Читать книгу: «Двенадцатая ночь, или Всё, что угодно. Последствие комедии «Twelfth Night, or What You Will» by William Shakespeare»

Дизайнер обложки Аркадий Валерьевич Застырец

© Аркадий Валерьевич Застырец, 2018

© Аркадий Валерьевич Застырец, дизайн обложки, 2018

ISBN 978-5-4485-5238-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Действующие лица

Ф е с т о

О р с и н о

К у р и о

В и о л а

К а п и т а н

В а л е н т и н

С э р Т о б и

М а р и я

С э р Э н д р ю

О л и в и я

М а л ь в о л и о

С е б а с т ь я н

А н т о н и о

Ф а б и а н

Первый полицейский

Второй полицейский

С в я щ е н н и к

Музыканты, лорды, моряки, прислуга и все, кому не лень

Действие происходит в одном и том же месте, но кажется, что в разных

Пролог

Грохот, крики, выстрелы, визг тормозов. Сирена «скорой помощи». Входит Фесто в халате, шапочке и маске. Так что сперва его можно принять за хирурга.

Фесто (поет).

За уходящим – что там?

Любовь, война, борьба?

Нежданным поворотом

Решается судьба.

Сестра увидит брата

На свадебном пиру.

Заклятье будет снято,

И брат найдёт сестру.

Как боб на боб, похожи,

Но вовсе не равны.

Жена ему не то же,

Что муж в руках жены.

(Внезапно снимает спецодежду и является в полном блеске шутовского наряда.)

Да будут все открыты

И веселы, как лес,

Которым полы сшиты

Распахнутых небес!

Да будь врагу на горе

Недоля далека!

И пир шумит, как море,

Когда штормит слегка…

Все счастливы и сыты,

И продолжать не прочь!

Врата миров открыты

В Двенадцатую ночь.

Уходит.

Акт I

Сцена I

Дворец Орсино и одновременно берег Иллирии. В дворцовые покои входит герцог Орсино в сопровождении Курио, а на берег высаживаются из шлюпки Виола и Капитан.

Орсино.

Коль музыкой возможно напоить

Любовь мою, как кровью – вурдалака,

Играйте! Пусть подавится она!

Насытившись, сосать не перестанет

И, лопнув, испарится наконец,

Из плена сердце выпустив на волю!

Играйте, пойте!

Курио (поёт).

Любовь – тиранка злая!

Лишён тобою сил!

Не ждёт меня Аглая,

И белый свет не мил…

Вотще ты, сердце, бьёшься…

Орсино.

Полно! Хватит! Нет!

В тот раз звучало как-то всё иначе…

И вовсе не в Аглаю я влюблен!

Моя болезнь Оливией зовётся.

Курио.

Могу и про Оливию вам спеть.

(Поет) Амур меня сразил забавы ради.

Любимая, спаси и всё исправь!

Оливия! Молю я о пощаде!

Царица грёз, рассей разлуки явь!

В это время на берегу.

Виола.

Что за страна, мой друг?

Капитан.

Иллирия, сеньора!

Виола.

На кой же мне Иллирия нужна,

Когда мой брат в Элизии блуждает?..

А может, всё же он не утонул?

Как думаешь?

Капитан.

Да что тут, право, думать!

Раз вы спаслись, то мог спастись и он…

Виола.

Должно быть, врёшь! Утешить хочешь…

Капитан.

Нет!

Помилуйте! На море приходилось

И не такие видеть чудеса!

А в этот раз всё было, как обычно.

Когда на нас девятый рухнул вал

И в щепки борт, и мачту, и кормило…

Я быстро шлюпку на воду спустил

И брата вашего, как вас теперь, увидел!

Вцепился в обломившийся он шверт

И на волне со швертом удержался.

Его бы спас, но тут заметил вас

В полсотне с гаком футов к норд-норд-весту.

Дальнейшее известно. И – как знать…

Возможно, брат ваш…

Виола.

Вряд ли. Но – спасибо.

