Читать книгу: «P&S. Агентство «Пережить смерть»»
Пролог
…Из живота торчала рукоятка ножа, боли не было, лишь легкое онемение и неприятное чувство инородного предмета внутри. Ну, и еще кровь текла между пальцев – я пытался руками зажать рану вокруг лезвия, но безрезультатно. Силы я терял с каждым пройденным шагом, дикая усталость настигала меня, но я знал, надо было выйти из леса как можно быстрей. Первый снежок крупными хлопьями падал с неба на листву, под ноги. Куда идти, я не понимал – тропа была уже припорошена. Я просто шёл сквозь засохшие заросли, вперед, понимая, что если упаду, то не встану.
Всё! Ноги подкосились. В глазах кружилось, а ступни сковали стокилограммовые кандалы… Идти я больше не мог и упал на кучу пожухлой листвы. Было приятно и спокойно. Одна снежинка удобно устроилась на моей ресничке и красиво преобразила последнюю картину осеннего леса. Нежные оголённые березки прощаются со мной, и я им улыбаюсь. Эх, Тёма, любимый мой Тёма, как там ты без меня будешь… надо же, и совсем не страшно…
Приход! В легких не хватает воздуха, и я, с голодным придохом, хватаю ртом кислород. В висках стучит, и я чувствую, как мой организм насыщается жизнью.
– Уфффффф! – почти всегда, я исторгаю этот неприятный звук, когда прихожу в себя. Спина мокрая, я чувствую, как несколько капель скатываются по позвонку, в сторону поясницы. В руках у меня зажаты кожаные перчатки, я на них смотрю, не понимая еще, что происходит.
– Сергей Владимирович! Вы как? – услышал я смутно знакомый голос. Сфокусировав свою «визуалку», я увидел перед собой Антоху, моего секретаря, по совместительству, водителя, и, если честно, ещё и бухгалтера…. Совесть моя немного неспокойна, плачу-то ему только одну зарплату.
– Антон, всё нормально, – пробормотал я, хватая протянутое полотенце и вытирая лицо от пота.
– Ну? Сергей Владимирович, ну? – ага, клиенты здесь. Я повернулся на своем крутящемся кресле в их сторону. Мужчина лет пятидесяти, совершенно седой, но фигура моложавая, с трудом сдерживает свои эмоции. Женщина его возраста, немного в теле, но довольно приятная на лицо. Оба смотрят на меня с надеждой.
– Контакт был! – уверенность в моих словах придала надежды им, они посмотрели друг на друга. Горько, очень горько было на них смотреть, они-то не знают, что если «контакт» произошел, то для них, почти всегда, ничего хорошего это не несёт, поэтому я продолжил. – Его нет в живых!
Я – негодяй, но и молчать было нельзя, ложные надежды ни к чему хорошему не приведут. Женщина заплакала навзрыд, уткнувшись в плечо мужу. У мужчины глаза красные, я чувствую, как он себя сдерживает…
– Его убили! Ножевое ранение в живот, большая потеря крови, – только не судите меня, я просто знаю, что надо это сказать… всё то, что могу, поэтому продолжаю, – его тело находится в каштаксом лесу, в молодой березовой роще. От остановки «Каштак», строго на север, полтора километра…
Мужчина не выдержал, заплакал, прижимая к себе жену. Антошка, вытирая рукавом, уголки глаз, отошёл к окну, а что вы хотите, ему всего лишь двадцать два года.
– Как? Как это произошло? – простонал клиент, его трясло.
– Не спрашивайте, Семён Андреевич! Просто найдите своего сына, а остальное пусть выясняет полиция…
– Мне срать на полицию! – закричал клиент. Эх, не люблю я такие моменты, но, увы, такова специфика моей работы. – Они полгода ищут его, безрезультатно! Грош цена их работе!!
– Семён Андреевич, полиция не всесильна, но если вы найдете сына, то и органы смогут многое сделать…
– Милый, Сергей Владимирович! – эти просительные ноты я понимал, но не мог ему рассказать больше. – Это мой единственный сын… был, помогите, пожалуйста… Скажите, кто его убил?
