Читать книгу: «Уалий»

Глава I. Говорящая голова

Лестница на чердак круто уходила вверх и упиралась в старую деревянную дверь под самым потолком. От волнения по спине у меня пробежал холодный озноб. Из замочной скважины пробивался слабый дневной свет. Ступеньки подо мной тихо поскрипывали. Подойдя к двери, я нажал на ручку и она поддалась. Дверь отворилась. В лицо пахнуло старьем и пылью. Я огляделся. Чердак был весь заставлен старыми коробками и шкафами, завален всяким барахлом. Здесь было и обветшалое кресло-качалка. И огромные остановившиеся часы с маятником. Из-под рваной ткани выглядывал край старинного зеркала. Свое отражение в нем я разглядел только стерев рукавом густой слой пыли. Чтобы как следует здесь все осмотреть уйдёт не меньше недели, подумал я про себя.

Тут я заметил железный шлем. Он стоял на самом верху шкафа в дальнем углу чердака. Шкаф был так высок, что, даже встав на стул, я не смог дотянуться до шлема рукой. Это меня не остановило. Я поплевал на руки и принялся карабкаться вверх прямо по полкам. То и дело я задевал что-нибудь, и оно с грохотом падало на пол. Добравшись до верха шкафа, я протянул руку за шлемом и тут же замер. На самом деле это был не шлем! Это была металлическая голова с большими глазами и с закрытыми веками! У нее были ещё уши, нос и рот, и даже железная борода и морщины на лбу. Ничего подобного я раньше не видел. Еще мне бросилось в глаза, что с боку к голове прилажен небольшой вентиль. Такой же, как на механических часах. Недолго думая, я несколько раз повернул вентиль по часовой стрелке. Едва я сделал это, как голова вдруг открыла глаза и вопросительно на меня уставилась! От неожиданности я вскрикнул и отдернул руку. Но сделал это так резко и неловко, что тут же потерял равновесие и вместе с полкой, на которой стоял, рухнул вниз.

Я лежал на полу возле шкафа, и повсюду вокруг валялись сбитые мной подсвечники, книги и чашки. А вернее осколки чашек. Я ощупал себя. Кажется, я был цел и невредим. Руки и ноги были на месте. Вдруг сверху донёсся голос.

– Простите, если напугал вас. Надеюсь, вы не ушиблись.

Голос был странным. Каким-то металлическим. Я вскочил на ноги.

– Признаться, я и сам немного испугался, – снова послышался тот же голос.

– Кто это говорит? – спросил я, озираясь по сторонам.

– О, простите, я ведь не представился. Меня зовут Эрудит. А вас?

– Меня? – машинально переспросил я, продолжая оглядываться.

Я все еще не мог понять, кто со мной разговаривает.

– Мы ведь с вами, кажется, не знакомы. Вот я и подумал, что будет правильно, если я узнаю ваше имя, – объяснил голос.

– Мое имя Уалий.

– Очень приятно, – вежливо сказал голос и добавил. – Не затруднит ли вас снять меня со шкафа? Здесь ужасно пыльно.

Тут я догадался. Со мной говорила железная голова!

Трудно передать мое изумление. Я просто не верил своим ушам. Я стоял как вкопанный, не зная, что и ответить. Наверно, в эту секунду у меня был глупый вид.

– Там, около окна должна стоять стремянка, – вновь послышался голос. – С ее помощью можно без труда забраться наверх.

Пребывая в полном замешательстве, я притащил к шкафу деревянную стремянку, которая и в самом деле стояла возле окна, загороженная столешницей и парой весел от рыбацкой лодки. Еще через минуту я уже с удивлением разглядывал говорящую железную голову, которую поставил перед собой на стул. Сам же уселся прямо на пол.

– Не могу выразить, как я признателен вам за то, что сняли меня с этого ужасного шкафа. Пыльного и в добавок весьма высокого. Не стану скрывать, что немного боюсь высоты. Боюсь почти также, как крыс … Уф.. Мерзкие создания. Везде суют свой нос. Везде пролезут …

Это был не сон. Передо мной была живая, говорящая и притом довольно болтливая железная голова. Мне даже слышать о таком не приходилось. И уж тем более видеть своими собственными глазами. Она … а вернее он, ведь у головы была борода … он, наверно, долго простоял на шкафу, потому что весь был покрыт пылью, а с ушей даже свисали клочки паутины. При каждом новом слове железная челюсть скрежетала. Ее явно давно не смазывали машинным маслом. Одним словом, вид у головы … вернее у Эрудита … был довольно жалкий. Впрочем, сам он этого не замечал, продолжая увлеченно болтать.

