Читать книгу: «Смерти больше нет»
Ты добр – в том твой небесный грех
Иль преступленье: ты хотел
Несчастьям положить предел,
Чтоб разум осчастливил всех!
Джордж Гордон Байрон – «Прометей»
Пролог
Запах гари проникал через ноздри прямо в мозг, въедаясь в подкорку. Обшарпанные дорожки старого города под ногами людей были усеяны мусором, обрывками торговых палаток, их деревянных каркасов. Пожар поднимался языками пламени к небу, практически облизывая винты боевых квадролётов. Из дул широких стволов, расположенных по бокам, вырывались зелёные цилиндры, что распыляли газ, опадая на землю.
Люди, чьи лица были закрыты мотоциклетными шлемами, респираторами и просто шарфами, закрученными вокруг головы, метались от одного торгового ряда к другому, пытаясь найти лазейку и выбраться. Оживлённый еще несколько минут назад базар превратился в поле битвы, раскинувшись телами погибших и пострадавших по брусчатке.
Где-то люди сбивались в группы и давали отпор полиции, что била по ним из винтовок резиновыми пулями, спрятавшись за собственными машинами. Автомобильный парк, что пригнали сюда, мог сойти за армию небольшой страны. Они обложили базар плотным кольцом, через которое невозможно было прошмыгнуть наружу, и выжидали, когда же их «цели» начнут прорываться наружу, истощённые газом.
Полицию больше интересовали не сами «протестанты», a то, что они припрятали среди торговых рядов и павильонов – тайные подвалы, что уходили под землю, через сети городских коммуникаций. По этим «артериям» внутрь попадали запрещённые товары. Сейчас же, однако, все пути отступления были отрезаны и у «осаждённых» было не так много вариантов действий.
Сами правоохранители, однако, не спешили торопить «протестантов», к этому времени уже окрещённых по ТВ «террористами». Одетые лишь в тёплые куртки, защищавшие от ноябрьского мороза, но не от пуль или огня, они терпеливо выжидали, изредка подбрасывая снаряды в сторону базара. Квадролёты, что кружили над местом операции, взмыли выше и улетели прочь, не смея ничего разглядеть через завесу чёрного мрака.
– Долго не продержимся! – один из протестующих вбежал в каменное здание, внутри которого около пяти человек сгружали в подвал кофры с дорогостоящей техникой. – Много раненых, даже погибших …
– Нужно еще время, потерпите. Возьмите еще один ящик в углу, подорвите несколько машин! – седеющий мужчина, выгнув руку, указал в угол комнаты, где стоял короб с бутылками с зажигательной смесью. Его запястье было свободным от высокотехнологичного браслета, что назывался «Счётчик». Весьма необычная деталь, что отличала его от всех присутствующих.
– «Прометей» вышел в эфир – может, есть еще надежда! – добавил он.
Парень, взвалив ящик на себя, с завистью поглядел на свою руку, опоясанную прибором, взбодрился и выбежал на улицу. Рабочие внутри здания продолжили спускать вниз кофры, набитые коптерами, дронами и радиотехникой.
Юноша подбежал к одному из павильонов, что мог похвастаться лучшей сохранностью на всём базаре. Там его встретили еще несколько парней и девушка, что мигом расхватали коктейли Молотова. Юноше подали сменный фильтр, чтобы он смог дышать средь этой гари – вряд ли это помогало, но для поддержания внутренней уверенности это "плацебо" подходило как нельзя лучше.
– «Прометей» вышел в эфир! Слышали? – сообщил он новость остальным, после чего они, выпрямив спины, с пущим рвением направились к границам осаждённой «крепости». Бутыли птицами взмыли в полёт, разбившись снопами белых искр, a затем и оранжевого пламени вокруг полицейских машин. Несколько «охранителей» побежали прочь, растекаясь расплавленным синтепоном курток на брусчатку. Удостоверившись, что все люди ушли достаточно далеко, парень достал из сумки гранату, выдернул чеку и швырнул в сторону одной из машин. Она закатилась ровно под неё, после чего юноши и девушки припали на землю. Автомобиль подскочил на месте, будто посаженный на пружину, перевернулся и упал на крышу, огласив взрывом половину, казалось, города.
