Читать книгу: «И ничего под небом, кроме Бога…», страница 3

Бередит ли больную рану…

Бередит ли больную рану

Мне задувший с Востока ветер?

Помню снежные, белые храмы,

Что румянцем горят на рассвете

На крутом берегу Амура.

Как и здесь, во степи широкой,

Все то – Родина, пусть и хмуро

Собираются тучи над сопкой,

Пусть не светит так ярко солнце,

И муссон вечно дует лениво,

Плодородно лоза не вьется,

Не раскинулись пышные нивы.

Каждый вздох малой Родины важен,

Каждый звук – и в душе благодать.

И ничто не покроет сажей

Нашей вечной Отчизны стать!

Вороны

Раздаются вопли в небесах –

На Гнездо родное ропщут вороны.

Разделилось все,

И жизни на весах

Колеблются с одной в другую сторону.

«Кар!» – гнилое слово

По Святому небу,

Между туч которого летал.

«Кар!» – и слышно снова,

Как чужого Хлеба

Черный птах сегодня возжелал.

Видимо, он малым кукушонком

Был подброшенным в отцовское гнездо.

Воспитали из того ребенка

От Добра родившееся Зло.

Пусть не возвращаются червоны,

Пусть не возвращаются вовеки.

Саранчой летите за кордоны,

Коршуном за вражеские реки…

Русская краса

Задымился вечер,

И туман на поле.

И не дует ветер

Над седым раздольем.

В реках за осинками

Рыба спит, не плещется,

Ей за сизой дымкою

Море померещится.

Ветры дунут сильные –

Небеса запенятся.

И замашет крыльями

Полевая мельница.

Будут вить блестящие

Звезды хоровод,

Кланяться, уставшие,

В блик озерных вод.

Грянет среброликая

На листве роса.

Вот она – великая

Русская краса!..

Бронепоезд

Где бредешь ты, бронепоезд,

По пути домой,

От Херсона до России

С бледною луной?

Не горит костер кремнистый –

Звезды в небе спят.

Пусть тебе огни Отчизны

Яркие горят!

Материнскою любовью

Будешь ты согрет –

Теплый для души раздолья

Излучают свет.

Где бредешь ты, бронепоезд,

По пути домой,

От Херсона до России

В темноте ночной?

Плачут росы голубые

Под ветра холодные,

Слезы льют из глаз России

В реки полноводные.

Но и ветер нынче стих

В широте полей –

Ждет Отчизна каждый миг

Смелых сыновей.

Где бредешь ты, бронепоезд,

По пути домой?

Видно, скоро Севастополь –

Уж подать рукой!

Рассветает горизонт,

Солнце заиграло!

Сердце место узнает,

Море заблистало!

Зарябила водна гладь,

Всюду свет лучистый.

С нами Божья благодать,

Благодать Пречистой.

Снова ветерок задул,

Зашумел родной.

Уж приехал, бронепоезд,

Ты давно домой!..

Малой Родине

И снова, как сейчас, я вспоминаю

Родимые душе моей места:

Как сосны тихо шепчут за сараем,

На сопках изумрудные леса.

В пути крутом среди камней кремнистых

Есть озеро, что светится в ночи.

И каждый стук орешников ветвистых

Так ясен, словно отблески свечи.

Ребенком бегал от ручья к ручью,

Колодезной воды прохладу помню.

С блаженством памятую я весну

И каждую болотистую пойму,

И жимолости терпкий полутон,

И резкий вкус янтарной облепихи,

И каждый ясный и прекрасный сон,

Который слаще дикой земляники.

И каждый звук из прошлого приятен

Глухим ударом в черном чугуне.

Одно из самых благодатных пятен

Родная даль оставила во мне.

Русский мир

Не видело поле седого заката,

Разбитое глыбой металла –

Упала

На землю с ужасным раскатом,

И взрыла все, и пропахала.

Ведется война между каждым из нас,

Красной линией нас разделило.

Родное кому-то не радует глаз,

Минувшее сердцу не мило.

И в этом густом полумраке боев,

Серы, копоти, пыльной взвеси

Напивались страданием Мы до краев

За детей и «Христос Воскресе!»,

За знакомый сердцу малиновый звон,

За убитых, за мир на свете.

В землю вогнанный меч представлялся крестом,

И молитву в устах нес ветер.

Не видело поле седого заката –

Рассвет воссияет над ним!

И имя, и подвиг родного солдата

Запомнят навеки. Аминь!

В саду

Яблонька в саду моем

Белый цвет набрала,

Тень отбросила на дом,

Золотится станом.

Засветилось, как вода,

Небо – сине море,

В нем завьются облака,

А под ним – лишь поле.