– А кстати, где профессор? – вдруг спросил Эрудит, вопросительно на меня посмотрев.

– Не знаю, – ответил я. – Какой профессор?

– Как какой? Профессор Кварц, разумеется! Разве в этом доме живет еще какой-нибудь профессор?

Мне пришлось объяснить Эрудиту, что в доме живем только я, мои родители и моя сестра Мира. Мы переехали в город из небольшой деревни, что в двух днях пути. Купили за бесценок этот дом, который несколько лет до нас пустовал. Внизу перед крыльцом стоит повозка с нашими вещами, и отец с парой наемных рабочих разгружает ее. Ни о каком профессоре я ничего не слыхал.

Эрудит был поражен моим рассказом. Он принялся бормотать себе под нос всякую бессмыслицу и морщил лоб, словно пытаясь вспомнить что-то. Тут снизу донесся голос отца.

Нужно было идти. Эрудита я решил прихватить с собой. Для этого необходимо было спрятать его во что-нибудь. На глаза мне попалась старая пустая тыква. Это было как раз то, что нужно!

– Прости, это ради твоей же безопасности, – сказал я, опуская Эрудита в тыкву.

Чтобы тот не выпал, я обвязал тыкву веревкой.

Спустившись с чердака, я собирался уже отнести тыкву с Эрудитом в свою комнату, но тут в коридоре появилась моя младшая сестра Мира.

– А я тебя повсюду ищу, – сказала она. – Тебя папа зовет. А что это у тебя?

– Так, ничего. Просто тыква, – ответил я.

Но, как нарочно, в это самое время из тыквы донесся голос Эрудита:

– Здесь довольно жутко. Не люблю темноту.

– Кто это? – с оживлением спросила Мира и глаза ее заблестели. – Там кто-то есть.

– Нет там никого, – поспешно ответил я.

– Но ведь я же слышала . . .

– Это тебе показалась, – сердито буркнул я и направился к лестнице на первый этаж, решив не выпускать тыкву из рук.

Слишком уж хорошо я знал свою любопытную сестру. Увидев, что тыква осталась без присмотра, она непременно добралась бы до нее и всё узнала.

– Ну, Уалий! Ну, кто у тебя там? – кричала Мира мне вдогонку.

Но я твёрдо решил, что рассказывать об Эрудите сестре нельзя. Она запросто могла проболтаться родителям.

Надев куртку, я вышел на улицу. Отец стоял возле запряженной лошадьми повозки и руководил грузчиками, которые заносили в дом старинный обеденный стол. Крупными хлопьями падал снег. Повсюду были сугробы, и только проезжая часть улицы оставалась не заметенной.

– Уалий, пойди сюда, – позвал отец. – Вот тебе письмо, отнеси его поскорее на почту. Это каменное здание со шпилем. Мы проезжали его по дороге. Не заблудишься? А на что тебе эта тыква? Оставь ее.

Я в нерешительности обернулся. Вернуться и оставить тыкву в доме? Но там я непременно снова натолкнулся бы на Миру. Что было делать? Я огляделся. Повсюду лежал снег, и потому повозка показалась единственным подходящим местом. Положив в нее тыкву, я помчался на почту. Там у меня случился странный разговор с одной древней старухой. Но об этом позже.

Когда, вернувшись, я очутился во дворе дома, сердце мое замерло! Повозки перед крыльцом уже не было! Повозка уехала!

– Куда она уехала? – крикнул я, как ненормальный, появившемуся в это время на крыльце грузчику.

– Кто?

– Повозка!

– Туда, – он махнул рукой в сторону реки.

