Читать книгу: «Тайная дочь от миллиардера. Чужие ошибки»

Глава 1

Даша

– Могут и сокращением по башке надавать, – удрученно вздыхает Марика, наш педагог по ритмике. – А черт его знает, что теперь новым хозяевам в голову то взбредёт. Нам, подневольным, только и остается – гадать.

– Так не пойдет! – возмущаюсь в ответ.

– Что предлагаешь? – подключается Галка, старший преподаватель в нашем центре спортивного развития для детей и подростков. – Забастовку и голодовку?

– Ну для начала потребовать ответов от них, – поджимаю я губы и судорожно подсчитываю в уме сколько мы с Риткой протянем, если меня сократят. Месяца три и не больше.

Рита – моя дочь. Моя душа и вся моя жизнь. В двадцать два вовсе не просто вот так взять и принять на себя ответственность за маленького человечка. Но я сделаю все возможное, чтоб подарить своей малышке счастливое детство.

Однако, сейчас мои планы с грохотом бьются о скалы реальности под названием «вероятное сокращение». Работу в маленьком городе трудно найти. Тем более по такой узкой специальности, как у меня.

– И на кой черт им сдался наш центр? Прибыли от него с гулькин нос, – говорю, а сама краем глаза кошусь в приоткрытую дверь соседнего зала. Там тренировки по танцам у дошколят. Ритка в первых рядах.

Она в три годика еще и по возрасту не подходит для подобных занятий, но для меня тренер сделал исключение и взяла ее в группу. И мне так удобнее, не приходится лишний раз нянечку нанимать.

Рита старается, пыхтит, глаз от тренера не отводит, серьезно морща свой носик. А сама даже не все понимает, просто за ребятами движения повторят.

Моей дочери противопоказана большая нагрузка. И я знаю, что Ритке каждый раз грустно, когда в саду детишки носятся сломя голову, а за ней пристально наблюдают педагоги и воспитатели.

Поэтому иногда, вечерами, я привожу ее в центр, чтобы дочурка могла хоть немного выплеснуть накопившуюся за день энергию.

– Я слышала, что у бывшего владельца долги были большие. Вот он собственностью и рассчитался. Теперь Дворецкий наше здание точно под какой-нибудь ТЦ оборудует. Место-то выгодное.

– Тот самый Дворецкий?! – Галка округляет глаза. – Я думала этот старый хрыч уже на пенсии. Или вообще того…

Толкаю ее под бок.

– Этот старый хрыч еще нас с тобой вместе взятых переживет. Но, если нас перекупил он, то центр точно закроют, – я снова вздыхаю. С каждой секундой надежда на стабильное будущее тает как снег на теплых ладошках.

– Да нет! – Марика машет рукой и закатывает глаза. – Девочки, ну вы как с луны свалились, чесслово! – она играет бровями и выжидающе смотрит. Держит интригу.

– Ну-у! Не томи! – хором с Галкой торопим ее.

– Дворецкий! Но не старший! А младший! Сын его! Папенька его сюда в ссылку сослал. Уж не знаю, чем ему там в Москве родной сын не гож стал, но накосячил он знатно…, – Марика задорно играет бровями.

А меня передергивает от одного только слова «Москва».

Когда-то и я была наивной и глупой. Помчалась покорять строптивую столицу, а в итоге получила разбитое сердце и… Ритку.

Ни о чем не жалею.

Стоило впервые взять на руки этот комочек счастья – раны на сердце словно затянулись в момент. Теперь у меня есть дочурка, а у нее я. И больше нам не нужен никто.

Однако, к москвичам теперь отношусь с осторожностью. Каждый второй лицемер и обманщик.

– Девочки-и-и, – взахлеб продолжает Марика, мечтательно поднимая глаза к потолку. – Вы б его видели…! Красавец, каких поискать! Статный, высокий! – закусывает губу с таким чувством, что мне заранее становится жаль несчастного миллиардера Дворецкого – младшего. В нашем городишке ему придется отбиваться от толпы таких «Марик».

