Читать книгу: «Поминки по Финнегану. Книга 1. Глава 7 – Шем Писарев. Авторский перевод»

Глава 7. Шем Писарев

Портрет Шема. Первая загадка вселенной

Шем это так же коротко от Шемуса как Джем шуткольно от Джекоба. Парочка крутоворотов _{/крепкошеев/} до сих пор может быть донимаема кто сделают вид будто аборигинально был он респектабленного сте́бленья (был он внезаконцем меж линиями Рагонара¹ Блаубарба² и Хоррильда³ Власожёска и зятьственник Капитану 'Достопочливному и Преоподдубному М-ру Ббердвуду⁴ де Троп⁵ Блоггу⁶ был среди его самых отдаленных ро́дсвязней⁷), но каждый честно́го слова человек в стране пространства сегоднии знает что его оборотная жизнь не выдержит бывать написанной об лишь черным по белому⁸. Складывая правду и неправду вместе прострел может быть сделан на что этот гибрид бы вообще-то похож был взглянуть на.

Шема телесный встан, кажись, включал струг черепа¹, одну осьмёшку озлорно́го глаза², всямку носа, одну руку онемелую вверх по рукаву, сорок две волосины дрыз его некороны, осьмнадцать его стебучей губе, трио усиков из его меега подбородка (лосеятеля свын³), ложное плечо выше правого, весь уши, искусственный язык с естественным загогулем, ни одной стопы опереться на б, пятерню больших пальцев, слепой желудок, глухое сердце, рыхлую печень, две пятых от двух ягодиц, сто шустрнадцать эвердюпойдцев⁴ для него, мужкорень всего зла, салмонкельта худородич⁵, угрякровь по взморзлым пальцам ног, пузырь триждутый, так сильно как что молодой Мастер Шемми в свой первый дебош⁶ на самой заре протоистории видя себя таким-то и таким-то, когда игрючи с чертопословцами⁷ в своих садовых яслях, Грифотрофио⁸, Свильнюская Рылица 111, Шувлин, Старая Гавляндия, (вернуться нам б что-ль сейчас за франтов шеренгами и сенсами⁹? так может за аннами и аннами¹⁰? так может за полной двацнёй восемь и лиреттой¹¹? за двенадцатью блоками один боб¹²? за четырьмя тестерами один грот¹³? ни за динар! ни за джо¹⁴!) дикти́торствовал к всех своих маленьких бруидов и сластрёнок первую загадку вселенной: спрашивая, когда есть мужик не мужик? говоря им не спеши, девчура́, и обожди пока прилив не станет (ибо с первого дня его была то двухнедельщина) и предлагая награду в горько-сладкого краба¹⁵, маленький презент из прошлого, ибо их бронзовый век был еще нечеканен, победителю. Один сказал когда небеса были задрожами, второй сказал когда Богемеандовы губы, третий сказал когда он, нет, держи крепче одну сек, когда был он а) гнойстиком и б) ерешительным, следующий сказал когда ангел смерти сыграет в жизни ящик¹⁶, еще один сказал когда вином за разум заходит, а всё еще один когда прелестная уха́женка склонится чтоб побудить его¹⁷, один из малышовейших сказал ме, ме, Се́м, когда паппа клал обоим в кости́ ноя¹⁸, один из остряшных сказал, когда он ейсть йе яблокухен и он змазь себён как жукен, всё ж один сказал когда ты стар я сер пасть полнмы сном, и всё еще другой один когда нарви до дева́х нерв¹⁹, а еще другой когда он только вот после побываючи как обра́зенным²⁰, еще другой когда йи, у него нет мананов²¹, и один когда дозовые свиньи они начнут сейчас когда взлетят навозом дух²². Все ошибались, так что Шем сам, доктатор, забрал пирог²³, правильное решение бывая – все сдаются? – когда он э – ваш до раздирания каменьиц²⁴, – Шам²⁵.

Про низость Шема (1)