Я обернулся. В конце улицы я увидел повозку. Она катила к реке. Ни секунды не раздумывая, я со всех ног бросился за ней. Бежать по рыхлому снегу было очень тяжело. Я начинал задыхаться. Поминутно приходилось стирать с лица шерстяной рукавицей крупные хлопья снега. Пару раз я спотыкался и падал. Но тут же поднимался и продолжал бежать. Я догонял повозку, с каждым мигом она становилась все ближе. Теперь я уже хорошо мог видеть тыкву. Всякий раз, когда повозка попадала колесом на снежный бугор, тыква подскакивала и вот-вот готова была свалиться на землю. До повозки оставалось каких-нибудь несколько шагов, когда я почувствовал, что силы оставляют меня. Дышать становилось всё тяжелее, а ноги сделались ватными и не слушались.

– Постойте, – закричал я извозчику, но ветер заглушил мой голос и унёс совсем в другую сторону.

Повозка снова начала от меня отдаляться. Я был в отчаянии. Но тут, въезжая на мост, повозка в очередной раз наскочила на снежный бугор, и тыква, высоко подпрыгнув, упала с повозки на снег, и покатилась прямо под ноги двум стоявшим на мосту мальчишкам. Я остановился. Согнувшись и упершись руками в колени, я некоторое время стоял так, жадно глотая ртом холодный воздух. В это время один из мальчишек поднял тыкву с земли и принялся её рассматривать.

– Она моя, – сказал я, распрямившись и подойдя к нему.

И протянул руку, чтобы забрать тыкву.

Но мальчуган даже и не думал возвращать находку.

– А откуда мне знать, что она твоя, – ответил он – Она упала с повозки, а я её подобрал. Значит, она моя.

– Эту тыкву я нашел на чердаке своего дома. Она моя и ничья больше, – решительно сказал я.

– Была твоя, стала моя, – усмехнулся мальчуган. – Не нужно было терять.

– Отдай, – сказал я, подходя еще ближе к наглецу.

Но тот не испугался, и не попятился назад. Он был выше меня, и взгляд у него был смелый.

– Отдай ему, – вдруг обратился к наглецу второй мальчуган, державший за плечами корзину с продуктами. – За-за-зачем тебе тыква?

– Не отдам, – ответил первый. – Пусть попробует забрать, если хочет.

При этих словах он дерзко и прямо поглядел мне в глаза. Это был вызов. И я так просто оставить этого не мог. Я ухватился обеими руками за тыкву и рванул её на себя. Наглец не ожидал этого. Но уже через мгновение опомнился и набросился на меня. Оба мы покатились по снегу, стараясь вырвать тыкву из рук друг друга. Во время борьбы наглец сильно заехал мне локтем по губе и разбил её. В ответ я ударил его головой по носу. Разозленный этим, он сильно двинул меня кулаком в бок, и, высвободив одну руку, ухватил меня за горло. Стараясь отбиться, я на мгновение забыл про тыкву, и та выскользнула и покатилась по снегу к краю моста. Мы оба замерли. А тыква подскочила напоследок и упала в реку. Быстрое течение тут же подхватило её и унесло прочь.

Не помню, как вернулся домой. Кажется, у меня ныло в боку, и щипала разбитая губа. Но я почти не замечал этого. Другое мучило меня. Я потерял Эрудита. И сам был виноват. Не следовало оставлять тыкву на повозке. Как можно быть таким беспечным?

Стараясь не попадаться никому на глаза, я пробрался в свою комнату и сел на кровать. Пока меня не было, в комнату уже успели принести письменный стол, стулья и коробки с одеждой, книгами и другими вещами. Но ничто из этого не радовало меня. Так неподвижно сидел я, бессмысленно глядя в окно. На улице начинало смеркаться.

Как вдруг … Из-за стены донесся заливистый смех Миры. А вслед за этим послышался и знакомый металлический голос. Не веря своим ушам, я бросился в соседнюю комнату. Я отворил дверь и замер. Посреди комнаты сидела на стуле, громко смеясь, моя сестра Мира. И на коленях она держала Эрудита, который с важным видом рассказывал ей что-то. Увидев меня, Эрудит прервался и произнес:

– Я тут рассказываю вашей сестре про говорящих птиц! Не хотите послушать?

А Мира при виде меня поспешно зажмурила глаза и заткнула руками уши, как делала всякий раз, когда думала, что её собираются ругать. Мне тут же все сделалось ясно. Пока я бегал на почту, Мира потихоньку достала Эрудита из тыквы и унесла в дом. А тыква осталась на повозке. На радостях я расцеловал сестру в обе щеки.