И я еще больше печалюсь. «Высокий и статный» уж точно не войдет в положение. И не станет вникать, что детей сюда даже с соседнего района привозят.

– … «Марк» – выхватывает мое подсознание знакомое имя из рассказа коллеги, и руки слега леденеют.

Я вся превращаюсь в один большой слуховой аппарат.

– Погоди…, как ты сказала?

– Говорю, что двадцать девять нашему Марку Дворецкому, – живо отзывается Марика, кажется, заразив своим энтузиазмом и Галку. У той тоже вспыхивает азартный огонь в глазах. – Марк и Марика, звучит, а-а-а? – продолжает хорохориться первая.

«Марк» – стучит в голове, всколыхнув старые воспоминания.

Но я стараюсь отогнать от себя эти мысли.

Потому что это точно не может быть тот самый Марк.

Марк, с которым я провела одну ночь четыре года назад в злополучной столице.

Марк, который должен был числиться в графе отца моего ребенка, вместо прочерка, что стоит там сейчас.

Марк, который оказался обыкновенным обманщиком и лицемером. Да еще и скрыл от меня, что на его носу свадьба.

И «мой» Марк уж точно не может оказаться Марком Дворецким, хотя бы потому что он вовсе не был миллиардером и наследником огромного состояния. А был обычным среднестатистическим парнем.

Именно был.

Потому что теперь для меня и для Ритки его больше не существует!

– Даш, что с тобой? – участливо заглядывает Галка в глаза. – Побледнела как мел.

Обмахиваюсь рукой и оттягиваю ворот свитера с шеи.

– Душно тут что-то. Пойду воздухом подышу.

– Еще бы не душно, – уже на выходе слышу, как девчонки продолжают привычно жаловаться на тленность своего бытия в этом центре. – Кондиционер никто не поставит. А окна открывать только после занятий, сквозняк ведь…,

Выбегаю на крыльцо центра и делаю пару глубоких вдохов.

Странное волнение поднялось во всем теле, прокатываясь по венам волнами адреналина. Должно быть – старые воспоминания нахлынули. От этого все.

Отмахиваюсь от назойливых мыслей, но перед глазами опять всплывает отчетливое лицо отца моей дочери.

Красивое, черт его побери, лицо! Которое снится мне каждую ночь уже долгие годы!

И как бы я не убеждала себя, что обладатель лица – подонок, каких поискать, сердце слушаться не желает и продолжает жалобно и тихонько постукивать, стоит мне только потерять бдительность и позволить себе вспомнить его.

– О, Дашка! А я к тебе! – неожиданно доносится из-за спины…

Оборачиваюсь, за что тут же получаю по носу букетом цветастых маков.

Чихаю.

– Андрей! – вырывается слегка раздраженно. Выставляю руки вперед и машу ими, что есть мочи, будто заразу от себя отгоняю. – Ты же знаешь, что у меня аллергия!

– Черт! Я забыл… – честно признается мужчина, пряча букет за спину и виновато опуская взгляд в пол.

Становится жаль неудачливого ухажера.

– Занеси Галке, – улыбаюсь я мягко. – Она цветы обожает.

Андрей смотрит на меня немного обиженно.

– Даша, Галка подумает, что я ухаживаю за ней. А я совсем не хочу, чтоб она думала так. Я хочу, чтоб так думала ты.

Я поджимаю губы, чтобы спрятать улыбку. Андрей слишком чувствительный, и обижать его мне вовсе не хочется. Аккуратно касаюсь мужского плеча.

– Мы ведь с тобой это уже обсуждали. Ты Галке нравишься. А мы с ней подруги. Поэтому ухаживания я никак принять не смогу. Женская солидарность, и все такое. Понимаешь?