Шем был мошеммиком и низким мошеммиком и низость его выползала в первую очередь путем съестных. Так низок был он что предпочитал Гибсенского¹ чаепитного лосося консервного, как недорогого так и угождающего, упитаннейшему икрой-тяжлённому лахсу или резвейшей пестрятке или серебряночной форельке что когда-либо сбагривалась меж Лейкслипом² и Айленд Бриджем³ и много было раз повторял он в своем ботулизме⁴ что никакое джунглерощенное пиньяблоко никогда не присмакивалось как кони те что вытряхиваешь ты из банки Ананиясов⁵, Финдлейтер⁶ и Гладстона, Угловой Дом⁷, Енглея. Ни одна из твоих в дюйм толщиной голубокровых Балаклав⁸ зажаренных-на-веры-кострёбрышках или сокожелейных голяшек Грехсовой топлёной баранины или сальнохрящевых хряков групонов или ломоть на сляб слачной гусегрудки с кусманом после отвала сливопуддинговой начинки всей на плаву в топи морёнодубной подливы для этого пугрекосердного юда⁹! Росбиф из Старой Зеландии! он не мог к нему прикуситься. Видишь что бывает когда твой соматофаговый¹⁰ водяной западает на виргиторианскую лебедицу? Он даже навообежал сом с собой и стал о́тцынком, говоря что лучше б он гораздо скорее прочавкал с грехом пополам через чечевичное крошево в Европе чем встревал в Дурляндское лущёненькое горошево¹¹. Раз когда среди тех бунтовщиков в состоянии безнадежно беспомощной интоксикации рыбоядный этот пытался поднести сцитрундовую кожуру к обеей ноздре, икая, очевидно сэкспромтен привычкой он имел со своей гортанной смычкой, что он мог бы процветочить вечно и запахом единым, как сцытр, как кедр, подобно цедре, с источников, на горах, с лимоном поверх, Ливана. О! низость его была ниже всего вплоть до втопленна куда! Никакой подобаемо-подобной огневоды или перводносимого первачка или глоткожгущего джина или честно́й буротёмной пивищи. О дорогая нет! Вместо того трагический паяц же захныкался пшеноючной тошно от жизни на нечтом вроде мандаре́веньской зжелтёной искросиней вендиговой диодаяновой¹² бормотухи выжатой из кислого виногрейпного сакэ и, послушать его меж его седиментальных губков¹³ когда жадно троглотил он мумуму слишком ммммного тыквин её нарыгаясь на почти таких же низких сопо́йловцев, которые всегда знали несмотря ни на что когда им было уже достаточно и праведно негодуя на бедолаги гостеприимство как обнаружив к своему ужасу что не вынесут еще хоть капли, пришло то прямиком от благородного белого ожирка, йо, широскрыто сидя, йо йо, ее зачем прятать этот, йо йо йо, виножбан, ее светлейшего венгричества аз архиепискнязя, есль она голушка, она и герцушка, и когда ей там чутка фехербор¹⁴ тне ее вина, ну так ль то? эрцгусыня, забавно ты тут лыбишься на, чудно́ ты в ней еще, Фанни¹⁵ Уриния¹⁶.

Про низость Шема (2)

Не круто ль это, хей? Пеаменгро¹! Поговори о низости! Сколько догу угодное количество этого зримо высочилось густо из того грязного маленького чёрнящего жука для самого четвертого кадра что Таллохская² гимнасбычка со своим хладнокровым кодаком щелкала ж пока еще непоощрамленного национального апостата, что был трусливо пуглив до ружей и камеры, выбирая что он наивно думал было кратчайшим путем в Каер³ Фере, Пьюжные Америги, путями ходопара Придвена⁴, после того как зарыл топор не так давно тому вперёд, избавлен от вредных благ, нумер деш ту трен⁵, в Пататапапавери⁶, к фруктовщиков и музыкальных флористов, со своим Чахо, чави⁷! Сар шин, шиллипен⁸? она знала порокец же из втюрьмившись был плохим быстрым мужиком по походке сразу ж на месте.

[Джонс⁹ это совсем другого мясничего. Следующее место будешь в центре нанеси ему визит. Или лучше даже, приходи серьёздня. Отведаешь у скотовод озимого мясца. Джонс находится сейчас в полном разводе с выпеканием. Жиреет, убивает, свежует, вешает, потрошит, четвертует и кусочит. Почувствуй его ягнечности! Экс! Почувствуй за какую овценку! Эксекс! Печень его тоже огромная ценность, вместиликате́с! Эксексекс! КОММУНИЦИРОВАН.¹⁰]

Около сего времени, морава того¹¹, там в общем, из-за лавэ¹² к деньгам надеялось или в любом случае подозревалось среди гробовщиков что он рано кончахнет худо, разовьет наследственный легочный Т.Б., и убейдётся без посторонней помощи в один пиздатый момент, тем более, проливной ночи закутанные в одеяла кредиторы, слыша как грубый песнь и всплеск¹³ от Эдемской Пристани¹⁴ вздо́хнул и перекульнулся, сто пудов всё было кончено, но, хоть и впал он тяжело и локально в дебит¹⁵, не даже и тогда мог подобный антиномист¹⁶ послужить правдотипом. Он не предал б огню свой церебрум; не кинулся б Лиффи; не взревел б себя пневмантикой; он отказался задушить себя дерниной. С иностранного дьявола увольнительной бояльщик же прирожденный обманщик развел даже смерть. Андзи¹⁷, телеграфировано (но стряхивая словья у него с языка: Гвардакоста¹⁸ лепорелло¹⁹? Зжасас крайщ²⁰!) из Неарапабликанского²¹ приюта его джонатану²² за брата: Сих водах здесь, завтра туморе²³, мы наибмели, сделай что-нибудь, Безогневой. И имел ответ: Неудобно, Давид.