* * *

Итак, в тот день на почте мне повстречалась старуха. Кожа ее была сморщенной. Беззубая челюсть беспрестанно жевала. В руках старуха сжимала корявыми пальцами деревянную клюку, опираясь на нее, чтобы не упасть. Спина ее под тяжестью лет так страшно была сгорблена, что старуха, казалось, вот-вот переломиться пополам.

Мутными глазами старуха долго всматривалась в мое лицо и вдруг произнесла скрипучим слабым голосом.

– Я раньше не видела тебя здесь. Откуда ты, мальчик?

– Мы с родителями живем недалеко отсюда, – ответил я. – У кедрового моста.

– Уж не в доме ли с зеленой крышей? – спросила старуха.

Я кивнул.

Старуха переменилась в лице. Глаза ее выразили страх.

– У этого дома дурная слава, – хриплым голосом сказала она. И добавила шепотом. – Там исчезают люди.

С этими словами старуха вцепилась в свою клюку и живо заковыляла прочь.

Глава II. Черный пес

Эрудит рассказал мне, что его создал человек по имени профессор Кварц, бывший владелец того самого дома, где жила теперь наша семья. Несколько лет назад профессор Кварц при странных и ужасных обстоятельствах был похищен, и с тех пор Эрудит ничего не знал о его судьбе.

По словам Эрудита незадолго до похищения профессор Кварц внезапно переменился. Обычно веселый и неторопливый, профессор сделался серьезным и порывистым. Он потерял аппетит и лишился сна. Дни и ночи напролет он просиживал в своем кабинете, занимаясь какими-то сложными вычислениями. По временам внезапно вскакивал с кресла и начинал быстро ходить по комнате, бормоча себе что-то под нос. Он как будто торопился и боялся не успеть. Профессор твердил, что стоит на пороге открытия, которое изменит представления людей о мире.

В день похищения профессор выглядел особенно возбужденным. От напряженной работы глаза его ввалились и покраснели, седые волосы растрепались, руки лихорадочно дрожали. По неосторожности он сломал карандаш, которым писал, и стал искать другой в ящиках стола, но те были полны всякими бумагами. Тогда профессор с нетерпением стал один за другим опрокидывать ящики, вываливая из них все содержимое. Он ползал по полу, разгребая руками бумаги, как вдруг замер … вскочил на ноги и закричал: «Ну разумеется! Ведь это же очевидно!».

С этими словами профессор схватил плащ и выбежал из дома. Эрудит в недоумении остался ждать его возвращения. Вернулся профессор лишь к вечеру. Не успел Эрудит расспросить профессора, как раздался стук в дверь. Профессор вышел из кабинета и вскоре вернулся с незнакомцем. Тот не обратил внимания на металлическую голову, стоявшую на тумбе возле окна, и Эрудит поневоле сделался свидетелем страшного злодеяния. Поначалу профессор с незнакомцем просто разговаривали, и ничто не предвещало беды. Но постепенно их голоса становились громче, слова резче и вскоре непринужденная беседа переросла в горячий спор. И вдруг незнакомец накинулся на профессора, схватил его и поволок из кабинета.

– Все произошло очень быстро. Я и опомниться не успел, – печально произнес Эрудит.

Да и что бы он мог сделать? У Эрудита не было ног и рук, чтобы нагнать похитителя и вступить в схватку.

Эрудит слышал, как незнакомец стащил профессора вниз по лестнице, и как вслед за этим отворилась и захлопнулась дверь на улицу. Пребывая в совершенной растерянности, Эрудит отчаянно пытался сообразить, что предпринять, и ничего не мог придумать. Но этим дело не кончилось.

Не прошло и часа, как снизу донесся невообразимый шум. Послышались громкие голоса. По лестнице забарабанили тяжелые шаги. Несколько людей в черных плащах ворвались в кабинет. Эрудит зажмурил глаза. Он слышал, как незнакомцы обшаривали кабинет профессора, переворачивая все вверх дном. Затем один из них схватил Эрудита, покрутил в руках и бросил на пол как обыкновенную безделушку. Эрудит ударился, покатился . . . Очутившись в углу, Эрудит с ужасом наблюдал как незнакомцы бесцеремонно топчут ковер своими грязными сапогами. Отвратительно ругаясь, непрошеные гости принялись сгребать в кучу и засовывать в мешки чертежи профессора. Еще долго после этого Эрудит слышал, как они рыскали по дому, заглядывая в каждый угол. А потом воцарилась тишина.

