Если я верно помню, «Августовские пушки» я читал в третий раз. Бывают такие книги, прелесть которых не считывается сразу, её так не ухватишь. Труд Такман как раз из таких.
Вроде бы простая книга, без особого углубления, местами откровенно поверхностная (особенно в главах по Восточному фронту Первой мировой). Написана так давно, что в деталях откровенно устарела, потеряла актуальность. А ведь поди ж ты, всё равно что-то к ней тянет, её хочется взять с полки и погрузиться в этот жаркий август-1914, когда миллионные армии маршировали, атаковали и оборонялись на обширном пространстве от Парижа до западной границы Восточной Пруссии.
Прелесть книги Такман в том, что она сумела соблюсти правильный баланс между популярностью и соответствием источникам. Её почти нельзя обвинить в передёргиваниях, при этом книга написана таким откровенно обычным, доступным языком, что она читается запоем, с неослабевающим интересом.
Даже тактические расклады, приведшие к известному повороту Клюка на восток, мимо Парижа, даны так, что история с марнским такси будет понятна любому, самому далёкому от тактики читателю.
Автор делает так, что всё, начиная от предвоенного планирования, всё, включая первые битвы, первые марши через Бельгию, первые стычки в Восточной Пруссии, всё это становится наглядным. И порой даже эпическим, простите пафос. Есть что-то от мрачной трагедии в этом немецком марше, в этой попытке соответствовать идеальному плану, который гнал людей по сорок километров в охватывающем манёвре. И есть какая-то странная историческая справедливость в этом контрударе от стен Парижа, в этом «чуде на Марне».
Особый интерес, естественно, книге придаёт то, что, по свидетельствам очевидцев, её очень любил Кеннеди, который читал её в дни Карибского кризиса и прочувствовал настолько, что смог перебороть своих военных, которые, как и их немецкие, французские, английские и русские коллеги в 1914-м, утверждали, что военное планирование важнее конкретных условий и планы, раз задуманные, должны осуществляться, как бы ни были страшны их последствия.
Да, книга даёт много материала для размышления о том, как глупы люди. Такман очень хорошо показывает, как старая Европа, Европа bell epoque, совершает самоубийство, как все плачут от невозможности остановить войну, но ничего конкретного не делают. Я не склонен плакать, задумываясь над тем, как хрустела в 1913 году французская булка, но трудно не жалеть те миллионы солдат, которые погибли в 1914-1918 и после в конфликтах, вызванных этой войной, из-за того, что кайзер хотел дожать Францию, Россия выполняла союзнический долг за французские кредиты, а англичане боялись усиления Германии. Лучше после войны не стало никому: ни победителям, ни побеждённым.
Признаюсь, я вспоминал об этой книге летом 2014 года, когда казалось, что спираль раскручивается по похожему сценарию. Риторика становилась всё более оторванной от реальности, провокации нарастали, люди гибли.
Особой остроты личного сопереживания книге придаёт то, что мой прадед как раз участвовал в Восточно-Прусской операции русских армий в 1914 году, этой авантюре царских войск, вроде как спасшей Париж. Прадед попал в плен после разгрома армии Самсонова и просидел в немецком лагере четыре года (лагерь был на оккупированной немцами территории северной Франции, чтобы бежать было дальше). Я люблю смотреть на его фото в плену, присланное через Красный крест. Он сфотографирован среди группы других пленных, Красный крест явно просто делал потом число копий по числу человек на фото и рассылал по России. Что он думал тогда, в 1916, проведя уже два года в лагере? Как он потом пробирался домой в 1918, через разваливавшиеся империи? По семейной легенде, пришёл он в 1918 в Тамбовскую губернию с винтовкой и ничего толком не рассказывал. А ещё он в лагере выучил немецкий и в следующую войну, во второй её половине, с нескрываемым интересом общался с немецкими пленными, которых пригнали на стройки. Что он думал в этот момент? Думал ли о превратностях судьбы?
Отзывы на книгу «Августовские пушки», страница 2