Про низость Шема (3)

Видишь, чуваки, это выпаточится, капрезво конечно, но весь том и коротышка¹ того заключается в том: был он в своей бардической памяти низок. Всё время продолжал он сокро́вещать с заслуженным удовлетворением любую и каждую крупицу огрязков болтовни, возжелав соседова слова, и если вообще когда-либо, во время Мундовой² беседы сворошённой в нации интересах, деликатные пикьянствости были выбрасываемы ему затрагивая его плохие дорожки кой-какими доброжелателями, тщетно моля писа́ниевскими аргументами у позорного паписта по поводу пыхтения взбодриться кидоса³ фишки ради, Лодырник, и будь мужикоми вместо ёинного халявщика, щорс возьми, как то: Прошу вас, каково значение, нализнец, этого континентального выражения, ежель ты с ним когда-ль скоре́щивался, мы думаем это будет слово прозримо подобное каналье?: или: Тебе где-либо, псарь, на твоих гуливерчивых приключениях иль в течении сельского трубадуренья, приходилось ли сталкиваться с некоторым определенным педерадостным молодым балагурдием отхныкивающимся на имя Низкий Свиньяк что обращается к женщинам из одного рта уголка, живет в займы и скрыдцать-прячь рад от роду⁴? без единого вздоха спешки как вырховный нахлыщ он и был, и ни капли не сожалея, состроит он праздное сухопутниково лицо, укоренит иервеккера⁵ карандаш во внешке своей подслушки и тогда, шепелявя, болтобошенную парнеллу, чтоб убить время, и хлопотея всё от него возмёртвое чтоб подумать что под покровами Янсенса Хреста⁶ бы любой причлинный сын Альбиогойцельмена⁷ что побывал в универститетской думке, взяв в заем намек вдомек и принется рассказывать всей интеллигенции допущенной к этим тамилёгким самталёгким⁸ разговозгласам (с тех пор, все еще и пред же врачевателями, купцовыми адвокатами, колокольными поллитиками, сельскохозяйственными манихалтурщиками, сакризничими Чисто Речного Общества, филантропиками заседающими на как можно больших скамьях вокруг панестетического⁹ одновременно) целую в-жизнь-длиной свинще́нную историю своего всего низкого пройдохлого существования, понося покойных предков каковы бы ше́льмцы ни были и одно мгновенье тарабухая из упущечных неосторужей (пох!) про своего прославленного превосходного Поппамора, Мра Хумхума, кого история, климат и развлечение сделали первым из его клана и вечно долгана, хоть Ебеса́ ушит ак¹⁰ сколь б ему пеняли ни в лицо, и еще мгновение наобормот, изрыгая троекратное да здёвствует (пах!) за своего гнилого маленького призрака какого-нибудь Пеппербека¹¹, Мра Химмишимми¹², упадучего, провонного, легкоушленного, боестолкового, трепливого, придурчивого, тридцать седьмого среди разбойников¹³ и вечно нижнего пильщика, пока ниод не знаел как домашет дёма могло быть, давая непрошенное свидетельство от лица отсутствующего, такое же речистое как вода с карниза тем присутствующим (которые тем временем, с возрастающим отсутствием интереса к его семантике, позволяли различным подсознательным ухлыбкам прослюниться медленно по своим рыблищам), бесхознательно объясняя, к примеру, с дотошностью гранича на безумном, различные значения всех отличающихся иностранных частей речи он злоупотреблял и пе́стрюя каждую ложь безусадочную обо всех других людях в этой истории, опуская, конечно, предсознательно, простую сцуть и месть и парсуну они загнав его в угол насчет пока не было там и кемарика среди них кроме как совершенно разо́бманутого по пятам на всю катушку декламацией сей канители.

Про низость Шема (4)

Он сам собой разумелся что любой додик неприязнил что-угодно как бы то ни было приближающееся к простой прямолинейной стойке или сокрушительной заваг'ушке, так часто как призывали его судействовать любой октагональный спор среди сленгохуищ, законченный сливалец же вечно терся плечами раньше с последним говорителем и жателей трящиками (рукосновение что есть речь без слов) и соглашался с каждым словом едва лишь пополам произнесенным, прикажь мне!, твой слуга, добро, я вас чту, как, мой сеер? подвыпить только! совершенно правда, гратиас, я твой, вишь шта слышу?, именно так, пожалуй то, мня уверен?, соверное, ясен перец, и не говори, апасафелло, мучась грязиясь, есть ли возогня-мне?, есть ли гаэлички-тебе?, за ваше доброго себя, ваша чертсть, а затем сразу фокусировал свое непредувзбалвешенное внимание на следующего октагониста что смог привлечь слушателя взгляд, спрашивая и умоляя его из своего жалобливого одномигунца, (hemoptysia diadumenos¹) не было ли там чего-хочешь в этом мире он мог сделать чтоб угодить ему и переполнить его сногблазнителя для него еще хотя б разок.

