Читать книгу: «Волшебник», страница 4
4
Женя держала в городе два магазина – одежды и обуви. Начав торговать на рынке после внезапной пропажи Макара, еще будучи учительницей в школе, она постепенно оставила свою первую профессию ради большего заработка. Рассуждала практичная Женя так: «Надо торговать тем, что может пригодиться самим». Еда и напитки – очень выгодно (будут брать всегда, несмотря ни на какие кризисы и отсутствие денег, ведь кушать же надо, и как-то переживать тяжелые времена тоже), но рискованно и крайне накладно. Очень много товара улетало в помойку. В маленьком городе обманывать со сроками годности и качеством – самоубийство предпринимателя. Никто и никогда не поверит тебе во второй раз. Одежда – предметы уже не первой, но второй необходимости точно. Жизнь в северных широтах не позволит носить одно и то же круглый год. А иметь в магазине отдел детской одежды выгодно вдвойне. Ведь, во-первых, дети постоянно растут, и родителям приходится каждый год на каждый сезон им что-то новое покупать. А во-вторых, выкидывать этот товар уж точно не придется – свои всегда будут одеты и обуты.
Начав торговать на рынке именно одеждой, Женя решила продолжать развивать свое маленькое дело. Накопив определенную сумму – отсутствие необходимости покупать одежду себе и детям оказалось очень сильным подспорьем – она смогла арендовать сначала небольшую площадь в маленьком торговом центре, а после открыть свой магазинчик на первом этаже жилого дома, как это делали многие в Калинове. Имея такое обеспечение и квартиру в собственности, взять кредит и открыть второй магазин не составило труда.
Выезжая в Москву за товаром, Женя иногда задерживалась там на день-два и часто задумывалась, насколько жизнь в таком большом городе отличается от их «жизни». И насколько здесь другие люди – красивые, интересные, умные. Так ей тогда казалось, как и многим, кто, впервые попав в крупные города, видит только внешнюю сторону жизни там, как, в первую очередь, бросаются в глаза фасады больших красивых зданий, в нутро которых иногда лучше не соваться. И все приезжающие уверены, что именно их ждет такая жизнь – красивая, успешная и еще неизвестно какая, которую они представляют в своей голове, причем не всегда ясно, но которая на самом деле не имеет никакого отношения к реальности того места, куда они вагонами прибывают. И никакие рассказы о том, что все может пойти не так, как тебе кажется, их, конечно, не могут заставить задуматься. Ведь это рассказы не про них. Их история обязательно сложится хорошо.
Пока никаких окончательных решений Женя для себя не приняла. Но приблизительную цель в голове поставила. Она была не такой наивной, как другие провинциалы, и понимала, что с деньгами хорошо будет везде, а без них, соответственно, любая сказка вмиг станет бытом. Она начала понемногу откладывать деньги, чтобы иметь возможность впервые выехать с детьми за границу и хоть как-то если уж не себе, то им помочь обеспечить будущее, перебравшись из их родной дыры не на пустое место. Поэтому в одном из магазинов ей приходилось работать самой. Экономия на зарплате продавца – солидная для их семьи ежемесячная сумма в копилку. Тем более, что Арина уже подросла и могла спокойно присматривать за братом.
Родители Жени умерли уже давно. Она была поздним ребенком, а сестра, жившая на другом конце страны, по понятым причинам помогать ей не могла. Когда с ней был Макар, и были живы его родители, будущее не казалось ей такой уж серьезной проблемой, ведь оно ей хотя бы как-то виделось. Сейчас… Зато Женя приобрела очень ценный навык – уметь выкручиваться из любых ситуаций своими силами.
Сегодня был один из самых обычных рабочих дней. И он потихоньку начинал подходить к концу. Женя не могла выкинуть из головы внезапное возвращение Макара, и мысли об этом событии исподтишка съедали часть ее внимания и собранности, мешая полностью сосредоточиться на работе. Она еще раз попыталась взять себя в руки и, пока не было клиентов, определиться с будущим ассортиментом. Она окинула взглядом вешалки – все, как обычно. Женская одежда, мужская одежда, детская одежда висели рядами. Бледное лицо запыхавшейся Арины с выпученными глазами… Арина? Женя только сейчас пришла в себя и поняла, что она даже не заметила, как дочь вошла в магазин. Надо наконец-то приделать обратно отвалившиеся звенелки.
