Читать книгу: «Ночной Хозяин. Воля и Сталь»

Корректор Нина Колташева

Дизайнер обложки Татьяна Коган

© Данил Коган, 2021

© Татьяна Коган, дизайн обложки, 2021

ISBN 978-5-0053-3233-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Благодарности:

Огромная благодарность моей супруге Татьяне Коган, за моральную поддержку и интересные сюжетные идеи.

Нине Колташовой, которая бесплатно перелопатила мои пятьсот тыщ знаков, правя запятые и кое-где даже орфографию.

Георгию Федорову – другу, высказавшему мне ценные критические замечания, которые сильно помогли в работе над текстом.

Саше Фишеру за моральную поддержку и первую рецензию.

Моим читателям с сайта https://author.today/work/65034 которые писали комментарии, ставили лайки и добавляли книгу в библиотеку.

Обложка авторства Татьяны Коган https://vk.com/fotoflame

Корректор: Нина Колташова

Часть первая Хранители Рода

Глава первая. Ex officio¹ (1)

Находясь на службе, помни две истины:

«Только беспристрастность излучает свет мудрости.

Только бескорыстие рождает авторитет».

Хун Цзычен

1

Он приближался к месту своего назначения.

Жирная грязь под конскими копытами липко чавкала. Проклятая скотина, как назло, постоянно спотыкалась. Сапоги всадника окатила очередная волна черной жижи. Оттавио глухо выругался, помянув Владык, духов, их нематериальных прародителей в пятом колене, и сдал на обочину.

Грунтовка, по-осеннему грязная и раскисшая, петляла по редколесью графства Вальде, повторяя изгибы местности, обходя овраги и кружа вдоль подножия невысоких холмов, которыми изобиловала эта унылая местность.

Солнце едва перевалило за полдень.

До замка Фертсайтхайт оставалось не более двух часов пути, если верить тому невразумительному пояснению, которое дали Оттавио местные бауэры² (2). По сухой дороге он рысью добрался бы вдвое быстрее. Но осенняя распутица просто невыносима, особенно для человека его возраста, она ворует здоровье и время.

Оттавио в очередной раз выругался, когда новый фонтан грязи, выбитый из колеи мощными копытами его коня, стек по плащу. Каурый, которого он арендовал в городке Херне, еле плелся, опустив голову и то и дело оступаясь, постоянно норовил остановиться и начать объедать ближайшие кусты. Заводная кобыла, серая в яблоках, флегматично следовала за ведущим и особых хлопот, слава Владыкам, не доставляла. Оттавио слишком давно не ездил верхом. Колени и поясницу после двухдневной поездки изрядно ломило. Мерзли пальцы в обрезанных перчатках. Стылый осенний воздух проникал под тяжелый шерстяной плащ, который снизу покрылся коркой черной грязи, а сверху – промок от влаги, висевшей в воздухе, и теперь противно вонял.

Впереди наконец-то показалась развилка – та самая, о которой ему рассказали в деревне. Вправо, вверх по холму, от главного пути отходила широкая натоптанная тропа, а дорога, разбитая тележными колесами, продолжала огибать холм. На развилке, поверх большого валуна, возвышалась деревянная кумирня, над которой висел указатель, сообщающий, что путник вступает на родовые земли владения Брюнне.

Ар Стрегон сполз с седла на обочину и, прихрамывая, пошел к святилищу, ведя коня в поводу.

Деревянные стенки алтаря изнутри были покрыты сажей и паутиной. На внешних, обращенных к просителю, наличниках были вырезаны славословия и обращения к духам места и родовому духу Брюнне. На боковой полке стояла глиняная посудина с маслом.

Оттавио налил масло в медную горелку и усилием Воли, соединенным с формулой огня, зажег жертвенник. Насыпал в огонь немного хлеба, после чего достал из седельных вьюков флягу с вином, отвернул тугую пробку и плеснул из фляги на нижнюю часть алтаря.

Легко проводя кончиками пальцев левой руки по резным стенкам, прочел все молитвы по кругу – слева направо по солярной схеме. Пальцы охватил легкий зуд, распространившийся вверх по руке. Кумирня была «живая».

«Ужасная глушь здесь», – подумал Оттавио. Подобные алтари есть почти в каждой деревне или небольшом селении, но в городах духам местности уже давно не приносят жертв.