Внезапно, несколько грузовиков, что стояли стеной слева от ребят, разъехались в разные стороны, освободив дорогу. Средь дыма навстречу «протестантам» двигались плотные ряды солдат, спрятанных за ростовыми щитами.
– «Ратники», мать их! Уходим! – парень вскочил на ноги и понёсся прочь, стараясь не оборачиваться. Его друзья были менее расторопными. Они казались себе королями положения в данный момент и отряд «солдатиков» не пугал их. Тем более, каждый из них жаждал узреть специальный отряд «смирения» воочию.
Это было их главной ошибкой. Из щитов солдат, идущих впереди, начал бить яркий свет. Направленными лучами он стробоскопом вдарил по глазам ребят. Схватившись за лица, они рухнули наземь.
– Очки, идиоты! – двое парней, закрытых от вспышек света тёмными линзами поверх глаз, подбежали к упавшим и потащили их внутрь. Стробоскоп затих, но вместо него раздалось несколько хлопков, после которых на брусчатку свалились последние из друзей, что держались за окровавленные колени, походившие больше на фарш. Через отверстия в щитах, солдаты били по «протестантам» дробью.
Будучи единственным, кто спасся, парень побежал на другую сторону базара, в попытке вырваться из окружения там. Но, прибежав туда, он увидел ту же самую картину – «Ратники» уже расправлялись с защитниками этого рубежа.
– Сука, сука, сука! – он рванул прочь, к самому центру базара, в надежде укрыться внутри каменного здания. Подбежав к нему, он дернул за ручку, но она не поддалась – дверь была закрыта изнутри.
Остатки сопротивления собрались вокруг него. Многие были ранены и истекали кровью. «Ратники» надвигались на них безмолвной фалангой, огрызаясь серыми зубами своих щитов. В один момент все они остановились, окончательно окружив людей возле дома. Их глаза были спрятаны под мощными шлемами, но было ясно, что они с презрением разглядывали кучку почти детей, сбитых вместе, словно котята на морозе, через линзы визоров.
Один из них обнажил голову – она оказалась лысой – и поднёс ко рту мегафон.
– Сдаётесь, мелюзга? Если нет – то мы имеем полное право размозжить ваши тельца о камни. Вы – террористы и нам дали разрешение вас уничтожить, но мы этого не хотим! Слышите? МЫ НЕ ХОТИМ ВАС УБИВАТЬ!
Один за другим парни и девушки сложили на землю импровизированное оружие и легли сами, сцепив руки над головой.
– Молодцы! – взгляд солдата обратился к последнему из протестантов – он демонстративно продолжал стоять, испытующе смотря на врага. – A ты чего, юнец? Всё закончилось. Доигрались вы! Ложись на землю, быстро!
– А смысл? – выкрикнул он. – Мы всё потеряли за последние несколько лет! – из его глаз хлынули слёзы – непонятно, то ли от горя, то ли от дыма, разъевшего глаза.
– Жить хочешь? Тогда ложись и будешь цел! Найдём и для вас дело! Успокойся, парень… – солдат скомандовал окружавшим его «ратникам» опустить щиты и пропустить его вперёд. – Даю слова офицера, что те, кто сейчас сложит оружие, не будут гонимы или унижены – мы вас понимаем!
– Раньше надо было понимать! – крик перешёл в дикий вопль, задыхавшийся в хрипе от собравшейся в лёгких чёрной мокроты. – А сейчас, нам тут всем уже насрать, будем мы жить или нет! Я бы давно уже покончил с собой, да ваш долбаный «Счётчик» не даёт!
Парень поднял голову и всмотрелся в небо. Ветер резким порывом осушил его слёзы, оставив лишь еле заметные следы на щеках. Внезапно, его лицо озарила улыбка и он рассмеялся. Переговорщик, что всё также стоял перед своими подчинёнными, хотел было поднести руку к голове, чтобы покрутить пальцем у виска, но не успел. Раздался хлопок и его голова лопнула, словно переспелый арбуз. На «поле боя» пожаловало несколько квадролётов, что были раскрашены в красный цвет и покрыты различными знаками.