Скептический взгляд в ответ красноречиво мне сообщает, что на мою солидарность Андрею абсолютно начхать.

Но, на самом деле у нас с Галкой существует договоренность – все нежелательные ухаживания мы перебрасываем друг другу как эстафетную палочку. Она прикрывается мной, а я ею.

До Андрея схема работала безотказно. Никто из ухажеров не хотел прославиться ловеласом, и после ухаживаний не переключался на того, кому он «по-настоящему нравится».

Но Андрея симпатия Галки не вдохновила, а на наш кодекс чести он с высокой колокольни плевал. Такой вот непробиваемый оказался.

– Может в кино вечером сходим? – не унимается ухажёр, сверля меня выжидающим взглядом.

– Какое кино? – смеюсь я немного неловко. – С кем я Ритку оставлю?

– Можем и погулять просто. Ритку с собой. Ты же знаешь, я ничего против нее не имею.

Этот разговор начинает меня напрягать, и уже готовая попрощаться, я краем глаза замечаю черную глянцевую машину, которая паркуется возле центра.

Таких дорогих иномарок в нашем городе – по пальцам пересчитать. И принадлежат они либо чете Дворецких, которые многие годы владели в этом городе всем, даже воздухом. И только потом перебрались в Москву, чтобы увеличить масштабы своего состояния. Либо тем, кто работает на Дворецких.

Сейчас, конечно, все изменилось. Главным в стране заводом по импортозамещению и производству медикаментов, который был открыт еще в нулевых, Артур Дворецкий руководит удаленно, прямиком из столицы. А весь остальной бизнес лежит на плечах подневольных людей.

Но богачей у нас по-прежнему – раз, два, и обчелся.

Быстро сложив в голове всплывшую информацию, я даю Андрею от ворот поворот, и на всех парах несусь обратно к девчонкам.

– Кажется, приехал, – говорю запыхавшись.

– Он?! – подбираются тут же. Галка начинает поправлять декольте, а Марика взбивает прическу.

Ожидали новое руководство мы без малого всю неделю. Как только стало известно о перепродаже центра. И, похоже, сегодня нам таки ответят на наши вопросы и дадут хоть какое-то ясное виденье ближайшего будущего.

Прихватив по дороге «своих», мы как стадо бешеных бизонов, несемся по коридору в кабинет директрисы.

Зинаиду Петровну особо не жалуем в коллективе. Слишком склочная, и совсем не всегда справедливая.

Но общее горе, как известно, сплочает. Поэтому, откинув все разногласия, врываемся в большой кабинет, кое-как переводя дух.

Зинаида Петровна таращит глаза, хватается сначала за сердце, потом за вазочку с пряниками, которые еще секунду назад поглощала, и прячет ее под свой стол.

– Что случилось?!

– Приехал! – отзывается Галка. – Кажется, он!

Директриса вылетает из-за стола, несется по кабинету, бросаясь от одной полки к другой. То грамоты поправляет с дипломами, то с кубков пыль смахивает. Костюмчик разглаживает. А мы так и топчемся с ноги на ногу возле двери.

– Чего встали?! – рявкает. – Выйдите! Позову, если что-то будет известно!

Дружно киваем и задним ходом удаляемся из кабинета.

Переглянувшись – понимаем друг друга без слов. Вот что грядущее сокращение с людьми то творит! Телепатия, не иначе!

Так же на цыпочках, не сговариваясь, заходим в соседний зал для хореографии, который напротив директорского. И, не до конца прикрыв дверь, замираем.

По коридору уже раздаются шаги. Шаги властные и размашистые. Сразу слышно, что их обладатель не абы кто, а сам младший Дворецкий, накосячивший миллиардер и наследник!

Меня снова немного потряхивает. Галка и Марика к двери не пускают. Стоят там как самые отверженные солдаты, чтоб хоть одним глазком на несчастного миллиардера взглянуть.

