Читать книгу: «Чернокнижник», страница 2

Но предложение Орверссианца никак не могли поддержать. Ведь его предложением было убить мальчика, окажись он у них. Чтобы душа Вулкания умерла вместе с ним.

– До нас дошли слухи, что мальчик был перенесен в Священный источник. Провидцы с Эропфии были вынуждены оставить его и вернуться домой, но у источника он не останется, возможно они направили его прямиком к Проферии – продолжил король Ангвел.

Так как предложение Орверссианца приняли с буйными возгласами.

– Раз слухи, значит, знаем это не только мы, – ответил Легма, воин Света, житель Орверссиан.

– Когда это было? – послышалось где-то слева от меня.

– Вы правы это было давно. Почти в тот день, когда вновь стали наступали чернокнижники, Куреты сопровождали его несколько лунных суток перетаскивая с места на место.

– Почему они не укрыли его в Эропфии? Это ведь незримая страна, ее никто не найдет, – возразил Язар, небесный воин, житель Проферии.

– Как только мальчик окажется там, Эропфию тут же вычислят. Они так рисковать не станут. Напомню вам гости, что именно в этой стране скрыты все важные книги наших Творцов, а также пророчество, которое описывает жизнь Лунарии, по преданию, уничтожив мы эту книгу, жизнь Лунарии остановиться.

– Только лишь по преданию, не стоит верить в эти байки, – хмыкнул Далод, – не нужно слушать чокнутый народ Эропфии.

– Позвольте продолжить, – серьезно перебил Ангвел, – туда путь мальчику закрыт, как и нам всем. И Куреты больше не в силах рисковать, таская его по всей Лунарии. Это не только их Война.

– Как мальчик оказался у них. Мне помниться он был в руках чернокнижников? – поинтересовался Фосуп, один из воинов Проссигмана, моей страны, самый главный из нас.

Фосуп всегда считал, что Война, это его призвание и что нет ничего в жизни значительного, чем она. Он и сам выглядел достаточно суровым. Был ли он до Войны другим, трудно догадаться. Но он всегда выглядел усталым, а его серое, как камень лицо, будто отражало муки всех жителей Лунарии. Но в его огромных и черных, как ночное небо глазах, отражалось что-то доброе и приветливое. Возможно именно поэтому его словам было доверие.

– И позвольте узнать, как вообще чернокнижники его нашли? – вновь возразил Фосуп.

– Это как-то связано с Вулканием…да? – крикнул рядом, сидящий со мной.

– По преданию…

– Опять предание, – усмехнулся Далод.

– Давайте скажем коротко, не начиная старую Легенду, в мальчике томится душа Вулкания. В которого так верит Темная Сторона,.

На этот раз высказался Лай, подорвавшись со своего места.

– Спасибо – сказал Ангвел, – давайте не будет рождать ссору здесь. Будем говорить коротко. Мальчика необходимо забрать и чем скорее, тем лучше. Как сказал Легма, об этом знаем не только мы.

– И что нам с ним делать. Окажись он у нас, тут же разгромят чернокнижники, – прохрипел толстый житель Проссигмана, которого, несмотря на то, что мы шли вместе я не видел и даже не знал его.

– Его нужно перенести в Высший Свет Небесного Замка, – воинственно ответил Язар.

– Проферию? – прорычал толстяк.

– И кто туда пойдет интересно? – перебирая в руках лазарет, талисман из лунного камня, хмыкнул Далод.

– Для этого мы собрались? Искать добровольцев среди жителей Лунарии, – улыбнулся Ангвел.

– Светлой стороны, – уточнил Легма, моргая все чаще.

В ответ на это Ангвел кивнул ему.

– Но здесь не все, – кричал толстяк, бешено озираясь по сторонам.

– Куреты то понятно, свои дела сделали, от Фуддии не дождешься помощи, они живут за горами к ним никто не подступиться, ведь они сами как камни. Только разве что от изгнанного.

Возмутился еще один житель Проссигмана Шрак, указывая на Далода, но тот оставался спокойным перебирая лазарет, даже не подняв ни на кого глаза, при том, что многие уставились на него.

– А жители Флоренции куда ж делись, – продолжал рычать толстяк, все также шаря по всем глазами.