Одной бомбзмятежкой ночкой (ибо его отбытие сопровождалось тяжелым про́ливнем) не недавней чем тыщенку дождей тому назад было к нему поэтому отношение что близко напоминало насилие над клирчностью, бивая надираем попа весь неподозревающе через заброшенную деревню² Тумблина-на-Лифе³ от Мра Ванхомбри⁴ дома 81 bis⁵ Мабботс Молла⁶ до самого Зеленого Лоскута за кирпичным заводами⁷ Лососевого Бассейна⁸ противыёборствующими братвами тупошпиков контер острошвырков⁹ которые накогтец, как на-урально были там они уж спацануты довольно запоздевшись, думали, боязниз бьеть боязниз¹⁰, лучше рванут они по домам после своих Оборн-в-Оборн¹¹, с посибами за приятный вечер, один и все отвраще́нно, вместо того чтоб регбить ему сдачи, и прочьбудив, примирились (хоть было им также завидно как могло быть и любопадло из-за катастрюфлей они навлекли на него) к дружбе, безудержно, которая просто возникла из вредной извращенца совершенной низости. Опять же была там надежда что люди, глядя на него с презременьем презременных, после сперва надавалши ему катышка в грязи, могут пожалеть его и простить, ежли надлежаще обезвошен, но плеб же рожден был где-то Квиклоу¹² и потонул понижаясь пока не свонял из виду.

Баллата Перси О'Рейлли. Игры

Все святые побивают Велиара! Микил Гол забивает Нихилу! Невозможно! Уже?

В Нигде принял еще Весь Мир участие собой для своей Жинки;

Рядом с Нигде быв Беднопредки приговорены к Червям и Кровь и Молнии по Жизни;

Еще не Имп из Корсики повыгнав Арта из Англетерры;

Еще не Саксоны и Юддеры на Курган Слова строив те́ррор;

Еще не Ведьмунья-Шалунья зажгла Огонь Очага его с Небес

Еще не его Аркобалейн предска́зав Мирмир на Землес;

Раздвой-копытный с Гемпал должен рёхнуть, Грехдурню Садовнику пасть суждено;

Биты Яйца гнать будут кусны Яблоки ибо где ихние 'то Воля там же их Стено;

Но Горнотишь хмурясь на Мельницлоток пока их Сумасыны лакают Сивуху;

И ее Ручьетрель змеётся с его Сердичества всеё чокнутые Дочи измываютс'ей на ухо;

Пока четыре Брега глухового Тори Острова дюжны́м Эйревиггам не спиздели,

Гирп! Гирп! за их Не́данны Разумения! Чири́к за баллату Перси-Орейлли!

О счастливая причинность¹! Левшиц забирает херувай² пока Правы́х раздваивает его копыто³. Черныши никогда так и не вытащили этого проныгру чтоб поиграть в не-выделительные, анти-сексовые, мизоксенетические⁴, чистейше гаазливые⁵, плоть и кровные игры, написанные и сочиненные и спетые и станцованные Ницшемусом Немоном⁶, такие же что негритята играют весь день, те старые (никаких твоих мёдочек⁷ и резинок) игры прикола и стихии ради что раньше играли мы с Диной⁸ и стариком Джо пиная его сзади и вперед и желторотичкой пиная его позади старика Джо, игры типа Том Том⁹ Чудикгромец, Нагни Страху Лущителю¹⁰; Шляпу на Ринг¹¹; В Свинку на Счастье Кладезь, По Копеечке в Прорезь, Шейла¹² Шлюпка и ее Корова, Адам и Эль¹³; Шмельной Балдай¹⁴, Киска на Стене¹⁵, Двойки и Тройки¹⁶, Американский Пыжок¹⁷, Вылезай Лиса из своей Берлоги¹⁸, Битые Бутылки¹⁹, Писав Письмо в Петрушку²⁰, Круче Всех Кондишка²¹, Почтальона Стук²², Феерически ли Мы Представлены?²³, Соломон Читает про Себя²⁴, Яблоня Несукосточка²⁵, Я Знаю одну Прачку²⁶, Госпитали²⁷, В то Время как Я Шел²⁸, Есть Чей-угоди́н лишь Домишко в Дрёмколаей²⁹, Битва при Ватерлоо³⁰, Цвета³¹, Яйца в Кустах³², Галантерейщиканитель³³, Рассказывая Свои Сны³⁴, Что там Время³⁵, Сопнуть³⁶, Нырящая Муммичка³⁷, Холуй Бабуин и Соро́к Ворон³⁸, В Рукобраке хоть раз в моей Жизни и Я никогда не свершу такого Греха старнова³⁹, Зипа Куни Сласть⁴⁰, Индейка в Соломе⁴¹, Вот как Мы сеем Семя долгого и сластного Утречка⁴², До Финегища Потех в Офигенновых по Минсках⁴³, Я видав Зубную Щетку⁴⁴ с Пэтом Фареллом⁴⁵, Вот Жир чтоб Скрести Священника Ботинки⁴⁶.

