Читать книгу: «Раз мальчишка, два мальчишка»

Ася Демишкевич

Шрифт:

Издательство выражает благодарность за содействие в приобретении прав на книгу Дому творчества Переделкино

Редактор: Татьяна Тимакова

Издатель: Павел Подкосов

Главный редактор: Татьяна Соловьёва

Руководитель проекта: Ирина Серёгина

Арт-директор: Юрий Буга

Дизайн обложки: Андрей Бондаренко

Корректоры: Ольга Смирнова, Светлана Чупахина

Верстка: Андрей Ларионов

Все права защищены. Данная электронная книга предназначена исключительно для частного использования в личных (некоммерческих) целях. Электронная книга, ее части, фрагменты и элементы, включая текст, изображения и иное, не подлежат копированию и любому другому использованию без разрешения правообладателя. В частности, запрещено такое использование, в результате которого электронная книга, ее часть, фрагмент или элемент станут доступными ограниченному или неопределенному кругу лиц, в том числе посредством сети интернет, независимо от того, будет предоставляться доступ за плату или безвозмездно.

Копирование, воспроизведение и иное использование электронной книги, ее частей, фрагментов и элементов, выходящее за пределы частного использования в личных (некоммерческих) целях, без согласия правообладателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.

* * *

Посвящается мальчику,
который не выжил,
но будет жить вечно

Тот, кто не смеется

Перескакивая через две ступеньки (а он знал: для того чтобы все было хорошо, нужно перескакивать именно через две ступеньки), Андрей бежал домой. В рюкзаке болтались учебники, тетради, телефон, планшет и прочая ерунда, которой положено быть у каждого, – а если нет, то тебя обязательно запишут в нищеброды. В руке Андрей сжимал что-то важное и совсем неожиданное для мальчишки тринадцати лет. Это был не выбитый зуб обидчика и даже не доставшаяся по счастливой случайности недокуренная сигарета. В ладони Андрея лежала маленькая серебряная сережка в виде замка́, явно женская. Сережка, конечно, не самый занятный в мире предмет, но эта имела как минимум два преимущества: вернуть ее владелице не было уже никакой возможности, кроме того, ее только что вырвали из уха Андрея.

Вообще-то он привык считать этот замок маленькой частью своего тела, так что теперь он мчался домой как будто с собственным отрубленным пальцем, зажатым в кулаке. И то и другое можно вернуть на место, если поспешить.

На мочке запеклась кровь, а в ушах все еще стояли крики тех девятиклассников: «Сын зомбачки, зомбачкин сын». О том, как отплатить школьным гопникам, Андрей подумает потом, сейчас ему важно сережку не потерять, а к этому у него большая склонность. Так уж заведено, Андрей всегда что-нибудь терял: ключи, деньги, зубы, время, домашние задания, мать.

Ему было десять, когда он потерял ее. Серебряная сережка принадлежала ей, а потом ему, мать она, конечно, заменить не могла, но все-таки была ее частью. Иногда, думая об этом, да и обо всех прочих потерях, Андрей приходил к неожиданному выводу: а что, если и не потери это никакие, а кражи? Кто-то необъятный, а потому незаметный и не то чтобы очень добрый просто крадет то, что больше всего нам нужно. А потом наблюдает и смеется. Или не смеется, потому что не умеет.

Со временем можно забыть о каких-то исчезнувших из твоей жизни вещах, но лучше не забывать, лучше вести список потерь. Андрей вел свой уже три года, он и сам толком не понимал зачем, но смутно надеялся, что сможет ткнуть в него носом вора, если когда-нибудь до него дотянется.

Пока Андрей искал ключ от двери на дне рюкзака, листья на деревьях успели опасть, намело снега и вообще прошло лет сто. Позвонить было бы быстрее, но ему хотелось проскочить незамеченным. Быстрее в свою комнату, а там найти шнурок для своей реликвии и – на шею, чтобы точно больше никуда. Проскочить не получилось, из кухни голос Светы:

– Ноги вытирай.

Это полбеды.

– Иди-ка сюда.

Вот теперь полная, округлая беда.

– Иду. – Андрей попытался изобразить вежливость, хотя где-то в другой вселенной уже открывал дверь в комнату и даже булку жевал.