– Хаха, кто? Боровики что ли? – на это Далод отреагировал, – И много они колен сразят на поле боя, – расхохотался он.

Я внимательно продолжал слушать этот балаган, изредка посматривая на Анну, я замечал, как она улыбалась при выкрике Далода.

Далод житель Фуддии, средний сын правителя Далара. Жители Фуддии сплошь состояли из камня, и кожа была не пробиваема и груба. Но Далод оказался обычным ребенком с обычными способностями другого жителя, другой страны, но только не Фуддии. Далар не признал его как сына и избавился от него, как только он стал юношей. Где и с кем вырос Далод никто не ведал. Его многие называли безбожником, так как он ни во что не верил, и во всем видел лишь повод посмеяться или поглумиться. В обычной обстановке его долго не терпели. Любого из жителей, он доводил за считанные минуты. Частенько выпивал, устраивал драки, порочил священные места, в общем, был нежитем Лунарии. Ненависть его отца до сих пор преследует его, и Далод живет без абсолютной веры в Любовь. За это его можно понять. Таким, увы, его сделала жизнь, и отречение его отца от него. Война была для него любимым поводом похохотать и выплескивать различные шутки. По рассказам, на одно сражение он пришел безоружным и пьяным. С графином в руках он бежал на врагов. Его крик сравнивали с раскатом грома, он был оглушительным и скрежещем. То ли от крика, то ли от увиденного безумства, но чернокнижники, в количестве тридцати воинов, пустились в бега. Далод продолжал бежать за ними с голым задом, моля их выпить с ним. То сражение союзники пророчили, как проигрышным, в количестве десяти Людов. Но они выиграли, не преступая к сражению. Этот крик помнят все и слагают Легенды. Этот дар считается не подарком Фуддии, а подарком того, кем был выращен Далод. Многие из жителей Лунарии сказывали легенды о неуязвимости Далода. Он никогда не одевал защиту, и в бою сражался лишь со своим коротким мечом. Да, Далода терпят, так как считают непобедимым воином. Никто не в восторге от его присутствия, особенно Лай. Его выражения лица, во время Совета было очевидным. Иногда оно подергивалось от очередного хохота Далода. Зато Анна, как мне показалось, была в восторге от этого гостя. Она периодически придерживала руку Лая, чтобы тот не сорвался с мечом на него.

Ангвел тоже всячески подергивал пальцами, дабы сдержаться от насмешек Далода. Да, было очень интересно наблюдать, скрытую, надеждой на спасение, злость внутри каждого.

– На рассвете мы выступаем, – начал было Ангвел…

– Да кто мы то? – воскликнул Далод.

– Я прошу, – неожиданно посинел Ангвел.

Далод щелкнул зубами. Он выставил ладони, жестом указывая, что больше не встрянет, при этом хихикая про себя.

Лицо Далода походило на лицо обычного Люда. Все, и мужчины и женщины Проссигмана имели длинные волосы по плечи. Далод не являлся исключением, его светло-коричневые, почти серые волнистые волосы, напоминали мне один красивый цветок, который рос неподалеку от горы Лаура. Сразу не скажешь какого роста был Далод, но несмотря, на то, что он, в отличии от многих присутствующих здесь не сидел прямо, его рост был много выше других. Плечи много шире моих. Фигура Далода была мощна. Его можно сравнить с воинственным воином, пожалуй, главным воином, великих сражений. Но вот выражение лица выдавало его невоспитанность. Все же, что-то от жителей Фудии он унаследовал.

– Сейчас мы отберем путников, – продолжил Легма.

– Я пойду, – выкрикнул толстяк, упаковывая свое оружие в сумку, можно предположить, что он долго ждал этого момента.

Толстяк был очень мал, когда я смотрел на его движения, мне становилось его жаль, от каждого шага или дела, он жалобно кряхтел и задыхался. Лицо его было круглым и коричневым, впрочем, как и он сам. Пальцы короткие, но толстые. Он обвешивался доспехами с ног до головы, казалось ему и без того трудно, так у него были еще длинные, запутанные в узел волосы, которые он раз за разом откидывал себе на спину.

– Хорошо Херик, – улыбнулся Ангвел.

Далод захихикал сильней, затем стал откашливаться.

