Читать книгу: «Тень Буревестника. Часть 3»
© Джонни Рэйвэн, 2021
ISBN 978-5-0055-1400-4 (т. 3)
ISBN 978-5-4498-3262-7
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Позади осталась бо́льшая часть дороги. А вместе с ней: битва против банды головорезов на берегу реки, едва не удавшееся похищение, а затем и ограбление, скитания по таинственной Долине Вечности, и на сладкое – сражение с жутким лесным чудищем гианом.
И всё это за какие-то пару недель. Неплохо, верно? Можно считать себя «счастливчиком»! Так и считает вор по имени Лео, который отправился в это путешествие против своей воли, ведомый лишь одним желание – выжить. А помешать этому может загадочный магический артефакт, способный уничтожить все на несколько лиг в округе, если вор не избавится от него в самое ближайшее время…
События второй книги
Вор Лео, выполняя заказ братства Чёрного Аконита, против собственной воли стал хозяином таинственного камня, который может уничтожить всё живое на несколько лиг в округе. Наспех собранный отряд хранителей артефакта отправился в далёкое от столицы место под названием Серые Холмы. Именно там обитает известный чаровник, мастер Сард – учёный, знаток подобных артефактов, который, возможно, сумеет освободить вора от участи быть хозяином опасного камня.
Дорога не заладилась сразу же: не успел Лео со своими товарищами по несчастью – чародеем Стефаном, варваром Завалоном и монахом Юргантом – отъехать от столицы, как им пришлось вместе с солдатами герцога сражаться против банды разбойников.
Затем, когда отряд остановился на ночёвку в ближайшей деревне, вора вместе с камнем едва не похитили наёмные убийцы, и если бы не вмешательство варвара, быть беде. Не успели товарищи отойти от этого происшествия, как их попытались ограбить, а затем и убить деревенские жители.
Но вроде бы всё обошлось и отряд благополучно въехал в Долину Вечности – таинственные и древние леса, где живёт первобытная магия. Конечно же, там тоже не обошлось без приключений: сначала пропал Юргант, и Лео, Стефан и Завалон отправились его искать. После чего потерялся сам вор, да не просто потерялся, а заблудился ночью в одном из самых опасных мест на карте королевства! Кончилось всё тем, что ему удалось отыскать потерявшегося монашка, а затем не без помощи одного приставучего доппельгенгера по имени Додлиламбертун вернуться к чародею и варвару. И вот, когда наступил час долгожданного отдыха, на долю отряда выпало очередное испытание: битва с лесным чудищем – гианом, после которой Завалон едва не отправился к праотцам…
Однако, хвала богам, Юргант вытащил его из лап смерти! После чего доппельгенгер вывел отряд из лесов на тракт, ведущий в сторону Серых Холмов. До заветной цели осталось всего ничего… Но это совершенно не означает, что наших героев не ждут новые приключения.
Единое Семирийское Королевство
Глава 1. Банная философия
«Мой государь, мой славный лорд! Не будь со мною строг,
Не стал бы я, коль не нужда, пересекать порог.
Карман мой пуст и худ мой плащ, дырявы сапоги.
А за окном – мороз и тьма, всех путников враги…»
«Баллада о лорде и бродяге»
неизвестный автор
Отряд тащился по тракту уже второй день. Бесконечно долгий, жаркий и скучный день. А дороге не было видно ни конца, ни края.
– Проклятье, – в сотый раз промычал Лео. – Я устал.
– Все устали, не ты один, – терпеливо ответил Стефан.
– У меня уже ноги отваливаются.
– У всех отваливаются, Лео.
– И кушать хочется.
– Всем хочется.
– Когда мы уже придём?
– Не знаю. Думаю, скоро.
– Ты ещё на прошлой стоянке говорил, что скоро. А она была несколько часов назад.
– О, Дарон всемогущий, даруй мне сил…
– Что ты там бубнишь?
– Прошу Громовержца о милости.
– О какой такой милости?
– Лишить меня слуха, или лучше тебя – языка, и тем самым прекратить это бесконечное нытье! Почему только я страдаю?
– Ты моим другом однажды назвался? Тебе и страдать.