– Ты опять начинаешь?

– Что?

– Звонила Мария Петровна, математика у тебя опять ни к черту.

– Все у меня в порядке с математикой.

– Опять врешь? – Света прищурилась.

– В порядке – это значит «под контролем», а не «хорошо», – с вызовом ответил Андрей. – Почему сразу врешь-то?

– А я тебе скажу почему. – Света начинала беситься. – Если ты умудрялся полгода врать о таком… – она страшно выпучила глаза, явно подразумевая что-то немыслимое, – то уж соврать о математике тебе ничего не стоило!

Андрею захотелось ответить, что хорошую историю не грех и приукрасить, но он сдержался. Ту историю, о которой напомнила Света, назвать хорошей точно нельзя.

– Это было три года назад, мне было десять, – он сделал ударение на «десять», потому что ему казалось глупым винить в чем-то десятилетнего ребенка. Уж по крайней мере, не в том, о чем говорила Света. А во всем остальном – он сам себя повинит.

– Ну мне бы в твоем возрасте ничего такого в голову не пришло!

– Да вам-то откуда знать? Вам же сорок!

Света даже фыркнула от возмущения.

– Поговори мне тут еще.

– Значит, мы закончили? – с надеждой спросил Андрей.

– Нет, не закончили, – Света втянула побольше воздуха, – но говорить мне уже надоело. Отец – профессор, а у тебя одни двойки и тройки. Думаешь, мне приятно постоянно слушать, что ты, мягко говоря, небольшого ума?

– А вам-то что? Я вам не сын.

– И замечательно, Андрюша, что не сын, еще чего не хватало, – Света тяжело вздохнула. – А знаешь что?

– Что?

– Будешь плохо учиться – в армию пойдешь.

– Вот и пойду, – огрызнулся Андрей.

– С ума сошел?! – взвизгнула Света. – Хотя, знаешь, может, такому, как ты, там как раз и место. Вечером с отцом еще поговорю.

– Говорите.

– А мы опять c тобой на вы?

– Мы всегда на вы.

– Много о себе думаешь.

Может, Андрей и много о себе думал и математику не любил, зато любил литературу и знал, что второй раз король женится непременно на какой-нибудь ведьме. Это знание радости не добавляло, но почему-то успокаивало его.

Осторожно положив сережку на письменный стол, он расчесал отросшие светлые волосы рукой. Что теперь? Шнурок или второе ухо колоть? Все-таки ухо, решил Андрей, ухо надежней, снимать не надо, вот она – всегда здесь. Одну-то он уже потерял, осталась только эта – надо беречь.

За него никто не сбережет.

Андрей достал изогнутую иголку из ящика – удачно, что яблоко в школе не съел, сейчас пригодится. А вот спирта нет – протереть нечем. Нужно духи у Светы брать, а она учует, орать начнет. Нюх у нее как у собаки.

Он прокрался в ванную, включил воду, чтобы прыскающего звука не было слышно, а то им можно и мертвеца поднять.

Пахучее облако заполнило маленькое пространство и, кажется, собиралось висеть и вонять здесь вечно. Андрей поискал глазами освежитель воздуха и порадовался тому, что санузел у них совмещенный, а значит, и запахи могут совместиться.

«Ну давай же, – подумал он, глядя, как мельчайшие капли растворяются в воздухе, и теперь уж кто кого: духи Boss или «Альпийская свежесть». Андрей всерьез надеялся, что свежесть возьмет верх.

Направив свет лампы на зеркало, Андрей протер ухо, иголку, подложил половину яблока под мочку, прицелился и ткнул. Игла, немного помедлив, прошла сквозь ухо и звонко воткнулась в яблоко. Выступили слезы, но это ничего. Андрей улыбался, довольный тем, что уха у него два, а значит, сережке снова есть где жить. Закончив с новосельем, он вспомнил, что в яблоко можно не только иголками тыкать. Но съесть не получилось – оказалось гнилое наполовину.

Вечером, как и обещала Света, Андрея ждал разговор с отцом. Он знал, что, женившись второй раз, король ничего больше не решает, это знание не добавляло радости, но почему-то успокаивало.

Кроме всего прочего, Света рассказала отцу, что Андрей опять зачем-то брал ее духи. А они ведь женские!