– Простите, гм-м, в горло что-то попало, – он стал крутить руку, – но вы продолжайте.

Херик сдвинув брови, встал с места:

– Так что на рассвете? Да? Остальные меня не интересуют, кто еще пойдет, – он, не отрывая взгляда от Далода, направился в свою палату.

Далод все больше краснел, от удушающего его смеха.

– Кто еще доброволец? – сказал Ангвел.

– А почему бы всем не пойти? – Спросил Шрак, – собрать достаточную армию для похода и атаки, плюс ко всему защита, как для нас, так и для мальчика.

– Нужна защита здесь, в последнее время чернокнижники наступают на все поселения Лунарии и воинов мало. Вы должны продвигаться незаметно и быстро, тогда врагу вас будет сложнее вычислить. Не стоит поднимать сражение сейчас лишаясь сил. Отнимем у врагов их главное сокровище, возможно, пойдем на мирные переговоры.

– Мирные переговоры? Вы себя-то слышали? – вскочил Далод, – эти гнилые чернокнижники не в состоянии мыслить, за них это делает верхушка, а верхушкой мыслит, Черная Магия, и как, видимому, Вулканий, а тому, как известно, разговоры даром не нужны. Рассмешили.

Далод разъяренно разъяснял всем на каждого смотря, словно это были не слова Ангвела. Внезапно так же быстро, как и озвереть, он остыл, неожиданно повернувшись ко мне прошептал с изумленным лицом:

– А я думал это статуя? А говорить оно умеет?

Я растерялся.

– Кто? – вырвалось у меня.

Далод расхохотался.

– Ну, ты я вижу, умеешь!

Далод повернулся к Ангвелу.

– Моя помощь нужна?

Наступила глубокая тишина. Ангвел стоял, скрестив пальцы, смотря на присутствующих гостей. Не дождавшись ответа, Далод выпалил.

– Ясно, значит нужна, тогда до завтра.

Подняв свою сумку Далод удалился. Он помахал всем рукой и продолжал смеяться.

– Извините, ждать решения Оранжевой Магии не могу, скука смертная. Насмотрелся.

Уходя и не оборачиваясь, по-прежнему говорил Далод.

После его ухода все гости заулыбались, с облегчение, стали дальше набирать путников. Я не собирался отправляться за этим мальчиком, так как счел нужным остаться здесь и охранять Орверссиан, как я привык всегда делать: бить врагов, сторожить сон мирных Флёров, Людов, и всех тех, кто прибыл сюда.

Я продолжал украдкой смотреть на Анну. Хотя она не улыбалась, ее бледное лицо освещало радость и счастье, ее глаза быстро перебирали каждый, кто высказывался. В них горел огонь юности и любопытства. Она вслушивалось в любой разговор с интересом и пониманием. Я давно не видел таких живых глаз, наполненных светом и небесным отливом.

Неожиданно, Анна поднялась с места.

– Это Анна и Лай, – пропел Ангвел, – они организовали этот поход, соответственно они предложили ту самую идею о мальчике. Их способности вам пригодятся, впрочем, как и навыки.

За несколько часов я потерял свою форму и вновь растерялся. Я всегда держал себя на стороже, был внимателен и расчетлив. Но за один совет я умудрился так не совладать с собой, что казалось всеми моими неуклюжими действиями, и видимо глупым выражением лица, управлять я не в состоянии. Я поднялся с места и молча, стоял.

– Вы тоже путник? – спросил меня Ангвел.

Я лишь кивнул и удалился ни на кого не посмотрев и не промолвив ни слова.

Мне стало стыдно за растерянности. Уже придя в сад я взялся за голову.

«И что вдруг со мной стряслось?»

Чтобы хоть как-то себя отвлечь я стал рыться в своей сумке, совершенно без цели, ничего мне там не нужно было, просто перемешивал все вещи.

«Да! Высказался!»

Куда деваться, я путник и это подтвердил молчанием.

Как назло, в саду был не только я. И что еще хуже там разгуливал Далод.

«Ну все сейчас добьет», – неожиданно промелькнуло у меня в голове.

Далод затягивал трубку.

– Ты что тоже идешь? – он сел не скамейку широко расставив ноги.

– Да, – я оторвался от сумки.

– Откуда ты? – его величественный взгляд, стал меня немного раздражать.