– Ну уж нет, Львёнок! – угрожающе выставил палец чародей. – Вытаскивать тебя из пещеры, где вот-вот должен объявиться лжебог, или вызволять твою пропащую душу из подземок Инквизиции – это одно дело. А слушать твои невыносимые жалобы – совсем другое.
– Дружба познаётся в нытье! – хохотнул вор.
– Иди, к Завалону приставай, – буркнул Стефан. – Или к Юрганту. А с меня хватит.
– Боюсь, монашек не стоял в первых рядах, когда я выбирал себе друзей. А варвара сейчас вообще лучше не трогать. Прикончит и даже глазом не моргнёт.
Стефан, как и остальные, тоже заметив мрачный настрой варвара в последние дни, вздохнул.
– Всё настолько плохо? Ты хоть понял, в чём дело?
Львёнок взглянул на бредущих впереди церковника и островитянина. Оба держались чуть поодаль друг от друга. С того момента, как Завалон пришёл в себя, они так и не разговаривали. Поначалу монашек пытался наладить контакт, но, поймав несколько холодных и полных бессильной ярости взглядов, оставил эту затею.
– Ну… Вроде как, Юргант не должен был его лечить. Потому что… в общем это как-то связанно с полученной раной и варварской верой. Теперь Завалону не быть прославленным воином, не попасть в Огненные чертоги и не встретить там это их Неназываемое божество.
– Выходит, надо было позволить ему умереть?
– По его разумению – да.
– Печально, – тихо произнёс маг. – Больше всех мне жаль паренька.
– Да уж, – кивнул Лео. – Хотел как лучше… а получилось как всегда.
Дорога, идущая от Долины, явно не пользовалась популярностью: до памятной развилки, о которой говорил доппельгенгер, они не увидели ни одной живой души. Впрочем, и за ней – уже на награнском тракте – было не сильно оживлённее: за целый день пути им повстречались лишь несколько крестьянских телег, пара конных путников с вооружённым сопровождением (судя по одёжкам, мелких дворян) да один приставучий торговец амулетами, обещавший «небывалую удачу», «стопроцентную защиту от сглаза» и «конскую удаль» в постельных делах. Кончилось тем, что мрачный варвар от души заехал по крупу запряжённой в фургон пегой кобыле, да так сильно, что бедная едва не перешла в карьер, заливаясь громким ржанием и унося сквернословящего торговца далеко вперёд.
Наконец, когда начало темнеть, и путники уже было решили, что опять придётся ночевать под звёздами, дорога привела их на возвышенность, откуда открывался великолепный вид на окрестности небольшого городка. Он расположился в низине, аккурат возле холма, на вершине которого возвышался изящный, почти сказочный белокаменный замок. Шагать сразу же стало легче.
До столицы графства Награн, городка Арангата, отряд добрался уже затемно. Ворота к тому часу были закрыты, а добродушные дозорные в караулке, явно навеселе, услышав вопрос о ночлеге, предложили путникам «уютные» и «совершенно бесплатные» поля вокруг города. На подобное хамство Юргант ответил такой отборной бранью, что Львёнка аж гордость взяла – явно у него научился, малец! Однако прежде чем дозорные решили бы вылезти и проучить крикуна, монашек всё же додумался просунуть в окошко походную грамоту с кардинальской печатью. Ворота тут же самым чудесным образом открылись. Впрочем, на этом сюрпризы не кончились: церковник приказал караульным проводить их к замку.
– Я, конечно, всё понимаю, наглость города берёт, – шепнул Лео на ухо Юрганту, пока двое уже совсем невесёлых стражников провожали путников в сторону крепости. – Но, сдаётся мне, открыть ворота замка в полночь не сможет даже писулька твоего учителя. В лучшем случае нам предложат подтереть ею задницы. В худшем – погонят пинками до городских ворот.
– Ты плохого мнения о сигнаритах, Лео. Люди, объединённые верой в Их великую мудрость, никогда не бросают братьев в беде.
Вскоре выяснилось, что местный правитель – лорд Совиан Кудроу – был не только прихожанином Священной Церкви, но и старым знакомцем ле Гольта. А потому предприимчивый кардинал ещё в Миротауне написал письмо правителю Награнскому, в котором просил приютить своего ученика вместе со свитой, если те будут проезжать через графские владения.