Трусость Шема во время войны и восстания

Теперь это пресловуто известно как в то поразенно громилое Едине́я Воскресенье когда грандовый гермаголльский¹ олхстарский² забой³ же был опустошуточно последним писком меж нашими вельтингтомами экстраординарными и мелкодурками маршальзучими⁴ и Ирландские глаза добропожаловства быв улыбая кинжалов им вниз по спине, когда рот, _зеваясь и блюясь⁵ встретили _проныр бланов и ружей⁶ и злённо белый и окринжевый⁷ отпариздили чёрных бойцовых пегиков8, категорически неимперативированныйх максимами⁹, рядовой иструс беря над ним верх, скабарь же в дурном порыве отпижамы драпал как зайчудик голого жицце ради, в Талвиланд, ахон ахаза¹⁰, преследуем благоучующими проклятьями всех огородских красивок и, так и не нанеся ни одного удара, (спистик при нем был похо́тен он пешкая было то потомучтенно пыль он стряс¹¹) коскенкорвя¹² себя туго в батальничном доме, чем плохее тем худше для алкогаза, чтоб там остаться старши́сь за всюю жизнь, где, т.к. был это не тот момент чтоб потерять, после того как набоксировался он по округе со своим фортепиано¹³ пока не был весь бахни его и сблюзай¹⁴ его, коллапсировал он бережно под наперником от Швитцера, лицо его закутано в мертвого война тельемах, и с колыбулькной солнцливностью и игралкой¹⁵ в ногах чтоб шуровать свою энергию ожидания, стеная вяло, в монхмарийской монотеме, но тушевал долго и затем проклинация громче, пока поглощён глотанием из большого ампуляра¹⁶, что его подрика¹⁷ чистилище было больше чем ниггер-быкарь¹⁸ мог б вынести, полупарализован тонговой¹⁹ войнушкой и всей бузой, (Ройся Мейлов, Полых Пугодати! Райска Мели, Мытарь Иидлоса!) его щеки и штаны меняясь в цвете каждый раз когда каркала волына.

Как вам тако для низенька¹, ляди² и джентельматушки? Почему, дог Хрёстнаган³, целые континенты трезвонились этой Каирокорранской⁴ низостью! Шеолы гурий в шемках на диванах, (возмущенные стеллы веспертинные ванёсся⁵ им) при голом (О!) упоминании чешуйского⁶ грыбаря⁷ воскрикнув: Пойсь!⁸

Хвастовство Шема про свои литературные способности когда бухой

Но стал бы кто, окромя разве что одной ногой уже как в дурке, верить в это. Ни один из тех чисте́ньких мелких ангелодыря, Нерон или Наукодонатор сам, никогда не нянчил такое испорченное мнение монтруозной ебическости как делал этот ментальный и моральный дефектив (здесь возможно на ванессеции своей гниздёнки) который был известен хрычить скорей чем ворчунить при одной оказии, пока напивая крепко спиртного тому собеседнику а-латере¹ и приватному привисекатеру он валял раньше корефана с кем, в кавехазах², какому-то Дейви³ Брауни-Ноулану, его снебёсенному близнецу⁴, (этот закостенервный пёспоэт псевдовал себя под прозвищем что дал себе Вифгелерт⁵) в портиковом проеме в цигана баре⁶ (Шем вечно кощунствуя, согласно святой писуле, Билли⁷, он попробует, старый Белли, и заплатит этому как-один чуваку прихожанцу его четырех су́пов⁸ каждую сле́дюшку мясца, Болли⁹, также точно как что у кометы есть хвост¹⁰, в качестве затравки для сторика стойкости¹¹, так сказать, чтоб послушал тот, еще только миннок де́виц, Булли¹², его Балладу Имажинарную¹³ которая была быть титулированной Вино, Женщина и Ватерклохи¹⁴, или Как Гай¹⁵ Финкит и Фойкит Когда Идет Кукухой¹⁶, Маэстром Шиимзом де ля Плюмом¹⁷, самый жуткий материал в убийственном зерукальце) что был он авупф¹⁸ (парн мня!) в курсах про никакого другого шегспика, другого Шейхспиара¹⁹, или выполностью разноимённого его полярному антитёскизу или в тошности того же са́мнимого как упс (парн) как он воображал и гадал о тех же самых каким он и был и что, двуликий скоит, дакинс и так-киряй²⁰, хоть и был он лисен²¹ фукс к фуксу словно кисулик²² роджер²³ со всеми чайны́ми лионихами²⁴ Лумдрума²⁵ хайвенгаясь²⁶ напротивив его, будчи ляпсусом линкво²⁷ с ровидаббным²⁸ кротконравом²⁹, взлияние причинственности представливает³⁰ крассворды в послелогах, шиворот, ширеворот, широчеворотное ивсётьмудобное, если выстоя бухой барахты и его ланкажизлинье³¹ продлится сотрет он сраннего англоиспукера, мультафонически говорвя, с лица языда³².