– Проссигман, – прохрипел я.

– М-м, – потягивал трубку, – так, у вас там живут Хэлпы?

– Не видел, – мои колени неожиданно задрожали.

Я стоял сгорбившись, кажется, что еще не до конца поднялся с места на Совете.

– Вот все говорят, что они жители Проссигмана, а ведь врут.

Далод взмахнул трубкой и сказал с таким довольным и ехидным голосом, будто эти слухи распускал именно я.

– Я одного убил на границе Орверссиан, – продолжил он, – вчера, ошивался тут.

Далод затушил трубку своим плевком. Он подошел ко мне, с тем же гнусным взглядом, пожевывая оставшиеся слюни во рту. Он оказался выше меня.

– Эти любимцы пожевать мясцо жителей Лунарии, говорят бывшие Люды, только бездомные и одичавшие, вроде они раньше были охвачены Черной Магией, но каким-то образом она потеряла над ними контроль, и теперь у них в голове лишь гуща.

Далод оглядывал меня:

– Так что убивать их надо еще как только одичают, как только начнут отдаляться от всех. Таких Черная Магия быстро призывает к себе. Ты согласен.

Это прозвучало ни как вопрос ко мне. Будто мое убеждение вырвалось из уст Далода.

Далод вглядывался в меня, так, будто все прекрасно знал обо мне. Я стоял молча, пытаясь не отвести взгляда от него, словно я смог проиграть сражение с ним.

– Ну да ладно, – Далод развернулся и направился к Замку.

Внезапно жгучая боль охватила меня и Далода, руки задрожали и на одной из них появилась метка птицы и меча.

– Чтоб тебя, Оранжевая Магия, – прорычал Далод, – Увидимся завтра, – кричал он мне так не повернувшись, – смотри быстро не помри.

Он ушел. А я стоял бездвижно. Да, нелегко мне будет. Лучше быть без внимания, я всегда так воевал. Слишком много ко мне внимания, многие со мной общаются, к этому я совсем не привык.

Я бросил сумку в ноги и присел на ближайшую лавочку, совет закончился быстро. Рука продолжала гореть. Оранжевая Магия поставила метку всем путникам. Такой уж ритуал у Флёров. Это было сделано, для того, чтобы по пути нас не приняли за самозванцев. Это дает небольшую привилегию перед остальными. Все вышли из Большого Сада и Флёры тут же проводили каждого в свои временные покои. Я посмотрел на Лая, думая, что он подойдет ко мне, немного выпрямился, но он шёл с Ангвелом и Анной. Они вместе поднялись в замок Саара, в замок правителей Орверссиан. Его острая, золотистая как арка в Большой Сад крыша, напомнила мне голову Ангвела. А ворота в замок были такими же легкими, как и вход в дома Флёров.

«Никакой защиты», подумал я.

Я ещё долго просидел на том месте в ожидании, когда Лай вернется. Так долго, что наступила ночь.

Я расположился со всеми Людами рядом. Наши домики были малы, и в них располагалась лишь деревянная кровать, которая была без ножек, накрытая голубыми тряпками. А около неё высокий кувшин с водой.

Я немного нервничал перед утренним походом, поэтому почти всю ночь не смог сомкнуть глаз.

Ночь в Орверссиан просто сказочно богата ночными бабочками. Я прежде не наблюдал их в других местах. Скажу, они прекрасны. Днем прячутся в ночных цветках, которые выпускают их, как только распустятся под лунным светом. Их прозрачные крылышки вытряхивали сиреневую пыльцу, орошая земную гладь. Ночью бабочки кружились в танце Лунного света и высаживали другие «домики», раскидывая пыльцу, а днем наслаждались сном, под пронзающим лучом Солнца, проникающего сквозь лепестки. Мне было хорошо. Я наслаждался свежестью пыльцы. От запаха которой, подался глубокому сну.

Глава 3. Десять путников

На рассвете я насчитал девять путников. Язар, Херик, Фосуп, Шрак, Лай, конечно же Далод, еще двое из Проссигмана, которые вызвались после меня, я узнал лишь Хороша, совсем юного парня только что вышедшего на тропу Войны, а второй сидел рядом со мной на совете и я.