– Подмога! – закричал юноша. – Слова «Прометея» дошли до них!
Между рядов «ратников» прокатилось несколько гранат. Серия взрывов и земля окрасилась кровью из оторванных конечностей. Солдаты беспомощно лежали на брусчатке: мёртвые, оглушённые, и лишь некоторые были еще в сознании – их крики ножами резали тяжелый воздух.
Из чёрного дыма появилась новая толпа «протестантов», ощетинившись кустарными автоматами и пистолетами.
***
«… по городу вновь прошла волна стихийных митингов. Протестующие выступали за отмену программы технологического суверенитета.
… также, отдельные группы выступали за отмену ношения „счётчиков“ – устройства, что показало себя надёжным партнёром в жизни и успешно применяется как на территории нашей страны, так и многочисленными государствами-партнёрами, завоёвывая всё большую популярность.
… борьба с последствиями небывалой волны самоубийств, названной „Инцидентом Бейкера“, что захлестнула мир несколько лет назад, даёт потрясающие результаты, за которыми не может поспеть ни одна другая держава. Статистика смертности падает – всё благодаря надлежащим мерам. Можно утверждать с огромной долей уверенности, что российские учёные ведут самую успешную борьбу с синдромом Вертера во всём мире.
В правительстве было принято решение о запрете массовых гуляний на грядущие новогодние праздники. Запрет распространится на полтора месяца, с 1 декабря и по 10 января. „Люди, в такой сложной для страны и мира ситуации не должны подвергать своё психическое здоровье опасности и уходить далеко от дома, а провести праздники в кругу семьи, близких и друзей!“ – комментирует данное решение председатель правительства …
А теперь, перейдём к новостям преступности. На минувших выходных в ходе рейда по нескольким заброшенным строениям города, сотрудниками правопорядка были обнаружены подпольные мастерские по сбору контрабандной техники. Сами себя они именуют не иначе как „фарцовщики“, ссылаясь на спекулянтов, что жили полвека назад. В сети их активно оправдывают, проводя акции поддержки. Само собой, анонимно. За одну из последних провокаций взял на себя ответственность печально известный сетевой преступник, что зовёт себя „Прометей“ …»
Воскресные новости продолжит прогноз погоды. Синоптики утверждают, что начало декабря будет очень снежным…»»
Палец опустился на кнопку и радио в машине смолкло. Классический бензиновый автомобиль, крепкий суперкар сборки начала века смотрелся гостем из прошлого на шоссе среди десятков электрокаров футуристичного вида. Мужчина за рулём, поправив умные очки, свернул на съезде и направился прочь из города. Спустя несколько минут он очутился в лесу, что окружил его со всех сторон. Разлапистые ели нависали над расчищенным асфальтом, закрывая мир под ними от утреннего света.
Еще несколько мгновений прошло, прежде чем чащоба справа от машины расступилась и обернулась гигантским кладбищем. Могилы прятались за невысоким забором, что изредка сменялся статными воротами, увенчанных крестами и номером на самой вершине. Машина сбавила ход и свернула, проехав внутрь кладбища под цифрой 4.
Кладбище, хотя и старалось казаться единым, было явно разделено на две части. «Старая» аккуратно расположилась среди могучих елей, что нависали над местами упокоения. Мощёные дорожки вели человека среди крашеных оградок, за которыми лежали целые семьи, что не пожелали расставаться даже после смерти. «Новая» же часть, словно опухоль, выбивалась из-под сени деревьев, расходясь во все стороны десятками рядов. Было заметно, что это было сделано впопыхах, а могилы налепили одну на другую. Картину довершала бесконечная грязевая масса, что слегка затвердела с приходом первых морозов.
Лишь в редких местах можно было заметить хороший асфальт и дорогие оградки, обрамлявшие ухоженные могилы. Большая же часть была заброшена, навсегда. Родственники либо лежали все вместе, рядом, либо вычеркнули имена самоубийц из своих семей – наложивших на себя руки не очень понимали во все времена.