С выговором по поводу математики и запретных для мальчиков духов Андрей быстро смирился, а вот новость о том, что скоро у него появится младший брат или сестра, была уже лишней для сегодняшнего дня.

И такой послужишь

«Надо было лучше учить математику, да что уж теперь…»

Андрей печально смотрел в запотевшее окно допотопного автобуса. Пахло бензином, пылью и по́том еще одиннадцати парней. Прежняя жизнь мальчика стояла где-то у исчезающих за поворотом цветных пятиэтажек и брызгала ему вслед из флакона чертовыми женскими духами.

«Неужели они так со мной из-за духов? – думал он. – Или все-таки из-за ребенка? Или я правда какой-то не такой и меня нужно исправить?» Было обидно, но не сильно. «Наказать ведь меня все-таки есть за что, – думал Андрей. – Правда, ни отец, ни Света об этом не знают и наказывают за что-то свое – непонятное».

– А с каких пор у нас мелких таких берут? – Коренастый рыжий парень плюхнулся на сиденье рядом с Андреем, спортивную сумку он бросил себе под ноги, толкнув ее носком ботинка под соседнее кресло. – Тебе сколько лет-то, пацан, – двенадцать?

Андрей отвернулся от окна и посмотрел на соседа. На вид тому было двадцать – двадцать пять. На лбу уже были морщины.

– Мне четырнадцать, – сердито ответил он.

– Врешь?

– Да нет, с чего бы? – ответил Андрей.

– Ну ты же, типо, ребенок еще! – продолжал недоумевать рыжий. – Ты это, сирота, что ли?

– Нет.

– Хм, а что тебя родаки от армейки не отмазали? Меня вот пытались, но я сам решил пойти.

– А меня мать как раз сюда и отправила. То есть мачеха, а не мать. Но по закону – это без разницы, – безразлично ответил Андрей.

– Ни хрена себе, – присвистнул рыжий, – ну ладно, не буду приставать, дела семейные.

– Семейные, – повторил Андрей это странное слово и снова отвернулся к окну. Там мелькали хромые собаки, чьи-то дачи и планы на жизнь.

Автобус свернул на грунтовку, и теперь вдоль дороги тянулись только лысые деревья, продрогшие и одинокие. На одном из них сидела ворона и угрожающе каркала. Как будто говорила: не пересекайте это поле, дальше пути нет, дальше – мое цар-р-р-рство.

Водитель наконец додумался включить радио, и из динамиков полетел жуткий и какой-то неправдоподобный бабий вой:

В какую дорогу ты отправляешься?
Перелетной малой птиченькой
В какую даль собираешься?
Где кудри свои оставишь?
Наволочка твоя полиняет,
Невеста замуж повыходит,
Одежку братья донашивать станут!

– Эй, водила! Переключи! – закричали все парни разом.

– Это ж надо жуть такую в эфир пустить!

– «Дорожное»! «Дорожное» включи!

Водитель и сам был рад сменить репертуар, и вскоре по салону уже разносился успокаивающий, с хрипотцой голос, поющий про дом-тюрьму, корешей и воронье.

– Это что такое было вообще? – спросил Андрея сосед. – Молитва, что ли, какая-то?

– Не знаю.

– Не знаешь так не знаешь. А зовут тебя как?

– Андрей, – ответил мальчик и впервые пристально посмотрел в широкое веснушчатое лицо своего рыжего попутчика.

– А меня – Пашка, – сказал тот и хлопнул Андрея по плечу.

Андрею захотелось сказать «Приятно познакомиться», но он не стал. Это в школе можно было так говорить, покупая себя капучино в автомате. А здесь – как-то глупо.

– Эй, командир, а когда приедем? – выкрикнул кто-то из парней спустя два часа пути.

– Так приехали уже, – ответил усатый мужик лет пятидесяти, сидевший рядом с погрустневшим водителем.

– Куда приехали-то? – понеслось со всех сторон, парни завертели головами.

Ничего, кроме поля за окном и отвратной ноябрьской погоды, Андрей не видел. Это поле мелькало перед глазами половину пути, никаких изменений, говоривших о том, что они куда-то прибыли, не было.

– На месте уже, говорю! Выходим! – гаркнул командир.