– Семён Андреевич, поймите меня, я не могу рассказать этого. У нас был с вами договор, я нахожу вашего сына живого или… мёртвого, – женщина громче заплакала от моих слов, – но могу вам сказать, что нож в его животе, точней рукоятка, с «пальчиками» убийцы. Полиции труда большого не составит поиск его, зря вы так про них говорите…
– Я вам в десять раз больше заплачу от гонорара, только одну фамилию и всё!
– Нет! – строгость мне не свойственна, но иногда нет выхода.
– Семён Андреевич, Анна Васильевна, – от окна оторвался Антоха, пошёл на выручку, – ну, в самом деле, Сергею Владимировичу, после сеанса, нужен отдых…
Очень уважительно, но настойчиво, Антошка взял клиентов за локотки. Помог им встать с дивана и стал сопровождать к двери. Я всем сердцем чувствовал их боль, эта истина убила последние надежды. Но и без упокоя, душу парня тоже нельзя было оставить там… в лесу.
– Хотя бы скажите, Сергей Владимирович, мой сын сильно мучился? – они остановились в дверях. Я посмотрел в глаза Семёну Андреевичу.
– Нет! Боли не было! Красивый лес, нежный снежок и последняя мысль – Тёма, как там мой Тёма будет без меня… – зря я это сказал, у женщины подкосились ноги, и Антошка подскочил к ней, перехватывая её падение. Секретарь кинул на меня осуждающий взгляд, оттаскивая женщину к дивану. За ними, как в прострации, следовал Семён Андреевич. Последние слова произвели впечатление на моих клиентов, сколько раз себе зарекался лишнего не говорить, а вот опять…
– Тёма, это его сын, наш внук. Всё, что осталось от нашей кровинушки. – Заплакала Анна Владимировна, уткнувшись в грудь моего секретаря.
Пришлось мне взять себя в руки и с дрожью, налить воду из графина на письменном столе, в стакан, и поднести женщине. Ноги были ватные, реально, после таких сеансов я чувствовал себя не очень…
– Сп… спасссибоо! – поблагодарила Анна Васильевна, стуча зубами по стеклу.
– Ну, что вы, – отмахнулся я от благодарности, и протянул Семёну Андреевичу кожаные перчатки, – мне они больше не нужны!
Клиент взял перчатки сына и, прижав их к своим щекам, присел рядом с женой.
* * *
– Серёга! Ну, в самом деле, зачем? – я ждал этого наезда от Антоши, после того, как секретарь, наконец, проводил клиентов за дверь. Не удивляйтесь, пусть он и младше меня лет на пятнадцать, но, когда мы оставались наедине, я настоял, чтобы он обращался ко мне на «ты». Не люблю эти: «Сергей Владимирович, как ваше ничего?», «Спасибо, Антон Петрович, моё ничего, очень даже ни чё!». – Про этого, как там его, совершенно было лишни…
– Артёмка! – подсказал я Антоше. – Это внук их единственный….
– Я понимаю, для эффекта это неплохо, но немного всё же – перебор! – мы уже полгода работаем на этом поприще, и Антошка повидал достаточно, но до сих пор, он считает, что наша работа на уровне цирковой битвы экстрасенсов. Наивный.
– Антоха, прости, само сорвалось, – настало мое законное время. Я открыл дверцу отделения письменного стола и достал оттуда поднос с коньячком и двумя рюмками. Стресс сегодняшнего «пребывания» надо было немного смягчить. Я вам скажу, не очень приятно умирать в очередной раз. К этому тяжеловато привыкнуть, до сих пор живот холодила сталь ножа. – Может немного?
– Серёжа! Знаешь ведь, что до 18-ти я ни грамма! – вот парень, уважаю я принципы эти наивные. А ещё, я знаю, что в 17-30, его ждет молодая девочка из соседнего салона красоты, ассистенткой, что ли, работает, и ей не нравятся «выхлопы». Я многое знаю, но молчу.
– Как хотите, было бы предложено! – не стал я его уговаривать, и налил свою законную рюмку.
– Шеф, все-таки, как думаете? Найдут труп? А то финансы наши, поют романсы…
– Найдут, Антоха, найдут, – уверенно выдохнул я, заглатывая свой ядрёный «напиток», – уууф, как пошло… через пару дней найдут и если совесть есть у них, деньги перечислят…
– Это хорошо, через четыре дня аренда подходит, а денег почти нема! – ох, как я не люблю эти разговоры про деньги там, или про оплаты счетов, тьфу!