Профессор в тот день домой так и не вернулся. Не вернулся он и на следующий день. И на следующий. Так и валялся Эрудит на полу в пустом доме, пока пружина, приводящая в действие механизм, не ослабла и не остановилась. А спустя несколько лет я нашел Эрудита на чердаке, скрипящего и покрытого паутиной.

Теперь он был в полном порядке. Я смазал его машинным маслом и хорошенько отполировал, так что он заблестел и вообще стал выглядеть как новенький. Я поставил его на полке рядом с кроватью. Мы договорились, что если родители войдут в комнату он прикинется неживым.

Мира каждый день приходила играть с Эрудитом. Она приносила с собой шляпки и наряжала его. Я пытался ей запретить, но моя несносная сестра пригрозила, что расскажет об Эрудите родителям. Делать было нечего, пришлось Эрудиту терпеть. На счастье у него была только голова. А то пришлось бы ему примерять еще и платья.

* * *

Я слышал, как родители ругались из-за меня. Подкравшись к двери, я подслушал их разговор.

– Это была твоя идея переехать в город, – говорил отец.

– Уалию нужна школа, он должен продолжить образование …, – отвечала мама.

– О чем я только думал, соглашаясь на это?!

– Перестань … нам не в чем винить себя. Откуда нам было знать, что они станут закрывать школы даже в городах …

– Как мы будет жить?! – сокрушался отец. – Там меня все знали. Все знали, что я хороший мастер и шли ко мне. А здесь за целую неделю ни одного человека! Ведь не может быть, чтобы в городах у людей не ломались часы!?

– Незачем так волноваться. Наших сбережений хватит на первое время, а после все образуется. Почему бы тебе не дать объявление в газету? Может быть, тогда люди станут приходить.

– А Уалий … что с ним!?

– Поработает вместе с тобой в мастерской этот год. А дальше будет видно. Говорят, что скоро школы снова откроют.

После обеда отец велел мне идти в редакцию местной газеты, чтобы узнать, сколько станет дать объявление. Сам же принялся прилаживать вывеску над крыльцом нашего дома, на которой крупными буквами было написано «Часовых дел мастер».

Я рад был возможности прогуляться по городу. Здесь все было по-другому, чем в деревне, откуда мы приехали. Дома были выше, людей больше. На улицах то и дело попадались вооруженные всадники верхом на лошадях. По ночам здесь зажигали фонари. Один такой стоял как раз напротив нашего дома. Так странно было засыпать при его свете. В деревне ночи темные.

В редакции сказали, что поместить объявление в газету стоит две бронзовые монеты.

На обратном пути я остановился перед витриной кондитерской. На улице уже стемнело. Было холодно и безлюдно. Я разглядывал карамельный торт, когда внезапно услышал позади себя приглушенное рычание. Я обернулся. У меня кровь застыла в жилах. В нескольких метрах от меня стоял огромный черный пес. Скалясь, он медленно на меня надвигался. Я вжался в витрину. Боком я стал подвигаться к двери, пока одной рукой не нащупал ручку. Я потянул за нее, но дверь оказалась заперта. Вне себя от ужаса я принялся барабанить в дверь. Пес угрожающе зарычал и бросился на меня. Чудом я успел отскочить. Пес врезался в дверь, а я со всех ног понесся по улице. Через мгновение я услышал за спиной страшное звериное дыхание. Пес гнался за мной. И с каждым новым прыжком он меня настигал. В надежде на спасение я изо всех сил рванулся в сторону и резко свернул между домами. Не успев остановиться, пес пронесся мимо, в бешенстве лязгнув зубами. Я же бросился к реке. На другой ее стороне виднелась ограда из стальных прутьев. В одном месте прутья были сильно изогнуты, оставляя между собой пространство, в которое я мог втиснуться. А вот пес нет. Но до ограды было далеко … В этот самый миг пес вновь показался в просвете между домами. Разгоряченный погоней, с бешеным блеском глаз, с черной короткой шерстью, отливающей серебром при свете звезд, он стоял на снегу и от его лоснящихся боков, от спины в темное небо поднимался на морозном воздухе горячий пар. Он бросился на меня, собираясь одним большим прыжком преодолеть канаву, которая нас разделяла. Но внезапно лед хрустнул и провалился под его весом, и пес застрял в канаве задними лапами. Это был шанс! Не медля ни секунды, я бросился к мосту. Я бежал так быстро, как никогда в жизни. Позади я снова слышал пса. Его тяжелые прыжки сотрясали доски под ногами. Ограда была уже близка, но пес еще ближе! И вдруг … Вместо очередного вздрагивания досок я услышал только странный хрип. Повинуясь инстинкту, я бросился на землю, вжав голову в плечи. И в следующий миг, разинув пасть, пес пронесся надо мной в страшном прыжке. Я вовремя успел пригнуться – пес промахнулся, и его челюсти вместо моего плеча сомкнулись на стальном пруте ограды.