Ты спас меня. А мог спасти его.

Капитан.

Да что его! Я спас бы всех на свете,

Когда б за шверт все вовремя взялись.

Виола.

Ну, не взялись! Судьба, видать, такая.

Иллирия… Ты знаешь этот край?

Капитан.

Да как не знать! Родился здесь и вырос.

Виола.

А кто, скажи, правитель здешних мест?

Капитан.

На наше счастье – герцог благородный.

Виола.

Как звать его?

Капитан.

Орсино.

Виола.

О! Орсино!

Красив он, верно, с именем таким?

Капитан.

Красив-то – да. Да только, бедолага,

С полгода уж Амуром поражён

И чахнет от любви неразделённой

К Оливии…

Виола.

А кто она у нас?

Капитан.

Она – графиня, краше Афродиты

И плюс к тому – богатая, как Крёз!

Отец её скончался и оставил

На попеченье брату и её,

И всё свое имение, но вскоре

Брат умер тоже. А графиня траур

Уже полгода носит по нему

И не снимать – обет дала – три года.

Виола.

Моё с её несчастьем в унисон.

Так не пойти ли горничной к графине,

Чтоб траур вместе с нею соблюдать,

За годом год оплакивая брата?

В это время во дворце герцога Орсино.

Курио (поет).

О, сладостная мука,

Нежна ты, но сильна!

Разлука ты, разлука!

Чужая сторона!

Орсино.

Довольно! Тише! Больше не могу!

Не утоляет музыка желаний!

А впрочем… Пой! Возможно, так скорей

Я сдохну враз от музыки и страсти

И вырвусь из темницы на простор!

Курио (поет).

За взгляд один твой благосклонный

Я восемь жизни лет отдам!

Зачем в тебя я стал влюблённый,

Моя прекрасная мадам?!

В это время на берегу.

Капитан.

Оливия не примет вас. Она

И герцога послов не принимает.

Виола.

И герцога?.. А если мне к нему

Пойти служить, сперва переодевшись

В мужское платье? Чтоб не приставал…

Что скажешь?

Капитан.

Искромётная затея!

Виола.

Не выдашь?

Капитан.

Да на что мне!

Виола.

Поклянись!

Капитан.

Как станете вы евнухом Орсино,

Так стану я при вас глухонемым.

И если мой язык проговорится,

Пускай немой и зрения лишится.

Виола.

Тогда идём к Орсино во дворец!

Капитан.

Отныне вы – не дева, а скопец.

В это время во дворце герцога Орсино.

Орсино.

Практически я умер.

(Входит Валентин)

Валентин!

Скорее! Что она? С какой ты вестью?

Валентин.

Всё с тою же. Оливия меня

И на порог, как прежде, не пустила.

С Мальволио я переговорил.

Орсино.

С её дворецким? Что ж?

Валентин.

Да ничего-с.

Мальволио вас тоже не полюбит.

Орсино.

Болван! Зачем его-то мне любовь?

Курио.

Мой герцог, может, всё же на охоту?

Орсино.

Охота? Ох! Охота на кого?

Курио.

Ну, например… Не знаю… На оленя!

Орсино.

Я сам теперь, как загнанный олень!

Оливия вцепилась мне в лодыжку!

И очень скоро насмерть загрызёт!

Оливия, олень… Почти что в рифму.

Попробовать стишки посочинять?

Ну нет, уволь! Охота, так охота,

Хоть мне и не охота на неё…

Валентин.

Так я бегу, велю там запрягать?

Орсино.

Куда бы мне от смерти убежать?

Уходят.

Сцена II

Замок Оливии. Входят Сэр Тоби и Мария.

Сэр Тоби.

Что за холера нашла на мою племянницу по смерти ее брата? Убивается и убивается! Сколько можно? Я всегда говорил: смерть – это враг жизни. Даже если это чужая смерть!

Мария.