А мне и не надо. Пусть смотрят. Авось, судьба – злодейка и правда будет к кому-то из них благосклонна, и Дворецкий обратит на них свое миллиардерское внимание.

Меня, кажется, мужчины и вовсе не интересуют теперь. Уже четыре чертовых года…

– Како-о-ой, а-а-а? – блаженно говорит Марика.

– Да-а-а, – вторит ей Галка.

Дверь хлопает, и Дворецкий скрывается в кабинете директора.

А мы болтаемся по коридорам в ожидании новостей.

Резиновые минуты тянутся до бесконечности, и проходит не меньше часа прежде, чем директриса вызывает всех сотрудников центра в актовый зал на срочное заседание.

На занятиях остаются дежурные воспитатели и преподаватели, а мы опять со всех ног несемся по коридорам.

Медлю возле зала, где занимается Ритка. Черт его знает, сколько продлится это собрание. Может, нас до вечера там будут мурыжить? Поэтому быстро заскакиваю, на всякий случай предупреждаю тренера и целу́ю дочку в макушку.

В итоге в марафоне «прибеги на собрание» я оказываюсь вовсе не спринтером и добираюсь последней. Все уже давно там и даже дверь за собой прикрыли, не заметив потери в дружных рядах.

Выдыхаю перед тем, как войти. Прикладываю ладони к раскрасневшимся от волненья щекам.

Тяну массивную дверь на себя.

И вдруг… совершенно устойчивый до этой секунды пол, начинает плыть под ногами. А стены и вовсе сужаются, грозясь развить во мне приступ клаустрофобии.

Перед коллегами, опираясь бедрами о возвышение сцены, стоит высокий темноволосый мужчина.

Окидывает собравшихся строгим прищуренным взглядом.

Рядом крутится директриса, пихая в руки мужчины какие-то папки с бумагами.

А я натурально деревенею.

И не могу сделать шаг внутрь зала.

И назад не могу тоже.

Просто стою, открыв рот.

Мужчина, заметив меня боковым зрением, начинает поворачивать голову.

Полыхающие озера кипящего синего взгляда, обрамленные густыми темными ресницами, впечатываются в меня прямо в упор.

И последняя надежда на то, что я обозналась, утекает сквозь пальцы…

Это он. «Мой» Марк.

Марк, которого для меня больше нет.

Но отчего-то он здесь. Живой и здоровый. Притворяется наследником многомиллиардного состояния и нашим новым владельцем…

Не могу оторвать взгляд от него.

Какой же красивый.

В дорогущем костюме с иголочки и черном пальто. Блестящих ботинках, которые стоят, должно быть, больше моего годового дохода.

Еще более мужественный, чем помню. Еще более статный.

С его чертовой энергетикой, которая заполонила все пространство этого зала. С давящей энергетикой. Тяжелой. Всепоглощающей.

Легкие опалило огнем, когда взгляд Марка остановился на мне…

Глава 2

Даша

Рука сама собой поднялась и ухватилась за косяк на двери. Лишь бы не рухнуть в обморок прямо сейчас!

Синие мужские глаза леденеют. А я ловлю себя на мысли, что сейчас лишь он в моем фокусе. Все остальное потускнело, померкло, стало совершенно незначимым.

А потом… Резкая мысль. Страшная догадка, от которой похолодели кончики пальцев.

Неужели? Неужели он как-то узнал про свою дочь? Неужели приехал отобрать ее у меня? Ну не бывает таких совпадений! Только не в моей жизни! Не мог Марк явиться сюда просто так, якобы по воле отца…

Но мужчина смотрит на меня по-прежнему холодно, беспристрастно. Так, будто бы… не узнал?

Мои глаза распахиваются от удивления сами собой.

А Марк задерживает свой взгляд лишь на долю секунды дольше положенного. И вновь отворачивается.

Директриса без слов мне приказывает немедленно занять свое место и не отвлекать такого важного человека случайными опозданиями.