На стоянке мужчина оставил машину, захватив с собой лишь рюкзак и свежие цветы. Без труда он нашёл нужный квартал и подошёл к аккуратному чёрному заборчику. За ним стояли две могилы – над одной возвышался мраморный памятник с изображением улыбающейся женщины лет шестидесяти. Над соседней же был лишь крест, что слегка покосился. Мужчина зашёл внутрь, поправил его и присел на скамейку, скинув с неё нападавший за утро снег.
– Привет, мам, – мужчина разложил на столике рядом со скамьёй пакетики с конфетами и печеньем, что принёс с собой в рюкзаке. Встав, он положил несколько на первую могилу, рядом устроив и букет красных гвоздик, окрасив снег алым, а вторую проигнорировал. Взгляд его скользнул в сторону, где было свободное место, в которое уместилась бы еще одна могила.
– Зайду к бабушке с дедушкой, их тоже навещу, – мужчина разговаривал с фотографией матери. В глазах его стояли слёзы. – И к Вике тоже зайду… – последние его слова превратились в горький ком, что встал в горле и не дал ему договорить. Несколько минут он простоял над родителями в тишине. – Да чего же вы все молчите? Поговорите со мной! – этот крик, словно одна из чёрных ворон, что кружили над кладбищем в поисках пищи, вырвался наружу и пролетел над головами десятков и сотен таких же бедолаг, что плакали возле припорошённых могил.
Глава первая
В свинцовом небе промелькнул летательный аппарат. Размером он был с высокого плечистого человека, a формой напоминал дождевую каплю. Хотя, белый цвет создавал ассоциацию скорее с яйцом. Поверхность его была зеркальной, отражая бесчисленные высотки, среди которых мчался аппарат. Некоторые здания выпирали наружу бетонными площадками, где стояли подобные машины. Издали всё это напоминало лысые деревья-великаны, усеянные гнёздами гигантских птиц.
Под самим «яйцом» располагались четыре мощных винта, как у квадрокоптера, окантованных позолоченным металлом, a еще один был на верхушке, но в сложенном состоянии. Он раскрывался, как парашют, в экстренных ситуациях и способствовал мягкой посадке.
Вращение винтов начало ослабевать, и аппарат пошёл на снижение. Мимо проносились десятки этажей различных фирм и компаний – от самых крупных и преуспевающих наверху, до менее престижных внизу. Аппарат нашёл место на стоянке и опустился меж других своих «собратьев» – они выглядели обшарпанными ископаемыми рядом с его зеркальным блеском.
Капсула машины раскрылась огромной вертикальной дверью, и оттуда вышел статный высокий мужчина. На вид ему было около сорока лет – чёрные как смоль волосы уже перемешались с лёгким серебром седины, в уголках зелёных глаз собрались возрастные морщины. Пухлые губы соседствовали с длинным носом, придавая лицу вид доброго и слегка потерянного человека.
Посмотрев на своё отражение, что взирало на него со стенки аппарата, мужчина достал из внутреннего кармана пиджака расчёску и зачесал волосы назад, желая придать лицу хоть немного строгий вид. Оттуда же он извлёк футляр, внутри которого покоились очки с «умными» линзами. Они мгновенно потемнели, заняв своё место над переносицей.
Уверенной поступью он направился ко входу в небоскрёб с говорящим названием «Игла», куда спешили десятки клерков из сотен фирм, что здесь обитали. По пути он достал из внешнего кармана металлический пропуск, зеркально-белый, как и летательный аппарат. На нём золотыми буквами сияла надпись:
«Фёдор Промченко
Старший сотрудник
ZEWS inc.»
***
Большинство клерков, ворвавшись внутрь высотки, бежали к десяткам лифтов, в каждый из которых умещалось двадцать человек. Даже так, у входов скапливались кучки злых и недовольных офисных мышек. Фёдор же, не отрывая взгляда от разъярённой толпы – утро всегда выдавалось горячим для офисных работников – прошагал мимо и встал около прозрачных дверей, ведущих в другое крыло. Приложив пропуск-бейдж, он вошёл внутрь, где находилось еще несколько лифтов – они предназначались для сотрудников компаний с верхних этажей, a ехать Промченко нужно было практически до конечной.