А я вам не устаю твердить: вы должны возвращаться домой пораньше. Ваша племянница, моя госпожа, когда вы за полночь входите в дом в самом затрапезном виде, прямо из себя выходит!

Сэр Тоби.

И что с того, что выходит? Пускай подышит вне себя свежим воздухом. Глядишь – и ее тухлое настроение развеется. Или она боится выйти из себя и не найти дороги обратно?

Мария.

А вот вам как раз хорошо бы удерживать себя в границах приличий.

Сэр Тоби.

В границах приличий? Да кто их видел! Я всегда удерживаю себя в границах себя. Брюхо, наполненное выпивкой и закусками, – удерживаю в границах моего камзола. Ляжки – в границах моих штанов. Ноги – в границах моих башмаков. И если башмакам это не нравится – пускай своими шнурками удавятся! Руки правда трудно удержать в границах карманов, они то и дело незаконно пересекают границу! (Грубовато ласкает Марию)

Мария.

Перестаньте, сэр Тоби! Мои руки не слабее ваших и всегда на страже моих владений. Ох, погубят вас пьянка с гулянкой! А еще этот дурацкий рыцарь, которого давеча вы пытались сосватать графине!

Сэр Тоби.

Кто? Сэр Эндрю? Эгьюйчик?

Мария.

Юйчик, Юйчик.

Сэр Тоби.

Сэр Эндрю – важный человек.

Мария.

И что вам за важность от его важности?

Сэр Тоби.

А то, что у него доходу в год три тысячи дукатов.

Мария.

Да только он все эти дукаты доходу за год пускает в расход, потому что круглый дурак и мот.

Сэр Тоби.

Фу, Мария, как ты можешь говорить такое! Он же, как бог, играет на этой… Как ее? На филоло… На фиоло… На виолонщели! И владеет тремя или даже четырьмя языками почти без словаря. Клянусь, я сам слышал! И вообще, он – человек, щедро одаренный природой.

Мария.

Да уж куда щедрее! Мало того, что дурак, так говорят, еще и задира. И кабы не дар выдающейся трусости, повинуясь которой он всегда вовремя дает стрекача, так природа напоследок наградила бы его еще и могилой.

Сэр Тоби.

Лжецы и мерзавцы, кто так о нем говорит! Что это за люди?

Мария.

Те самые, которые еще добавляют, что вы еженощно до чертиков напиваетесь в его компании.

Сэр Тоби.

Мы пьем исключительно за здоровье моей племянницы. Сукин сын и подлец – тот, кто не встанет и не станет пить за мою племянницу до состояния полного нестояния! Так-то, девочка, девулечка моя! Но – тпр-р-ру! Вот и он! Сам Сэр Эгью Эндрюйчик!

Входит Сэр Эндрю.

Сэр Эндрю.

Сэр Тоби! Наше вам…

Сэр Тоби.

Дражайший Сэр Эндрю!

Сэр Эндрю (к Марии).

Здорово, корова!

Мария.

И вам, сэр, чумкой не болеть.

Сэр Тоби.

Абордаж, Сэр Эндрю, абордаж!

Сэр Эндрю.

А кто она?

Сэр Тоби.

Горничная моей племянницы.

Сэр Эндрю.

Милейшая миссис…

Мария.

Я мисс вообще-то.

Сэр Эндрю.

Милейшая мисс Абордаж, а я не прочь познакомиться с тобой поближе.

Мария.

Меня, сэр, вообще-то Марией зовут.

Сэр Тоби.

Ошибочка вышла, рыцарь. Я скомандовал тебе «Абордаж!» в смысле «смелее», «наступай», «атакуй ее», «зажми, зажги и очаруй»!

Сэр Эндрю.

Я так понимаю, безоружному к ней лучше и не соваться. Вы это имели в виду, говоря про «абордаж»?

Мария.

Всего хорошего, джентльмены.

Сэр Тоби.

Да чтоб тебе больше свой меч не извлечь, Сэр Эндрю, если ты вот так ее отпустишь!

Сэр Эндрю.