– Мама… – Арина не могла отдышаться.
Женя сообразила, что дочь не просто так прибежала к ней. Внутри нее щелкнул тумблер, запустивший механизм, который управляет самым точным в мире прибором – любящим материнским сердцем – и никогда еще в истории человечества не ошибался. «Что-то случилось», – сообщило Жене внутреннее информационное табло. И сразу стало тревожно.
– Ариша, что стряслось?
– Мам, Роди нигде нет! Не могу его найти уже два часа.
Женя встала со своего стула.
– А за Холынкой, где в прошлый раз они… – произнесла Женя слова последней надежды.
– Нет, мам!
Арина рассердилась, что ее считают недостаточно взрослой и сообразительной. Это часто очень злило ее: глупые вопросы ей задавали, как ребенку, а вот ответственности требовали никак не на свой возврат.
– Может, он у папы?
– Я там была. У него закрыто. Я стучала и звонила долго.
– Надо было с соседями поговорить, может, они их видели, – вспомнила Женя недавно просмотренный фильм.
Женя внимательно посмотрела на дочь. Руки ее задрожали.
– А что если он его похитил?
– Да что ты такое говоришь! Мне кажется, это перебор. Он бы не стал. Он же не совсем урод конченый…
– Дочка! Дочка! Арина! – Женя кричала параллельно дочери, пытаясь ее переорать.
– Да что?
– Его не было десять лет. Человек может полностью измениться за очень короткий срок, а десять лет – это очень долго. Мы не знаем, где он был и что делал. И самое главное, мы не знаем, зачем он вернулся. Если он пропал тогда, что мешает ему…
Женя даже не стала ни то что договаривать – додумывать эту мысль. Она быстро схватила сумку, и, выталкивая дочку вперед, выбежала из магазина. Она стала ловить на дороге проезжающие автомобили, потом вспомнила, что забыла закрыть магазин, вернулась, взяла внутри ключи, трясущимися руками заперла дверь и выскочила обратно на дорогу. Арина все это время смотрела на мать, пытаясь понять, правда ли это, и до конца все-таки не веря, что такое могло произойти. Но заразное паническое настроение начало передаваться и ей.
Наконец, рядом с ней остановилось проезжающее пустое такси. Женя с Ариной сели в машину на заднее сиденье.
– Вам куда, – поинтересовался таксист.
– У меня, кажется, ребенка украли…
Таксист развернулся к ним и посмотрел на Арину.
– Нет, это дочь, – поспешила объяснить Женя. – А у меня еще есть сын. Мы его найти не можем. Он у нас маленький. Ну то есть он сам большой, но как будто маленький… – от нервов Женя начала тараторить без умолку.
Таксист еще раз исследовал пассажиров сканирующим взглядом, и, используя наработанный годами опыт, диагностировал отсутствие алкогольного опьянения и психических заболеваний в активной фазе. Похоже, и правда беда.
– Это вам в милицию надо!
– Ага, – согласилась Женя.
– А побыстрее можно? – бросила Арина, потому что стояние на месте в такой момент ей не нравилось больше всего.
– Да мы ракетой сейчас долетим!
Таксист сорвался с места. Женя стала рыться в кошельке, чтобы найти деньги.
Пролетев по городу, минуя все возможные правила, водитель резко остановился у отделения милиции. Женя протянула ему деньги. Таксист моментально оценил полученную ему сумму.
– Здесь много.
Он приготовился вернуть назад несколько мелких купюр, но уже совсем нервная Женя выдернула назад все, затем забрала часть денег и протянула обратно оставшиеся.
– Здесь мало, – отчитался таксист.
– Да блин!
Женя опять полезла в сумку.
– Все! Давайте уже идите!
– Но тут же…
– Бегите уже, – настоял таксист. – Сочтемся как-нибудь.
Женя неуверенно вышла из машины, Арина выпрыгнула за ней.
Женя буквально ворвалась в отделение милиции, таща за собой дочь. Дежурный тут же ее остановил.