Шем, рискуя казать нос на улицу после войны, обнаруживает себя лицом к лицу с пистиком.

После того дотошного испуга как стал он так кровавлен, Сузянов день¹, хоть каждый древной косяк в многоспытальном Лукализоде был измазан щедрой первенцев горью² и каждая куча-малайная мощёнка скользкой кровями героев, взывая к Велкинам³ за других, и нои и кульверты⁴ хлеща слезами радости, у нашего низкого профукта обычная ваалгнцева кишка была тонка чтоб шебуршариться по двору в то время как любой другой из факельщённой толпищи, рубакам и кромсакам подобно, сгрубь на массе, бродя и бредя по округе, ямпьям пампьям, распевая Гиллули⁵ привев, из Громадной Книгищи Пудримозгической Пиэзии, O pura e pia bella!⁶ в джонке и сампане или в секулярном синкаларуме⁷, выше го́ловы, на своем добросовестном призвании (малый люд ползя на четвереньках к своему естественному школьному угощеньицу, но по-детски ликуя когда какой заблудший клёвка́ч распевал промежуточно⁸) и счастливые принадлежницы к по-прекрасней полу на своих обычных поисках возвысшего, но тягаясь с Леди Смайз чтоб отмздить МакДжобберу⁹, пошли камнесту́пясь¹⁰ со своими бикеррстафами¹¹ на просвещенной ноге, плинкити плонк¹², через семипядевый понте дей колори¹³ установленный над помойкой после войну-что-конечной¹⁴ войны Мессрами а'благотворительное правительство¹⁵ ибо один единственный раз (диа дос Финнадос¹⁶!) он взял-таки по́дглядь пипестрелом¹⁷ сквользь трехдвижный в восемьнадцать соколиных сил ду́рдикий телескоп¹⁸, просветящий к ларбуарду¹⁹ только подобно лампам на Нассаустрассе²⁰, из своей самой западной замочной скважины²¹, сплюнув на непроглядный пагодок²², (это было свинужасно²³ та уёсень) с обоюдосторонней надеждой в своей продрогшей душе, как молился он облаку Неопределенность, на обнаружение для себя, в связи со всеми ку́лями²⁴ в Кроукапарке²⁵ или благодаряйца²⁶ всем кодсеоггам²⁷ в Каталавале²⁸, было ли истинное примирение вырываясь вперед иль откатываясь назад после небесной той невоздержанности и, Дьябога²⁹ ради, почему, с его видю мне видю³⁰ и его моя видю ко́рвей³¹ одну и его фрокерфоскерфускарными³² прияйцами в мнеевидии, словил он кайф весь своей оптической жизни когда обнаружил себя (hic sunt lennones!³³) в упора пределах мигунько³⁴ на дуло нерегулярного³⁵ револьвера из бульдогов³⁶ с намеренным паттерном³⁷, рукоятенным каким-то неизвестным ссорщиком кто, предположительно, был отчитан стушевать и пострелить стрёмкого Шема стоит только человну́ тому казать свое еблеско³⁸ наружу ненадолго чтоб посмотреть фактам в их лицо перед тем как быть рейтуженым и отстёбанным (вытроше и сджэкь его!³⁹) шестеркой или дюжиной прожиголо.

Шем в качестве тенора

Чем, пара¹ Саом Плаом², во имена Девкалиона³ и Пирры, и богов восхваляростных уборных⁴ и патентованных кладовок и Статора и Виктора⁵ и Кутта и Рунна и всей месы редонды⁶ Лоренсао⁷ Отуласса⁸ в конвокакао⁹, был этот незаинтересовывающе низкий человеческий тип, эта Клеветническая Колонна Клоаксности, этот Бенгальский Маяк Билохсности¹⁰, эта Аннамитная¹¹ Кривляка Зверствости, на самом деле за, буде то точным прояснить, ибо кажись он в бе́дскверном положении?