Да чтобы мне больше свой меч не извлечь, миссис…

Мария.

Я мисс.

Сэр Эндрю.

Да чтобы мне больше свой меч не извлечь, мисс как вас там, если… За дураков ты нас тут, что ли держишь?

Мария.

Ни я вас тут не держу, ни вы меня тут не удержите.

Сэр Эндрю.

А ты вот на, подержи меня за руку. Может, я тебя и удержу.

Мария.

Я вас умоляю! Прежде отнесите свою ручонку в харчевню, накормите и напоите ее там как следует.

Сэр Эндрю.

Это еще зачем, милочка? В чем смысл твоей остроты?

Мария.

Уж больно слабенькая!

Сэр Эндрю.

Кто? Острота? Что-то я не врубился в метафору.

Мария.

Где уж вам врубится! Остроты голове не хватает.

Сэр Эндрю.

А твоей, можно подумать, хватает?

Мария.

А моя звёзд с неба не хватает.

Мария уходит.

Сэр Тоби.

Ох, рыцарь! Всё, что тебе остается, высуслить кружку канарского. Не припомню, чтобы ты когда-нибудь был так бесповоротно повержен!

Сэр Эндрю.

Никогда… За исключением тех случаев, когда я был повержен канарским. Иногда мне кажется, что у меня не больше остроумия, чем у любого человека с хорошим лицом или даже вообще у кого попало, включая нерукопожатных. Но я слишком много ем говядины. Думаю, она, проклятая, и притупляет мой острый ум, приближая меня к быдлу…

Сэр Тоби.

Определенно. Говядина – коварная вещь.

Сэр Эндрю.

Короче, всё, Сэр Тоби. Сажусь на бессолевую диету и завтра же отправляюсь домой.

Сэр Тоби.

Пуркуа, мой храбрый рыцарь?

Сэр Эндрю.

Что это значит – «пуркуа?» Быть или не быть? О, если бы я посвятил изучению языков время, потраченное на фехтование, танцы и медвежью травлю! Как бы я тогда был развит!

Сэр Тоби.

Может быть, внутри головы – да, а снаружи – тебе и развивать нечего.

Сэр Эндрю.

То есть, как это – снаружи нечего?

Сэр Тоби.

Очень просто. У тебя и без того в волосах ни одного завитка. Так что в развитии они не нуждаются.

Сэр Эндрю.

Но мне же к лицу прямые волосы?

Сэр Тоби.

Ещё бы не к лицу, рыцарь! Висят, как лён на прялке! И надеюсь, твоя жена, когда ты вскоре ею обзаведёшься, е-бэ-жэ, бэ-дэ-эс-эм, зажмет эту прялку промеж колен и станет из тебя веревки вить.

Сэр Эндрю.

Нет, Сэр Тоби, я завтра домой. Ваша племянница меня даже не замечает. А если и заметит, четыре против одного – она не станет моей. Куда мне, если сам герцог за ней приударил!

Сэр Тоби.

Как раз за герцога она не выйдет. При мне божилась, что никогда не станет женой тому, кто превосходит ее – положением, годами или, тем более, остроумием. Это к вопросу о говядине в твоем рационе.

Сэр Эндрю.

Ну, если так, я, пожалуй, останусь еще на месяц. Какой же я все-таки свистопляс! Вот почему? Объясните мне – почему я нахожу высшее наслаждение в маскарадах, балах и прочих праздниках?

Сэр Тоби.

Чему тут удивляться, рыцарь, когда ты так лихо там отжигаешь!

Сэр Эндрю.

Почище любого иллирийца, кем бы он ни был, за исключением разве старейших обалдуев.

Сэр Тоби.

А как ты отплясываешь гальярду, рыцарь!

Сэр Эндрю.

Что да, то да! А как ловко я нарезаю жигу и выписываю коленца!

Сэр Тоби.

Так же ловко, как я нарезаю жирное и уписываю окорока!

Сэр Эндрю.