– Минуточку, девушки! Вы куда это на таких скоростях? – спросил милиционер.
– Ребенка похитили, – закричала Арина вперед мамы.
– Чего? Какого ребенка? Когда?
– Моего ребенка, сына. Ее брата, – уточнила Женя. – Сегодня похитили. Наверное. Помогите, пожалуйста.
Милиционер посмотрел поочередно то на Арину, то на Женю, и понял, что они не шутят.
– Только без истерик. Разберемся сейчас. Пойдемте.
Дежурный открыл им турникет, и сопроводил к следователю.
В кабинете следователя Боброва было не то что неуютно. Тут скорее была особая, рубленая атмосфера и обстановка, настраивающая на фатальность происходящего. Каждое слово тут произносилось не просто так, а за каждый поступок приходилось отвечать. Это было то место, где люди по-настоящему понимали и ценили слово, и всем своим нутром осознавали ответственность за сделанный выбор. Причем откатиться назад или применить любимый способ тысяч людей – самопрощение, – тут как-то не получалось. Сложно вообразить себе безрассудного и отчаянного глупца, который скажет следователю: «Ну, ошибся, с кем ни бывает», «Все мы люди», «Зато теперь я больше не буду» или, прости Господи, «Человек слаб, все мы грешны». Не будешь, не будешь больше. В ближайшее время точно. И ты даже не представляешь, насколько именно человек слаб. Игры за той дверью кончались совсем. Начиналась настоящая взрослая жизнь, которая подчинятся одному главному закону во все времена: «сделал – отвечай».
Конечно, бывали исключения. Для следователя это были минуты настоящего общения с людьми, и он должен был не просто общаться, а стать им настоящим другом. Ведь только с друзьями делятся своей бедой. Когда здесь оказывались пострадавшие, потерпевшие и просто сломленные горем люди, у которых украли последние копейки, убили единственного близкого человека или похитили ребенка, понятия о добре и зле, которые так старательно искажал мир за этими дверями, как будто вставали посреди этого старого кабинета памятником, высеченным из нефрита. Они были настолько детальными, ясными и четкими, что сразу становилось понятно: сегодня следователь опять здесь не зря. И все здесь не зря. И все, что вокруг, тоже не зря. И если не он, то больше никто.
– Еще раз, четко, – тщательно и спокойно проговаривал Бобров. – Почему вы считаете, что ребенок похищен?
– Я же все рассказала, – по щекам Жени текли слезы. – Его не было десять лет, он вернулся, побывал дома, втерся в доверие. Ребенок… болен, доверился ему. А через несколько дней он пропадает. Хотя раньше никогда не пропадал.
– Понятно, что раньше не пропадал. Если б раньше пропадал, сейчас бы уже не искали, – пошутил следователь.
И только договаривая фразу, он сообразил, что перед ним не его коллега-мужик или какой-нибудь бандит-подозреваемый, а женщина, у которой пропал маленький сын. Не успел переключиться.
Женя подняла на него глаза, полные негодования и страха. Следователь уже все понял. Из глаз Жени потекли настоящие реки, и она опустила голову в руки и зарыдала.
– Вы простите меня. Я не это хотел сказать. Это все работа. Черт бы ее… Я имел в виду, может, основания какие-то есть более весомые так считать. Но нельзя просто вот так взять человека и обвинить, потому что он вернулся, а раньше ничего подобного не происходило. У нас же тут не кино, в конце концов. Мне нужно четко понимать ситуацию. Вдруг он убежал куда-нибудь в другой двор, я не знаю. Сами говорите, что он у вас… Почему сразу похитили?
Арина обняла маму и положила голову ей на спину. Женя начала понемногу успокаиваться и брать себя в руки.
– Товарищ милиционер, – начала Арина. – Я вчера с ним серьезно поругалась. Это можно засчитать?
– Что? – мама подняла глаза на Арину.
– Что? – повторил следователь.
Арина рассказала об их вчерашней встрече с папой. Бобров, не думая ни секунды, снял телефонную трубку.