Ответ, чтоб заделать всех сисочек в одном дедале¹², звучал бы: от оттягивания себя по своему самому любаному каналу же огромному костевому домику¹³ своих стариков (Попапрета¹⁴, и какой-то морячок, заморыши) он надвспых и подгас в наркотского и пивнушного торчка, вырастая в мегаломань расплывщенного прошлого. Это объясняет литанию¹⁵ септунциальных¹⁶ письморупоров¹⁷ гонорифицких¹⁸, высо́чурных¹⁹, эрудированных, неоклассических, которые он так любил как по-патрициански рукописывать своим собственным именем. Это б утвлекло, ежли когда-либо видено, содрожливный спектакль этого полубезумного²⁰ калича помеж густо-вьевшейся грязищи его сизой берлоги притворяясь читающим свою без-усилловскую²¹ нечитабельную Голубую Книгу²² Экклза²³, édition de ténèbres²⁴, (даже до сих пор вздыхает его Высокодифферентность²⁵, Др. Пойндедженк²⁶, авторизированный баудлер²⁷ и цензор, это не может быть повторено!) переворачивая три листка по ветру²⁸, говоря себе восторженно, в зырькале так, что каждое хвастнышко на велени²⁹ он воплошал из-за было айлинговым³⁰ видением по-великолепней чем предыдущие т.и.т_ь.к.³¹, какой-то розашельный³² коттедж у моря задаром навеки, какая-нибудь ледей примерочная чулочная хламтерея на вольности³³, траншвея полная гинейзлатого вина с бранкомонжипаденонгом³⁴ и тошно-цилиндрических устриц ценой по миллиону за о́ткус, целый оперный театр (были там быть места ступая только в суфлеровой будке и всегда бы то ни́ более толпы хвост всё пух) энтузиастских дворянок бросая каждый венцердевшийся стежок что был с себя ему на подмордки³⁵, одна за другими, восторпрыгиваясь в поправлифчиканье себя, в своей геэти³⁶ пантеомиме³⁷, когда, блин, сэр, в соозвучии со всеми акуштрихами, он выпищал истошквал в Дурогом Моленьком Шэмроке³⁸ на протяжении целых пяти минут, бесконечно лучше чем Баратон Мак Глюкин³⁹ с шикарной треуголкой и тремя зелеными сырными и мандариновыми⁴⁰ перьями на правом рукоятном боку своей амориловой троициной⁴¹ головы, пальтом макфарлейн⁴², (керссешный⁴³ покрой, ты понял?) испоньярда⁴⁴ кинжалом на рёбрах, (Alfaiate punxit⁴⁵) голубозурным сморкашником для наблузного цветка и декановым посохом что выиграл он у Кардинала Линдандарри⁴⁶ и Кардинала Карчингарри⁴⁷ и Кардинала Лориотули⁴⁸ и Кардинала Оксидентация⁴⁹ (ах хо!) в дербигском градзном дубленнике⁵⁰ ради свалиться первым через барьер, мадам, с другой стороны, и.в.т.п.⁵¹, но что же с мутным светом, халтурным принтом, драной обложкой, зигзубренной страницей, неуклюжими пальцами, фокстротящими блохами, лежебочными вшами, налетом на языке, мухой в глазу, комком в горле, бухлом в поллитровке, зудом в ладони, воем ветра, горем из дышла, туманом умокурка, жужжанием мозгодрева, тиком совести, верхо́м по самый экстаз, потоком вниз по фундаменту, огнем в глотке, щёкотом хвоста, отравой в брюйхе, грехщуром в глазу, глилью в едке, юхом в слышке, дрожью в пальцах ног, паршой в пузоте, тараканами в чердаке, саранчою в каланче, баджригарами⁵² и бамбосоломскими щёгоголями, тарарамом и пылью в ушах после того как потребовался ему месяц чтоб украсть марш⁵³ он запарился выдурачивать больше слова в неделю. Hake's⁵⁴ haulin! Hook's⁵⁵ fisk⁵⁶! Ты представляешь? Whawe!⁵⁷ Я скажу, ты предразняешь? Было ли когда-либо слыхано о таком подноготном мерзотстве⁵⁸? Подожительно это стреманит задуматься об этом.