В итоге хозяин замка был извещён о прибытии важных гостей, и путников, к немалому удивлению Львёнка, действительно пропустили. Внутри графской обители их встретил камергер1, с чьих слов они узнали, что его сиятельство уже отошёл ко сну и обещал повидаться с друзьями кардинала утром. Ну а пока что уставшим путникам предложили принять баню и утолить голод остатками ужина.
Вскоре Львёнок скинул грязную, пропахшую потом одёжку и с неописуемым блаженством погрузил тело в горячую воду. Стефан и Завалон, сославшись на усталость, быстро намылились и, облившись из шаек, ушли, оставив вора отмокать в одиночестве. Лео же, придя к выводу, что доступными благами надо пользоваться в полной мере, попросил слуг подать еду и пиво прямиком в банное помещение. Отужинав, вор остался нежиться в воде, попивая из кувшина монашеский тёмный эль местного производства.
Последним в банную комнату заглянул Юргант. Увидев торчащие из таза розовые пятки, он смущённо отвернулся. Юноша разделся и отошёл в угол, где скромно принялся намыливаться, на что вор громко фыркнул и велел слугам принести ещё один таз. Когда поручение было исполнено, церковник стал отнекиваться, но в итоге всё же сдался и лёг в воду. Вскоре его лицо расплылось в довольной улыбке.
– Кайф, да?
– Да-а-а… – протянул Юргант. – Постой. Что это за слово такое – «кайф»?
– Так на востоке называют состояние приятного и беззаботного безделья.
– Действительно, подходящее слово…
– Погоди, сейчас ещё лучше будет, – вор усердно пытался подцепить кончиками пальцев стоящую на полу кружку, при этом стараясь не вытаскивать из воды никаких частей тел, кроме руки. – Опля! Тэ-э-экс-с-с… Держи!
Юргант подозрительно уставился на протянутую тару.
– Я не уверен, что это – хорошая идея…
– Ш-ш-ш! Бери и пей.
Монашек сделал, как было велено.
– Ого! А вкусно! Такое горькое… Но при этом отдаёт чем-то… цветочным?
– Ты что, никогда прежде пива не пил?
– Нет. Мой отец… Он говорил, что этот напиток только для простолюдинов. Пиво для них, как «жидкий хлеб» на зиму, когда настоящая горбушка стоит втридорога.
– Ага, конечно, а высокородные лакают вино только потому, что обычный виноград трудно довезти, не раздавив по дороге. На вот, кстати, скушай виноградинку. Ага! А теперь просто откинь голову назад, закрой глаза и слушай.
– Что слушать?
– Много вопросов задаёшь. Делай, как говорю!
Церковник подозрительно взглянул на вора, но всё же послушался. Лео тоже откинулся на спинку таза, дал товарищу время, а затем спросил:
– Ну что… слышишь?
– Нет. Ничего не слышу.
– Вот именно. Теперь-то понимаешь?
– Ага, – ответил Юргант после долгой паузы. – Понимаю. Как же хорошо…
– Вот именно, друг мой. Нет в этой жизни большего удовольствия, чем после долгой дороги развалиться в горячей воде, ни о чём вообще не думая. «Медитация для неискушённых», как называл это мой учитель. Ну а я, когда мелкий был, не понимал. Скучал, не мог усидеть на месте, всё время дёргался, ёрзал и плескался, за что он на меня злился. Зато вот теперь… понимаю. До некоторых вещей, видимо, просто надо дорасти.
– Хорошие слова, Лео. Правильные.
– Надо тебе, братец Юргант, чаще в люди выбираться, пока молодой.
– Ты это о чём?
– Ну как, о чём? Вы, служители церкви, понятное дело, блюдёте посты всякие, проводите время в молитвах и богослужениях, чтении Первой Книги, устраиваете мессы для прихожан – короче говоря, занимаетесь своими святыми делишками. Однако жить-то – когда? Так все годы и пролетят в застенках храмов! А вот седина придёт, что вспоминать будешь? Как в тысячный раз молил Дэуса о мире во всём мире, а потом зажигал свечки на алтаре?
– Жизнь – это не кладезь удовольствий, – фыркнул церковник.
– Да? А что же тогда?