– Але! Здорово. Ни «чо», а «слушаю вас». Вы на месте? Все в ружье. У нас походу похищение ребенка. Объявить в розыск срочно. Ориентировки зайди составь на обоих. Нет, один ребенок. Второй – батя его. Это он его украл. Тот, который исчезал надолго, а недавно вернулся, помнишь? У меня тут мать. Давай быстрей.
Следователь положил трубку и посмотрел на Арину.
– Что ж ты молчала-то?
Группа задержания вместе с Женей и участковым стояла у двери квартиры Макара. Следователь достал пистолет.
– Всякое бывает, – объяснил он. – Открывайте.
Женя открыла замок вторым ключом, который она предусмотрительно оставила себе. Первым в квартиру вбежал Бобров, за ним – начальник ОМОНа, капитан Веселов, и четверо бойцов. Они быстро осмотрели комнаты и, убедившись, что в квартире никого нет, позвали оставшихся за входной дверью участкового и Женю.
– Тут явно никого ни держали, – сказал Веселов. – Не похоже на первый взгляд.
– Ну мало ли что, надо сделать второй, – сказал следователь.
Он нашел глазами участкового.
– Лейтенант, соседи на тебе. Давай прямо сейчас.
– Есть!
Участковый вышел.
– Криминалиста бы надо вызвать… – вслух рассуждал Бобров.
– А мне что делать? – спросила Женя.
– Да ничего пока. Присядьте, – ответил ей Веселов.
Он посмотрел на своих бойцов. Эти крупногабаритные живые шкафы пытались втиснуться все вместе в маленький коридор.
– Идите в машину, – приказал Веселов. – Отбой, похоже. Я выйду сейчас, и поедем.
Женя села на диван. Следователь подошел к ней.
– Может, нам стоит еще что-то знать? – спросил он у Жени.
– Что именно? – не совсем поняла она.
– Не знаю. Что-то, что поможет нам быстрее их найти. Последний раз…
Бобров хотел напомнить, что вот так же неожиданно последний раз Макар пропал на десять лет, но очень вовремя остановился. Мать и так совсем недавно успокоилась, хотя бы внешне.
– Что последний раз? – спросила Женя.
– Не берите в голову, это я о своем. Не помню, когда последний раз у нас ребенка похищали, вот и хочу побольше зацепок получить.
Женя пожала плечами.
– Да я вроде все сказала.
Она на всякий случай задумалась еще раз.
– Может, он как-то в разговоре случайно упомянул, или что-то специфическое сказал, что могло бы дать понять, где он был? – уточнил Бобров.
Следователь пытался выяснить, что знает Женя о десятилетнем отсутствии бывшего мужа.
– Да нет, в том-то и дело. Эта тема у него как будто под запретом. Время, говорит, не пришло.
– Не дай Бог, теперь оно пришло, – произнес Бобров мысль вслух. – Дочь точно все рассказала? А то потом окажется, что еще чему-нибудь значения не придала.
– Все, точно. Я ее раз сто переспросила.
Послышались звуки открывающейся двери, затем шаги. В комнату вошла бабушка-соседка.
– Здравствуйте! – поздоровалась она.
Следователь с Женей повернулись к ней.
– Здрасьте! – ответил следователь.
– Добрый день! – широко улыбнувшись, поздоровался Веселов.
Бабушка посмотрела на одетого в полевую форму, с автоматом наперевес, здорового милиционера, явно не раз видавшего жизнь, повернутую к нему не самой своей «рабочей» стороной. Ее охватили сразу два чувства: почтенное уважение, граничащее с подсознательным страхом, и сладкое предвкушение, что она становилась частью чего-то настолько большого, опасного и интересного, что этим летом ей, возможно, светит быть главной звездой в своем клубе «На скамейке у подъезда», а также в садовом кооперативе. На всякий случай она отшатнулась, кивая головой и улыбаясь.
– Здравствуйте, товарищ начальник.
– Вон начальник.
Веселов слегка указал стволом автомата в сторону Боброва.
– Аааа, – понимающе подтвердила бабушка.
– Здравствуйте! – поздоровалась и Женя.
За спиной соседки появился участковый.
– Здесь ничего. Сами послушайте.
– Вы видели что-нибудь подозрительное, необычное за последние сутки, не слышали никаких странных звуков? – обратился Бобров к старушке.