– Пешком дальше, что ли, до лагеря? – удивлялись все, но хватали вещи и выбегали из автобуса.

Андрей тоже взял свой бывший когда-то школьным рюкзак и вышел.

Холод сразу разогнал остатки запахов и какой-либо уверенности хоть в чем-то. Хотелось зацепиться взглядом за что-то знакомое, но ничего не было. Ни домов, ни построек, ни людей, ни зверей – только седая от инея земля и такое же седое, распластавшееся над ней небо. Но было кое-что еще, то, что глаза, уставшие от одинаковой серо-белой гаммы, не сразу могли разглядеть. Андрей заметил это первым и сначала даже подумал – показалось, но, когда его попутчики стали тыкать пальцами куда-то в центр поля, он понял – нет, там и правда есть на что посмотреть.

Вдалеке на стального цвета земле стояли десятки, а может и сотни панцирных кроватей. Без матрасов, одеял, простыней и подушек – абсолютно голые, они тянулись до самого конца поля, за которым начинался лес.

– Это что за херня?

– А крышу там не забыли сверху приколотить? – ехидно спросил смуглый темноволосый парень, которого, кажется, звали Егор.

– Разбомбили уже, что ли, часть нашу? – выкрикнул кто-то.

– А ну-ка заткнулись! – заорал командир, но тут же перешел на сдержанный деловой тон: – Вы, пацаны, без эмоций давайте. Лагерь-то тренировочный – вот и тренируйтесь. Страна у нас в трудном положении, сами знаете, чем смогли, тем помогли, а дальше вы о себе сами позаботьтесь.

– И как, интересно, нам позаботиться, тут же нет ни хрена? – зло прищурившись, сказал похожий на шкаф парень.

– А ты самый умный, что ли? – спросил командир. – Как зовут, кстати?

– Смирнов. Иван Смирнов.

– Слушай, значит, Смирнов. И все остальные тоже – слушайте. Ноги и руки у тебя есть, Смирнов?

– Ну-у-у, – замялся Иван.

– Что ну, – перебил его командир, – есть у тебя руки и ноги?

– Ну есть.

– Правильно. А знаешь, что еще у тебя есть? – командир сверлил Ивана взглядом.

– Хуй! – выкрикнул кто-то.

Парни радостно загоготали.

– Хуй тебе окопы рыть не поможет, – скривившись ответил командир. – А знаешь, что поможет?

– Что? – озадаченно спросил Иван.

– Родина! Родина тебе поможет! Потому что только Родина у тебя и есть! – брызжа слюной, заорал командир. – Понятно тебе?!

– Понятно, – пристыженно ответил Иван, явно не ожидавший такой отповеди.

– Всем всё понятно? – снова заорал командир.

– Понятно! – загремело со всех сторон.

Андрею ничего понятно не было. Но тут уж, видимо, как с математикой – ничего не поделать.

– Мишка, тащи сухпайки, – крикнул командир водителю.

Парни выстроились вдоль автобуса, чтобы командир мог проверить каждого по фамилии и вручить по внушительному пакету из магазина «Пятерочка».

Андрею вдруг стало нестерпимо интересно: что же внутри этого пакета? Видимо, воспоминания о новогодних подарках нахлынули. А может быть, ему просто давно ничего не дарили.

Когда командир добрался до фамилии Андрея и тот ответил «я», повисла тишина, все вдруг уставились на мальчика, как будто только сейчас его заметили.

– А ты что такой мелкий? – подозрительно спросил командир.

– Так ему четырнадцать! – ответил за Андрея Пашка.

– Я не с тобой говорю! – гаркнул командир. – Ты чего такой мелкий, пацан?

– Мне – четырнадцать, – повторил вслед за Пашкой Андрей.

– А в армию у нас берут со скольки? – спросил командир явно у кого-то невидимого.

Никто ему не ответил. По крайней мере, вслух.

– Меня мать записала, – как будто извиняясь, сказал Андрей.

Командир радостно выдохнул:

– А, ну раз мать, то все в порядке. Мать – она Родина. А Родина, как известно, она – мать. Мелковат ты, конечно, ну ничего, и такой послужишь. Найдем и тебе применение.

Бесплатный фрагмент закончился.