– Это дорога, ведущая к свету, что начинается в глубокой тени. И наш долг – быть поводырями. Указывать людям границы дозволенного и предостерегать от схождения во тьму…
– Бла-бла-бла! Я тоже могу вызубрить несколько заумных книжек, а потом пересказывать их, бахвалясь остротой языка. Ты давай-ка, дружок, своими словами.
– Ну, жизнь – это… – Юргант потупил взгляд. – Это борьба. Сил праведных и сил искушающих…
– Что лбом о кадило, что кадилом по лбу! Про борьбу, конечно, согласен, но не только же на противостоянии свет клином сошёлся… Лично мне в последнее время, друг мой Юргант, кажется, что жизнь – это просто жизнь. Отрезок времени. Разница лишь в длительности и условиях. А суть одна на всех: родился, пожил, умер. И то, какое наследие оставишь, конечно, зависит от твоих поступков… Но изначально в жизни ничего особенного нет, чего бы ни говорили всякие мудрецы, вроде «отнять жизнь легко, а вот подарить, бла-бла-бла». Ну что может быть особенного в плоде того акта, когда двое потных людей натужено хрюкают, мычат, визжат и ритмично стукаются телами, а?
Юргант, покраснев до самых кончиков ушей, бросил на вора осуждающий взгляд, но тот преспокойно продолжал разглагольствовать:
– Зато вот смысл, который многие вкладывают в это слово – «жизнь» —совсем другое дело. Его найти надо. Или придумать самому. Иначе зачем нас боги создали такими, какие мы есть?
– Это какими же?
– Потерянными, Юргант. От рождения и до самой смерти. И счастлив тот, кто, несмотря ни на что, отыскал для себя смысл в сером тумане мирских страстей, который мы так многозначительно именуем жизнью.
Монашек тихо хмыкнул.
– И всё же люди, как мне кажется, зачастую вкладывают слишком много смысла в совершенно бессмысленные вещи, – продолжил вор, – а иные, очень даже осмысленные, не замечают. Но главное, что меня действительно бесит, так это, когда люди, в своих жизнях не разобравшись, других учить начинают.
– И это всё говорит человек, зарабатывающий на жизнь воровством? – скорчил мину Юргант.
– Я ведь не учу тебя, как жить надо, а просто делюсь мыслями.
– Ладно. Хорошо, Лео. Допустим. Так во что, по-твоему, люди вкладывают слишком много смысла?
– Ну, например… в церковные обряды. Вот объясни мне: зачем вашим богам все эти бесконечные, одинаково заученные и даже не мной придуманные молитвы?
– Затем, что они предписаны Первой Книгой.
– А курица не летает, потому что зёрнышки и так на земле лежат.
– Хорошо. Молитва – это определённое, годами сложившееся обращение к всевышним. Как, например, к королю – никто ведь не обращается к монарху, как вздумается. Все говорят «ваше величество» или «мой король». Тоже и с молитвами. Просто так заведено.
– Да? А какое богам дело свечей, икон и сводов расписных? А все эти подаяния, что церковь тащит из карманов людей, как богатых, так и бедных? Ваши храмы и соборы обустроены не хуже дворцов королевских, а некоторые проповедники до того безвкусно увешаны золотом, что напоминают поехавших от счастья йоменов, возведённых в баронский титул. Ведь всем надо показать, насколько ты теперь богат! А рядышком – на соседних улицах – нищие с голодухи мрут.
Юргант, решив промолчать под видом жажды, поднёс кружку к губам, однако Лео и не ждал ответа.
– А эта грамота, что грехи прощает? Как же она…? Индульгенция, точно! Очень удобно: воруй, насилуй, а если денег хватает – хоть убивай, а потом раз – покупаешь себе пропуск в Сады Света и с чистой совестью идёшь новые непотребства творить. Я даже карикатуру видел, где разбойник покупает у монаха грамоту и тут же его грабит, ибо прощение грехов-то он уже получил. Вот это действительно показывает всю святость вашей братии…
– Ладно, я не буду спорить, – поморщился, как от зубной боли, Юргант. – Есть в наших рядах такие, кому власть и богатства вскружили головы. Но не все из нас таковы. И чтобы ты знал, индульгенцию уже нельзя купить. Коллегия кардиналов ещё во времена Мольена запретила предоставлять освобождение от грехов за деньги либо иные пожертвования церкви. А что до тех священнослужителей, кто пал жертвой греха и жадности, то они давно уже изгнаны и преданы анафеме. В наши дни инквизиция ревностно следит за исполнением предписаний Первой Книги как мирянами, так и духовенством. И вообще, Лео, как у тебя язык только поворачивается говорить такое? Что же, по-твоему, нет среди нас достойных людей? Может, скажешь ещё, что я тоже алчный и прогнивший душой клятвопреступник?!