Поле, взор куда ни кинь,

Всюду тишь да гладь.

И стругают старики

Для пшеницы кадь.

Все, чего твой взгляд коснется –

Божия краса!

И уходит на ночь солнце

В дальние леса.

Любовное признание оврага

О, зимнее оврага завыванье,

Из дымохода дувшее в печи,

Похоже на любовное признанье

К искристой и заснеженной ночи.

Оно с надеждой о любимой пело,

Что не покинет та его на утро.

И так тоска во тьме ночной гудела,

Считала словно время поминутно.

Пурга мела, и в снежной круговерти

Не видно было мира за окном.

Звенело все, и завыванья эти

Гудели обо всем, но об одном.

В последние моменты полумрака

Все стихло, и в затопленной печи

Любовное признание оврага

Затихло о заснеженной ночи…

Ивушка

Склонилась ивушка и плачет у реки…

Как тяжело, когда отцов хоронят дети,

Когда детей хоронят наши старики,

И лента черная, как орден, на портрете.

Роняя слезы, каждой веткою кренясь,

Склонилась ивушка, и в водном отраженье

Она увидела, как жизнь оборвалась,

Исчезла в миг, как приведенье.

Быть может, это был кошмарный сон,

В котором бесновался темный бог.

Как только колос под цепом склониться мог,

Склонился перед горем отчий дом.

И этот мир отныне не такой, как присно,

И скорбь тяжелая над всем живым нависла…

Месяц!

Месяц, месяц!

За сохою

Ты идешь по полю неба.

Колосятся звезды лепо,

Месяц!

Дивно колосятся!

Свет Медведицы с тобою,

Что во след шагает слепо.

Небо, небо!

В дивный плуг

Запрягает кобылицу

Месяц, ясная Луна.

Вечно трудится она –

Море льет во все края.

Месяц, месяц!

Жнешь ты колос,

Зерна сыплешь под цепом.

Так яви же миру утро,

Мир и свет неси нам в дом!

Аллея Ангелов

Поле бранное, поле факелов…

О, не ветра звенит завывание,

Слышу Бога я здесь воззвание –

Льет слезами в Аллею Ангелов.

Каждой каплею судьбоносною

Ударяет людей по темени –

Кровью земли напитаны досыта,

Не забудется это во времени.

И летят, и парят, и кружатся

Отрываясь от плитки мощеной –

Не обнять и не попрощаться –

Крылья детские под дерева кроной…

Слышен гром и огня полыхание!

Поле бранное! О, поле факелов!

Час пробил – и сменилось молчание

Голосами ушедших Ангелов!..

Идут по небу полки небесные…

Идут по небу полки небесные –

Братья павшие.

В дни воскресные,

Колокольный звон гудит.

«Восемь лет!..» – он говорит.

И слетаются неизвестные,

Люди пришлые, люди местные,

Дети малые, чьи-то матери.

И кричат, и ревут и, знаете, –

Не летят в небесах истребители,

То обрушился гнев родителей

За каждый из долгих лет

И за тех, кого больше нет…

Раскалился воздух…

Раскалился воздух,

Льется воском в уши.

Телеграмм-каналы,

Возгласы: «Послушай!..»

Друг, шагайте смело!

Враг лишь скажет в страхе:

«Воспевай, Бандеру!

Москали на плахе…»

Что вы ждете, бесы?

Что вы ждете, черти?

Не конца ли пьесы

О российском свете?

Гражданин, товарищ,

Не стыдись России!

Ведь в единстве, знаешь,

Наша нынче сила.

Были мы гонимы,

Братья, под ярмом.

Поднимай на вилы

НАТО, Белый дом!

Все народы наши,

Русская земля! –

Коль придется, маршем,

Враг наступит, скажем,

Двинемся тогда!

«Брат напал на брата…» –

Брат ли нам нацист?!

Открывай, ребята,

В жизни новый лист!

И пока дерется

Русский наш солдат –

Сердце гордо бьется

За родной бушлат!

И, как в сорок первом,

Не пройдет чума.

С нами наша Вера,

Матушка-земля!

Заплетало солнце…

Заплетало солнце

Косы ржи багряной,

Пило у колодца

И черпало пьяно.

Закатилось в горы,

Вышло из-за лип.

Лик его – Аврора –

Корнем в небо влип.

Залило лучами

Синий небосвод,

И горел очами

Блик озерных вод.

Заплело светило

Дни в годичный круг,

И готовит вилы

К осени и плуг.

Мемориал

Конец аллей пустых, безлюдных:

Мемориал, златая арка.

Что там? Лепечет ли гагарка

В сетях ветвей своих безумных?

Конец дороги виден, вроде,

И дождь прошел уже в саду.

