Читать книгу: «Обретая себя», страница 3

Спустя час Максим уже был возле съемной квартиры Кристины и Вовы. Постучав, он в ответ услышал только матерные слова. Максим открыл дверь и вошел, его взору открылась неприятная картина: Вова сидел на полу в кухне с бутылкой водки в руках, вокруг царил полнейший беспорядок, сам же Вова был уже сильно пьян.

– Когда ты только успел нажраться?

– А ты кто такой, чтоб мне указывать, что делать, а ну пошел отсюда, – разозлился Вова и попытался встать, ему это не удалось.

– Господи, ты только посмотри на себя, ты же ничтожество, мразь! Мало того, что столько времени ты обижал Кристину, так еще и поступаешь как последний ублюдок, тогда когда ей нужен. Ты же отец этого бедного ребенка, как ты можешь просто взять и отвернуться от своей жены, – начал приходить в ярость Максим.

– Я тоже переживаю, и это мой способ справится со своей болью. Я не виноват в том, что она такая дура, сама поперлась куда то, дома ей, видите ли, не сиделось. Она во всем виновата, она хотела этого ребенка, и теперь я должен мучится из-за нее и жалеть ее? Да пошла она. Да пошел ты! – грозно заявил Вова, и шатаясь в разные стороны встал на ноги, попытался толкнуть Максима.

– А знаешь, это даже хорошо, что ты, наконец, показал свое истинное лицо. Ей будет лучше без тебя, и я клянусь, сделаю все, чтобы она больше не губила свою жизнь рядом с тобой.

Максим быстро вышел, ему было противно, и он еле сдерживался, чтоб не избить Вову до полусмерти. Вова не унимался и побежал за ним следом, стоило ему только тронуть Максима, как тот тут же впечатал ему кулаком в лицо.

Максим молча, взглянул еще раз на лежавшего на полу Вову и ушел.

Кристина пришла в себя ночью, когда возле нее никого не было. Минут пять она безжизненным взглядом осматривала все вокруг. Потом сознание ее начало проясняться и она начала ощущать физическую боль.

Болело все, от самого живота, где была прооперирована, до мелких царапин и ссадин. Она медленно начала ощупывать себя, при этом дыхание ее участилось, и она начала наполняться диким страхом и ужасом вся без остатка, как сосуд наполняется водой. Это чувство было подобно клаустрофобии и агорафобии одновременно. Кристина попыталась сесть, но боль была слишком свежей и сильной, так что при этом из нее вырвался звук, напоминающий рев животного. Прибежала медсестра Алена.

– Кристиночка, не вставай, лежи, ты еще совсем слаба, – начала укладывать ее в кровать Алена, – сейчас воды дам, вот попей.

– Где мой сын? – еле слышно спросила Кристина, медсестра только печально вздохнула, и, проигнорировав вопрос, сказала Кристине еще поспать. Кристина схватила Алену за руку и пристально посмотрела ей в глаза.

– Прошу, просто скажи, где он? Я должна увидеть его, – требовательно просила Кристина.

– Его тело в морге. Его разрешили забрать и похоронить как ребенка, хотя он считается плодом, так как погиб в утробе, но ваша мать была очень настойчива, и руководство больницы согласилось, – объясняла медсестра

– Стоп, заткнись. Не говори больше ни слова… Просто, отведи меня к нему, – с обезумевшими глазами требовала Кристина.

– Я не могу. Вам нельзя. Вы не можете, ваши травмы были очень серьезными, и операция была тяжелой, вообще то, вас еле спасли. Вам нужен покой, вставать еще нельзя, да и стресс противопоказан.

– Что? Стресс противопоказан? Что ты несешь? Не надо было вообще меня спасать, лучше бы я умерла, – наконец хватка Кристины ослабла и она расслабилась на кровати, отвернулась, а из глаз тихо потекли слезы.

