… Я видел в своем видении черную колдунью. Ту самую, что в прошлом моем сне была среди христиан.

– И что сказал Ганимед? Что это хорошо или плохо?

– Мне кажется, это обеспокоило его, – сказал Клерви, – он сказал, что не понимает, откуда эти волшебные украшения оказались у простых людей. Он сказал, что, значит, скорее всего, кто-то из черных магов продал людям их. Что среди черных колдунов есть предатели. Потому что эти украшения – творения черной магии. И еще сказал, что белым волшебникам тоже надо быть готовыми в случае встречи с христианскими воинами к тому, что они могут применить эти волшебные украшения.

– Ух ты, ничего себе, Клерви, – Никанор смотрел на друга с восхищением, – да ты просто бесценен для волшебников! Лучше любого шпиона!

Клерви скромно улыбнулся. Ему было неловко, он привык всю жизнь считать себя простым сапожником. Тщеславие было ему вовсе чуждо. Но он чувствовал счастье от того, что мог помочь в борьбе против зла.

Они закончили завтракать и пошли прогуляться по Эльдару. Их прогулка затянулась почти на весь день. Зная, что гостят в Эльдаре последний день, они никак не могли сполна насладиться светлыми улицам и зелеными парками эльфийского города. Они обошли почти весь город, и ни разу не попались им ни одна лавка, ни одна ярмарка. Проголодавшись, они зашли в один из многочисленных садов Эльдара, приметившийся им обилием фруктовым деревьев. Не заметив сторожей или еще хоть кого-нибудь в саду, они принялись собирать свежие плоды в тряпичную сумку, которую Никанор так удачно захватил с собой. Затем они поднялись на небольшой пригорок за садом и уселись в душистой траве. С пригорка был виден водопад, которым падала в долину Эльдара река. Белый город сверкал в ярких лучах дневного солнца. В чистом прозрачном воздухе чувствовался дивный аромат цветов, которыми порос весь восточный, обращенный к Светлой стороне склон пригорка. Клерви и Никанор молчали, наслаждаясь природой.

– Клерви, а у тебя есть мечта? – вдруг спросил Никанор.

– Ммм… ну конечно, – ответил Клерви, – есть одна девушка..

Он замялся, и Никанор слегка стукнул его в плечо.

– Я знаю ее с детства. Она очень красивая.

Никанор рассмеялся, а потом вдруг мгновенно замолчал и погрустнел, будто в голову ему внезапно пришла мрачная мысль.

– А ты? – спросил Клерви, внимательно смотря не скальда.

– Я не знаю, – глухим голосом ответил Никанор.

Клерви продолжал озадаченно смотреть на него.

– Я.. Я бы хотел стать самым лучшим воином-скальдом во всех Срединных Землях, – признался Никанор, и щеки его порозовели, – не знаю, насколько я одарен…

– Послушай, ты самый лучший воин, которого я только встречал, – искренне сказал Клерви, – правда. Я восхищаюсь твоим мастерством.

Настало время смущаться Никанору.

– Спасибо, – буркнул он, склоняя лицо к груди и пряча его.

– Спасибо тебе, Никанор, что обучил меня боевому искусству. До твоего уровня мне никогда не подняться, – Клерви развел руками, – но все же… Раньше я меч и в руках то держать не умел.

– Это точно, – рассмеялся Никанор, – знаешь, чего бы я еще очень хотел?… Я бы хотел когда-нибудь попасть в летучий город Лоррингандер. Говорят, там очень красиво.

Я думаю, это так странно, ведь там правят черные волшебники… Как они еще не испортили город.

– Возможно, черные маги тоже могут создавать что-то красивое, – в задумчивости произнес Касс.

– Не знаю… Я бы хотел увидеть все своими глазами… Я всегда недолюбливал черных колдунов. Они все лживы, лицемерны и корыстны. Я уверен, что в грядущей борьбе они потерпят поражение – как и в предыдущих войнах. И тогда, надеюсь, Лоррингандером станут править белые волшебники.