Скорее всего, этот алтарь внесен в имперские реестры, поставлен на учет светскими и церковными властями. Но даже если это не так, то ничего страшного.

Церковь Владык занимала по поводу поклонения неканонизированным духам двусмысленную позицию. В целом такое поведение Земным Престолом Владык осуждалось, но никаких санкций к «старопоклонникам», тем более, разрушения неканоничных алтарей и жертвенников не производилось. Духи мстительны, а многие из них еще и крайне могущественны. Мало кому хотелось получить родовое проклятие или что похуже от оскорбленного духа места. По той же причине крайне редко разрушались и сами храмы, даже во время войн.

Церковники преследовали только секты, регулярно ублажающие духов с помощью человеческих жертв. Алтари таких сущностей разрушались, невзирая на последствия, а сектантов вырезали под корень воины Святого Маркуса.

Этот алтарь, насколько Оттавио мог судить, был «чистым». По крайней мере, эманации силы были просто неприятными, а не гнилостно-отвратительными, а именно так он ощущал святилища, запятнанные многочисленными смертями разумных.

Оттавио вознес стандартную просьбу к духам места о защите и покровительстве, представился. Достав кинжал, он уколол подушечку пальца и провел ей по внутренней поверхности алтаря. Кровь мгновенно впиталась – жертву приняли благосклонно.

Взгромоздившись обратно в седло, не сдержав при этом мучительный стон, он направил коня на утоптанную тропу. Если бауэры не сбрехнули, так можно было серьезно срезать путь пешему или всаднику.

2

Фертсайтхайт открылся ему сразу после того, как уставший путник перевалил вершину очередного холма.

Внизу, под склоном, блестела полоса неширокой реки. На другом берегу виднелись крыши небольшой, дворов на полтораста, деревни. Прямо перед Оттавио лежал заливной луг, трава на котором была уже скошена и сметана в скирды.

А напротив, на другой стороне луга, возвышался еще один холм, самый высокий в округе, покрытый лесом. Вершину его опоясывали похожие на зубчатую корону развалины древних стен. Корявым пальцем с обломанным ногтем трогала низкие осенние облака сторожевая башня. Еще один холм – близнец первого, был украшен развалинами второй крепости. Эти руины напоминали уже простую россыпь камней. Между холмами был перекинут деревянный мост. Основная дорога шла через луг и поднималась куда-то к развалинам замка, из-за которых в осеннее небо тянулись дымки дворовых печей.

До цели его путешествия оставалось всего каких-нибудь двести-триста фадденов³ (3). Решительно пришпорив полудохлую каурую скотину, Оттавио начал спускаться с холма.

3

На обратной стороне увенчанного руинами старого замка холма, недалеко от вершины обнаружилось наконец-то человеческое жилье. Крепкий палисад высотой примерно в четверть фаддена окружал большой трехэтажный господский дом и хозяйственные постройки.

Под островерхой деревянной башней, находившейся в центре ограды, в распахнутых воротах стояли двое встречающих. Первый – местный стражник, широкоплечий бородатый мужик, одетый в кожаную броню и вооруженный кошкодером – шагнул чуть назад, освобождая проезд во двор. Оттавио миновал ворота и наконец-то покинул седло. Бросив поводья второму – щуплому пацану зим четырнадцати от роду, он приказал:

– Отведи лошадей на конюшню. Каурого расседлай. Серой задай корма, но седельные сумки трогать не смей – руки оторвет. Я их сам заберу позже, – и, обернувшись уже к стражнику:

– Оттавио ар Стрегон, имперский окружной коронер⁴. Прибыл для расследования смерти владетеля Аделхарда гер Брюнне. Сообщи хозяевам о моем прибытии и попроси всех взрослых родичей покойного собраться для предварительной беседы.

Произнеся все это с максимально высокомерным видом, Оттавио с усилием провел в воздухе правой рукой, четко выговаривая формулу и вкладывая силу. В воздухе дымным абрисом вспыхнул символ – круг, в котором умирала изогнутая буквой S змея, пронзенная мечом. Знак имперских охранителей.

Стражник схватился за рукоять кошкодера и отшатнулся от колдуна, прикоснувшись левой рукой к амулету на груди.