– Ох, мне так жаль, но не говори так. Все наладится, ты еще будешь счастлива, но пока тебе надо выздороветь, – Алена быстро ввела в капельницу снотворное и взяла руку Кристины, слегка погладила. Этот жест еще больше помог Кристине осознать, что все реально, что все произошло на самом деле, что люди вокруг ей сочувствуют, и что терпеть это просто невыносимо, а потом она провалилась в сон.

Максим так сильно переживал за подругу, что не мог ни работать, ни пить, ни встречаться с другими людьми, у которых в жизни был лишь хаос и веселье. Ему сейчас хотелось больше всего забрать всю боль Кристины, оградить ее от переживаний, ведь он очень любил ее, и дорожил, как своей собственной сестрой. Он стоял у открытого окна и жадно затягивался сигаретой, когда зазвонил его мобильный.

– Максим, привет, ну как ты там, брат? – спросил в трубке знакомый низкий голос старшего брата.

– Тебе не все равно? – язвительно и беспристрастно ответил Максим.

– Если бы это было так, я бы не переживал так за тебя и не названивал чуть ли ни каждый день, – вздохнув, сказал он.

– Что ты опять хочешь от меня? Я по-прежнему гей, и я все еще не вернулся в универ, и да, я продолжаю работать в ночном клубе и веду разгульную жизнь. Доволен? Теперь отвали от меня, – вызверился Максим на брата и отключил их разговор.

Сейчас внутри он весь кипел. Наверное, впервые он все так открыто высказал брату, без страха, без сожалений, как есть. Конечно, Максим был зол вовсе не на Константина, но, к сожалению, тот попался под «горячую руку».

Максим открыл холодильник, и хотел было достать выпивку, но передумал и выпил стакан воды, и тут опять позвонил Константин.

– Макс, ты успокоился?

– Не до конца.

– Что стряслось? Ты сам не свой, все в порядке?

– Нет, – повисла пауза.

– Может, поделишься?

– А тебе оно надо? У тебя своя жизнь, ты крутой, успешный и идеальный, – язвительно произнес Максим, – а наши земные проблемы и беды тебя стороной обходят, да вообще, наверное, мало волнуют.

– Что за бред ты несешь, братишка!? Я такой же человек, как и ты, и умею, и чувствовать и сопереживать. Не делай из меня робота, пожалуйста.

Повисло молчание. Спустя минуту Максим начал.

– У моего друга, точней подруги близкой, несчастье, она попала в аварию и ее ели спасли. Сейчас она в больнице, ей очень больно и тяжело. Я просто очень за нее волнуюсь, понимаешь…? это все что я могу тебе сказать…

– Блин, брат, сочувствую, она молодая?

– А что я бы со старухой дружил? Конечно же, мы одногодки.

– Ну, ты там не раскисай, ты же мужик, будь рядом, поддерживай. Главное же, что она жива, брат, а все остальное можно исправить, – пытался подбодрить его Костя.

– Да, ты прав, спасибо. Я пойду, ты извини, что я сорвался.

– Ничего. Давай пока. Звони, если что. Точнее звони всегда, когда захочешь поговорить.

По прошествии всего пары дней, Кристине так и не стало ни капли лучше, но психотерапевт утверждал, что начался процесс принятия ситуации, а это уже не мало. Маму Кристины и Максима это мало успокаивало. Они постоянно были рядом, хоть она и не разговаривала с ними, а все попытки выйти с ней на контакт заканчивались ужасающим криком и приступами агрессии у Кристины. Врачи делали, что могли, ее раны заживали, швы затягивались, ушибы становились синяками.

За окном в полном разгаре господствовала весна: пели птицы, теплый ветерок колыхал листву, люди оживленно гудели, как рой пчел. Кристина уставилась в окно. Ей много раз говорили, что ей пора встать, и пытались помочь, но все было без толку. Кристина ничего не хотела. В дверь постучали, но не дождавшись ответа в палату вошла женщина-психотерапевт для очередного сеанса и психоанализа. Кристина понимала ее подход и знала все методики, которым прибегала доктор, это помогало ей отвлечься, когда она вспоминала о своей учебе.

– Кристиночка, не спишь, я могу войти?