В саду все набирали оружие Флёров. Каждый держался в своей кучке: Люды с Людами, Флёры с Флёрами, Далод и Херик в стороне по одному. Как только я подошел к своим состоявшимся союзникам, Лай тут же подлетел, хватая меня и толкая, выбирать оружие. Краем глаза я улавливал Анну. Но пока что ее здесь не было. Я стал вспоминать, что именно говорили на Совете. Тут я вспомнил, что она и Лай являются главными в этом походе.

Анна подошла, когда Ангвел благословил нас, читая молитву Богу-Единорогу Люсиену. Далод закатил глаза, томно вздыхая, и с усмешкой говоря:

– Не поможет! – пел он, но не громко.

Анна, скрестив пальцы шептала ту же молитву. Лай стоял смирно смотря на правителя.

Все были на стороже в напряжении, кроме Далода и меня. Я был растерян, а Далод расслаблен.

– Да прибудут с вами Боги-Братья-Единороги, друзья. Защитите честь Лунарии и заботьтесь друг о друге. Отныне жизни путников, это ваши жизни.

И вот десять путников направились на важное дело. После моего ухода в Совете было обговорено, что мы направляемся в Проферию. Но так как это Небесная страна, отыскать путь к ней будет непросто. Даже сами жители Проферрии ищут путь домой при помощи Священного источника. Указатель ко всему, что ты хочешь отыскать в Лунарии, исключением, является страна Эропфия. О ней никому не неизвестно. Она скрыта Богиней Орветрой.

Многие рассказывают историю о Богини Орветры и Бога-Единорога Дэлфия по-разному, но суть лишь в том, что она пришла к нам с неба и Дэлфий скрывал ее ото всех, дабы не пробудить раздор среди Батьев-Богов-Единорогов, но Вулканий прознал это и восстал, кто считает, что сам Вулканий был влюблен в ту самую Богиню, кто-то утверждает, то всё это сказки и не было этой Богини вовсе. Но той силой, что обладал Дэлфий Бог-Единорог, спасая Лунарию, не было ни у одного из Братьев-Единорогов, эта сила пришла не из недр Лунарии. Поэтому я больше склонялся этой истории, но все это становится все больше похожа на сказку, нежели на Легенду. Утекает время и растворяются слова и воспоминания.

Путники шли молча. Впереди, направляя всех, был Лай и Анна. Далод плелся позади. От Людов я услышал, что он, скорее всего, отстанет и сбежит от нас. Я часто огладывался, высматривая его. Он мне был неприятен, но с его везением мне не хотелось бы потерять этого воина. Не раз встретившись с ним взглядом, Далод видимо решил, что мне интересен с ним разговор. Поэтому он быстро меня догнал.

– Кто-то славит Эропфию, но как по мне, нет ее вовсе, – начал насмехаться Далод, – Куреты просто бездомны и прячутся в лесах или кустах.

После недолгой паузы он продолжил:

– А может, и нет их вовсе! – Далод захрапел.

– Я то многих видывал. Всякую тварь Лунарии. Великим домом когда-то была она, а как только все смертными стали, поджали хвосты. Корысти много стало, жадность, трусость, не было ведь всего этого раньше. Слышал, что и убивать друг друга стали. Вот тебе и коренные жители.

Далод стал плеваться. Я не смотрел в его сторону и не видел, что он делал, когда отставал немного от меня, но характерный запах изо рта спустя некоторое время, дал понять мне, что он пил.

Его ноги стали заплетаться, он всячески спотыкался и нагибался. Весь разговор с ним я молчал. Далод это замечал и видимо злился всякий раз.

– А ты чего такой тихий, первый раз на Войне, смотри, погодя подумаю, что не умеешь говорить, – усмехнулся он.

– Я привык быть один, и воевать, и жить.

– Так отвыкай, – косые глаза Далода не могли уловить мои.

Спустя короткий промежуток времени и он был окончательно пьян. Графин болтался в его руках и Далод периодически врезался в мое плечо.

– Будешь, – зашипел он, почти невнятно, протягивая мне графин.

Я лишь покачал головой. Далод, потянул меня за плечи, мы остановились.

– Я ведь видел тебя, – прошептал он мне. – Не дичай, а то убью, причину знаешь.

Я насторожился, но старался не подавать виду.