– Ладно, ладно, не все вы одинаковы. И всё же я лично думаю, что главная проблема любых богов – это их приверженцы, которые то ли со скуки, то ли от богатой фантазии напридумывали себе всяких правил и обрядов, а потом давай всех вокруг под один горшок стричь. Но, как говорится, что эльфу хорошо, то орку – блевать тянет.
Монашку явно не нравилось, куда уходит разговор, но подвыпившего Львёнка уже было не остановить:
– Ну вот, на примере моего бога – Силикуса, стало быть. По всему северу едва ли десяток храмов наберётся, да и тех половина заброшена, а в другой – от силы несколько монахов служит. И плевать ему на богатства, на то, в какое время ты молиться будешь, сколько раз за свою жизнь его храм посещал и что вчера на ужин кушал – курицу, барашка или гадов морских. Есть определённый перечень правил, кои нарушать не стоит, и всё тут. Ну а коль нарушишь, жди хорошего пинка под зад и перца в подштанники. И никакие индульгенции не уберегут от заслуженного воздаяния! Никто за тобой не следит, не читает нравоучения, не проверяет, сколько раз ты сегодня к богу обращался, и не велит стегать себя плетью, если ты вдруг увидел девушку прекрасную и невзначай подумал о том, как бы ей под юбку залезть.
Вор шумно отхлебнул пива и сладко причмокнул, довольный своей речью. Монашек – хмурый и мрачный – молчал, глядя на него исподлобья. Затем тихо спросил:
– А как ты считаешь, многие удержались бы от греха, не довлей кара божеская над их головами, обещая за недостойное поведение при жизни муки и страдания после смерти?
Вор долго размышлял над ответом. В итоге усмехнулся и развёл руками.
– Да уж. Уел, так уел. Об этом я, честно признаюсь, не задумывался. Благодарю за пищу для размышлений.
Какое-то время они отмокали, потягивая монастырское пиво и наслаждаясь тишиной, прерываемой лишь мерным плеском воды. Наконец Юргант тихо произнёс:
– Слушай, Лео.
– М? – промычал вор, не открывая глаз.
– Я ещё раз хотел сказать тебе… спасибо. Ну, за то, что ты разыскал меня в лесу. И не бросил после.
– Ладно, будет тебе. Уверен, ты поступил бы так же.
– Вот только я не уверен в этом.
– Хм… Объяснишься?
– Не знаю, как начать. Мой учитель… кардинал, то есть… короче говоря, он рассказывал о вас. Предупреждал. О том, что вы за люди.
– Охотно бы послушал из первых уст! – расхохотался Лео.
– Когда мы только повстречались, я уже имел определённое мнение о каждом из вас. Завалон – дикий, не знающий культуры варвар с далёких островов, ведомый первобытными инстинктами. Стефан – носитель силы Старых богов, одарённый чародей, кто презирает простой люд и кому нет дела ни до чего на свете, кроме познания сакральных тайн нашего мира. И ты…
– Вор. Хам. Плут. И, пожалуй… заботящийся исключительно о своём кармане мошенник, кто даже во сне размышляет о том, как бы кого-нибудь обдурить, нагреть и облапошить, – закончил Львёнок. – Ничего не упустил?
– Вроде того, – усмехнулся Юргант, прерываясь на глоток холодного пива. – Но я хотел сказать, что вы… не такие. То есть такие, но в тоже время другие. В смысле, вы на первый взгляд именно такие, как говорил кардинал, но когда я узнал вас получше, то уже и не совсем такие, а немного другие, и… ох, я уже говорю какие-то глупости. И в голове шумит! Неужели это всё пиво, или я просто устал?
Львёнок искренне посмеялся, глядя, как лопоухий монашек с помутневшим взглядом мотает головой в надежде вытряхнуть из неё хмель.