– Вы уже вошли. – Резко заявила пациентка.

– Отвечаешь. Уже хорошо, – врач присела на стул, – послушай, я желаю тебе только добра…

Кристина хмыклула, точнее усмехнулась, но доктор продолжила.

– Я имею в виду то, что не хочу, чтоб ты оказалась в психиатрическом отделении, – более строго произнесла психолог, – там нет ничего хорошего, и там тебе только хуже будет. Просто напичкают антидепрессантами.

– Мне все равно, – не глядя на врача, сказала полушепотом Кристина.

– Нет не все равно, и ты это знаешь, ведь ты тоже психолог, мы коллеги. Я знаю, что ты все понимаешь. Ты должна взять себя в руки. Только ты сможешь прекратить свои страдания. Никто не просит тебя забыть все, это невозможно. Но ты можешь вернуть себя, свою жизнь, начать все заново, милая, только дай себе шанс и все наладится.

Кристина глубоко вздохнула, и по щекам потекли слезы.

– Не держи все в себе, поговори с кем-то. Пусть не со мной, но с тем, кому доверяешь.

– Уходите.

– Ой, девочка… – вздохнула печально докторша.

– Хватит говорить мне, что делать, просто уходите.

Вечером в этот же день к Кристине пришел лечащий врач, тот самый, что оперировал ее.

– Ну как мы сегодня? – оживленно поинтересовался доктор, – буянить будем?

– Нет, доктор, нет сил больше, – призналась бедная девушка.

– Вот и умница, – он начал осматривать ее живот и слушать грудь, – через недельку выпишем тебя.

Кристина вдруг запаниковала и схватила врача за руку возле локтя, тот замер.

– Я…я хочу увидеть его, пожалуйста… – слезы текли без остановки, – мне не разрешают, но я умоляю, мне, мне надо попрощаться…

После долгой паузы доктор присел на край кровати.

– Я сегодня дежурю. Ночью смогу провести тебя в морг. Хоть это и запрещено. Блин, в такое положение меня ставите, юная леди, – буркнул себе под нос доктор, – никто не должен этого знать, психотерапевт ваш против этого категорически, говорит, что твое состояние крайне не стабильно и это тебе только навредит.

– Я прошу вас, – умоляюще твердила Кристина, – завтра его заберут и похоронят… я, я не буду на похоронах… я не смогу.

– Я приду вечером, отдыхай.

За окном темная ночь, хоть на часах не так много, но в Крыму всегда так, это ж не Питер с его белыми ночами. Кристина уже стояла у окна, нервно теребя ткань халата. Сегодня к ней наведалась мама и Наташа, очень сильно опекая ее и жалея, это уже сводило Кристину с ума.

Стук в дверь, кровь хлынула от сердца и промчалась по всему телу. Спустя пять минут Кристина безмолвно рыдала над маленьким безжизненным тельцем своего малыша. Она поцеловала его ручки и повесила на шейку синюю ленточку с маленьким крестиком, которую принесла медсестра без всяких вопросов, родных она не стала просить об этой услуге.

– Маленький мой, теперь ты в лучшем мире. Я люблю тебя. Прости меня. Мы еще встретимся.

Стоявший в углу врач, с грустью наблюдал и контролировал ситуацию. Неожиданно для него Кристина вела себя спокойно и он не пожалел о своем решении.

Войдя в палату, Кристина обернулась.

– Кто одел его?

– Что?

– Он ведь в костюмчике. Кто одел его?

– Я.

– Спасибо.

Они грустно переглянулись, и Кристина вошла в палату.

Утро встретило всех жителей Симферополя проливным дождем.

Максим уже два дня не появлялся у подруги. Тяжело ему было. Но сегодня он нужен ее семье. Зная, что похороны будут в родной деревне Кристины и что там в любом случае нужна будет помощь, он немедленно отправился на встречу с мамой Кристины и Наташей.