Пес лежал на земле. Пытаясь оправиться от столкновения с оградой, он тряс головой. Я не стал медлить. Вскочив на ноги, я шмыгнул межу прутьев. В глазах все замелькало. Кубарем я скатился по снегу под откос, врезался в засохший куст и остановился. Но тут же снова вскочил на ноги и, не оглядываясь, побежал прочь по направлению к темному зданию, видневшемуся в глубине парка. Позади себе я услышал полный бешенства вой пса.

Не помню, как очутился внутри. Место напоминало кладовую. Повсюду стояли большие бочки. Из щелей деревянных ящиков торчала солома. Пахло травами и еще чем-то таким, от чего приятно щипало в носу. Под самым потолком в одной из стен было окно с настежь растворенными ставнями. Наверное, через окно я и попал внутрь. В голове все было как в тумане. Сердце бешено билось. Мне все еще чудилось, что я слышу пса и он преследует меня …

Напротив окна была деревянная дверь. Внезапно она отворилась, и на пороге появился человек. Был он толстый, в белом фартуке и в высоком белом колпаке. С черной как смоль бородой.

– Вот ты где, негодный мальчишка! – громко сказал он – Долго мне ждать листьев тимьяна!?

Не успел я опомниться, как бородач схватил меня за руку и потащил к двери. Попутно он снял с полки жестяную банку, сунул туда свой нос, оглушительно чихнул и, громко выругавшись, выволок меня за дверь.

– Думаешь мне заняться больше нечем? – рявкнул он. – А? На этот раз тебе нечего сказать?

Он потащил меня вверх по крутой каменной лестнице.

– У меня на жаровне индейка, а я должен повсюду тебя разыскивать. Вот подожди, разделаюсь с ужином и доберусь до тебя.

При этих словах бородач втолкнул меня в дверь, и я понял, что мы оказались в кухне. Пахло жареным луком и томатной пастой. Из огромной кастрюли на каменной плите валил густой сытный пар.

– Что стоишь! – бородач ткнул меня в бок – Ну-ка, живо добавь в похлебку перца и принимайся за овощи. Ты забыл, где перец?

– Я …

– В красном мешочке, – буркнул бородач.

И ткнув пальцем в направлении шкафа, бородач направился к жаровне.

Я ничего не мог понять и пребывал полном замешательстве. Где я? Кто был этот бородатый человек в белом фартуке? И почему он разговаривал со мной так, будто знал меня. Может быть, это сон? Сначала за мной гнался огромный злобный пес. Затем я очутился в незнакомом месте. В довершение толстяк в колпаке хотел, чтобы я варил похлебку. Все это очень напоминало дурной сон. На всякий случай, я сделал то, что велел этот человек – взял с полки мешочек с перцем и направился к кастрюле. Мне вовсе не хотелось злить его.

– Поживее там, – не оборачиваясь, проворчал бородач.

Я поднял крышку кастрюли … и тут же бросил ее! Она оказалась такой горячей, что я едва не вскрикнул от боли. Крышка с грохотом и звоном упала на пол.

– Этого и следовало ожидать, – недовольно пробормотал себе под нос бородач, поливая соусом индейку.

Я осторожно поднял крышку с пола. Затем развязал мешочек с перцем. Бородач не сказал, сколько перца нужно было насыпать в похлебку. Похоже, он думал, что я знаю. Но я не знал. Все больше и больше убеждался я в мысли, что он меня с кем-то перепутал. В кастрюле все бурлило и кипело, и плавали вареные овощи. Я решил, что уж лучше не доперчить, чем наоборот. Осторожно стал я насыпать молотый перец из мешочка в кастрюлю. Как вдруг тесемка, которой был обвязан мешочек, предательски соскользнула на пол. И не успел я глазом моргнуть, как пол мешочка перца разом высыпалось в кастрюлю. В этот самый миг бородач, управившись с индейкой, повернулся и зашагал в мою сторону. Я поспешно сунул мешочек с перцем в карман.