Сердце лупит о ребра, как сумасшедшее.

На ватных ногах, по стеночке, я иду к Галке и Марике. Девочки не сводят с Дворецкого глаз, но сейчас мне это лишь на руку. Не будут спрашивать, почему я выгляжу хуже смерти.

Ледяными руками я ощупываю свои колени, боясь вновь посмотреть на него.

Может быть, показалось? Привиделось? Может быть, новый хозяин нашего центра просто похож на него?

Но, конечно же – нет.

Я слишком хорошо помню «своего» Марка. Каждую черточку на его лице и каждую мельчайшую родинку на его теле несмотря на то, что времени вместе нам было отведено слишком мало. Все эти детали врезались в мою память острым кинжалом и до сих пор терзают сердце больной занозой.

Кусаю губу почти до крови, вслушиваясь в то, что говорит директриса:

– … Но все мы взрослые люди, поэтому должны понять и принять намерение нового руководства… Марк Артурович принял решение…

Все-таки сокращение? Центр закрывают? О Господи, нет…

Голос Зинаиды Петровны резко обрывает мужской баритон, от которого у меня мурашки рассыпаются по всему телу:

– Принял решение, что центру необходима новая жизнь, – произносит Дворецкий уверенным тоном. По дружным рядам начинают шептаться.

– Но… Вы ведь только что говорили…, – растерянно пытается вновь встрять директриса. Марк осекает ее поднятой вверх рукой. В зале воцаряется тишина.

– Мы расширим центр. Откроем несколько дополнительных платных секций. Выкупим остальное помещение и сделаем полный ремонт.

– Вы готовы все это спонсировать? – глаза Зинаиды Петровны стали похожи на блюдца. Да и все наши, кажется, дышать забывали, внимая словам нового руководства.

– Подадим заявки на несколько государственных грантов. Сделаем из этого центра лучший во всей области. К нам будут записывать детей за год вперед.

– Но как же бесплатные секции? Не у всех есть возможность…, – раздался разочарованный голос откуда-то сзади.

Марк взял ровно секунду на размышления, а затем заявил:

– Они будут работать так же, как раньше. С одними только платными секциями о гос. помощи можно забыть, так что…

Его прервали аплодисменты.

Речь нового руководства так вдохновила коллег, что все без исключения рукоплескали, смотря на Дворецкого, как на снизошедшее божество.

И лишь я мечтала провалиться сквозь землю. Прямо здесь и сейчас. Только бы не видеть больше синевы этих глаз, заставляющих вспомнить о чувствах, которые я столько лет пыталась похоронить в завалах собственной памяти.

Дворецкий немного склонил голову набок, призывая всех к тишине. Все так же высокомерно, окинул собравшихся взглядом, и произнес:

– Нам всем предстоит большая работа и глобальные изменения в ближайшие несколько месяцев. Если кто-то не готов оставаться сверхурочно и брать на себя дополнительную нагрузку, пока мы не расширим штаб преподавателей…, можете быть свободны прямо сейчас. Расчетные получите без отработки.

Рот Галки вытянулся буковкой «о». А Марика в это время рвано вздохнула.

– Суровый мужчина, – восхищенно протянула подруга.

Однако, никто из коллег не изъявил желания сбежать с корабля.

– Я рад, – сухо констатировал Марк, и не прощаясь, вышел из зала.

Перед моими глазами осталось лишь пятно его темного силуэта, скрывшегося в дверях. Зинаида Петровна тут же посеменила следом.

– Д-а-а-а…, – Галка наконец выдохнула и послала мне пылающий взгляд.

– Девочки, я Ритку заберу и домой. Чувствую себя плохо, прикроете? – успела я вставить до того, как подруги кинулись обсуждать предстоящие перемены и их виновника.

* * *

Уже через пять минут, наспех завязывая на дочери легкую летнюю шапочку, я думала о том, что делать дальше.