– Нет, ну я ж говорю: все, как обычно, – ответила бабушка. – Я, правда, днем на огороде была, с утра уехала, поэтому ничего и не видела. Сейчас редиска созрела, в этом году вот такая выросла, еще клубнику надо на днях собирать, я поэтому…
– Откуда ж вы знаете, что все, как обычно, если вас тут не было? – перебил Бобров.
– Нет, ну я не знаю. Просто я говорю, что ничего такого я не видела и не слышала. Вот утром, например, все было, как обычно.
– Во сколько вы уехали на дачу свою?
– Нет, ну я рано уезжаю, часов в семь утра. Только у меня не дача, а огород. Дача у нас в другом месте была, у Городского леса1. У меня как муж умер, я туда особо и не хожу. Ее продавать надо, а я не могу – я там столько…
– Я понял. Достаточно.
– Ну вот, – резюмировала старушка, ничуть не обидевшись на резкость тона.
– В семь утра он, естественно, еще дома был, – сказала Женя.
– А вы откуда знаете? – спросил Бобров.
– Как откуда? Это же мой сын.
– А, вы про сына. Ну да, это понятно.
– А что, что-то случилось, да? – спросила бабушка. – Вы мне обязательно расскажите, а то как же…
– Действительно, как же. Будем надеяться, что нет, – ответил следователь. – Когда вы видели вашего соседа в последний раз?
– Нет, ну вчера вечером…
Следователь вопросительно посмотрел на участкового. Тот отрицательно покачал головой и скорчил гримасу, которая должна была объяснить, что здесь все глухо.
– …У него внизу сначала журналисты интервью брали, потом он их прогнал, а потом домой пришел с двумя пакетами еды, наверное, что еще в нашем-то угловом покупать. А такие пакеты там дают, я знаю, я сама там беру. Я там колбасу не беру только, дорого получается, а у меня пенсия…
– Стоп! – прервал ее Бобров. – Какие еще журналисты, какая колбаса?
– Нет, ну какая колбаса. Журналисты вчера тут пришли, я ж наш телевизор смотрю, я-ведущего-то узнала. Этот паренек-то, он жил не помню уже где, в пятую школу ходил все. У меня там у сестры двоюродной зять работал одно время. Тоже, Лешка, такой мужик был, прости Господи. Пить как начал, так и все. А на него девки наглядеться не могли, толпами за ним…
– Так, послушайте меня, – остановил Бобров бессвязный поток редкой ценности воспоминаний. – Вы мне про журналистов расскажите для начала, а потом с Лешкой разберемся.
Бабушка улыбнулась.
– Нет, ну что с ним разбираться-то. Ну вы даете. Он уже три года, как в Твери. Им квартиру тогда давали, его отцу, он отказался сначала…
– Я знаю все это, – сказал следователь.
– Да? – удивилась соседка и недоверчиво посмотрела на милиционера.
– Конечно! Он мне сам все рассказывал. Вы мне про журналистов расскажите.
– А когда вы с ним разговаривали? Как у него дела-то хоть?
– Отлично! Привет всем передавал. Про журналистов-то расскажите?
– Вот спасибо! Нет, ну что журналисты. Они внизу стояли, Макара ждали. А потом он пришел, они его что-то спросили и разошлись, а он домой пошел с двумя пакетами. Вот. А про колбасу тоже рассказывать?
– Ему все расскажите, – следователь кивнул на участкового и посмотрел на его выпирающий живот. – Про колбасу поподробней желательно, он в ней отлично разбирается. Все, идите домой. А ты, как протокол закончишь, давай журналистов обзванивай.
– Есть, товарищ майор.
– Нет, ну вы мне только обязательно все-все рассказывайте по делу-то этому. А то я ж как же, он же ведь, Макар-то… Мы с его родителями еще…
– Конечно! Вам – обязательно. Вон – участковому телефон не забудьте дать, он вам будет звонить каждый день и в курсе держать.
– Хорошо, – обрадовалась бабушка.
Следователь выпроводил соседку из квартиры. За ней следом ушел участковый. Было слышно, как старушка продолжает давать важные показания.