На панели он ввёл значение 130. С небывалой скоростью он устремился ввысь, на вершину этого исполинского небоскрёба. Подъём был недолгим, около минуты, поэтому Фёдор вперил взгляд в одну из стенок, боясь пропустить главный момент всей поездки. Кабину лифта озарил свет – ровно на десять секунд сквозь его прозрачные стенки показалась панорама города. Свинец неба рассыпался миллионом снежинок приближающейся зимы. Поздний ноябрь был прекрасен и разбавлял серую картину мегаполиса ощущением приближающегося Нового года. Утренняя тьма еще не спала, поэтому неоновые вывески горели, создавая фантастический вид.
Фёдор припал к стеклу лицом, но картина тут же сменилась чёрной шахтой лифта, a еще через несколько секунд голос сообщил о том, что он прибыл на нужный этаж.
Створки распахнулись, и глазам предстал привычный вид офиса: десяток столов, стоящих на огромном расстоянии друг от друга, огороженных стеклом и создающих подобие куба. Окна могли затемняться по желанию работника, если тому хотелось избежать лишних взглядов. В центре помещения находилась зона отдыха, где можно было расслабиться, вдохновиться и, даже, поспать.
Проходя мимо, Промченко ловил на себе множество взглядов. Некоторые из них были испуганными, но большая часть была крайне недружелюбной. Фёдор даже услышал несколько издевательских смешков, между которыми различалось одно единственное слово, повторённое много раз: «Могильщик». Застыв на месте, он сжал кулаки и тяжело задышал. Лицо его покраснело, а ногти, казалось, готовы были впиться в ладони до крови. Коллеги разом отпрянули от него и разговоры прекратились. Умерив свой пыл, Промченко быстрыми шагами полетел вперёд. На двери своего офиса он увидел табличку, повторявшую обидное для него слово, украшенное в новогоднем стиле.
Сорвав её и бросив прочь, Фёдор прошмыгнул в свой офис, затемнил окна и сел за свой компьютер, положив руки на стол. Дыхание было прерывистым, а сжатые кулаки тряслись, отчего весь стол начал ходить ходуном.
Рабочее место было заставлено фигурками персонажей любимых игр и фильмов. Все они были аккуратно расставлены полукругом от монитора, создавая дружескую компанию. Из общего вида выбивались лишь две фотографии: выцветшее изображение пожилой женщины и стёртая на местах сгиба полароидная карточка. На ней, сияя белоснежными зубами, плечом к плечу стояла пара – совсем молодой Фёдор и прекрасная девушка в летнем платье. Повернувшись к ним, мужчина улыбнулся, кивнул головой и наконец успокоился. На мониторе перед собой он заметил небольшой стикер с аккуратной надписью «надо обсудить прошлую ночь», который он мгновенно сорвал и уничтожил.
Не успел Фёдор приступить к работе, как его телефон «булькнул» оповещением. На экране гаджета высветилась надпись: «Голосовое сообщение», a над ней изображение его начальницы – Полины. Она – подруга и самый близкий ему человек из оставшихся живых, познакомилась с ним через несколько лет после школьного выпуска. Они и в компанию пришли практически одновременно, за исключением лишь того, что она успела дослужиться до руководителя их отдела, a он – только до старшего сотрудника.
«Федь» – в наушнике зазвучал приятный женский голос: «Виктор Робертович хочет видеть тебя, попросил зайти прямо сейчас» – по телу пробежали мурашки: «Напиши потом, что да как. Расскажешь про всё, окей?».
«Окей. Спасибо… » – продиктовал Фёдор и отложил телефон.
– Чёрт, чего ему нужно? – Мужчина быстро пробежался по своей почте в поиске невыполненных поручений, за которые его могли наказать.
