Цитаты из книги «Яндекс.Книга», страница 4

Что в Долине останется навсегда, так это инвестиционная составляющая. Это очень важно. Инвестор, как ни странно, человек очень

локальный. Как проходит его рабочий день? Он бегает со встречи на встречу, разговаривает с людьми, смотрит в глаза. Представь себе, что у тебя на неделе десять встреч по всей Америке или по всему миру. Ты можешь всю жизнь провести в самолете. Почему Саша Галицкий открыл здесь офис? Потому что он замучился летать по пятнадцать часов туда и обратно.

Белоусов вообще живет в воздухе. А здесь сложилась сильная структура инвестирования, многие вопросы можно решать на месте, люди сами идут к деньгам, и это будет держать Кремниевую долину еще очень долго. Но вообще важность Кремниевой долины со временем будет уменьшаться. Укрепление глобальной экономики – это перемены не в ее пользу.

Есть такая чудесная фраза кого-то из создателей то ли Facebook, то ли Twitter: «Чем я отличаюсь от тех, у кого не получилось? Только одним. Я не вышел из бизнеса!»

– Пять лет, и «только начинаем»?!

– Именно. Многие люди этого не понимают. Одна из проблем инновационного бизнеса в России в том, что все думают, будто можно что-то сделать за год, за два. Они считают, что если ты вложился, месяц посидел дома, что-то там понатыкал – это должно превратиться в следующий Facebook. Бывают такие уникальные случаи, но 90 процентов компаний растут гораздо медленнее.

– Алексей, когда вы ушли из Cisco, это не было воспринято как предательство?

– Нет, тут так не принято. Наоборот, если сотрудник Cisco уходит ради собственного бизнеса, то флаг ему в руки – компания воспринимает это как приобретение, а не потерю. В некотором смысле, уходя из Cisco, люди продолжают на нее работать, причем бесплатно. Тут принято воспринимать Долину как котел, в котором варится очень много идей и людей и из этого бульона можно вовремя вылавливать что-то ценное. Если ушедший вовне человек создал действительно что-то стоящее, та же Cisco сможет потом купить его бизнес вместе с результатом многолетнего труда.

Еще одна перемена, о которой здесь говорят все, – это постепенное распыление Долины по всему миру. «Сейчас стартап могут делать семь человек, из них один сидит здесь, другой – в Сибири, еще двое – в ЮАР и еще трое – в Индии, – говорит Джефф. – Это все команда. Эти люди работают у себя дома, общаются по скайпу, им не нужен офис, они могут друг с другом даже ни разу за руку не поздороваться. Система распознавания «свой-чужой» работает через результат труда. У нас в компанию, например, недавно взяли на работу человека просто потому, что нам понравился написанный им программный код. Мы никогда этого

парня в глаза не видели. Мы даже не знаем номер его счета в банке. Оплата происходит синтетическими деньгами – через систему биткойн. И так сегодня здесь работают очень многие.

– Сегодня здесь время интернет-сервисов и приложений. Стартапов стало намного больше, в десятки раз. Как следствие, гораздо меньше размер первой инвестиции, – говорит Джефф Байер, генеральный партнер венчурного фонда Almaz Capital Partners. – Раньше трудно было найти проект, который на первом раунде требовал меньше миллиона долларов. Сегодня в качестве первого вложения, как правило, достаточно 50 тысяч. Венчурные компании все больше занимаются тем, что называется «посевные инвестиции». Они вкладываются по чуть-чуть в десятки, а то и сотни проектов. Будущее меняется стремительно, никто не знает, что именно завтра выстрелит. Изменилось и поведение стартаперов. Раньше невозможно было заниматься несколькими проектами одновременно, человек фокусировался на чем-то одном и лет пять-семь упорно работал. Теперь люди берут деньги сразу на несколько проектов, работают по полгода над каждым, не получилось – бросают и стартуют другой.

– Главный страх молодого обитателя Долины – не то, что у него могут украсть идею, а наоборот – что его никто не будет слушать, он никому не будет интересен, – говорит Макс Скибинский, довольно известный фаундер, причем не только в русской тусовке. – Если ты будешь сидеть с этой идеей в своей пещере пару лет, она просто сдохнет не родившись. Поэтому тут все стараются показать ее наибольшему количеству людей, проверить жизнеспособность, получить ценный фидбэк. Все пытаются продвинуть свой продукт, и первая стадия – это разговоры и взаимная критика.

– Ты уже заметил местную сеть магазинов техники под названием Fry’s? – говорит Александр (Саша) Галицкий, которого мне удалось застать в Долине и даже вдохновить на персональную экскурсию по местным достопримечательностям. – Знаешь, откуда такое странное название? Ведь fry созвучно с картофелем фри, который подают в ресторанах быстрого питания. Это очень интересная история, которая хорошо иллюстрирует историю этого места.

Жил-был один человек, у него была закусочная. И вдруг он заметил, что местная молодежь бегает, как подорванная, и ищет какие-то железки, транзисторы и прочие электронные потроха. Он вовремя смекнул и стал приторговывать этим товаром прямо в своей закусочной. Слух об этом начал расползаться по округе. Со временем железяки стали пользоваться большим спросом, чем быстрое питание. В итоге шустрый делец переключился на торговлю электроникой, общепит забросил совсем и скоро дорос до целой торговой сети. Но название осталось.

«Силиконовая ложбина – это то, что видят некоторые голливудские актрисы, когда смотрят себе под ноги. Кремниевая долина – это место в Северной Калифорнии, где делают микросхемы» – так отреагировал однажды президент компании Gibson Laboratories Стив Гибсон, когда его вконец достала путаница с переводом английского Silicon Valley на некоторые другие языки. в том числе на русский.

Silicon, в отличие от silicone, – это вовсе не материал, из которого стареющие дамы поправляют себе грудь. Silicon – это кремний, который во второй половине XX века стали использовать вместо прежнего германия для изготовления полупроводниковых приборов. Первым выражение Silicon Valley употребил журналист Дон Хефлер в 1971 году в своем цикле статей об этом регионе США.

У Даниила Хармса есть выражение, которое точно характеризует главный прием «Яндекса» в борьбе со свойственной любой компании инертностью, – «зажечь реальность вокруг себя». Волож очень любит создавать неотвратимость перемен, чтобы всем вместе с боем прорываться на новый уровень.