– Нет, ну колбаса-то тут причем? Я ж говорю, на огороде у меня бочка старая, там ее ржавчина разъела снизу…
Следователь подошел к холодильнику и открыл его. Из еды там была только пачка сливочного масла. Он посмотрел в кухонный шкафчик и нашел там пачку чая. «Не знаю, что он там нес в этих двух пакетах, но, по-моему, он готовился. Либо все с собой забрал, либо там вообще не еда была».
Макар издали увидел играющего у дерева Родю. Он сейчас руководил сражением двух бойцов, которые попеременно гнались друг за другом по веткам, мастерски отбиваясь при встрече невероятными приемами рукопашного боя, от которых отлетали на другие ветки. Родя был настолько увлечен, что не заметил, как папа подошел сзади.
– Ну и кто круче? – спросил Макар.
Родион даже не повернулся. Он еще не запомнил голос отца, а позадавать глупые вопросы, отвлекая от серьезного дела, во дворах среди взрослых всегда найдется кому.
– Не знаю пока, – ответил Родя. – Кто победит, тот и будет.
– А я знаю! – уверенно сказал Макар. – Ты круче всех, самый-самый сильный.
Родион от неожиданности такого заявления замер на месте. Он много раз слышал, как его называли, в том числе и взрослые. Но таких слов точно никогда не было. Отсталый, дурачок, уродец, запор, тормоз, больной – это да. Родя не обижался. Он просто не понимал, почему его называют именно такими словами, и был убежден, что люди либо ошиблись и с кем-то его спутали, или вообще ничего о нем не знают. Например, почему он больной? Никогда он не жаловался на здоровье. Болел зимой гриппом, было дело. Так зимой все болели. Они что, не видят, что он вылечился – сопли у него не текут, и он не кашляет. Или отсталый. Никуда он не отставал. Бегал он быстрее всех, с кем играл, прыгал дальше, а гулять выходил всегда раньше. Правда, с ним не хотели играть ребята его роста и возраста, но это потому, что боялись, что он может оказаться еще и быстрее их.
Родион повернулся и увидел отца. Его лицо засияло.
– Папка, папка! – Родион бросился его обнимать. – Ты пришел. Я ждал тебя. А это у меня вот какие солдатики.
Он протянул отцу двух пластмассовых бойцов размером с пол-ладони взрослого человека. Руки и ноги их могли шевелиться, ноги еще и сгибались в коленях.
– Ого! – сказал Макар. – Серьезные ребята. Военные?
– Нравится? Могу подарить. Только это не военные. Один, вот этот, космический охотник, а это вот рэнджер из будущего. Хочешь, возьми насовсем?
– Не, ты что. От меня они убегут. Они только тебя слушаются.
Родя звонко и весело засмеялся.
– Ты чего, пап? Куда они убегут? Они ж ненастоящие.
Макар понял, что недооценил сына, или, скорее, переоценил степень его заболевания. Да, общению с детьми ему еще предстоит научиться.
– Да я пошутил, – сказал Макар и искусственно засмеялся.
Родион снова захохотал вместе с ним.
– Пусть у тебя побудут, а то я потеряю еще, – сказал Макар.
Родион пихнул солдатиков в карман. Сейчас они его не особо интересовали.
– Папка, а можно мне с тобой? – с надеждой спросил он.
– Куда со мной? – удивился Макар.
– А ты куда идешь?
– Никуда. Я к тебе пришел.
– Правда? – Родион не поверил своему счастью. – Тебе что, и на работу не надо?
– Неа, – Макар хитро улыбнулся.
– Класс! А что мы будем делать?
– А что бы ты хотел? Может, в парк пойдем, на аттракционы? Или в кино? А?
– А я все, что захочу, могу попросить?
– Все, что захочешь.
– И ты не уйдешь больше?
Макар удивился такому повороту, но тут же принялся успокаивать сына.
– Ну ты что? Куда я уйду. Я только пришел.
– Насовсем-насовсем?
Макар обнял Родиона.
– А почему ты тогда у нас не живешь? – спросил Родя.
– Нууу… как тебе объяснить, я даже и не знаю, – Макар задумался. – Мне мама пока не разрешает. Говорит, что сначала должна привыкнуть, а потом уже посмотрим.