– А я бы никуда не хотел уезжать из Эльдара… – с тоской оглядывая город, произнес Клерви, – только бы еще Ирена была здесь…

– Ты же говорил, что Половрик нравится тебе больше? – в голосе скальда чувствовалось ехидство.

– Ладно, – отмахнулся Касс, – Половрик мой родной город. Жить, конечно, в Эльдаре я бы не согласился, но погостить здесь пару месяцев не прочь. Особенно провести здесь зиму.

– Так значит, ее зовут Ирена? – вдруг будто спохватился Никанор. На его лице играла ехидная улыбка.

– Да, – Клерви широко улыбнулся.

Они помолчали пару минут.

– А знаешь, Никанор, – сказал Клерви, – ведь мы праздник Нового года проведем скорее всего не дома…

– Да.. Наверное в пути по Северному океану или еще хуже…

– Жаль. Новый год мой любимый праздник. И Рождество. Хотя я никогда не ходил в церкви по своему желанию и не носил крестика, праздновать Рождество я всегда любил. – И я. Новый год тоже мой любимый праздник… Ну, ничего не поделаешь. А представь, если действительно начнется война…

Вечером Ганимед пригласил их посидеть в гостином зале перед камином. Клерви и Никанор уютно сидели в креслах-качалках, тихонько покачиваясь, и внимательно слушали Ганимеда. Старый маг рассказывал им обо всем на свете – о волшебстве, о Тьме и Свете, о вечной борьбе зла и добра, о людях и Срединных Землях. Он поведал им разные легенды и сказания и даже всякие небылицы, порой такие нелепые выдумки, что он сам смеялся вместе с ними. Маг все говорил и говорил, и Клерви уже начинал дремать. Потом огонь в камине потух, Ганимед, спохватившись, взглянул на настенные часы в зале, пожаловался, как быстро бежит время, и разогнал всех по кроватям.

Всю ночь Клерви спал как убитый, ни разу не проснувшись, а на следующее утро его разбудил Никанор и возбужденно объявил ему, что корабль «Фортуна» отплывает во второй половине этого дня.

Зал во дворце Эльдара был полон людьми и эльфами. Королева Номанна нанесла на карту штрихами приблизительный путь и дала последние напутствия команде корабля. – Вы поплывете вниз по течению реки, на которой стоит Эльдар, и выйдите в ее устье, – говорила королева, – и дальше в открытый Северный океан. Так же, как когда-то плыл король Флориан. Много веков назад, еще до I войны, эльфы моего рода построили первый корабль и вышли в плавание по океану, ища все, что могло бы дать хотя бы призрачную надежду на то, что здесь бывал король Флориан и его народ. Они достигли острова викингов – этот народ людей был благосклонен к ним. Их остров омывается водами океана со всех сторон, и только несколько раз в месяц, в полнолуние, вода отступает от южного берега их острова – и появляется дорога, соединяющая викингов со Срединными Землями. Этот народ хранит память о светловолосых эльфах Флориана, посетивших их остров в давние времена. Никому из эльфов не удалось узнать больше о судьбе Флориана. Ни у кого не хватило духу и смелости, чтобы заплыть еще дальше на север… Остерегайтесь кораблей Северного королевства и суден варваров. Если они заметят вас, вполне возможно, что они нападут.

После того, как королева закончила речь, люди и эльфы принесли клятву служить добру и бороться со злом во имя Света. Энрид стоял впереди всех и говорил слова клятвы, а все присутствовавшие повторяли за ним, и снова и снова под высокими сводами раздавался хор голосов: «Клянусь, клянусь, клянусь..». Потом Энрид дотронулся до факела, и тот засиял голубовато-белым свечением. Верховный маг Ордена Света поставил светящийся факел на каменную подставку и сказал:

– Этот факел будет сиять, пока мы храним верность своей клятве. Если кто-нибудь из нас когда-нибудь отречется от данных слов, сияние потухнет, и факел никогда больше не засветится. Да пусть этот факел докажет вечным своим сиянием нашу преданность и непоколебимую веру в добро!