При общении с прислугой главное – сразу все расставить по своим местам. Немного страха, замешанного на уважении к громкой должности, не помешает. Иначе потом с местными сервами никакого сладу не будет.

– Если в доме есть большая зала, в которой затоплен камин, отведи меня туда. Я изрядно намерзся по дороге. И попроси всех упомянутых мною лиц явиться туда же.

– Так, это, благородный господин. Может, глинтвейну? Ну, значит, чтоб согреться?

– Как тебя зовут?

– Кнут, господин.

– Кнут, это было бы отлично.

– Так я, это, скажу на кухне.

Кнут проводил имперского следователя на второй этаж, где действительно имелся довольно обширный зал. Сквозь узкие стрельчатые окна, расположенные на внутренней стене, проникали лучи заходящего солнца, слабо освещая комнату. В помещении было жарко натоплено, вместо камина к правой стене была пристроена массивная изразцовая анландская⁵ (4) печь. Скорее всего, этот зал использовался семейством владетеля в качестве обеденного, но сейчас здесь было пусто. Прямо возле входа на стене висело ростовое посеребренное зеркало.

Оттавио встал перед ним и всмотрелся в свое отражение. Что ж, в свои сорок три зимы он выглядел не так и плохо. Невысокий, пять с половиной футов, немолодой брюнет. В курчавых волосах уже появились седые пряди. Кряжистая «крестьянская» фигура, намечающееся брюшко, чуть нависающее над ремнем. Черные глаза и смуглая кожа, нос горбинкой, на обветренном, покрытым сеткой морщин, лице выдавали в нем уроженца солнечного юга. Здесь, на севере, он резко выделялся на фоне анландцев, олиманнов и дойчей – исключительно блондинов, шатенов, рыжих, как ворон выделялся бы среди стаи голубей.

Морщась от боли, Оттавио стащил митенку с левой руки. Мизинец и безымянный палец торчали из ладони под неестественным углом и почти не сгибались. Ладонь пересекал бледный шрам, начинающийся от покалеченных пальцев и теряющийся под манжетом.

Оттавио провел левой рукой по периметру зеркала – слева направо, проделывая ладонью сужающуюся к центру зеркала спираль.

Зеркало оказалось не зачаровано.

Что было, на взгляд Оттавио, очень странно. Его милость гер Брюнне был весьма сильным одаренным, сложно предположить, что он не озаботился мерами элементарной защиты в своем собственном доме. Следователь поморщился – он не любил таких мелких несоответствий и неясностей. Обычно они сулили большие неприятности. Однако все эти странности придется отложить на потом.

Подойдя поближе к печи, он скинул на стол тяжелый вонючий плащ, отстегнул от пояса скьявону⁶ в потертых ножнах и положил ее поверх плаща. Туда же кинул шляпу, и с наслаждением замер возле печи, закрыв глаза и втягивая блаженное тепло всем своим телом.

– Ваш глинтвейн, господин … – этот голос был женским.

Следователь вздрогнул и открыл глаза. Отобранный у печи огонь, изгнал ломоту из суставов и боль из старой раны на левой руке и продолжал разливаться по телу. А вот печь, похоже, погасла.

Рядом с ним стояла стройная женщина, одетая в роскошное платье, сшитое по прошлогодней лютецкой моде. Голову ее охватывал серебряный обруч-оберег. Густая вуаль, пристегнутая к обручу, скрывала лицо. Женщина протягивала ему медный кубок. Оттавио обратил внимание на ее руки, явно никогда не знавшие тяжелой работы.

– Оттавио ар Стрегон, – никаких «к вашим услугам». Не тот повод для визита. Он здесь по долгу службы. Официально. – Имперский коронер, окружной суд Вестгау.

– Я Аделинда гер Брюнне, невестка владетеля. Коронер окружного суда? Но разве у имперских властей есть какие-то сомнения в причинах смерти моего деверя? Коронер из Херне выдал заключение – естественная смерть! – голос ее повышался в течении всей фразы, и последние слова она почти провизжала.

– Я здесь не для того, чтобы отвечать на вопросы, а для того, чтобы их задавать, – резко оборвал женщину Оттавио. – Я объясню причины своего появления, когда здесь соберутся все заинтересованные лица. Спасибо за глинтвейн, благородная госпожа Аделинда.