– А я уже привык, – радостно доложил Родя. – Так что, если захочешь, можешь в любое время приходить.
– Хорошо.
Макар потрепал сына по голове.
– И я привык. Так что делать будем?
– А поехали в лес!
– В лес?! – удивился Макар. – Почему в лес? Зачем в лес?
Родион понял, что с лесом может и не получиться.
– Ну, просто… – Родя засмущался.
– Ну что, говори, нечего тут стесняться.
– Просто все со своими папками ездят в лес, на природу. Я подумал, если у меня теперь есть папка, мы с ним поедем в лес.
– А как же мы туда поедем? У меня даже машины нет.
Родион посмотрел на отца, и ему стало совсем грустно. Он по-детски опустил голову.
– Не расстраивайся! – сказал Макар. – Мы с мамой договоримся, и на выходных поедем.
Вдруг Макар понял, что, конечно, Женя в ближайшее время, по крайней мере, этим летом точно, не отпустит его одного с сыном ни в какой лес. А ему непременно надо было побыть с сыном одному. Только в такие моменты у отцов с сыновьями устанавливается нерушимая связь. Она секретная, и никакая женщина никогда о ней не узнает. А если даже и узнает – она никогда ее не почувствует и не поймет. В такие моменты отцы как будто передают сыновьям все, что в них есть: мужество, мудрость, силу и жизненный опыт. Поначалу для этого нужны разговоры и совместные занятия чем-либо, а в будущем можно даже просто молчать. Между отцом и сыном как будто создается электрическая цепь, которая является замкнутой и рабочей, только когда они вдвоем. Как только появляется кто-то еще, он тут же начинает работать как выключатель или реле, и волшебство исчезает.
Вы когда-нибудь замечали, как стареют мужчины? Постепенно, морщинка за морщинкой, жизнь проламывает в их коже маленькие трещины и выходит наружу, как воздух из едва проколотого мяча. Но она не растворяется в атмосфере и не исчезает. Именно в эти моменты руки сына становятся крепче, а на его лице появляется первая щетина. Жизнь перетекает из одного сосуда в другой, медленно, уверенно и без остатка, и сыновья наполняются настоящей силой, мужеством, отвагой и безрассудством. Они становятся творцами, рабочими, строителями, воинами, защитниками и новой опорой для всех. Сейчас они – сама жизнь, она бурлит в них, разрывая изнутри и иногда заставляя сворачивать горы, а иногда толкая на глупости, если эту жизнь направить совсем не туда. Но эти незабываемые состояния продлятся не так уж долго. Пока рядом не появится новый маленький стаканчик, куда в самое ближайшее время жизнь пойдет уже через тебя. Но, как ни странно, она не сможет переполнить его, а будет только увеличивать в размерах каждое утро. Именно в одно из таких утр вчерашний почти всемогущий мужчина, возможно, впервые встанет тяжелее, чем обычно. Или почувствует боль в спине. Не сильную, и не на весь день. А всего лишь короткую, оттого, что резко повернулся в кровати. Это пока лишь одна, пробная нота, сыгранная на рояле, музыка которого вскоре понесет его жизнь в новое тело, постепенно и, самое главное, незаметно усиливая и усиливая мелодию, как это делает искусный пианист. А жизнь очень искусна! И вот уже на самых сильных долях, во всю мощь играет кода, а потом наступает тишина… Буквально на секунды, так как где-то совсем близко в оркестре постепенно вступает другой инструмент.
– А знаешь что? – сказал Макар расстроенному сыну. – Поехали! Прямо сейчас.
Родион буквально ожил.
– Правда?!
– Конечно правда. Только давай Арину найдем и скажем, что мы с тобой вместе гуляем и скоро вернемся.
– Давай. А где мы ее найдем?
– Да… – задумался Макар. – Действительно, где.
Но идея тут же пришла ему в голову.
– А давай сейчас к мамке на работу, скажем ей, что мы пойдем вместе гулять. Только про лес – ни слова, понял! Это наш с тобой секрет будет, я тебя в тайное место повезу.
– Ура! В тайное место!