Уже вечером труп мужчины был найден, об этом известил меня сам Семён Андреевич, всхлипывая в телефонную трубку. Всё как я и говорил, в полутора километрах, от шоссе и остановки, в куче сухой листвы, с ножом в животе. Эта информация была лишней, я же сам эту смерть пережил. Такая вот игра слов -пережить смерть!
Эта способность жила со мной с детства, но до поры, до времени, я считал это наказанием…
Часть 1
Глава 1
Первую смерть я пережил, когда мама дала мне орден деда, для игры в войнушку. Было мне лет восемь. Звезда была рубиновая и такая красивая. Я заворожено смотрел на нее, держа на ладони. Минуты две я просто смотрел, и вот тогда-то и началось. Это как потерять сознание и очнуться в сновидении…
…Я лежал на кровати, в голове не было никаких мыслей. Я видел свои худые руки с пигментными пятнами и сморщенной кожей. Внутри была дикая боль, разрывающая грудную клетку и этот бурлящий кашель. Было такое чувство, будто котел с кашей кипел в груди, но не было сил отхаркать эту гадость. И еще это желание…. Я дал знак стоящей передо мной девушке, потому что сказать, произнести вслух, сил уже не было. И еще я понимал, что девушка была моей мамой, только очень, очень молодой. Она со слезами на глазах, прикурила папиросу и всунула в мои губы. С большим трудом я втянул табачный дым и тут же закашлялся. Начался острый приступ, после которого потерял сознание.
Вдох! Помню, как заглатывал воздух, лежа на полу. В ладони была зажата звезда героя, острые края её проткнули кожу. А надо мной склонилась бледная мамочка. Вот так это было. Я и сам напугался вусмерть, и у мамы чуть инфаркт не случился.
Потом уже, я узнал, что дед мой умер от рака легких, когда матери было лет пятнадцать, и что она, в последние минуты, была с ним, и даже дала ему покурить папироску, напоследок…
Вы же понимаете, я был мальчишкой, и этот случай просто ужаснул меня, и еще, я такой был уставший после этого первого раза. Два дня лежал в постели, набирался сил, мама хлопотала вокруг меня, отпаивая куриным бульоном. Она думала, что это какой-то новый вид эпилепсии, а я молчал и ничего не говорил.
Второй случай произошёл лет через пять после первого. Мы с другом пошли на рыбалку, на речку. В тот день рыба не ловилась ни на червя, ни на хлеб, зато друг умудрился подсечь галошу от валенка. Когда поклевка произошла, мы оба обрадовались, тянуло удочку, как будто, там сидел карпище. Но, когда из воды была вытащена галоша, мы заржали как ненормальные. Потом мы стали кидать друг в друга этим резиновым изделием. Наигравшись вдоволь, мы уселись на берегу. Я взял в руки этот предмет, и задумался, ну а через минуту потерял сознание…
…Была весна и лед на речке подтаивал, чуть ли не на глазах, но окунёк клевал отменный, как под копирку, граммов по триста. В очередной раз, не успев до дна опустить снасть в лунку, как почувствовал резкий толчок. Выуживая рыбу, я услышал, как лед треснул подо мной, хлестко, как выстрел.
– Сука… – успел прокричать я и полностью оказался в воде. Из рук выскользнула зимняя удочка вместе с рыбой на крючке. Течение на этом месте оказалось сильным, меня затягивало под лёд. Вынырнув из воды, я машинально попытался ухватить за край льда, но он отломился. Валенки и одежда тянули вниз, ко дну. Пытался дотянуться до обуви, чтобы скинуть, но не смог. Я уже был под водой. Открыв глаза, я понял, что течение меня затащило под лед, в каряги. Солнечные лучи, сквозь слой льда, освещали дно реки: камни, торчащие корни и стайки рыбок… красиво! Я сделал глубокий вдох, наполняя лёгкие водой, надо же, как хорошо день начинался и клёв был отменный…
– Уфффффф! – Вдох, я лежал на траве и смотрел на проплывающие облака надо мной. Я весь был в поту и чувствовал слабость во всех частях тела. Разжав злополучную галошу, я попытался приподняться. В горле стояла горечь подступающей тошноты, а в глазах мир кружился. Вдоль берега бежали люди в мою сторону во главе с моим другом, видать, пока я был без сознания, он позвал взрослых.