А, может быть, стоило воспользоваться его «предложением» и уволиться?

Если Марк меня не узнал, то стоит ли испытывать судьбу дальше? Теперь мы будем видеться чуть ли не каждый день, и не дай бог в его голове всплывут обрывки воспоминаний о нашей случайной ночи четыре года назад… Да и Ритка тут часто бывает. Я бы совсем не хотела, чтоб они друг друга увидели.

– Черт! – ругаюсь сквозь зубы, проклиная судьбу. В голове полная каша, а все мысли будто бы перепутались.

– Чельт? – переспрашивает дочурка с ехидной улыбкой, и вырывает ладошку из моих рук. Бросается вперед, как только мы выходим на улицу.

– Рита! Нет! Стой! – впереди парковка, и мое бедное сердце вновь заходится в частых ударах.

Слышу мотор машины где-то поблизости.

– Рита! – кричу, но шкода несется вперед, намереваясь присоединиться к компании ничего не подозревающих голубей неподалеку от нас.

Звонкий заливистый смех дочери сменяет рев тормозов.

Все происходит так быстро, что я не успеваю и глазом моргнуть!

Взвизгиваю, боясь оторвать взгляд от дочери.

Все хорошо. С ней все хорошо.

Дочка остановилась, обернулась и испуганно на меня посмотрела.

– Мамотька…? – нерешительно позвала.

Только в этот момент я поняла, что сижу на асфальте. Так сильно была перепугана за дочь, что не заметила, как машина наехала на меня…

Поднимаю глаза на морду внушительной иномарки. Из нее тут выскакивает водитель и…

– Девушка!

Я готова попрощаться со спокойным ритмом своего сердца. Теперь оно лупит припадками, пропуская удар за ударом.

«Марк?» – за долю секунды проносится в голове.

Та же комплекция, цвет волос и до боли схожие черты на лице. Даже жесты и мимика как под копирку…

Но… это не он!

Выдыхаю.

Марк сейчас в кабинете директора, в центре. Я лично видела, как они туда заходили, поэтому и поспешила улизнуть немедля подальше, прихватив Ритку. Чтобы, как минимум привести мысли в порядок, и решить, что делать дальше.

– Девушка, – повторил незнакомец, слишком похожий на Марка. Уверена, что это не совпадение. – Вы целы? Ноги, руки шевелятся?

Мужчина присел рядом со мной и осторожно ощупал колени, а затем локти.

– Да, – голос осип, а во рту пересохло. Внимательно наблюдаю, как Ритка приближается к нам маленькими шажочками.

– Мамотька…? – она хмурит бровки и смотрит на меня немного обиженно, мол «чего это ты тут разлеглась на дороге? И без меня…»

– Все хорошо, малышка. Не бойся, – поднимаюсь с земли, наспех обнимаю дочурку и тут же прячу ее за собой.

– Голова не кружится? В глазах не темно? – продолжает незнакомец допрос с особым пристрастием. – Не тошнит? Я видел, что не сильно задел, но лучше перестраховаться. Давайте в больницу Вас отвезу?

– Не надо! – я выставляю руки вперед, будто мужчина может против воли меня затолкать в тачку и отвезти на лечение. – Со мной все хорошо, – пару шагов назад, резко оборачиваюсь и подхватываю Ритку на руки. Надо делать ноги отсюда как можно скорее!

– Девушка! Подождите! Давайте хоть телефон Ваш запишу! Мало ли что! Меня Клим зовут! Дворецкий! Найдите меня, хорошо? – летит мне в спину, но я даже не оборачиваюсь.

Сразу два Дворецких за один день – это уже перебор. Надеюсь, на этом дождь из миллиардеров перестанет сыпаться на мою грешную голову?

– Бо-бо? – с любопытством интересуется Ритка уже дома, видя, как я морщусь и потираю ушибленное бедро.