Все сделали оперативно, никто не хотел долго затягивать и без того трагическое событие. Похоронное бюро сделало все быстро. Собралось мало людей, так как не многие решились прийти на похороны мертворожденного ребенка. Хоть знали о трагедии уже и в соседней деревне, но сплетни и слухи для народа важнее правды. Нафантазировали бредятины всякой и живут с ней. Нормальные же люди приходили и соболезновали.

Никто не тревожил Кристину в этот день и не просили быть на похоронах. При желании она могла бы быть здесь, физическое состояние позволяло отлучиться из больницы, но она не смогла. Все понимали. Кристина же вышла в часовню при больнице. К ее счастью людей там не оказалось, она не планировала ничего говорить, а просто хотела помолиться за сына, но слова так и хлынули потоком из нее.

– Зачем? Зачем ты отнял его у меня? За что? Я же всегда старалась жить по твоим заповедям. Зачем так жестоко отобрал самое святое? Частицу меня самой, мою кровиночку. – Слезы тихо потекли по щекам, Кристина продолжила монолог с Богом:

– Я ведь хороший человек, и осознанно никому не навредила. Как ты посмел сотворить это со мной!???! – Громко и отчаянно закричала она и рухнула на пол.

Бедной девушке стало больно, все тело заныло, а шов разболелся, нельзя ей еще так резко двигаться.

– Я же верила в тебя, а теперь все бессмысленно… все отвратительно и мне все равно. Теперь я тебя не боюсь, можешь делать, что хочешь со мной, отправь меня в ад, мне плевать. – Вновь закричала она, обращаясь к иконам. Затихнув на минуту и нервно всхлипывая, Кристина продолжила свою отчаянную речь:

– А может, тебя и нет вовсе, может люди просто стадо, подчиняющееся своей фантазии и иллюзии Бога? Что молчишь, теперь тебе весело? – Кристина вся иссякла, попыталась подняться, но не смогла. В этот момент ее за талию подхватили мужские руки, она узнала их.

– Максим, – она бросилась, в объятия друга, горячо рыдая.

– Тише, тише, я здесь, всё, всё, пошли… Господи, бедная ты моя.

Спустя время Кристина лежала в кровати в полудреме от лекарств. Максим держал ее за руку и тихо успокаивал. Ее безжизненные, стеклянные глаза смотрели прямо на него.

– Я пришел к тебе, а тут пусто. Расспросил и выяснил, что ты в часовне, когда пришел… – Максим сделал паузу, его скулы сжались, а мышцы лица дернулись, – я не сразу подошел к тебе, прости, замер, от увиденного. Я знаю, что тебе плохо, но не думал, что все так… ты другая.

Кристина ничего не говорила, не могла, голос охрип, и клонило в сон.

Максим знал, что она хочет услышать, и не важно, как больно и тяжело, она точно хочет.

– Все прошло, как должно было. Похоронили. – Сделал паузу, чтоб она осознала, – тебе никто не может дозвониться, глупые, думают, что ты болтать будешь по телефону.

– Спасибо, что приехал и рассказал, – засыпая, еле слышно, произнесла Кристина.

– Я с тобой, Веснушка, поправляйся, – поцеловал ее в лоб, Максим направился к выходу.

Наступил день выписки. Близкими людьми Кристины, было решено забрать ее домой; по их мнению, в родном селе, ей будет легче справиться с утратой, заручившись поддержкой родной мамы и сестренки. Правда никто не подумал, что и Вова тоже вернулся домой к матери и скорее всего будет попадаться ей на глаза, теребя и без того кровоточащую рану.

Максим забрал вещи подруги со съемной квартиры, а Наташа привезла маму Кристины. Максу было неловко, что везде их возит Наташа и подумал, что пора бы взяться за ум и обзавестись своим транспортом, более безопасным, чем его «железный друг», стоявший в гараже.

Стоял прекрасный весенний день. Все кругом пыхтело и бурлило новой жизнью. Хорошо, что хоть что-то неизменно в этом мире: птицы продолжают петь, цветы и растения расцветать, а солнышко ласково греть.

В палату к Кристине вошел врач.

– Здравствуйте, всем, – обратился он к присутствующим, те поздоровались в ответ, Кристина одевалась, ей помогала Наташа.