Какой-то мужик схватил меня на руки, что-то кричал мне в лицо. Я не улавливал смысла его слов, лишь слабо повторял:
– Там… там, в корнях… под водой… – дрожащей рукой я показывал на берег реки, и весь путь до дому, повторял: – Ему холодно… он лежит в корнях…
Пока мужик меня нес к матери, мой бред, наверно, засел у него в голове, ибо уже к вечеру нашли почти разложившийся труп рыбака. Именно этот мужик нырял в речку и наткнулся на эту жуткую находку.
И опять пару дней я отлёживался дома, тогда ещё был хиленьким и слабеньким, и восстанавливался довольно долго. За это время, к нам захаживали медики, пытались найти причины потери сознания. На предложение о детальном обследовании, в клинике, мама категорично сказала – нет! Потом приходили милиционеры, хотели понять, как я узнал про утопшего. На все эти вопросы, я отвечал, что не знаю и не помню. А под конец второго дня, к нам пришла незнакомая женщина и на коленях стояла перед моей кроватью, что-то там говорила и целовала мои руки…, я был в полубредовом состоянии, и вполне возможно, что это могло мне и привидеться.
После пережитой смерти рыбака, я понял, что мои видения были настоящими, а смерти – реальными! Вещи умерших однозначно связывали меня с последним мгновением их жизни. Всё бы ничего, если бы не одно «но» – смертельные муки я испытывал реальные. Даже вкус речной воды ощущал своими рецепторами. Повторение подобного, я не желал – однозначно!
Глава 2
Начался второй этап моей жизни – осознание этой странной аномалии и попытка приручить эти способности. Одно я понимал точно, что «пережить смерть» – это очень болезненно для собственного организма.
Матери так и ничего не рассказал, возможно, думал, что она не поймет меня – в лучшем случае, в худшем – напугается, ведь я был у нее единственным ребенком. Поэтому эксперименты проводить решил по секрету, никого не посвящая, 13 лет – это такой возраст, любознательный что ли… или дурной.
Первым опытным объектом я выбрал бабушкин платок, лежащий в шкафу, в спальне. По рассказу матушки, бабушка умерла во сне, от сердечного приступа. Меня пугала эта попытка, до жути, но глупость победила, правда, на всякий случай, мало ли, я написал записку и вложил в книжку Дефо «Робинзон Крузо». Так, мол, и так, в случае моей смерти, прошу никого не винить. Простите меня… бла бла бла, я сам типа виноват, ну, и еще дописал, что мамочка моя, ты самая лучшая и т.д. и т.п., детский максимализм, короче.
Мама была на работе, в моем распоряжении был целый день, и опыт можно было начинать. В зале я устроился на середине ковра, по-турецки поджав ноги. Хотел быть похожим на факира, казалось, что этот момент похож на волшебный какой-то фокус. С гордой осанкой, как настоящий брахмист или там буддист, я взял в руки бабушкин платок. И стал ждать…
…Ничего не происходило, тогда я приложил платок ко лбу. Казалось, это верный путь к чуду, но чуда снова не случилось. Тогда мысленно стал искать контакт, в упор глядя на платок и «прожигая» его своим пронзительным взглядом. «Прожжённая» ткань пахла нафталином и от неё поднималась пыль, я стал чихать. «Гипнотизирование» и наложение магнитных волн на платок, не помогло, контакта не было.
«Магические» силы иссякли, что-то в опыте было неправильно. Я еще не выпустил платок из рук, но мысли мои уже перенеслись в школу. К завтрашнему дню надо было выучить стих Лермонтова, а еще и не приступал даже. По литературе у меня и так две двойки в дневнике краснели за этот месяц – ещё одну получу, вызовут маму… И тут меня накрыло! В глазах всё померкло, затылком я почувствовал соприкосновение с полом и «ушёл»…
…Я шла по поляне ромашек, и точно знала, что являюсь маленькой девочкой и что я самая счастливая на свете. От переполнявших чувств, пела песню и вприпрыжку скакала по полю, мне так было хорошо! И тут, из воздуха появилась старенькая бабушка с добрыми глазами. От неожиданности её появления, я застыла на месте, и чуть было не закричала. Тогда бабушка присела на корточки и поманила меня к себе. Я успокоилась, глядя в её добрые глаза, и подошла к ней.