Глинтвейн и впрямь был хорош.

Пока Оттавио мелкими глотками пил горячее вино со специями, появились слуги, внесшие шандалы со свечами. Они забрали со стола его вещи и растворились в вечерних тенях, сгустившихся в зале за пределами теплых свечных отсветов.

Постепенно зала стала наполняться людьми.

Первым, после Аделинды, в залу вкатился эдакий колобок, низенький толстячок неопределенного возраста. Поверх мешковатых штанов и камизы он был облачен в замызганный старомодный камзол. Облик завершался домашними войлочными туфлями. Выглядел колобок весьма воинственно. Оглаживая рукой редкие желтоватые сальные патлы, он пробурчал свое имя: «Дачс гер Брюнне», после чего рухнул в кресло возле печи и начал буравить коронера неприязненным взглядом бледно-голубых глаз.

Следующими явились двое: первый – сухощавый верткий старичок, похожий лицом на сушеную смокву. На голове его красовался огромный парик, из тех что были в моде в прошлом столетии. Он представился поверенным семьи Брюнне мастером Стеханом Дольчиком.

Второй – стройный, пропорционально сложенный молодой человек, красавец-блондин с пронзительно синими глазами, одетый, в отличие от всех остальных присутствующих, по последней моде. Он молча прошел к лавке и уселся. Скорее всего, это был старший сын владетеля, Адлер. На безымянном пальце его левой руки тускло блестело золотое кольцо – символ какого-то студенческого братства.

Войска противника выдвинулись на поле боя. Итоговая диспозиция складывалась так: на правом фланге в кресле окопался толстячок – брат владетеля, и вправду немного напоминающий барсука («Дачс» значит «барсук»). Рядом, опершись о спинку кресла, заняла тыловую позицию его супруга. Левый фланг, сев на лавку возле обеденного стола и непринужденно закинув ногу на ногу, оккупировал Адлер. В центре готовился перейти в наступление господин «Сушеная смоква».

Бросив быстрый взор по сторонам, поверенный отважно выступил вперед, как бы собираясь прикрыть своих клиентов щуплой старческой грудью, и начал рекогносцировку:

– Не будет ли любезен уважаемый господин ар Стрегон пояснить свое присутствие в этом доме. Дела благородных семейств не входят в круг забот императора, да благословят его Владыки… – было очевидно, что господин «Сушеная смоква» мог вещать в таком стиле еще очень долго, но Оттавио не собирался представлять ему такой шанс.

– И тем не менее, я здесь по ex officiо – пo долгу службы. В мои служебные обязанности входит расследование внезапных смертей среди лиц благородного сословия, если имеются основания полагать, что смерть эта имеет сверхъестественную причину. А учитывая, то, что покойный был электором⁷… – Оттавио позволил многозначительной паузе повиснуть в воздухе. Атака противника захлебнулась, поверенный покраснел и поперхнулся, видимо, непроизнесенные слова встали поперек глотки

– Но позвольте… – это уже высунулся Барсук из кресла, фланговая атака.

– Господа. Я просил собрать здесь всех заинтересованных. Будет слишком утомительно рассказывать все заново каждому члену вашей уважаемой семьи. Пока что все, что я могу сказать: в окружной суд поступила жалоба, в которой истец настаивает на том, что смерть владетеля Брюнне не была естественной и вызвана колдовством. Поскольку жалоба касается подозрений в отношении внезапной гибели имперского электора, окружной судья распорядился начать следствие немедленно. Префект округа Вестгау, в свою очередь, взял это дело под личный контроль.

Они заговорили все разом.

Барсук еще глубже забрался в кресло и шипел оттуда что-то вроде «Позор, как вы смеете!»

Молодой гер Брюнне, наоборот, вскочил, растеряв всю свою напускную невозмутимость и возбужденно выкрикивая какие-то ругательства. Однако надолго его не хватило, он вдруг схватился за горло и зашелся в надсадном кашле, опустившись обратно на скамью.

Тетушка бросилась на помощь племяннику.

Когда в комнате установилась относительная тишина, прерывающаяся лишь глухим кашлем Адлера гер Брюнне, прозвучал новый вопрос Сушеной смоквы.