Вскочив с кресла, он подошёл к зеркалу и отряхнул свой строгий костюм в полоску. Еще раз зачесав волосы и поправив очки, он вышел и направился обратно к лифту. Путь лежал на два этажа выше, где располагались апартаменты босса. На самой вершине «горы», как и подобало Зевсу.
Взлетев вверх, машина вмиг доставила его к начальнику. Как и весь сектор высотки, отведённый под их компанию, интерьер был выполнен в бело-золотых тонах. Цветовые решения Фёдор находил безвкусными, предпочитая чёрный цвет, но зато ценил потрясающего качества мебель.
Переливающийся коридор вёл его вперёд златом путеводных линий. Весь этаж принадлежал боссу и это одна из тех вещей в политике компании, с которыми Фёдор был не согласен. Излишняя роскошь и гигантские апартаменты с кучей незадействованного места лишь сильнее укрепляли мысли об отсутствии вкуса у начальника.
Неоновые полосы вели его к приёмной, позади которой виднелись двери. Свет то гас, то снова вспыхивал, отчего «умные» очки бунтовали, то затемняя, то осветляя линзы. Фёдор возмущённо сорвал их с лица и понёс в руке.
– Виктор Робертович ждёт вас, проходите, – молодая секретарша бросила на него мимолётный взгляд через глянцевую линзу AR-шлема.
Двери распахнулись, словно городские врата, приглашая его в просторные апартаменты босса. Они состояли из нескольких комнат – для отдыха и сна, столовой, личной посадочной площадки для «коптера» и просторного холла для совещаний, где и оказался Промченко.
– Закрыть окна, или оставить? – у большого обзорного окна стоял невысокий мужчина. Он смотрел на летящие снежные хлопья, повернувшись к вошедшему спиной.
– Здравствуйте, Виктор Робертович, – добрые нотки в голосе позволили мужчине расслабиться и его взгляд обратился к стеклу. Утро уже вступило в свои права, выключив городской неон. – Закрывайте, будут только отвлекать от работы, – Фёдор посчитал, что вид за окном утратил былую красоту.
– Кто о чём, a ты о работе, – начальник развернулся и одарил Промченко широкой белозубой улыбкой. Стекло потемнело, и холл заполнил мягкий искусственный свет. – Присаживайся.
Фёдор занял ближайшее кресло, осторожно осмотревшись, будто выискивая взглядом того, кто никогда не покидал присутствия босса – начальника охраны Кима Идова, которого в «Зевсе» обычно зовут лишь по фамилии. Однако, солдафона не было сейчас рядом и Федя, успокоившись, сидел в ожидании, когда же босс посвятит его в детали их встречи.
– Спасибо, – ответил он.
– Федь, я тебя позвал по очень важному делу, – маленькие чёрные глаза с прищуром уставились на Промченко.
Пухлое телосложение, лысая голова и всегда гладко выбритое, почти детское лицо, напоминали Фёдору одного из героев сказки «Три поросёнка». И это был отнюдь не волк.
– Не засиделся ты в своём отделе? – продолжил он. – Сколько лет уже прошло, a ты всё на одном и том же месте. Не надоело работать под начальством своей же подруги?
– Я очень ценю и уважаю Полину.
– Вот только у вас, послевоенных людей, есть вот эти необходимые черты – дисциплина и железное спокойствие! Очень это ценю, – босс улыбнулся своему подчинённому.
– Да, я звёзд с неба не хватал никогда, – Промченко неловко пожал плечами. – Умиротворение в работе меня вполне устраивает.
– Тогда я схвачу одну звёздочку за тебя, – стол раскрылся перед собеседниками и оттуда появились два экрана. – Читай.
Перед Фёдором красовался утренний отчёт о работе компании. Добравшись на одном из строчек до слова «поглощение», его зрачки расширились от удивления.
– Это правда? – восторг переполнял Промченко.
– Мы, наконец-то, поглотили эту Питерскую компанию. Теперь мы – самая крупная социальная сеть в стране, – босс довольный откинулся в кресле.
– Чудные новости! – в глазах Фёдора сияла детская радость. Они работали над этим слиянием месяцы. Несколько раз им практически удавалось, но всё срывалось в последний момент. И вот, эпопея окончена.