– Привет, Авдотья, внученька моя!
– Здравствуйте, бабушка! А откуда вы знаете моё имя? – спросила я, испытывая странные чувства к ней. Вроде не знаю её, но казалось, что она мне очень близка, хотелось её обнять.
– Потому что, всю твою жизнь я была рядом, оберегала тебя…
– Странно, но я вас не знаю…
– Сейчас, Авдотья, это не важно! – бабушка взяла мои ладони в свои руки и посмотрела в мои глаза. – Чтобы я сейчас не говорила, дорогая, не прерывай меня, как бы глупо не звучало, это не для твоих ушей! У нас мало времени!
– Хорошо! – согласилась я, её руки были теплые и нежные.
– Серёжа, не удивляйся, я твоя прапрабабушка! Ты сейчас находишься в поиске себя, и я тебе дам пару советов. Такой талант, как у тебя, Он дает людям редко. Ты должен распорядиться им правильно! У меня тоже был дар, в той далёкой жизни, но это неважно сейчас. А теперь ангелом я приставлена к Авдотье, и у меня к тебе поручение от Него!
Используя этот дар, ты многое увидишь: что происходило с людьми, в последний миг их жизни, какие мысли у них были в этот момент, и главное – иногда ты будешь знать, по чьей вине произошло несчастье.… В этом случае, ты ни в коем случае, не должен говорить имя виновника! Ибо кара убийцы – это не твой удел и не твоя судьба! Ты увидишь ужасные вещи, поганых людей и непотребных извращенцев. Но, как только ты назовёшь имя виновного, дар ты потеряешь! А дар тебе дал БОГ, и ты не вправе его лишиться, как бы иногда не хотелось это сделать! Ты должен знать одно – любое злодеяние будет наказано, и не тебе решать – как!
Ещё, пожалуй, скажу, что Дар твой не простой, а многогранный и тебе его надо развивать и оттачивать. Много ещё ты откроешь в себе странного и необъяснимого!
А теперь, Серёженька, пора прощаться! Будь мудр, поступай правильно и развивай свою силу! В твоих руках надежда и добро для многих людей! – после этих замысловатых слов, бабушка нагнулась и поцеловала мой лобик.
– Бабушка, но я ведь не Сереженька, почему ты так говорила?
– Так надо, Авдотья! Ну что, моё солнышко, пора и нам в путь? – руки у неё были крепкие, она подняла меня и прижала к себе, поглаживая мои волосы. – Намучилась ты родненькая, но не бойся, теперь нам с тобой будет хорошо, пошли?
– Пошли! – согласилась я, обнимая шею бабушки.
Прямо перед нами появился туннель из света, притаптывая ромашки, бабушка понесла меня туда. Мне было хорошо, а свет ярким и при этом, не раздражал глаза. В лучах стояли: мама с папой, муж, сестра и лучшая подруга. Дорогие моему сердцу люди, которых я потеряла на своем жизненном пути – они ждали меня. Вот мы и встретились, родненькие мои…
– Уфффффф! – Вздох… Я лежал на полу и смотрел на люстру в потолке. Затылок немного болел. Несмотря на ковер, хлопнулся довольно чувствительно. Я стал прислушиваться к своему телу – болезненных ощущений вроде бы не было, разве только легкое покалывание на уровне сердца, ну и затылок. Осмелел и встал на ноги, головокружения не было. Только усталость в ногах и руках, но не смертельная.
Значит и правда, бабушка Авдотья умерла во сне… и какой же сон у неё был странный… и сон ли это был?
Глава 3
Подойдя на дрожащих ногах к креслу, я решил отдохнуть в нем немного и подумать над контактом с бабушкой. Удивительно, но контакт был еще и с другим человеком, а это было совсем необъяснимо. А еще, несмотря на пережитую смерть бабушки, того упадка сил, что был в других случаях, я не наблюдал. Может из-за того, что Авдотья не мучилась в последние свои минуты, а может, мой организм был готов к плохим последствиям, ведь когда я взял этот платок, то морально ждал боль и мучение.