– Мамке и сестре про него не говори. Место волшебное. Иначе оно работать перестанет.
Родион опять захохотал.
– Волшебное. Ну ты даешь, пап. Никакого волшебства не бывает. Оно только в сказках для маленьких.
– А вот и нет, – Макар сделал вид, что обиделся. – Кто тебе такое сказал? Волшебство – бывает. Каждый человек может быть волшебником. Творить волшебство или нет – это, если хочешь знать, личный выбор.
– А ты волшебник? – удивился Родион.
– А ты как думал?
– Покажи мне волшебство!
– Это еще зачем? Волшебство выставляют напоказ только фокусники и клоуны. Вот у них ненастоящее волшебство. А я лучше тебя самого научу делать волшебство.
– Меня?! Я тоже могу быть волшебником?
– Ты и есть волшебник. Просто тебя пока некому было научить. Если ты будешь мне верить – скоро сам это поймешь.
– Я верю, папка, я верю!
Родя уже сдерживал эмоций и прыгал вокруг отца.
– Где мамка работает? – спросил Макар.
Родя продолжал прыгать, но физически стал уже немного уставать и тяжело задышал.
– Я… аха… не знаю… ух, – еле проговорил он.
Макар задумался, как дальше им поступить, чтобы не нарваться на неприятности. В это время Родион остановился и, полусогнувшись, восстанавливал сбитое дыхание.
– Сынок, – серьезно заговорил Макар. – Что делать-то будем? Так просто уйти нельзя. Маме надо как-то сказать, что ты со мной, иначе волноваться будет. Как быть-то?
– А давай записку ей напишем! – тут же осенило Родю. – Как в кино было, в этом, как его, ну про убийцу.
Макар засмеялся.
– Отличный пример. Нет, давай мы лучше записку напишем, как было в кино про счастливую семью.
– А это что за фильм? Я не смотрел.
– Посмотришь еще, – весело сказал Макар.
– Обещаешь?
– Ну, я вообще за этим и вернулся.
– Чтоб я фильм посмотрел? А в лес мы что, не поедем? – разочарованно спросил Родя.
– Да поедем. Фильм потом посмотрим, это точно не сразу.
– А как же поедем, если у тебя машины нет?
В голосе Родиона слышалось опасение – все могло сорваться в любую секунду из-за такой нелепой мелочи, как дурацкая машина.
– Да наплевать, – сказал Макар. – Подумаешь, машина. Буду я еще переживать, что у меня нет этого ведра с гайками, когда у меня есть такой сын!
Родя снова захохотал.
– Ведра с гайками. И правильно, что нет. Зачем тебе целое ведро гаек? Смешной ты, папка!
И они засмеялись вместе.
Макар с Родей зашли в ближайший газетный киоск, купили ручку и блокнот, написали записку Жене, отнесли ее к квартире и приспособили между дверью и косяком на самом видном месте – рядом с замком. И все это время между отцом и сыном была настоящая магия. Потом Макар пошел с Родей к себе в квартиру, быстро собрал почти все продукты, которые купил вчера, кроме масла – растает по дороге, хотя с маслом бутерброды были бы гораздо вкуснее. А еще взял старый нож своего отца, телескопическую удочку и зажигалку, чтобы развести костер. Они отправились на остановку, сели в автобус, который шел в недалеко расположенную от города деревню, и отправились в путь.
Все это время Родион постоянно смотрел на своего папу. Ему очень нравилось, что он у него теперь есть. Он старался получить от отца все, что ему так не хватало, пока Макар был где-то далеко. Всем, в понимании ребенка, было внимание и любовь. Родя старался задавать как можно больше мужских вопросов – ведь ему столько предстояло наверстать в общении.
– Пап, а мы что, на автобусе на природу доедем?
– Конечно! Мы до деревни доберемся, а там пешком пройдем до речки. Настоящий поход получится. Поход – он так и называется, «поход». В него именно ходить надо, хотя бы чуть-чуть. Если только ездить, а тем более на своей машине прямо к месту, куда тебе надо попасть – это уже не по-настоящему. Не поход, турпоездка какая-то. В настоящем походе, как и в жизни, ты должен все найти сам: и свое место, и дорогу к нему. Понял?