– В связи с этим, появилась срочная работа, Фёдор, с которой можешь справиться только ты, – босс прильнул к столу и посмотрел ему прямо в глаза. – Работник ты надёжный, ответственный. От поручений никогда не отказывался. Поэтому, я сделаю тебе предложение, от которого невозможно отказаться.
– Что за работа? – Промченко с волнением потирал вспотевшие ладони.
– Непыльная, но объёмная и частично связанная с твоим, так сказать, профилем деятельности, – в этот момент у Фёдора задёргался правый глаз, да так сильно, что это привлекло внимание босса.
– Что такое? – мужчина смерил Промченко осуждающим взглядом, какой позволяют себе родители нашкодивших детей. – Только не говори, что ты опять с кем-то повздорил. Я тебя уже сто раз предупреждал, чтобы ты не конфликтовал ни с кем!
– Меня все ненавидят! Меня презирает каждая человек в этом долбаном здании, – Фёдор запустил пальцы в волосы и впился ногтями в голову, желая, казалось, пробить самому себе череп. – Могильщик, так они меня зовут! А всё из-за грязной работы, что я делаю для вас … будь она проклята!
Виктор Робертович насупился, сдвинув брови. Толстым пальцем потянулся к одной из кнопок на панели, что управляла системами помещения. Все двери щёлкнули замками, на окна опустились плотные ставни. Промченко знал, что попутно с этим включилась и «глушилка», что превратила кабинет в бункер, полностью скрытый от чужих ушей и глаз. Дождавшись, когда всё заработает, начальник вскочил с места и схватил Фёдора за подбородок, слегка приподняв над полом.
– Ах ты сосунок! За языком своим следи, букашка, – было заметно, что босс получал нескрываемое удовольствие, выливая свою злость и агрессию на несчастного подчинённого. – Мне ведь ничего не стоит тебя растоптать, Промченко. Запомни – ты тут работаешь только потому, что я тебя, жалкого оборванца, приютил!
Фёдор терпел это с полминуты, но вскоре не сдержался и выбил руку начальника, отчего тот покачнулся в сторону.
– Хватит! – прокричал он. – Если я настолько жалок, то почему не избавились от меня? Я вам нужен, признайтесь в этом – никто лучше меня не справляется с той «чёрной», «грязной» работой, что вы свалили на меня. Кто еще, кроме изгоя и отщепенца, будет заниматься сетевыми «мертвецами»?
– Ты сам себя таким сделал, Федя, – босс слегка смягчился, хотя выходка подчинённого изрядно позлила его.
– Не моих это рук дело, – шепотом произнёс Фёдор.
– И не смей винить отца, – голос Виктора Робертовича зазвучал сталью. – Он был человеком чести, до самого конца. Я не ставил его поступки под вопрос, и тебе не советую, сынок.
В глаза у Промченко встали слёзы. Он хотел возразить начальнику, но тот опередил его.
– Я никогда не говорил этого, но он ведь звонил мне в тот злосчастный вечер. Попросил, чтобы я приглядел за тобой, помог. Так что, не спеши разбрасываться обвинениями во все стороны, Фёдор. Хоть и волосы седые уже есть, а ты всё еще юн и не всё понимаешь на этом свете. Век живи, век учись, – подытожил мужчина и слегка улыбнулся.
– Дураком останешься, – с едкой ухмылкой сказал Промченко и вытер глаза, отчего те покраснели.
– Есть в тебе его характер и упрямство, но вот нет хребта, крепкого стержня. Смог бы ты найти в себе силу отдать жизнь за другого человека? А? – начальник впился в Промченко тяжелым взглядом, зная ответ заранее. – А он так мог. Сотню раз меня могли убить, а он грудью закрывал меня от пуль, потому что был человеком слова, человеком силы и воли. Может и ты таким станешь когда-то.
– В кого вы меня превратили? Одинокая развалина, которую снесёт едва ветер подует, – Промченко покачал головой.