– Друг мой Юргант, не забивай голову! Лучше расслабься и получай удовольствие, пока можно. Что же до твоего вопроса, то я скажу так: не ты первый, не ты последний. Человеку всегда проще сказать себе «здесь пусто», чем сделать пару шагов и проверить, есть ли вода на дне колодца. Варвар – дикарь, чародей – высокомерная сволочь, вор – преступник и лиходей. Каждый из нас отмечен клеймом профессии, титула или положения в обществе. Однако на деле у людей оказывается намного больше масок, ролей и слоёв, чем те, что мы хотим увидеть при первой встрече. И не стоит выносить суждение о человеке до тех пор, пока не сковырнёшь хотя бы пару-тройку из них. Но лучше вообще не выносить, а судить непосредственно по делам и поступкам. Меньше шансов будет просчитаться, назвав святого оборванца грешником, а грешного церковника – святым. Сечёшь?
– Угу. Секу.
– Вот и славно.
– Я просто хотел сказать… что я рад был узнать вас получше. Мне кажется, вы достойные люди.
– Поспешил ты, братец! – прыснул Львёнок. – Погоди, дай время, и мы тебя ещё разубедим…
– Серьёзно, Лео. Не уверен, что ещё в начале путешествия я пошёл бы за тобой в тёмный лес. Но теперь… теперь это не так.
– Отрадно слышать. Честно.
Так они и лежали в тишине, в полных тазах, пока пиво не кончилось, а вода не остыла.
– Ладно, святоша, сдаётся мне, настало время кликнуть слуг и отправляться спать. Зуб даю, Стефан завтра опять поднимет нас ни свет ни заря.
– Постой. Хотел у тебя ещё кое-что спросить.
– Ох, давай быстрее, у меня уже пятки мёрзнут.
– Ты не думал… заняться чем-нибудь другим?
– В смысле? Не пить пиво в бане?
– Да нет же! Я о твоей профессии. Ты ведь вор…
Львёнок наигранно застонал.
– Вот давай только без нравоучений обойдёмся?
– Нет, Лео, послушай же! Разве тебе никогда не хотелось попробовать другое дело? Не такое…
– Не какое?
– Как бы это сказать… не столь…
– Давай-давай, говори уже.
– М-м-м… богопротивное?
– Тьфу на тебя! Богопротивное… Сказанул так сказанул! – Лео в раздражении плеснул на монашка водой. – Знаешь ли, умник, боги разные бывают. Твоим, может, и противное. А моим – вполне угодное.
– Я всего лишь хотел сказать, что в мире существует великое множество профессий и ремёсел, за которые не сажают в темницы! – Надулся Юргант. – Почему бы не начать заново? Если тебе не угодны законы божеские, то хотя бы подумай о законах людских!
– Вот именно! Законы писаны людьми, но не все из них служат людям на благо.
– Это уже просто бред! – взъярился монашек, плескаясь в ответ. – Хочешь сказать, закон, запрещающий присваивать чужое добро, есть зло?
– «Зло», «добро» – эти слова прекрасно подходят для театральных постановок, где благородный принц скачет спасать принцессу из логова дракона. А в настоящем мире они не законспектированы, и в жизни нельзя просто щёлкнуть пальцами и однозначно решить, что «хорошо», а что «плохо».
– Рассуждая, как ты, можно вообще выгородить даже самого отъявленного мерзавца. Но на самом деле тебе просто нечего ответить, и в глубине души ты знаешь, что я прав. Не хватает сил признать мою правоту? Так и скажи. А не пытайся найти оправдание своему прошлому, рассуждая о том, что мир не делится на два цвета.
– Слушай сюда, мудрец лопоухий, да мотай на ещё не отросший ус! – рявкнул Лео, выскакивая из воды. – Вот именно, мир не делится на два цвета. Он одного цвета – серого! И да, в нём определённо есть плохие люди, которые совершают определённо плохие поступки, однако большинство из нас, словно слепые, бродят в этом сером тумане и пытаются нащупать тропу, что выведет к солнцу. Но когда упираешься в непреодолимую стену, волей-неволей приходится искать обходной путь. Зачастую люди, нарушая законы, всего лишь пытаются не сдохнуть с голоду. И в таких условиях уже не до размышлений, хорошо ты сейчас поступаешь или плохо. Ты просто берёшь, что можешь, и бежишь, надеясь, что тебя не успеют схватить за руку, а украденная горбуха хлеба и стянутое покрывало позволят дотянуть до следующего утра.