То, что я видел последние минуты умерших, не вызывало сомнений, а вот про какие еще возможности говорила прапрабабушка, было непонятно. И еще один вопрос смущал меня – как я вступал в контакт с умершими, то есть, как их вызывал? Личная вещь погибшего была связующим звеном, но как конкретно? Возможно, нужно думать о совершенно отвлеченных вещах? Например, в этот раз я думал о стихах. Опыты надо было продолжать, однозначно!
Маме я опять ничего не сказал, но так хотелось поделиться с кем-нибудь, ведь это было так необычно и меня переполняли эмоции. Через пару недель, я решился на следующий шаг. Мама меня воспитывала одна, и на вопросы про отца, отвечала однобоко. Служил в армии и погиб на фронте, без всякой дополнительной информации. На каком это фронте в 77 году, я не спрашивал. Когда мы из города уехали и поселились в селе Дубровка, мне было четыре года, и я совершенно не помню той жизни, городской. Так что, ни соседи, ни знакомые моей матери, не могли рассказать про отца, а мама была немногословной, если дело касалось прошлого.
Отец! Вот кого я выбрал объектом своего следующего опыта, а для этого надо было обзавестись личной вещью папы. Что это могло быть, я не знал, для реализации этого плана, надо было как-то раскрутить мать, может у неё что-то хранилось, на память. Не может же быть, чтоб ничего не было?
И вот, в один из вечеров, когда мама вернулась с работы, я дождался, пока она управится с домашними делами, после чего подошёл к ней. Обнял её и расцеловал, сказал, что люблю её, то да сё и как мне хорошо, что она у меня есть. Издалека начал, попытался её расслабить – получилось наоборот. Она опять заволновалась: о моём здоровье спросила, терял ли я сознание еще и как себя чувствую? Тогда я решил поменять политику и сыграть нечестно, так, мол, и так, у всех есть отцы, а у меня нет. Здоровье, мол, не очень у меня, а хотелось бы почувствовать мужское плечо, твоё, мама, я чувствую каждый день, но не хватает мужского. Задатки хитрого засранца открывались уже в тринадцатилетнем возрасте…
– Но ведь отец твой умер, сынок! Где возьму тебе отца? – расстроено произнесла мамочка, прижимая меня к себе. Я ответил, знаю, что он умер, но ведь должно было остаться, хоть что-нибудь из его вещей, я бы взял эту вещь и почувствовал бы его «плечо», и мне бы стало легче! Мама повздыхала, немного попричитала, как ей было тяжело одной тянуть меня, но всё же сходила в свою комнату и принесла старый фотоаппарат «Фет» в кожаной кобуре. Это, мол, был аппарат твоего отца, и если ты хочешь фотографировать им, то ничего не выйдет, он сломан. Меня переполняли те же чувства, что и Колумба, увидевшего неизведанные земли в подзорную трубу. С трудом дождавшись, когда мама заснёт, я схватил в руки папину «мыльницу» и устроился на кровати, в своей комнате. Я готов был отправиться в прошлое и увидеть своего отца, точней увидеть мир его глазами и почувствовать последние мысли.
До двух часов ночи я крутил этот фотоаппарат, и так, и сяк, думал обо всём, отвлечённом, не получалось! Пробовал включать настольную лампу и выключать, смотрел в щель «мыльницы». Принёс даже из кухни свечи, приготовленные на случай отсутствия света и конца света, зажигал их – не помогало. Контакта не было!
Утром мама меня еле-еле разбудила. С трудом разлепив глаза, я поплёлся мыться. Потом мы разошлись по своим делам – я в школу, мама – на работу в «базовки», доить коров. К тому времени мы ещё не знали, что подходит развал СССР, и ещё пару лет оставалось, до разрухи нашего колхоза, и не только нашего…
После учёбы, я на всех порах бежал домой, и это несмотря на конец мая и теплую погоду. Друзья звали играть в футбол, но отказался, дома меня ждали новые испытания с этим «Фетом». На этот раз, я решил заняться «мистикой» где-нибудь в уединенном месте, сеновал – самое то!