– У тебя нет ничего, кроме работы, и никого, кроме меня, Фёдор – так что, цени то малое, что имеешь, – Виктор Робертович вновь нажал на кнопку на панели и кабинет вернулся в обычное своё состояние. – Давай попьём чаю и вернёмся к разговору о нашей работе, хорошо?
Промченко, спустя минуту, утвердительно кивнул, уткнувшись затем взглядом в пол.
– Вот и чудно. И попрошу, чтобы добавили немного ликёра – чтобы настроение стало позвонче!
Спустя полчаса все пришли в норму и продолжили разговор в спокойной манере.
– Так что за работа? – начал Фёдор.
– Как я упоминал, частично связана с твоим профилем. Я бы мог её поручить кому-то другому, но есть некоторые аспекты, где тебе не будет равных. Мы поглощаем наших Питерских коллег и нам необходимо сделать перенос всех данных с их платформы на нашу.
– Что делать с мёртвыми аккаунтами?
– Федя, что за глупые вопросы? Всё как обычно.
– И насколько это срочно?
– На всё дело у тебя две недели, – при этих словах Фёдор тяжело выдохнул, опустив глаза на столешницу.
– Это невозможно. Я должен справиться с этим один? – мужчина пальцем поправил очки на переносице.
– Не драматизируй. Создашь пару программ, пару нейросетей, проанализируешь результаты и вуаля – всё готово, – слова начальника не придавали Фёдору энтузиазма. – Ты же сам понимаешь – конец ноября, скоро Новый год. Две недели тебе, две недели ребятам и всё! К 31 числу вся страна у нас под одним крылом.
– Контракты? – Промченко понял, откуда такая спешка. – Много рекламы заказали?
– Тонну! И у тебя доля от выручки очень даже неплохая, – босс обнажил зубы в улыбке, походившей на оскал. – Хорошее подспорье перед праздниками.
Уговоры Виктора Робертовича никак не могли растопить сомнение на лице сотрудника, отчего тот встал с и начал ходить с места на место.
– Федь, я ведь только тебе эту работу предложил. Ты понимаешь? – Промченко ощущал практически осязаемое давление от слов начальника. – Я в тебя верю. Хочу сделать твою жизнь лучше. Присмотришь новый дом, сделаешь апгрейд «счётчика», a то на твой без слёз смотреть нельзя.
Фёдор вперил взгляд в устройство на левом запястье, что вело учёт дней, проведённых человеком в одиночестве. Нынешняя прошивка была очень неудобна, заставляя довольствоваться ограниченным функционалом. Но большее, при его достатке, и не предназначалось. В обществе укоренилась мысль, что чем ты богаче – тем более устойчивая у тебя психика.
– С чего мне начать? – ответ Фёдора обернулся очередной зубастой улыбкой на лице босса.
– Я пришлю тебе все инструкции. Спасибо, Фёдор, выручаешь! – они пожали друг другу руки.
Промченко уже собрался покинуть холл, но около выхода остановился и вернулся обратно. В голове у него созрела идея, которая заметно облегчила бы ему жизнь.
– Я бы хотел работать из дома. Не хочу появляться здесь, – его взгляд опустился на «счётчик». – Живу я один, с соседями не общаюсь. Могут возникнуть проблемы с этой приблудой, но я думаю, что вы в состоянии мне помочь?
– Я всё могу, но ты давай не наглей, Фёдор, – начальник погрозил ему пальцем. – Мне бы иметь с тобой постоянный контакт, да и дело, как всегда, щепетильное весьма. А я сейчас возьму, да отправлю тебя на две недели прочь … кто знает, чем ты там будешь заниматься?
– Ни разу я вас не подвёл, Виктор Робертович. С чего вдруг у вас появились поводы во мне сомневаться? – босс всё еще был в сомнениях, но Фёдор видел, что лёд тронулся. – Как вы уже сказали, никого кроме вас и Полины в этой компании, да и вне её, у меня нет. Вы думаете я куда-то подамся, сбегу или продам данные?
– Да в этом у меня нет сомнений, Федя, – усмехнулся босс. – Не натворил бы ты глупостей, сидя дома в одиночку. «Счётчики» не просто так придумали, дорогой.