– Доктор, как моя дочь, будут какие-то рекомендации? – волнительно спросила Мария Васильевна.

– А как же, вот вам выписка, а вот назначения, но это только по моей части, так сказать, сейчас еще зайдет психотерапевт, – спокойно произнес врач, обращаясь к Кристине, добавил, – не попадайте к нам больше. Всего хорошего!

– Доктор, – Кристина задержала его, – спасибо Вам, за то, что сделали для меня!

Он все понял, это благодарность, не за то, что он спас ее, а за то, что дал увидеть сына.

– Береги себя.

Спустя минут пять, когда все вещи были собраны и Наташа пошла за машиной, в палату заглянула психотерапевт и попросила маму Кристины поговорить с ней наедине, где рассказала о душевном состоянии ее дочери, о нужном внимании и приемах отвлечения ее от самобичевания.

Кристина стояла у окна. Вид у нее был, мягко говоря, не «свежий»: она давно нормально не мылась, лицо ее было искаженным, глаза заплаканные, под ними мешки, веснушки больше портили вид, чем украшали, а рыжие длинные волосы небрежно висели как солома – и ей было плевать. В руках она держала выписку и читала полушепотом свой диагноз, вырывая только отдельные фразы: « Тупая травма живота. Ушиб передней брюшной стенки. Отслойка плаценты. Острая гипоксия плода. Внутриутробная смерть плода» – последние слова, как ножом по сердцу.

Стук в дверь, прервал ее мрачные мысли.

– Милая, я знаю, что тебе плохо, – начала врач, свою работу, – но я должна сказать тебе последние напутствующие слова.

– Делайте, что должны, – разрешила Кристина. Максим стоял у дверей с сумками в руках и ждал подругу.

– Перинатальная потеря вызывает много чувств – боль, обиду, страх, гнев на несправедливость судьбы. Все эти чувства будут возникать у тебя, Кристина. Обычно переживание потери происходит в течение года. Год – это время, которое потребуется твоему телу и психике справиться с этой бедой, восстановиться и двигаться дальше без страха и тревоги, не перенося травму потери ребенка на новую беременность. Конечно, важно, чтобы была поддержка со стороны близких людей и профессионала. – Вошла во вкус доктор, рассказывая быстро, но акцентируя внимание на отдельных, значимых словах. Кристине, видимо, стало этого достаточно, а может и чересчур.

– Стоп, остановитесь, прошу, – потребовала она, – ни о какой беременности в будущем и речи быть не может. Хватит этих речей, что я должна смотреть в будущее и начать жить ради чего-то, чего сама не хочу. И прошу, не говорите мне, как пережить мое горе, на то оно и мое, это мне решать.

Кристина, больше не говоря ни слова, просто вышла из палаты. Ей хотелось со всех ног пуститься наутек из больницы, но все что она могла, это медленный шаг.

Выйдя на улицу, она прищурилась от яркого света, и поток свежего весеннего ветра обдул ее с ног до головы. На секунду ей стало хорошо, но осознание того, что она вышла отсюда без своего малыша, вонзилось, впилось в ее душу как кинжал и стало медленно ковырять и без того глубокую рану.

Вдруг к Кристине, прихрамывая, подошла девочка и своими маленькими ручонками обняла за талию.

– Папа, папа, это она, эта тетя меня спасла, я узнала ее, папа смотри какие у нее волосы, как у принцессы, я же говорила тебе, что меня спасла принцесса! – затараторила девочка. Кристина сразу узнала Машу и непроизвольно улыбнулась.

– Я так рада, что ты в порядке, милая, – сказала Кристина, поглаживая светлые кудряшки девочки.

Папа Маши подошел вместе с пожилой женщиной, которая была вся в слезах.

– Спасибо Вам, спасибо огромное, что помогли моей внучке, что не бросили ее, – начала благодарить женщина и заключила Кристину в свои объятия.

Кристина взглянула на мужчину, он стоял немного в стороне, и вид у него был двоякий, и печальный и благодарный.