И снова я сидел, поджав под себя ноги, в середине строения. Сена в эту пору осталось уже мало, за зиму скормили нашей коровушке Мане, так что чувствовал я себя здесь довольно просторно, как царь. В ладонях держал фотоаппарат, пытался срастись с чудом техники, найти контакт. Не получалось!
Мозг снова стал отвлекаться, вспомнилось недавнее выступление на уроке литературы, как я заикался, рассказывая стих у доски, а весь класс ржал над моей путаницей. И как-то машинально, стал повторять тот стих, покручивая в руках вещицу отца:
Ночевала тучка золотая
На груди утёса великана;
Утром в путь она умчалась рано,
По лазури весело играя…
И началось… но в этот раз было по-другому! Я почувствовал тепло в руках, почти жар, и бросил взгляд на фотоаппарат. Он превращался в светящийся шар и разрастался на глазах. Я хотел его отбросить в сторону, но не мог, и, как загипнотизированный, смотрел на это чудо. В какой-то момент шар стал гигантским, почти в мой рост, но тяжести я не чувствовал, только жар. А потом свет меня затянул, или точнее, я соединился с этой сферой.
Свет резко пропал, и я оказался парящим над городком. Подо мной были крыши домов и других зданий, а еще от меня вилась вниз светящаяся веревка.
– Кто это такой? – почувствовал я чью-то мысль, вроде, как и сам это сказал вслух. – Неужто, Сереженька?
Глава 4
– Не удивляйся! Я всё знаю о тебе! – я был в странном создании, оно делало пируэты в воздухе, опасно пролетая над крышами. Карлсон, что ли? Это создание прочло мою мысль. – Эх, малыш, не Карлсон я. Я просто тот, кого вы называете ангелом. А ещё твой далекий родственник!
Что-то много я встречаю родственников в последнее время, хотел бы я сказать вслух, но не смог. Это создание меня понимало и без слов, а я вот не мог понять, что оно думает. С теми случаями, что с бабушкой, что с дедушкой, даже с рыбаком, я чувствовал и знал, что они думают в последний момент. А тут было совершенно по-другому. Я подумал про отца, по идее сейчас должен был быть в нём!
– Серёжа, не надо винить кого-то, но твой отец живой! И это мой подопечный! – но как так? А как же «убит на фронте»? – Ты можешь не понять взрослых, но они очень часто делают глупости в своей жизни… а потом живут, даже не подозревая о многих вещах. Вова, твой папа, даже и не подозревает о твоём существовании. Тут уже есть часть вины твоей мамы, гордость не всегда бывает хорошим качеством. Я часто пытался во сне надоумить Вову, подтолкнуть немного его мысли, чтобы он попытался поискать свою первую любовь, то бишь, твою мать. Но безрезультатно, твердолобый уж очень, баран, одним словом, гордый…
В этот момент, создание полетело вниз, прямо в крышу одного из зданий, вслед за тянущейся и светящейся верёвкой. Я хотел было закрыть глаза, но создание контролировало моё желание, не давая мне его исполнить. Мы пролетели сквозь строение и оказались в квартире, на кухне. За столом сидела семья. Мужчина крепкого телосложения, женщина с миловидным лицом и мальчик лет восьми. Все трое хлебали борщ.
– А это твой отец и мой подопечный! – светящееся нить соединялась с мужчиной, и я парил над их столом. Я как привидение, проходил сквозь потолки и стены. – Видишь, он живой, а это его семья…
Как же это? Я хотел уйти отсюда, было так обидно видеть своего отца, счастливого и довольного, в другой семье, но не мог, передвижение этого создания было не подвластно мне. Зачем я затеял эти опыты, черт возьми, ведь для меня он был убит на войне….
– Полетели отсюда, Сережка! – прочёл мои мысли ангел и рванулся вверх, в потолок, пронзая все этажи этой многоэтажки. Мы пролетали через квартиры, и в каждой шла своя тихая жизнь. Наконец, мы взлетели над домом. Создание, специально для меня, смотрело вниз, чтобы я видел эффект ангельского взлёта. А посмотреть было что, мы поднимались всё выше и выше, и под нами тянулась связующая нить, уходящая вниз. Дом уменьшался на глазах, я видел, как начинает клубиться вокруг плотный туман, это создание залетело в облако. Но на этом ангел не остановился, возвышаясь всё дальше, навстречу солнцу.