– Позвольте узнать имя истца, господин коронер?

– Как будто ты не знаешь, Стехан, что эта мелкая дрянь, приблуда, постаралась очернить доброе имя нашей семьи, – прошипела Аделинда.

– Да, это я написала письмо имперским властям!

На поле боя появилось новое действующее лицо.

Хрупкая девушка, совсем молодая, одетая в серое домашнее платье. Она решительно вошла в зал и прошествовала через вражеские порядки, внеся в них сумятицу. Госпожа Аделинда и поверенный шарахнулись от нее, как от зачумленной. Девушка остановилась напротив коронера и требовательно посмотрела ему в глаза.

– Я ЗНАЮ, господин следователь, что его убили. Убили колдовством, ведь у него так страшно почернело лицо! Мой муж был совершенно здоров и… – она судорожно вздохнула- … я верю, что император не оставит это так и убийц накажут! – Ар Стрегон поднял левую руку ладонью наружу. Девушка запнулась и покраснела.

– Госпожа Рената гер Брюнне, вдова Аделхарда гер Брюнне, – заявил он и, дождавшись утвердительного кивка, продолжил. – Все в сборе. Полагаю, что присутствие несовершеннолетних членов семьи необязательно. Вот мое предписание, прошу, – и он протянул свернутый и опечатанный пергамент поверенному. – Я прибыл сюда, дабы провести предварительное расследование причин кончины владетеля Аделхарда гер Брюнне, имперского электора. Результаты расследования будут представлены мной в окружной суд и канцелярию префекта округа Весгау. Сегодня шестой день со времени скоропостижной смерти владетеля. Надеюсь, он еще не погребен?

– Что вы, – ответил за всех Барсук, – как можно. Тело моего брата…. ммм подготовлено к погребению на восьмой день. Оно в домовой часовне, возле него бдит наш домашний капеллан. В этом доме… эээ чтут древние традиции, знаете ли.

– Покойный оставил завещание? – обратился ар Стрегон к поверенному, не обращая внимания на язвительно-неуверенный тон Барсука.

– Да, безусловно. Я собирался огласить его сразу после погребения.

– До окончания следствия вам предписывается не оглашать его содержание. Кто душеприказчик?

– Брат его милости, господин Дачс гер Брюнне.

– Дар еще не снизошел на кого-либо из кровных родственников?⁸ (5) – это вопрос к Барсуку.

– Мне об этом эээ… неизвестно. Думаю, нет… ммм думаю, нет. Вы наверняка знаете, – в голосе Барсука зазвучали покровительственные нотки, – что снисхождение дара обычно… ммм случается после окончательного, так сказать, упокоения.

– По-разному бывает, – спокойно ответил Оттавио. – Очень по-разному.

Поверенный уже прочел предписание, оценил печати префекта и окружного судьи, описанные в бумаге полномочия коронера, обещанные ослушникам кары, и горел рвением. Теперь он очень хотел помочь следствию. Он даже переместился на нейтральную полосу между враждебными лагерями, как бы показывая, что выходит из боевых действий, но флаг не опускает. Чудный старичок. Впрочем, все эти сельские юристы похожи на кокосовый орех – снаружи твердо, а внутри жидко.

– Я собираюсь осмотреть тело, – это уже Барсуку, – озаботьтесь, чтобы мне предоставили доступ. Также мне нужно будет опросить вас, господа, и, возможно, домовых слуг. Прошу, господин Датчс, предоставить мне для этих целей отдельное помещение. Сегодня мы не закончим. Надеюсь, мне найдется место для ночлега в доме?

Барсук глянул на поверенного. Тот развел руками, как бы говоря: «Ничего не могу сделать, этот господин здесь находится по праву». Барсук нахмурился:

– Конечно, вам уже выделены гостевые покои на третьем этаже правого крыла. Я эээ… распорядился. Может, там же и проведете свои ммм… допросы?

Оттавио кивнул.

– Что касается тела, вы действительно уверены, что это ммм… так уж необходимо?

– Абсолютно уверен. Так предписано процедурой дознания. Где обнаружили тело, кстати говоря?