– Мы вам очень благодарны, – начал он, сдержано, по-мужски, – врачи сказали нам, что если бы не вы… – он не стал договаривать, сжал губы и свел скулы, – мы можем вас как то отблагодарить?

– Я очень рада, что ваша девочка выздоровела, я думала о ней, спасибо, что сообщили, это и есть лучшая награда, когда знаешь, что все закончилось хорошо, – ответила Кристина, и посмотрев на мужчину, заметила скупую мужскую слезу и сразу поняла свою ошибку, – ой простите, я вам так сочувствую, вы потеряли жену, а я тут о хорошем исходе, извините.

– Ничего, мы справимся, главное, что Машенька с нами, если бы не вы, страшно представить, как бы все обернулось, – вклинилась в разговор бабушка.

– Тетя, тетя, – перебила взрослых девочка, – а мы к вам приходили уже, но нас не пустили, сказали, что вам плохо, вам сейчас уже лучше? – невинные чистые детские глазки уставились на Кристину, и она присела на корточки.

– Лучше, милая, лучше! Обещай мне, что больше никогда не попадешь в больницу.

– Даю честное слово! Папочка сказал, что теперь будет моим телохранителем!

– Папе надо верить, – поддерживала разговор Кристина.

– Вот, – Маша протянула цветной браслетик из крупного бисера Кристине, – я вам сделала, сама, он как радуга, видите? Пусть он вас радует каждый день! – со всей серьезностью и искренностью, сказала Маша. Кристина одела на запястье этот маленький, но дорогой детский подарочек.

Приближалось лето, и все вокруг было в предвкушении этой прекрасной поры, только Кристине было все равно тепло или холодно на улице, идет дождь, снег или стоит ясная погода. В душе в нее царил один лишь мрак, и даже родные стены, места и родные люди рядом не могли ей помочь. С каждым днем ей становилось все хуже, и она чувствовала это, чувствовала, как внутри накапливается ком, подобный ядерной бомбы. Со стороны казалось, что ей лучше: она не проливала слез, говорила короткими фразами и даже кушала немного. Так прошло пару месяцев.

– Доченька, я собираюсь сходить на кладбище, убраться на могилке, пойдешь со мной? – спросила деликатно мама.

– Нет, – сухо и быстро ответила Кристина.

Она так и ни разу не была там. Ее это пугало. Она не хотела отпускать его. Еще слишком рано.

– Ну, ты хоть поешь еще что-нибудь, на одних фруктах и воде живешь, совсем о себе не думаешь, вон какая худая стала и бледная, – расстроено и печально просила Мария Васильевна, обнимая и поглаживая дочь по голове.

– Не хочу ничего, – сказала Кристина и побрела в свою комнату, где проводила почти все свое время. От былой Кристины не осталось и следа. Общительная, жизнерадостная, трудолюбивая и активная Кристина, казалось, исчезла навсегда. От этого всем, любящим ее людям, было очень больно, и они всячески пытались ее поддержать и постоянно жалели.

Максим приезжал время от времени, но и с ним Кристина не разговаривала как раньше, а вот с Наташей они беседовали чаще, Кристине нравилось слушать о ее жизни, хоть в душе ей было очень обидно и даже завидно, но она радовалась за подругу. У Наташи был прекрасный и перспективный жених, хорошая работа, собственная квартира в городе и деньги, которые она тратила на себя, не задумываясь.

Лето подходило к концу, самое грустное лето в ее жизни. Ни капли радости, веселья, и ни одной поездки на море. Ее очень уговаривали, каждый пытался, как мог, но впустую. Однажды, когда все собрались за обеденным столом и начали вновь уговаривать Кристину поехать на море или вообще хоть куда-нибудь выбраться, дальше собственного двора, она не выдержала и сорвалась.