– А то, что один, сильно не переживай, я ведь тоже один, и это хорошо, не за кого бояться, а на свою шкуру плевать. Вот так и живем.

– Так может и мне стоит тебя убить? А вдруг ты станешь Хэлпом, – наконец, не выдержал я.

На что Далод широко улыбнулся.

– А ты умен, хорошо прикинулся.

И он повалился на мои плечи, и мы плелись позади всех. Пришлось его тащить, бросить его никак не мог. Иногда, казалось, было между нами что-то общее, мы оба потрепанные одиночки. Но порой Далода иногда становилось жаль, у него была семья, которая от него отказалась, ему есть, что вспоминать с тяжелым сердцем, и не важно, как в дальнейшем, сложилась его жизнь, прошлое всегда давит на тебя. В отличии от меня, у которого нет прошлого, возможно, я никогда не вспомню о себе, но это так, прошлого у меня нет.

Путники оглядывались на нас, возможно они думали, как такие как мы объединились, а может они ни о чем не думали. Многим было плевать на Далода, а что касается меня, то, пока не задумывался. Мы порядком отставали от остальных, что печалило меня, ведь я терял из вида Анну.

«Интересно долго ли мы сможем сражаться и оставаться в живых с такой невероятной привязанностью друг к другу?», – неожиданно подумал я.

Мы прошли четверть лунных суток. К половине Далод наконец протрезвел и шел самостоятельно. Пару раз ко мне подходил Лай, но мне с ним особо обсуждать было нечего, я лишь слушал из вежливости улыбаясь ему. Как только почувствовал боль в челюсти я прекратил натягивать на себя улыбку. Привал мы делали всего один раз, только потому что не могли слушать задыхающегося Херика. Всё больше и больше я убеждался, что этот поход, с такими союзниками к хорошему не приведёт.

«И зачем я вызвался?»

Херик, падая на землю, издавал звуки умирающего Сифона. Все устраивали отдых в своей кучки, общих разговоров у нас не было. Путники не обсуждали никаких планов, и то, что будем делать, дойдя до Священного Источника. Я продолжал присматриваться к каждому, мне вызывал лишь неприятность Язар, только вот, почему, не знал. Он был жителем Проферии, именно эта страна вызывала какое-то странное чувство. Его ярко синяя одежда, порой, ослепляла глаза, в отличии от белых волос с желтым пятном на макушки. Он всегда стоя прямо, скручивая руки на груди, а когда, поворачивал голову из стороны в сторону, то свой подбородок задирал еще выше, что выглядело даже смешно.

Путники из Проссигмана вытащили все свои припасы и стали их поедать. Далод лег отсыпаться, Лай и Анна что-то обсуждали с Фосупом. Я стоял в стороне, осматривая каждого и стал думать еще больше, чем обычно.

Глава 4. Священный источник

Наконец мы добрались к Священному источнику. Он был похож на широкую и очень длинную змею. Ее блестящая кожа искрилась под яркими лучами Солнца. Огромные деревья свисали над ней, прямо как родители над младенцем. Дотронуться до голубой глади я не смог. Я лишь протянул руку, а вода так и не поддалась прикосновению моей руки. Мне стало интересно, и я опустил руку еще ниже. Вода даже под порывом ветра не шевелилась, и тем более, никуда не исчезала или опускалась, но моя рука так и не промокла.

– Никто не сможет набрать воды из Священного Источника, – сказала Анна – и уж тем более прикоснуться, – подмигнула мне она.

– А если в нее нырнуть, – рассмеялся Херик, и рухнул бочкой в источник.

Мы все, конечно, открыв рот, ожидали продолжения. Когда он чуть было, коснулся воды, она выскользнула и уползла как огромная змея, затем она начала идти вверх и приняла образ кобры, мы все отскочили назад, Шрак, споткнувшись о камень, упал, но взгляд от змеи так и не оторвал. Кобра высунула свой жидкий и голубой язык, и начала парить над нами выискивая врагов или свою жертву. Мы замерли, ожидая дальнейшего решения судьбы. Змея, не почувствовав опасности с нашей стороны, отвлеклась на орущего в яме толстяка, который по всей видимости сильно ушибся. Он из-за всех сил кричал о помощи, а когда увидел, что сделалось с источником, вопить стал еще больше. Мы старались не шевелиться. Змея зависла над ним, обрызгивая водой и шипя. Тут Анна кинулась на помощь ему, я попытался остановить ее и поспешил за ней, но Лай повалил меня на землю с угрозой, заткнул мне рот. Я начал паниковать.