– Попробуем на вкус, – сказал бородач и взял большую ложку.

Я в ужасе замер. А бородач зачерпнул похлебку, подул и проглотил. И тут же побледнел. Затем позеленел. Затем побагровел. Глаза его вот-вот готовы были выскочить наружу. Бросив ложку на пол, он бросился к ведру с водой и стал пить так жадно, будто в горле у него был пожар.

– Сейчас ты пожалеешь, что появился на этот свет, негодный мальчишка! – проревел бородач.

Он собирался уже накинуться на меня, когда в кухню вошли двое. Я сразу их узнал. То были мальчишки, которые недавно повстречались мне на мосту. Они громко спорили.

– Пойдем со мной! Не будь трусом! – говорил тот, с которым я подрался из-за тыквы.

– Отстань от меня! Я не-не-не хочу никуда идти, – отбивался другой, державший в руках пучок трав. – Пап, скажи ему, что у меня много дел, – жалобно протянул он, обращаясь к бородачу.

Бородач был явно озадачен. Вытянув шею, он стал щурить глаза, глядя на этих двоих. Наконец, полез в карман своих широченных штанов и достал оттуда очки. Нацепив их на нос, бородач ахнул от изумления.

– Сын!? – вырвалось у него.

Затем бородач повернулся и поглядел на меня.

– Разрази меня гром! А ты кто такой?! – воскликнул он.

Я не знал, что ответить.

– Кто такой, тебя спрашиваю! И как здесь оказался!? – угрожающе прогремел бородач, вытаращив на меня глаза.

Двое мальчишек тоже на меня с любопытством уставились.

– Видите ли, – начал я, подбирая слова. – За мной гнался пес …

– Пес?! – воскликнул один из мальчишек. – Огромный?! Черный?!

Я кивнул.

Глаза мальчишки как-то странно блеснули. Он отпустил своего приятеля – того, что заикался – и вышел из кухни, сделав мне знак следовать за ним.

– Как же быть с этим разбойником? – крикнул ему вслед бородач, указывая на меня.

– Оставь его. Он со мной, – ответил мальчишка.

Я вслед за ним вышел из кухни. Некоторое время мальчишка разглядывал меня. Да, ошибки быть не могло. Это был тот самый наглец, с которым мы на днях подрались у реки из-за тыквы.

– Говоришь, пес …, – произнес он.

Я снова кивнул.

– Не врешь?

– Нет, – ответил я.

– И как же ты от него убежал?

– Повезло, – ответил я.

Он усмехнулся.

– Меня зовут Тирр, – сказал он.

– Уалий.

– Пойдем, я кое с кем тебя познакомлю, – сказал Тирр.

Он повел меня по полутемному коридору. На стенах висели подсвечники и большие картины в тяжелых рамах. Мы проходили через каминный зал, когда навстречу нам попалась женщина в белом чепце и переднике, с ведром и шваброй в руках. Она слегка поклонилась Тирру, почтительно уступив нам дорогу. Я успел разглядеть фарфоровую посуду и столовое серебро за стеклом высоких шкафов. Мебель обита была узорчатой тканью. Причудливый орнамент украшал стены и потолок. До того дня мне не приходилось бывать в таких домах. По всему было видно, что хозяева дома – люди знатные и богатые.

Мы поднялись по лестнице. Ступени ее были устланы мягким ковром. Резные перила гладко скользили под рукой. Снова спустились вниз. Тирр завернул за угол и остановился перед дверью.

– Пришли, – шепотом сказал он – Это комната Йошека, нашего дворецкого.

Тирр два раза постучал в дверь. А затем, подождав, еще три раза.

– Таков условный сигнал, – объяснил он. – Иначе Йошек не откроет. Он боится.

– Кого боится? – спросил я.

– Моего дядю, – тихо ответил Тирр. – Скоро все поймешь.

Тем временем из-за двери донесся чей-то слабый голос.

– Это вы, господин?

