Черт возьми, ну почему люди, которым так легко дается устная речь, которые без малейших усилий изливают целые потоки самых разных слов, превращаются в немых, когда надо сказать другому человеку что-нибудь хорошее?
Мы были стрелы,
выпущенные из лука в бесконечность.
Мы были птицы,
летящие за горизонт.
Мы были люди,
покинувшие землю ради неизвестного.
У вас, может быть, пять дедов в запасе, и все отлично себя чувствуют, а у нас только один, который вот-вот отдаст концы, и ради него мы готовы ломать замок на двери больничной кухни.
Митрофан погасил айфон, и мы оказались в июньских сумерках под светлым небом. Шумели от легкого ветра камыши, голосили лягушки, догорал костер. Все вокруг нас и мы сами, и все, что с нами случилось недавно и что происходило сейчас, — все это было так невероятно, что я задохнулся от счастья, и глаза у меня, наверное, сияли и пламенели в сумерках, как угли. Я не мог уснуть, и лежал, вдыхая запах ночи, озера и леса, и хотел запомнить его на всю жизнь
– Это, – дед уставил палец на кофеварку, – смех для кур.
– Курам на смех, – поправила его мать.
– Не командуй, – буркнул дед.
Я могу за тебя сдохнуть, но унизиться - не могу.
Молчание было таким густым, что его можно было ножом резать и по тарелкам раскладывать.