Анна ровным шагом направилась к змее глядя ей в глаза, тут она обратила сразу внимание на нее. Змея поспешно метнулась к ней. Ее прозрачное наполненное водой тело раздувало еще больше. Анна приблизилась к ней и с осторожностью протянула руку к телу кобры.

– Что она делает? – крикнули путники.

Лай подал знак, чтобы все молчали. Я начал дергаться и совсем не ожидал, какой может быть сила Лая. Он продолжал пристально следить за сестрой, не отпуская меня. И мне оставалось делать тоже самое.

Наступила глубокая тишина. От нее мне показалось, что я совсем не слышу. И тут Лай закричал всем:

– На землю, закройте уши все, живо.

Лай замешкался и начал закрывать уши мне. Он давил с такой силой, что голова трещала по швам.

«Но почему он себе не закрывает?»

Я стал делать это сам, но Лай отпихнул мои руки, и я в эту секунду начал слышать сильный, пронизывающий тонкий свист, который становился все громче и громче. И тут Лай кинулся опять спасать мои уши. Я уже лежал, не двигаясь, но при этом, глухо и не так четко продолжал слышать этот звук. Звук сопровождался глухим пением. Нарастая все больше и больше. Свист становился пронзительней и четче, и вот уже пролезая в уши, крик звучал в моей голове. Толчок по вискам, разрывал мои глаза изнутри. Брызнули слезы, а затем на нас хлынула жутко холодная и в то же время легкая и чистая вода.

«А как же Анна?»

Ее я так и не смог увидеть из-за хватки Лая.

Мы лежали совсем недолго прежде, чем Лай отпустил меня. Пятна крови на моей одежде, доказывали то, что в моих глазах вовсе не слезы. Тот пронзительный звук прорезал и мои уши, кровь была и там. Лай лишь успокоил тем, что могло быть хуже. Он прошелся по всем, узнать, как же обстоят дела у других. Я привстал и увидел, как Анна идет к нам, а огромная змея скатилась с деревьев на дно и снова растеклась рекой, Херик лежал на берегу и держался за голову.

– Что это было? – спросил Фосуп.

– Один мертв.

– И вот, что такое хуже. Отныне команды выполнять тотчас же, – кричал всем Лай.

Это был мой сосед на совете, печально, что имя не было известно мне. Он был совершенно обезглавлен, его голова была расколота, будто раздавлена камнем. Многих стошнило, а Анна даже подходить не стала. Лай властно опросил каждого о его состояние, впоследствии сделал вывод о нашей готовности в дальнейшем пути.

Окинув взглядом всех попутчиков, Анна внезапно изменилась в лице и стала более строга и примечательна. Я помог Херику, который так и не переставал трястись. Его глаза и уши были окровавлены. Он уже был более спокоен, когда встал с земли.

– Священный источник указал нам путь и благословил нас на него, – сказала Анна всем.

– И впредь, кто будет считать себя смелым и храбрым, и кто не будет слушать нас, Флёров, тот будет мертв. Пример перед вами, я прошу всех держаться ближе друг другу, – взгляд Анны остановился на мне.

– Так то же это было? – вновь спросил Фосуп.

– Язык Навии, – ответила, оборачиваясь на него Анна.

– Мы должны похоронить его, сказал Шрак.

Хорош и Фосуп схватили беднягу за руки и за ноги, Шрак и я выкопали глубокую овальную яму. Анна уложила на дно цветы Фистика. Лай прочел молитву, стальные склонили головы, исключением был Язар. Я заметил, что он, только сдвинув брови, наблюдал за всеми.

Я начал собирать вещи изредка всматриваясь в воинственное лицо Анны. Лай, несколько раз посетил меня, узнавая, о моем состояние, и, поясняя, что крик это всего лишь шепот змеи. Эта новость, конечно, вызвало во мне бурную эмоцию.

«Всего лишь?» «Что могло произойти от сильного крика?»