– В этой самой зале, – вступила в беседу вдова покойного. – Я нашла его лежащим на полу… вон там, – Рената вытянула тонкий пальчик в сторону пространства перед дверью в зал.

– Ясно. Тогда я займу залу на некоторое время. Необходимо провести ритуал познания. Есть ли у вас вопросы, господа?

О, конечно, у них были вопросы. Потеряв еще минут двадцать на весьма эмоциональный, но совершенно бессмысленный разговор с присутствующими, Оттавио, наконец, ретировался с поля боя. Напоследок он предупредил всех, что ужинать им придется в другом помещении.

Мысленно поминая зловредных духов и держась за поясницу, давшую о себе знать ноющей болью, он направился в конюшню за седельными сумками. Их предстояло поднять на третий этаж, в гостевые покои, на собственном горбу.

4

Войдя в комнату, Оттавио бросил сумки с колдовскими инструментами на кровать и указал следующему за ним слуге, куда поставить остальной багаж.

Едва слуга удалился, Оттавио с наслаждением стянул с себя покрытые засохшей грязью сапоги и снял свою дорожную одежду.

Четко проговаривая слова формул очищения, он несколько раз провел левой рукой над своей макушкой, а затем сверху вниз вдоль тела. Вокруг ног образовалась россыпь отставшей от тела грязи. Конечно, ритуал очищения не заменит хорошей ванны, но впервые с начала этого долгого дня Оттавио почувствовал себя значительно лучше.

Он распаковал баулы, стоящие в углу, и надел мягкие туфли, новые чулки, темные кюлоты⁹, хлопковую камизу¹⁰, чистый камзол и, немного подумав, все же накинул сверху темно-синюю форменную аби¹¹.

Одевшись, он некоторое время потратил на осмотр комнаты, не обнаружил ничего интересного и приступил к извлечению инструментов.

Произнести формулу, снять ловушку, откинуть клапан.

Извлечь ящик с порошками и прочими ингредиентами.

Достать ящик с инструментами.

Вынуть шкатулку с зельями.

Последним из сумки появился пистолет.

Данный образчик маготехнического оружия не имел ничего общего со своими примитивными кремневыми собратьями. Ар Стрегон сам придумал конструкцию и чрезвычайно этим гордился.

Бронзовый шестигранный ствол заканчивался недалеко от затыльника пистоля. В образовавшуюся щель Стрегон вставил стальную трубку с уже заряженной в нее пулей и забитым внутрь трубки взрывчатым порошком. Немного утопил трубку в ствол, противоположный конец скользнул под подпружиненный назатыльник. Щелчок, – и трубка жестко фиксируется скользнувшим вокруг нее полукольцом затвора.

Оружие готово к стрельбе.

Порошок поджигается с помощью силы Той стороны и знака огня, выгравированного на трубке с зарядом. Обычный человек, не одаренный, в принципе не смог бы заставить пистоль выстрелить. Кроме того, конструкция трубки была герметичной, и порошок не мог отсыреть.

Перезарядка – откинуть затвор, вынуть трубку, вставить новую, закрыть затвор – занимала всего несколько секунд.

У Оттавио было шесть заряженных пулевых трубок, более чем достаточно в обычных обстоятельствах, а на войну он пока не собирался. Оружие было относительно небольшим и не очень тяжелым, с коротким стволом, плюс ар Стрегон использовал в своих трубках особую взрывчатую смесь, а не стандартный армейский дымогон, так что пистоль для такого примитивного оружия был потрясающе точен и мощен.

Повесив на стул ремень с кобурой, на которую был нашит особый держатель с пятью стрелковыми трубками, одна из которых содержала зачарованную пулю, он положил заряженный пистоль на стол.

Проверив снаряжение, он потратил некоторое время на то, чтобы наложить и активировать на окне и двери комнаты печати отторжения. Теперь никакие нуллумы¹² (6) не смогут попасть в помещение без его разрешения.

После того, как он обезопасил свои вещи от непрошеного любопытства и воровства, Оттавио занялся подготовкой к ритуалу. Открыл коробку с инструментами, вынул оттуда небольшое серебряное кадило, три медные чаши с подставкой-треножником, альбом с плотными картонными листами и пачку цветных мелков. Сумку с ингредиентами взял полностью.

Вот вроде бы и все, пора приступать к работе.