– Да, Сережка! Твоя мама пошла на обман, но не надо винить её в этом, жизнь очень сложная, когда-нибудь ты это поймешь, а пока просто, прими эту правду такой, какая она есть! – дома уже не были видны, даже облака подо мной начали растворяться, и тогда я увидел величие нашей планеты. Создание поднималось всё выше, и Земля округлялась, превращаясь в гигантский глобус.
Красота неописуемая! Леса, поля, озера, а потом я увидел и океан. Мы летели в стратосфере, и, по идее, я должен был задохнуться, но этого не произошло.
– Красиво? – очень! Подумал я, забывая про недавно увиденного отца. Интересно, а что это за светящаяся веревка, увивающаяся за нами? – Это, Сережа, пуповина ангела, она связывает с подопечным меня. Я каждую секунду чувствую и вижу, что он делает, думает. Даже сны могу контролировать. А иногда, могу с ним общаться там…
Ладно, это всё хорошо, но как теперь мне относится к этому знанию про отца?
– Советую оставить всё как есть! Но, тут ты в праве сам решить… ты можешь найти отца, и сказать сам ему всё, а можешь жить своей жизнью… – Создание резко полетело вниз, наверно хотело произвести на меня впечатление и со скоростью истребителя влетело в облако. Впечатлений было море, если бы я сейчас имел тело, то «брызганул» бы в штаны. – Ну, Сережа, будем прощаться? Второй раз тебе не получится оказаться во мне, так что со мной ты не встретишься больше. Когда ты соединяешься с ангелом, то у него появляется иммунитет на твоё присутствие и второй раз, при всём желании, не получится этого. Прощай, Серёжа!
– Уфффффф! – выдохнул я, открывая глаза. В руках был зажат фотоаппарат, светящегося шара не было. Боли или другие неприятные чувства отсутствовали.
Значит, отец был жив…. Меня трясло от обиды и несправедливости!
Глава 5
С этого дня настал мой «трудный подростковый возраст», ведь я теперь знал, что мать скрывала всю мою жизнь этот факт про отца. На откровенный разговор она не шла, а я не хотел рассказывать про мои способности. Не знаю почему, но хотел держать всё в секрете.
В 14 лет впервые закурил. По каждой мелочи ругался с мамой, и почти всегда я был инициатором. В школе тоже дела пошли на спад, огрызался учителям, не учил уроки, дрался и вообще, стал прыщавым засранцем, обвиняющим всех и во всём.… Возможно, в этот момент, порция ремня вправила бы мозги но, увы, некому было это сделать, а тот, кто мог – «вправлял» другому мальчишке.
В 15 лет, я закончил «восьмилетку». В аттестате одни тройки ровным рядом шли друг за другом. Учитывая, что в селе не было полной средней школы, только в районном центре, предо мной предстал выбор: остаться в деревне и окончить трехгодичное училище и получить специальность тракториста, или ехать в город, на его покорение. После очередного скандала с матерью, выбор был сделан. Так, волею случая, я оказался в городе. В чемодан, помимо своих вещей и одежды, я механически закинул шарф своей матери. Никакой цели не преследовал, как говорится – на всякий случай. А времена наступали переломные для страны – путчи, пустые прилавки, беззаконие. Россию-матушку трясло и разрывало.
Приехав в город, с таким аттестатом я смог лишь поступить в строительное училище, на каменщика. Поселился в общежитии учебного заведения, в четырехместной комнате. Началась обычная жизнь простого человека, со средней мозговой активностью. Мама регулярно, раз в месяц, высылала продуктовые посылки, иногда и деньги, которые чуть ли не каждый месяц менялись из-за политической и экономической обстановки. В течение двух – трех дней, посылочка съедалась дружным нашим этажом. С каждым месяцем содержимое высылаемой помощи становилось все меньше и скудней, и не у меня одного. И ни разу, за весь период своего обучения, я не написал письмо своей матери: ни спасибо, ни привета…