– Я, открывай, – ответил Тирр нетерпеливо.

Дверь осторожно отворилась, и Тирр вошел в комнату. Я шагнул вслед за ним.

В комнате было так темно, что я с трудом мог различить даже собственные руки.

– Кто это? – тихо спросил незнакомец.

Он был совсем рядом, но я видел только темный силуэт.

– Его зовут Уалий. Он нам поможет.

– Ему можно доверять? – спросил незнакомец недоверчиво.

– Можно, – ответил Тирр – И зажги свечу. Нас все равно никто не увидит.

Щелкнул затвор замка. Затем послышались шаги, шорох и копошение. Наконец, вспыхнула и зажглась спичка. В ее слабом свете я увидел дворецкого. Он был закутан в шерстяное одеяло. Его сильно трясло, хотя в комнате было не холодно. Даже в тусклом свете я заметил, что дворецкий бледен, как мел. Волосы его были растрепаны. Взгляд перебегал с меня на Тирра.

– Неважно выглядишь, – заметил Тирр.

Усевшись в кресло, Тирр откинулся на спинку и принялся негромко насвистывать веселую мелодию. Дворецкий и я молчали. Язычок пламени тем временем опустился до самого основания спички и обжег пальцы дворецкого. Вскрикнув, тот обронил спичку на пол. В комнате снова стало темно.

– Почему бы тебе не зажечь свечу? – раздался в темноте голос Тирра.

– Опасно, – ответил дворецкий и зажег новую спичку. – Нас могут заметить.

Тирр ухмыльнулся. Затем обратился ко мне:

– Расскажи, как ты повстречал пса.

Я подробно пересказал всю историю – начиная с того момента, как пес подкараулил меня на улице. Тирр и дворецкий со вниманием меня слушали, не перебивая и не задавая вопросов.

– Теперь моя очередь, – сказал Тирр, когда я закончил.

Подойдя к окну, Тирр долго глядел через стекло на двор. Наконец, он заговорил.

– У моего дяди есть огромный сторожевой пес. Такой злой, каких больше нигде не сыщешь. Готов наброситься и сожрать любого, кто ему попадется. Ужасное создание. Дядя единственный человек, кто имеет власть над ним. Пес живет в старом саду, что недалеко от поместья. Со всех сторон сад окружен каменной стеной. Железные ворота всегда на замке. Некоторые думают, что где-то в саду дядя прячет сокровища, скопленные им за целую жизнь. А пес их стережет. Но лично я в это не верю. Мне кажется, что старый сад просто служит клеткой для пса. Там высокие стены и крепкие ворота, и псу оттуда не выбраться …, – Тирр осекся. – По крайней мере, дядя так думает. И вот тут начинается самое интересное. Пса ведь нужно кормить. И кто его кормит, как ты думаешь?

– Ты? – предположил я.

– Не я … он, – Тирр кивнул в сторону дворецкого. – Он кормит пса.

– Если вы мне не поможете, я пропал, – вдруг быстро и жалобно заговорил дворецкий, и горящая спичка задрожала в его руке.

Тирр продолжал:

– От ворот старого сада есть только два ключа. Один хранится у дяди, другой – у Йошека. Раз в день Йошек отворяет ворота сада, чтобы оставить на земле ведро с кормом и воду для пса. После снова запирает их. Но в последний раз забыл, и пес выбрался наружу …

– О, что же вы такое говорите! – воскликнул дворецкий. – Разве мог я забыть?! Да я скорее забуду собственное имя, чем запереть проклятые ворота! Да я же боюсь этого пса больше всего на свете! Раз я видел, как он следил за мной из кустов неподалеку, пока я наполнял его миску. Я жив до сих пор лишь потому, что пес этот очень умен. Он знает, что я приношу еду, и потому не трогает меня. Но сколько раз … о сколько раз я пробуждался посреди ночи в холодном поту от одного и того же кошмара! Будто прихожу я в старый сад, а в ведре моем нет мяса. И рассвирепевший пес бросается на меня … Нет, не мог … слышите меня, не мог я забыть запереть ворота. Ясно помню, как провернул ключ несколько раз. Как щелкнул замок …, – голос дворецкого дрожал. – Я не виновен. Ума не приложу, как удалось этому чудовищу сбежать из старого сада. Ворота точно были закрыты.