«И почему об этом заранее никто не предупреждает?»

Священный источник был границей Навии, но в ту страну я особо не хотел попасть, особенно после встречи с этим «стражником».

И конечно вопрос, а что будет дальше? Лай на мою реакцию и вопросы лишь улыбался, как только что рожденному жителю. В его загадочных глазах скрывалась интрига и любопытство перед моей очередной реакции на новую Магию. Перед уходом я осмотрелся, Далод лежал на земле. Словно меч меня пронзил страх.

«Ему ведь никто не заткнул уши».

Я вмиг кинулся к нему, но Далод просто спал и этот крик не коснулся его.

– Далода сложно чем-либо разбудить, – сказал Лай.

– Почему его не убило? – вытаращил глаза я.

– Он просто спал, – совершенно спокойно ответил Лай.

– И только? Это спасает? – наконец отдышался я.

– Только его. Он неуязвимый воин с крепким сном. Тем более еще и пьян, за него не беспокойся, обычно никто не беспокоиться, – вновь улыбнулся Лай.

– Я заметил, – строго ответил я.

Лицо Лая переменилось. Он немного растерялся, и вопросительно взглянул на меня.

– О чём ты? – спросил он, идя за мной.

– С таким крепким союзом как у нас не думаю, что мы долго протянем. Если уж тут никто не за кого не беспокоиться и каждый идет сам по себе. Далеко ли мы продвинемся? Как думаешь Лай?

Лай ничего не ответил.

– Ты знаешь как мы воевали, не было ни одного сражения, после которого, мы бы не пересчитывали друг друга, каждого осматривали, каждого спасали. Именно поэтому мы побеждали. Благодаря тому, что были едины. А здесь что? Посмотри. Будто дети вышли на прогулку. Делает что хочет и каждый сам за себя.

Лай оглянулся.

– Никто так и не разу, не проронил ни слова. Как быть дальше, какие действия наши. Умер один из нас, но кажется все этого ждали, словно мы идем на смерть, а не на успех.

– Я понял друг мой, – Лай положил мне руку на плечо, – мы исправим это, дай время.

Я почувствовал, внутри себя какой-то груз, словно камень волнения, вонзился в грудь. Я тяжело выдохнул после того как высказался Лаю.

Когда я отошел, то увидел Анну, она была неподалеку и слышала, о чём говорил я. Посмотрев на меня она быстро отвела взгляд. Лай так и остался на том месте, а я собрал все вещи и пошел вперед, немного пройдя я остановился у небольшого холма и стал дожидаться остальных.

Хотя я всегда был в стороне ото всех, но в беде я всегда был рядом. Я не мог не помочь кому-либо. Хоть и не знал его, либо как в случае с Далодом не ладим, хотя сейчас я бы так не сказал. Война учит многим полезным вещам. Она учит долгу, она учит правилу, и учит единству. Я видел много союзников. Следил за многими. И внутри меня всегда царило спокойствие, когда я наблюдал за сплоченностью и единством. Каждый держался за каждого. Поэтому для меня это стало немного странным, что созданные путники были совершенно отдалены. Ведь мы совершаем важный поступок и у нас перед Лунарией стоит важная задача, которую провалить нам никак нельзя.

Мы шли дальше, по пути в Проферию, что сулил нам Священный Источник. Я немного чувствовал себя неуверенно, постоянно осматривая других и изредка коря себя о том, зачем я согласился на поход. Об слепом мальчике я подробнее узнал от Лая. Он долго рассказывал мне по пути. Я стал думать о том, что глупая случайность стать путником, вовсе оказывается не такой уж нелепой. Я стал понимать, что не смог бы остаться в Орверссиан, без Лая и Анны, и то, что они вызвались, моментально пробудило и меня, желание быть рядом с ними, охватило с большой жаждой. Они были единственными, кто смог подтолкнуть меня на это. Я немного успокоился, ловя себя на той мысли, что Лай желает всем добра, и вспоминая, что ни на одном походе, он никогда и никого не бросал. Мне было вновь приятно слушать его непрерывный монолог, он был единственным, которому я мог доверять, пока. Но это не единственна причина, по которой я не жалею о походе. Причина куда глубже и значительней. Причина, в которую, всматриваясь, становится теплее.