Монашек сидел в воде, исподлобья глядя на Лео, пока тот распалялся всё сильнее.
– Такие люди как ты, Юргант, кто всю жизнь прожил внутри своего сытого, обутого и одетого мирка, почему-то не задумываются о том, что за его границами существуют и другие миры – такие, где убивают за хорошие ботинки или пару серебряных монет! А вы попробуйте как-нибудь спуститься и осмотреться. Сразу же поймёте, что мир гораздо шире и страшнее, чем тот, что окружал вас прежде. Да, легко рассуждать о морали и законах, когда у тебя в детстве был дом, крыша над головой, любящая родня и миска горячих харчей. Однако посмотрел бы я на тебя и других, подобных тебе, глашатаев законов божьих, если бы вы оказались на улице в одиночестве, без друзей, без крова, без надежды на новый день, зная, что вы на хер никому не нужны, и единственный человек, кого волнует твоя судьба, это ты сам! А до зимы, когда улицы заполонит белая и холодная смерть, остаются считанные дни, понимаешь? Дни до того часа, когда ты упадёшь, не сможешь подняться, околеешь и обратишься очередным замёрзшим куском дерьма, чтобы утром безразличные служители Сатиры погрузили тебя в телегу, где уже покоится десяток таких же никому не нужных сосулек, и отвезли за городскую черту, чтобы скинуть в братскую могилу. И никто не узнает о том, как тебя не стало, и где ты похоронен, никто не прольёт слезинки над местом твоего упокоения. Раз-два, дело сделано! Был человек, и нет человека. Знаешь, сколько раз я видел подобное и не мог избавиться от мысли, что завтра это случится со мной? Я отвечу: много. Слишком много для одной жизни. Так что не смей – слышишь? Не смей учить меня, как жить, не побывав в моей шкуре.
Юргант – раздавленный и пристыженный – не смел поднять глаз.
– Лео… прости. Я не думал…
– Вот именно. Никто из вас не думает, каково там – за чертой, которую вы сами проводите, чтобы отгородиться и не видеть таких, как я: бездомных, грязных, вонючих и голодных, озлобленных на весь мир отбросов. Всегда ведь проще убедить себя, мол, они сами виноваты, сами выбрали такую долю, правда? Однако вот, что я скажу тебе: не все, кто оказался за чертой, действительно заслужили это.
Львёнок выдохнул и как-то разом поник. Словно последние силы покинули его вслед за словами.
– Я был там, Юргант. Среди них. Я выживал, как мог, и делал плохие вещи. Я воровал, обманывал, убивал, чёрт побери! И я не горжусь этим, но зато я до сих пор жив. И в моих глазах это меня оправдывает. А на мнение прочих мне плевать. Понял? Мне не стыдно. Так что катись куда подальше со своими нравоучениями. А я и без них обойдусь.
Вор облился уже остывшей водой из шайки, быстро вытер тело и принялся одеваться. Когда Лео собрался выйти, его окликнул Юргант:
– Постой.
– Чего ещё?
– Ты говорил… о смысле жизни. Что его найти надо.
– И?
– Ты свой нашёл?
Львёнок застыл в дверях, не в силах сдвинуться. Лишь медленно опустил голову, а затем и плечи.
– Это ведь твои слова, Лео, не мои, – продолжил церковник. – Смысл жизни – найти смысл в жизни. Уже прошли те времена, когда ты был вынужден зубами выгрызать каждый новый день. Теперь у тебя есть друзья. По крайней мере, я хотел бы называться одним из них. И я готов помочь тебе отыскать себя в других делах. Начать новую жизнь. Оставить прошлую… ибо она не твоя. Чужая. Я думаю, ты – достойный человек, Львёнок из Каменных Джунглей. И я буду в это верить, пока ты не дашь мне повод разубедиться. Просто знай: моя рука протянута. Ты можешь протянуть свою в любой момент, когда будешь готов. Я отвечу.
Львёнок порадовался, что он стоит спиной, и монашек не видит его лица.
– Спасибо тебе, Юргант. Я буду знать.