– Хватит, я умоляю, хватит меня доставать. Вы мне все так надоели своей жалостью и заботой. Никакое море мне не нужно, вы, что не понимаете, что я ненавижу свое тело, мне страшно и больно смотреть на себя в зеркало и видеть этот шрам, и эти последствия, что на всегда отпечатались на мне, – яростно кричала она, и в порыве злости и отчаяния оголила живот всем на обозрение, – оставьте меня все в покое, я более не нуждаюсь в вашей опеке! – Кристина выбежала их дома, хлопнув дверью.

Бежала куда глаза глядят, спотыкаясь и рыдая, добежав до поля, она ускорилась и уже бежала со всех ног, а когда была уже очень далеко, рухнула на траву и зарычала, закричала, завопила от боли, что копилась много дней.

Домой вернулась вечером, когда стемнело. Мария Васильевна и Полина метались вокруг нее, пытаясь поговорить, но Кристина, молча стала собирать свой рюкзак: самое необходимое и нужное, никакой косметики и средств гигиены, только несколько вещей, ноутбук и еще мелочи. Мать стояла на пороге и плакала, одному Богу было известно, сколько всего таиться в ее материнском сердце, и как тяжело ей было терпеть мучения дочери, а еще труднее ей было сейчас отпускать свою малышку.

– Мам, я должна уехать, прости, – спокойно сообщила Кристина, глядя в заполненные тревогой материнские глаза.

– Доченька, родная, как же ты будешь, где ты будешь? – бросилась обниматься мама.

Кристина кое-как успокоила маму, пообещав ей звонить каждый день и приезжать чаще, и ушла. Еще не наступила ночь, но было уже темно. Людей не было, слышно было только голосок природы: сверчки пели свои колыбельные, собаки подавали голос, соревнуясь у кого лай громче, и конечно же, подвывал теплый ветерок. Уже сейчас чувствовалось приближение осени.

Кристина шла медленно по своей улице и увидела как ее приятель, можно сказать почти друг, так как выросли они рядом, и были почти соседями, как всегда ковырялся в своих «железках», что-то ремонтировал в гараже.

– Крис, ты? – увидел ее силуэт в темноте, спросил Никита.

– Я, – уверенно сказала она и подошла к его гаражу, двери были открыты настежь, играла клубная ритмичная музыка, на улице стоял скутер и машина «Нива», внутри стоял мотоцикл, которым и занимался в данный момент Никита.

Весь запачканный, в рваных джинсах, с голым торсом, кепкой, одетой козырьком назад и с сигаретой во рту, он показался ей невероятно мужественным и притягательным мужчиной. Впервые в жизни она увидела в Никите настоящего мужчину.

Он был для нее как старший брат, и вел себя всегда соответствующе. Будучи старше Кристины на 10 лет, он всегда приходил ей на помощь и защищал от хулиганов в детстве и в школьные годы. Впервые в жизни она трезво оценила его красоту и достоинства.

– Рад тебя видеть, зайдешь на огонек? – предложил Никита, не спросив ничего лишнего. Кристина знала, что он не станет донимать ее расспросами и толкать сочувственные речи, по -этому и подошла к нему, с ним ей было легко общаться всегда, и было о чем. Никита был весьма толковый мужик и мог говорить на любые темы.

Они переглянулись многозначительными взглядами, Никита убавил звук и предложил присесть, а сам начал разливать по рюмкам какую-то темно коричневую жидкость.

– Пей, – уверенным тоном приказал друг и придвинул к ней рюмку.

Они сидели близко, так как в гараже все было завалено инструментами и разным хламом, несомненно, важным для мужчин. Кристина выдержала недолгую паузу и залпом выпила алкоголь.

– Боже, я давно не пила, сейчас вставит, – почти шепотом сказала она, а Никита все смотрел и смотрел на нее, не отрывая глаз.

– Тебе это необходимо, – твердо заявил Никита.

– Ник, мне надо идти, – не уверенно сказала Кристина.

– Я тебя не отпускал еще, да и дом твой совсем рядом.

– Я, наоборот, из дома… в город, – уточнила она, – не могу здесь больше оставаться.

– Тогда тем более, куда ты сейчас на ночь глядя, да и в таком виде…

– Каком это виде? – Недоумевая, спросила Кристина, окинув себя взглядом: обычная черная футболка, черные лосины и большая серая сумка на плече.