И мне кажется, я лучше всех в Иллирии владею прыжком с кисточкой.

Сэр Тоби.

Почему же об этом никто не знает? По какому праву ты, рыцарь, зарываешь свой изысканный талант в грязную почву бесплодных колебаний? Почему ты не проявишь свои способности, подобно неистовой Леди Гага? Почему не ходишь в церковь, отплясывая гальярду, и не возвращаешься домой, выделывая куранту? Я бы на твоем месте жиговал во время каждой прогулки и даже струю пускал бы синкопами. О чем ты думаешь вообще? Это же великий грех – скрывать свои дарования! А поглядеть на конституцию твоей ноги – так сразу же видно: Барышников отдыхает!

Сэр Эндрю.

Это правда, эти икры многим фору дадут, особенно когда я в огненно-рыжих чулках. Но что-то стало холодать.

Сэр Тоби.

А, каналья! Не пора ли нам поддать? Да! И ветер дует в спину! Ты кто по гороскопу? Телец?

Сэр Эндрю.

Именно! А Телец – это сила сердец!

Сэр Тоби.

Нет, рыцарь! Телок – это силища ног. Дай же мне полюбоваться твоим прыжком! (Любуется) Выше, выше! Ах! Красота, кто понимает!

Уходят.

Сцена III

Дворец герцога Орсино. Входят Валентин и Виола в мужском платье.

Валентин.

Цезарио! Если вы и впредь будете у герцога в таком фаворе, достигнете просто недосягаемых высот. Всего три дня при дворе, а уже не чужой.

Виола.

Не пойму, на что вы намекаете – на фальшивость моих достоинств или ветреность нашего господина?

Валентин.

Да упаси Бог! Ни на что я не намекаю!

Входит герцог Орсино, Курио и др.

Орсино.

Подите все вы к дьяволу! А ты,

Цезарио, останься. Стань поближе.

Курио.

Я мог бы и в гримёрке посидеть!

Все, кроме Орсино и Цезарио, уходят.

Орсино.

Души моей потрёпанную книгу

Тебе, мой друг, я давеча открыл.

Ты всё прочёл не по диагонали

И все во мне картинки рассмотрел.

Теперь ступай к Оливии порогу!

Стань у дверей, как юный баобаб!

Скажи ей, что под коврик пустишь корни

И до скончанья века там стоять

Потомкам в назидание ты будешь!

Виола (в сторону).

Была охота! Вот ещё!

Орсино.

Скажи,

Что без нее мне жизнь кошмара хуже.

Что я готов на всё, как синий кит!

Что удавлюсь и вены перережу,

В записке перед смертью повелев

Во всём винить Оливию!

Виола.

Допустим.

А если всё равно ответит «Нет»?

А если скажет «Скатертью дорога»?

Орсино.

Стой на своём. Труби! Кричи! Визжи!

Виола.

А если примет, к визгу что добавить?

Орсино.

Соври, что я недолго протяну

И брачный с нею подписать согласен

Грабительский контракт и всё отдать,

Когда она со мною согласится…

Виола.

Да полно! Всё одно по одному!

Не будет толку!

Орсино.

Мальчик мой! Поверь.

Ты слишком юн, профан по части женщин.

Твои уста нежней Дианы рта,

Пристал румянец твой невинной деве,

И голосок субтилен, как свирель,

Буколики весенней украшенье…

И всё ещё ты в возрасте таком,

Что с девочкой тебя возможно спутать.

Виола (басит).

Чё, правда?

Орсино.

А зачем я стал бы врать?

Но в этом, очевидно, есть и плюсы!

Оливия скорей поймёт тебя,

Чем всех моих посланцев неуклюжих.

И женственность твоя её смутит

И собственную женственность заставит,

От скорби пробудившись, выйти в путь,

Ведущий к моему мужскому…

Виола.

Ладно.

Сведу я с нею вас любой ценой…

(в сторону)

Хоть сам… сама хочу вам стать женой!

Уходят.