– Бо-бо, – утвердительно бурчу, снимая пальто. – Видишь, что бывает, если не смотреть по сторонам?

– Я больсе не буду убегать от тебя, – потупив взгляд, дочурка возит носочком ботиночка по коврику в нашей прихожей.

Устало улыбаюсь и целую ее в рыженькую макушку.

Все у нас хорошо. Справимся. Просто нужно выяснить действительно ли Марк меня не узнал.

Четыре года прошло. У него за это время наверняка девушек было вагон и маленькая тележка. Или… одна единственная – жена.

В любом случае ему незачем запоминать случайную провинциалку.

Так что вариант, что Марк не вспомнил меня, уже не кажется таким уж невероятным. В конце концов, в нашем дуэте, явно не он не спал по ночам, мучаясь от несчастной любви!

– Даша? Это ты? – доносится мамин голос из кухни, и я напрягаюсь, не ожидая ее сегодня увидеть.

– Ба-а-буска-а-а! – Ритка реагирует молниеносно и тут же несется на голос. Но замирает в дверях. Нерешительно на меня оборачивается.

Да что там происходит?

– Ма-а-ам? – я удивленно распахиваю глаза, поравнявшись с дочерью, и наблюдая за мамой и незваным гостем на своей маленькой кухне. Застываю на долю секунды.

Мысленно вскидываю взгляд к небу. Боги, этот день может стать еще хуже?!

– Ой, Дашенька, как хорошо, что вы пораньше сегодня пришли! – начинает воодушевленно причитать мама. – А я вот Василия пригласила на ужин. Помнишь, говорила тебе? Василий старший сын тети Любы. Ну Семеновой-то! Ты ведь так познакомится с ним хотела!

– Я? – моя бровь трагически ползёт вверх, выдавая мамину ложь с головой. – Хотела?

– Ну да! Да! – мама пытается взглядом мне приказать не перечить.

Ну уж нет! Точно нет!

– Добрый день, Даша, – несмело произносит Василий.

– Добрый…

Поджимаю губы и недовольно сверлю маму глазами в ответ.

Решила смотрины устроить и найти мне мужа по своему вкусу? Что за день то такой?! Вовсе не добрый!

– Мам, нужно поговорить, – цежу строго и посылаю невербальные извинения смущенному гостю Василию.

– Ну что ты волком-то на меня смотришь? – ощетинилась мама, стоило нам переступить порог кухни.

– Радость моя, беги пока в комнату. Достань новую раскраску из тумбочки, хорошо? – отправляю я Ритку подальше от неприятного разговора. А в том, что он окажется неприятным я более, чем уверена.

– Мам, – укоризненно смотрю на родительницу.

– Ну а что «мам», что «мам» то?! – бросается та в нападение. – Ты мне скажи, сколько ты еще как неприкаянная будешь ходить? Мне уж соседки плешь всю проели! Все спрашивают, чего это на твою Дашку никто не позарится?! Характер, поди, совсем уж невыносимый?!

Я обреченно закатываю глаза, а мать продолжает:

– Ты тут лицо мне не корчи! – повышает голос она, и я шикаю. Потому что как минимум неловко перед Василием, все еще сидящим на кухне. А как максимум – мне вообще ни разу не хочется продолжать все это выслушивать.

– Мама, ты же знаешь прекрасно, что нам с Риткой не нужен никто. Нам и одним хорошо, – сама не знаю, почему в моем голосе столько вины. Будто я и правда должна ее чувствовать от того, что не хочу иметь рядом мужчины.

– Это тебе сейчас кажется так! А год пройдет? Два? И дальше-то что?! Подумала бы о ребенке, Дарья! Пока она маленькая, легче привыкнет к новому папе!

– У Ритки есть папа! – вырывается у меня против воли, а в горле уже стоит ком.