После этого королева Номанна снова вышла вперед и пожелала команде корабля удачи в пути и раздала каждому прощальные подарки. Керви она подарила ножны для меча, украшенные драгоценными камнями и золотом, и золотое кольцо. И на ножнах, и на кольце были выгравированы слова на светлом наречии – Клерви не мог понять их смысла, однако был уверен, что эти слова полны добра. В кольцо был вставлен один-единственный камешек из хрусталя, в котором отражались и преломлялись лучи света, и Клерви, заикаясь и кланяясь, долго благодарил королеву, пока она сама не заставила подняться его с колен. Ему хотелось поблагодарить ее за гостеприимство и всю доброту, которую она проявила к нему, но он не находил слов.

Глашатай огласил список имен людей и эльфов, отправляющихся в путешествие. Имен было много, Клерви только и успевал дивиться диковинным и красивым именам эльфов и белых волшебников.

Когда Клерви вместе со всеми подошел к пристани, он ахнул и застыл в восхищении – перед ними высилась белая, сверкавшая в лучах солнца громада корабля. Этот корабль не был похож на все другие виденные им прежде корабли. Он не мог себе представить, что можно построить корабль таких огромных размеров. Клерви жил рядом с рекой Изенар, по которой плавали только небольшие речные суда. На солнце блестели золотые буквы, образовывавшие слово «фортуна»; белоснежные паруса, похожие на крылья лебедя, трепетали под порывами ветра. На самой высокой мачте развивался по ветру флаг, на котором были вышиты изображения пяти единорогов.

Первые две недели путешествия прошли без особых приключений. Все шло довольно гладко. За четыре дня корабль прошел реку, бравшую начало в Белый горах, текшую с юга на север вдоль всей земли северных эльфов и впадавшую затем в океан. Когда корабль вышел в открытый океан, Клерви впервые увидел необъятные просторы древнего океана, омывавшего северное побережье Срединных Земель, уносившего свои воды далеко на север, прочь от материка, заселенного людьми, в неизвестную даль, не имеющую конца. Среди океанских волн Клерви впервые с того времени, как ступил на землю эльфов, вспомнил о том, что давно наступила зима. По мере удаления от земли, жизни вокруг ставилось все меньше. Умолкли голоса чаек и других морских птиц. За одну ночь небо затянуло серыми мрачными тучами, и солнце надолго скрылось за их плотным слоем. Когда порыв ветра неожиданно налетал на «Фортуну» с севера и яростно трепал ее белоснежные, похожие на мигавшие маяки паруса, тогда Клерви вспоминал теплый край эльфов, его ласковое солнце, мягкую зелень, белокаменные улицы и нарядные дворцы Эльдара. Прошло еще совсем немного времени с момента его расставания с городом, а он уже так тосковал по нему. Не забывал он и о родном Половрике, и часто думал о брошенном им мире, мире простых людей, о милой его сердцу Ирене.

По ночам Клерви подолгу не мог заснуть. Корабль качался на океанских волнах, спускаясь и поднимаясь на гребни волн, и пол коморки Клерви, тихо треща досками, словно стараясь усыпить его, наклонялся то вправо, то влево, то плавно опускался или поднимался. И все было так мирно и спокойно вокруг: и шум волн, накатывавшихся на корабль, и мерная качка, и серебряный свет луны в окошко, и скрип досок, и тихий плеск воды за бортом, а на душе у Клерви было тревожно. Днем он подолгу расхаживал по палубе, предпочитая находится на свежем воздухе и любоваться океанскими просторами. Никанор по-прежнему давал ему уроки боя. Но одну неделю им пришлось прекратить занятия на палубе, потому что погода стала неспокойной: ветер нагонял волны, которые с шумом налетали на корабль, разбивались о борт вдребезги и отползали назад в воду с шипением, словно разозленные змеи. Каждое утро Клерви встречал внимательный взгляд Ганимеда – и старый волшебник, и сам Клерви ждали видений. Но видения больше не приходили к Клерви, и он начинал переживать, чувствуя себя бесполезным.