Его карьера в качестве поддельщика в различных европейских столицах, выгнанного за нечестностью

Все же, фужербрызгатель¹ сей, любил раньше хвастать вслух в одиночестве сам себе с икцентом поверх когда Минфадхер² был буром конструктором, а Хой³ лексическим студентом⁴, пароль⁵, и исправлял школьной доской (пытаясь скопировать стереотипных Ингландцев что вызвал их гром он оваций на, крича: Бравура, сурр Чёрлз!⁶ Безукоризненно! Кулоссал⁷, Льюсь Уоллер!⁸ Шпрехня!) как выгнали его пинком ото всех по-шикарней что семейств клондайкеров из Пьюпьюрейха⁹, Швабспаиса¹⁰, Земли Нода¹¹, Начхальщиков Страны, Пенсиона Дунайбирхайма¹² и Варварополиса, кто обосновался и стратифицировался в столице после ее ежеднельной метрополжеархиализации¹³ в качестве солнцево́лдырного¹⁴, лунопластырного¹⁵, горьного¹⁶, бессредственного, юпитого¹⁷, бухотливого¹⁸ и сытнего¹⁹, заказанный вон из роскошных помещений в большинстве случаев по причине его злопаха которому все кухарочки именито возражали как напоминающему отвратное пуззо²⁰ хлынув из поззо²¹. Вместо того чтоб преподаи́скивать те образцовые домохозяйства разборчивые полезных для здоровья каракулей (штука которой никогда не имел в своей Нигерийской собственности) что ж вы думаете Вульгариано делал как не учился с краденным плодом как клёво подделывать все их различные стили подписи²² так чтоб в один день произнести епически подложный чек на публике для своей собственной частной выгоды пока, как только что поведано, Дустбинское²³ Объеднённое Судомоек и Домопомошниц Женщиство, лучше всего известное как Блудовидная Раступная Ваганка, не отвергло его и не посодействовало природе заботиночив источник раздражения нах отсюда совершенно и исключуятельно на запале момента, выдергивая друг другу за-ноз (ибо ни один, пес или драйледи, ни даже Турок²⁴, негрекуемое воняясь за армирными²⁵, не смел принюхнуть хорька этого сблизи) и отпуская парочку пункт-за-пунктящих ремарок как они и сделав так при перфективах Сниффи²⁶, ваша честь, вышекасаемо львонца того почему он смердел, мистер.

[Джаймс желает получить ответ от носительниц брошенных женских костюмов, с благодарностью принимаемых, джемпера из грубого сукна, скорее полной пары панталон и поодёжшвеек, чтоб начать городскую жизнь вместе. Ее джаймс без работы, просто всё сидит и пишет²⁷. Он совершил недавно одну из дезерти заповедей но она будет сейчас ассистировать. Превосходно сложена, семейная, хорошая несушка. Тоже получила ботинка. Он ценит это. Копирует. АБОРТИСМЕНТ.²⁸]

Невозможно даже и начать пост яснять статус кво прежде что до насколько тормознутым в реальности отлученный тот Драмхондрик²⁹, урожденный Хамис³⁰, реально был. Кто может сказать сколько псевдостилистических шамиан, как мало или как много досточтимых публичных самочванств, как очень много набожно поддельных палимпсестов выскользнуло в первую очередь этим морбидным процессом из-под его пелагиатоского пера?

Как бы там ни было, если бы не этот легкий фантастик его гнозиса³¹ свечения как выскользило оно люциферосно³² в пределах дюйма своей страницы (он принимался за нее время от времени, красный глаз³³ его страха в грустноватости, даб знаме́нить цвета на бирлице³⁴ своего образумания, а его обучницам переокрикить самим себе в возгласах дево́сторга: джембер! инквер! конхамбр! цинцеро! зиннзабар! тинктура и джин!³⁵) Острия никогда бы не расперились и серифом³⁶ на пергамент. Этим розовой пасквилампы миазменным горением и с помощью симульхронного прилива к перу (а гинея а гирк и он гениалит!) он строчил и царапал и чиркал и кропал безымянные бесстыдства про любого кого встречал, даже разделяя преципитацию³⁷ под ирландских старьеров зонтиком ливнестойкой стены, пока везде всюду вверх и вниз на четырех полях этого прогорклого Шемского материала злонюхец сей (который был предан Ульдфадару³⁸ Сарданапалу³⁹) рисовал пунктиром бесконечно безхудожественные портреты себя в акте декламации старого Ницкиавелли монолука интервнутрируемого Hanno, o Nonanno⁴⁰, acce'l brubblemm'as, ser Autore⁴¹, q.e.d.⁴², душераздирающего красивого⁴³ молодого паоло с любовной лиричкой для дево́чах в его о́чах, жалобщика дубильным голосом, холордским доходом в сто тридцать-две дранхмы за ярд от Брокен Хиллского⁴⁴ заброшенного на берег имения, Каймбридживыми маневрами⁴⁵, производя огромный фурор в парадном с иголочки за две гинеи костюме и хогсфордке⁴⁶ в полосочку взятой напрокат для Вечёртвергской веселой тасовки, и анной любуемой⁴⁷ длинной парой чернильных Итальянских усов сияя борным вазелином и франжипани⁴⁸. Пу! Как нешептаемо так!