– Да? И как его зовут, интересно? Ты даже нам имя ни сказала ни разу, а Ритке дала отчество деда. Какой он отец, если ты сама не хочешь, чтоб дочь о таком что-то знала?!

Слова мамы жалят больно как пчелы.

А их подтекст так и вовсе засядет в моей голове на долгие недели вперед. Плавали, знаем.

Я делаю пару глубоких вдохов и через силу натягиваю улыбку. Касаюсь маминого плеча.

– Давай в другой раз обсудим все это? Пожалуйста. С Василием тебе придется поужинать самой. У меня голова раскалывается и…,

В глазах мамы вспыхивает праведный огонь гнева.

– Даша! – шипит она разгоряченно.

– Ничего страшного, Даш, – прерывает нас вышедший из кухни гость. Должно быть, он, как и я, стал заложником ситуации. И свято верил, что я действительно желаю знакомства. – Мне и самому уже надо идти.

– Васенька, погоди, давай может чайку еще, а? – в миг поменявшийся, обманчиво елейный голос собственной матери выглядит совсем уж фальшивым.

Мои щеки заливают стыдливые пятна. Как-то неловко вышло с этим Василием.

Я кошусь на воротник его белой рубашки, торчащий из-под теплого свитера. Ловлю взгляд, переполненный молчаливыми оправданиями.

– Извините, Марья Георгиевна, но мне правда пора.

Сухо попрощавшись, Василий стремительно покидает квартиру.

– Ну вот! – укоризненно качает головой мама. – И чего ты добилась? Больше он не придет!

– Наверное я бы расстроилась, если бы приглашала его! – вскипаю, не в силах сдержаться. – Как и тебя…, – договариваю тихо, потеряв тормоза.

Лицо матери вытягивается от удивления.

– Мам! Я не то имела в виду…

– Вот! – она гневно тыкает указательным пальцем мне в грудь. – Вот до чего дожила! Родная дочь мне в моей же квартире не рада!

– Ма-ам, это не так… День был тяжелый, прости, – сдавленно говорю, потому что за свои слова становится стыдно до одури. Как я могла ляпнуть такое?

– Я же как лучше хочу! Как лучше тебе! – не унимается мать. – Доживешь до моего возраста, Ритка вырастет, не нужна ты ей станешь! Не нужна, слышишь? Вот так же придет и скажет тебе, что видеть не хочет!

– Я хочу тебя видеть, – складываю домиком брови, и не знаю, что еще предпринять, чтобы родительница наконец успокоилась.

– А рядом даже мужа не будет, чтобы тебя поддержать! Отец бы сказал, что очень в тебе разочаровался сейчас! – бросает она напоследок, чтобы окончательно меня раздавить.

И у нее получается.

Мама, как ураган, разворачивается, хватает свой плащ и хлопнув дверью, покидает квартиру.

– Даже с Риткой не попрощалась…, – вздыхая, тяну я опустевшей прихожей. – Она ведь каждый раз тебя так сильно ждет…

Я знаю, что про отца – это она с горяча. Папа всегда был на моей стороне. Всегда поддерживал. Понимал.

Он был для меня по-настоящему близким. Примером честности и справедливости.

Уже в тридцать получил ученую степень по фармакологии. И всю оставшуюся жизнь посвятил науке и любимой работе.

Но папа умер. Я тогда проучилась в Москве чуть больше месяца.

Два выстрела в грудь от уличных хулиганов, когда отец возвращался поздней ночью домой. Кошелек и часы оказались дороже жизни самого близкого для меня человека.

Это официальная версия следствия. Виновных до сих пор не нашли.

Я приехала сразу же, как узнала. Для нас с мамой это был страшный удар.

И я не смогла ее бросить, и не спешила вернуться к учебе.

А еще через две недели узнала, что беременна Риткой.

Отчетливо помню, что полюбила эту кроху, как только узнала о ней… И мне было абсолютно плевать, что ее отец оказался обманщиком и лицемером…