– Ох, Крис, – покачал головой Никита и придвинулся к ней вплотную, – ты же невероятно сексуальная женщина, и никакая одежда не скроет твоего прекрасного тела, а тем более эти обтягивающие лосины и эта тряпочка, – он пригладил ткань футболки, – с большим декольте, открывающим твою офигенную грудь.

Кристина немного онемела, не понимая, что за бред несет этот человек.

– Ник, что ты говоришь, я обычная…

Никита остановил ее, прикоснувшись пальцем к губам.

– Тш, это не правда, ты самая красивая и обаятельная девушка, которую я когда-либо встречал, – уверенно и гордо заявил Никита, и поглаживая ее волосы, продолжил, – твое лицо прекрасно, эти веснушки завораживают, я так давно хочу их поцеловать… – он начал водить нежно пальцами по ее лицу, Кристина сидела смирно, была немного в шоке.

– Ник… – выдохнула она, не понимая, что говорить, такого поворота она не ожидала, – остановись, не надо, – попросила она, когда рука Никиты уже спустилась и гладила ее шею. Кристина посмотрела ему в глаза и увидела желание, увидела огонь, зеленый огонь, его глаза были такие же зеленые, как и у нее, этого она тоже раньше не замечала, конечно, она знала, какого цвета его глаза, но такими не видела еще никогда.

Никита отстранился, осознав, что это на него действует алкоголь и стал себя усмирять. Налил еще коньяка, он встал и одел футболку.

– Извини, я и так себя еле сдерживаю, а ты еще и смотришь на меня так… я не хотел тебя смущать, но свои слова назад не заберу, – уверенно сказал он и затянулся сигаретой.

– Дай мне, – указала она на пачку, Никита слегка нахмурился, но не стал отказывать и что-либо говорить, а молча протянул сигарету.

– Как твой брак? – спросил Никита после долгой паузы.

– Никак, распался.

– А ты как? – боясь отпугнуть, спросил он.

– А ты сам как думаешь? – отстранившись, спросила Кристина.

– Я думаю, что сейчас тебе плевать на всех и на все, так как ты утратила смысл жизни, и во многом виноват твой муж, – ответил Никита.

Кристина немного опешила от прямоты его высказываний, но отнеслась спокойно, видимо алкоголь слегка успокоил ее.

– А ты неплохо понимаешь ситуацию, – вздохнув, сказала она, взяв из пачки еще одну сигарету, и продолжила, – по сути, Вова не виноват в случившемся, но жить как раньше и терпеть такое отношение к себе я не хочу. Не то что бы я не смогла, дело в другом, просто не могу его больше видеть, не хочу ничего общего с ним иметь и точка. Я была не счастлива.

– Да? А со стороны казалось иначе, – переспросил Никита.

– Это поначалу, и это было, таким мимолетным… ты понимаешь, Никита, у него душа пустая. Я долго пыталась понять его и только сейчас вижу, какой он на самом деле.

– Это хорошо, что поняла, в этом плане, я рад за тебя.

Спустя час Кристина уже была пьяна в хлам, для этого ей понадобилось всего четыре рюмки. Никита спокойно слушал ее, она говорила и говорила, потом плакала и опять говорила. Никита не стал сдерживать ее в выпивке, курении и эмоциях. Он понимал, что ей это необходимо.

Прорыдав еще немного и успокоившись в его объятиях, Кристина заснула. Жил Никита один, холостяцкой жизнью, в частном доме; пару лет назад его мать умерла, и он остался один. Он отнес Кристину домой и уложил в свою постель, укрыл одеялом и ушел.

Наутро у Кристины было похмелье, она не поняла где находится, так как ни разу не была у Никиты в спальне.

Кристина быстро собралась и по-тихому ушла из дома. Никита возился в гараже и не заметил, как подруга покинула территорию его жилища.

Благо автобус долго ждать ей не пришлось и уже спустя пол часа Кристина была в Симферополе.