Я с ним дорогу перейду,

Открыв объятия природе.

И крики злобные людей

Ко мне добраться не посмеют.

Тут лес гудит, тут буря стелет,

И леший бродит, и Кощей.

На земи горница лежит,

Гниет, покрытая грибами.

И ветер вздохом временами

Больную рану бередит.

Прошла, минула старина,

И мхом позеленела память.

Мемориалом не исправить

И не поворотить года…

Соборы

Купола, купола, купола,

С оборванными крестами.

Кровь по сердцу больному стекла,

Воротилась ко мне стихами.

Нет икон и лепечут воры.

Обливаются только слезами

Соборы, соборы, соборы,

С оборванными куполами!..

Ночь гостей полна

Желтый месяц,

Сырная луна.

Ночь гостей полна,

Ночь прохладой дышит,

Ночь костями ляжет.

В поле трынь-трава,

Да пламя пляшет,

Да небо дымом вяжет.

Вьется двор бурьяном,

Хмелем и брусникой,

Серебрится станом

Ствол березы дикой.

Полночь – холод лета,

Желтая луна,

Ночь гостей полна.

Плачет лес,

Дождь из рос,

Нож с небес,

Перелесок, сенокос.

Спят косцы в прохладе

В бане на полу,

Косы их в углу.

Лезвий полумесяц

В сеянное небо

Жнет луну,

Сеет коноплю.

А за деревянным

Скошенным забором,

Серым частоколом,

Где-то желтый месяц,

Сырная луна.

Ночь гостей полна,

Ночь прохладой дышит,

Ночь костями ляжет.

Мечет

Меч – это крест,

Меч – это слово.

Меч – это сила, что рвет и мечет

Снова и снова!

Тушите свечи!

Он – длань и перст.

Он –

кара,

победа,

король,

непогода,

пламя пожара,

спасение вора,

успение мертвых во стенах собора!

В деснице монаха –

Орудие в крови степных чужаков.

Он – смерть на курганах монгольских врагов!

Великий язык! О, железная речь!

Терзает словами пожара крови,

Что, запекаясь на смуглой груди,

Границы раздвинула царской Руси.

Сияет луною клинок серебристый –

Так было и будет, и ноне, и присно!

Столбовая дорога

Я шел по столбовой дороге,

Меня встречали бедняки.

Я видел беды их и многим

Кидал на нужды медяки.

Кричали птицы, печь дымила

Над той дорогою седой.

И я во все, что сердцу мило,

Нырял бездумно с головой.

И в этом бурном океане

Я робко, словно флюгер, реял.

Я видел, как живут дворяне,

И слово, как ячмень, я сеял.

Меня встречали храмы, избы,

Они кивали мне во след.

И я святой их дух пречистый

Ловил под пеленою лет.

И этот путь светил лучисто,

Сиял, как чистый минерал.

Его те видят, кто отчизну

На звон монет не променял.

Над распаханным полем

Ты знаешь, мой друг, я счастлив,

Ты знаешь, мой друг, я болен.

Пролетит моя жизнь, как ястреб,

Над распаханным русским полем!

Ты знаешь, мой друг, все знаешь же,

Как болит и сердце, и тело,

Как киркою богатые залежи

Исцарапало и раздело.

Мои вены, что реки дальние,

А глаза – два холодных озера.

И порывы души бескрайние

Дуют ветром до часа позднего.

Ты ведь знаешь, так больно что-то,

И все режет внутри, и крутит.

Разойтись так порой охота

Во все стороны на распутье!

Я гляжу по кругам на море,

Будто плачет страна в ненастье.

Вот монета личного счастья

За Россию без вечного горя!

И родной душе хлеба-соли,

И в избе чтобы окна не гасли!

Ты знаешь, мой друг, я болен,

Ты знаешь, мой друг, я счастлив!

Былое

Снова я вспомнил былое,

Прошлого благодать.

Мне оба глаза долой,

Чтоб сегодняшнее не видать.

Кажется, плачут горы,

Гаснут деревни огни.

Я закрываю шторы,

Чтоб не знать окаянные дни.

Снова иду на сцену,

Вновь я пускаюсь в пляс.

Море наносит пену

На мой замутненный глаз.

И через призму застоя,

Дымчатый, сонный хрусталь,

Поднимаю бокал за былое,

За изведанную печаль!

Лист

Когда срывался с древа лист, смеялись тени,

И падал в бездну оный, вырванный из жил.

И где-то там, в печальной лужи отраженье,

Он видел век, который, видимо, изжил.

Когда срывался с древа лист, кричали птицы,

И черный ворон вихри вил своим крылом.

Ах, если б мог тот лист весною возродиться,

А не томиться в муках смерти под окном.

Когда срывался с древа лист, собака выла

И так скулила, будто день ее настал,

И лист упал, и этот лист пронзили вилы,

И отнесли его догнить на сеновал.

Когда срывался с древа лист, погасло солнце,

И не согрело его тело на земле.

И только лист упал на плитку у колодца,

Его приклеило к соломенной метле.

Когда срывался с древа лист, катились слезы

Из глаз поэта, что на дерево смотрел.

О том, как лист упал, сказать он мог и прозой,

Но и поэтом быть тогда бы он не смел.

Когда срывался с древа лист, и жизнь застыла,

И лишь поэт писал в истрепанный дневник,

Искал листок, как человек, свою могилу,

И как же жить ему хотелось в этот миг!..

К России

Что вам снится, леса России,

В пожаре огня полыхании?

Подарите второе дыхание,

Я от жизни с людьми обессилел.

Что вам снится, леса могучие,

На дрова и на щепь распроданы?

Кто к березке по этому случаю

Прислонится душою народною?

Что вам снится, леса далекие,

Подо льдом и под снежными бурями?

Там, в Сибири, под старою елкою,

Крест могилы, истерзанный пулями.

Что вы гнетесь, леса великие?

От того ли, что под монголами

Устояли, а ныне гибнете

Вы под русскими же моторами?

Вы все видите, вы все знаете,

Но молчите из века в век,

И на вашей дремучей памяти

Самый страшный буран – человек.

Люди-облака

Я видел над тюрьмою лица –

Летели люди-облака.

Скрипела крыши черепица,

И ветер табуном скакал.

Я видел на тюрьмою годы,

Народы,

Слезы,

Города.

Я знал почти наверняка,

Что в небе люди-облака

Взлетели выше звезд подлунных

В сиянье лиц своих безумных,

Взлетели выше потолка.

Они летели, как могли,

И так стремительно далеко!

Их выраженья берегли

Печаль, уверенность, сноровку.

И, растворившись в сне глубоком,

Они исчезли на века,

Как старая спешит орлица

Упасть на шип прибрежных скал.

Я видел над тюрьмою лица –

Летели люди-облака…

Великан-Урал

Кандалы полумесяца

В темной Сибири упали.

Скалы на скалы

Громадой

Снега раскатали.

Звезды, что овцы,

Пасутся в небесной вершине.

Поле ночное растет

С высотою в ширь.

Волки глодают кость –

Кандалов

полумесяц.

Пляшет ловец снов,

За каждую бурю

По десять

Шагов отбивает.

«Раз!» отбивает –

Сбегаются звездные овцы,

Он их считает.

«Два!» отбивает –

И вьются из шерсти веревки,

Он ими свой шаг отмеряет.

«Три!» отбивает –

И сон дивный дитятке снится,

Летят в темный угол

Ловца золотистые спицы.

Утро настанет,

И солнце могучее выкатит!

Светом златым

Пусть растопит седые снега,

Злые снега,

Что хранят меж собой

Эти скалы крутые да скалы,

Лик озарят с головой

Великана-Урала!

Дым над полем просовым поник…

Дым над полем просовым поник,

Рассыпает пепла семена,

Засиял над летом

солнца блик

И плетет на небе кружева.

Цвет набрал картофель,

В чугуне

Варятся златистые початки,

Пляшут на пылающем огне,

Брызгают бульоном на прихватки.

И гремят из года в год здесь грозы,

Напоив дождями все поля.

Русского, без всякой лишней прозы,

Кормят руки и его земля.

То ли

Я сегодня ни хмур, ни весел,

Мысли болью бросают в пот.

Мне уюты прекрасных кресел

Не даруют проклятый комфорт.

Скрипнут зубы, и нервы шалят,

Око бегает зорко под бровью.

За окном то ли листья шумят,

То ли земли пропитаны кровью,

От того-то, наверно, так сильно

В поле ветер по мертвым плачет

По ночам, будто звон могильный,

Завывая в несчастья паче.

Мне кукушка года считает,

Видно, скоро наступит мой день…

За окном то ли град летает,

То ли стрелы собрались в тень.

Я черчу на полу молитву,

Утром с тьмою воюет свет,

Словно воин на славну битву

Выступает в былинах лет

Против полчищ монголо-татар.

За окном то ли в рог трубят,

То ли где-то случился пожар,

И сирены машин вопят.

Существуем под сонм мелодий,

Только разум пускает в тираж

Не пленительный звук рапсодий –

Похоронный печальный марш.

Скрипнет древо от ветра песен

И смолу, словно слезы льет.

Я сегодня ни хмур, ни весел,

Мысли болью бросают в пот.