Читать книгу: «Российский колокол. Спецвыпуск АЛЬМАНАХА. Интернациональный Союз писателей «ВКонтакте»»

Валентина Иванова, Ирина Пыхтеева, Ира Черницкая, Галина Алексеева, Наталья Козлова Ольга Бабошкина Екатерина Сахарова Анжела Качкуркина Арбила Арневская Светлана Сулейманова Эльшат Сулейманов и другие

Шрифт:

Авторы: Иванова Валентина, Пыхтеева Ирина, Черницкая Ира, Алексеева Галина, Козлова Наталья, Бабошкина Ольга, Сахарова Екатерина, Качкуркина Анжела, Арневская Арбила, Сулейманова Светлана, Сулейманов Эльшат

Редактор Валентина Иванова

Редактор Олег Шевченко

ISBN 978-5-0051-3143-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Добрый день, дорогие читатели!

Представляем вашему вниманию сборник авторов – участников группы «Стихи. Проза. Интернациональный Союз писателей» в социальной сети «ВКонтакте»

Наш Союз идёт в ногу со временем и активно использует площадки социальных сетей для продвижения и развития авторов. В наших группах постоянно организуются самые разные конкурсы с хорошими призами.

Один из таких конкурсов по мотивам известного телешоу проходил в группе ИСП «ВКонтакте», и с самых первых дней завоевал сердца авторов.

С незапамятных времен среди поэтов и писателей бытует одна легенда. Тем, кто не слышал ее, мы постараемся сейчас вкратце рассказать.

Давным-давно жил на свете Самый Гениальный Писатель… Да-да! Именно так он и назывался! Писал он стихи, поэмы, басни, рассказы, да такие интересные, что даже птицы замолкали, слушая его. И приходили к Писателю люди и просили:

– Научи нас писать так же хорошо, как ты!

На что Писатель отвечал:

– Нет! Нельзя научить писать того, кто хочет писать только руками! Писать надо сердцем!

Сколько ни приходило к нему учеников – всем отказал.

Шли годы. Писатель состарился, но продолжал писать. Произведения его становились злее и короче. И понял тогда Писатель, что Дар от него уходит. И пошел Писатель к колдунье да попросил ее, чтобы запечатала она Дар каким-нибудь заклинанием, дабы не попал он после смерти Писателя в нехорошие руки, то бишь душу и сердце.

Колдунья взяла небольшой колокольчик размером с обычный стакан и стала читать заклинания. Когда ритуал был закончен, колокольчик превратился в большой колокол – так много было Дара у Писателя. Нижнюю (широкую) часть колокола закрыли пергаментом с заклинаниями и залили сургучом.

В знак благодарности Писатель открыл колдунье самый маленький секрет своего Дара, чтобы ее заклинания стали похожи на стихи. Взял Писатель колокол-сосуд, сел в лодку и отправился на необитаемый остров, дабы навсегда спрятать Дар. С тех пор больше никто не видел Самого Гениального Писателя.

Та часть Дара, что Писатель подарил колдунье, не прижилась внутри нее, и когда она выходила на улицу, маленькие частички разлетались в разные стороны и оседали на обычных людях, награждая их умением писать стихи, поэмы, рассказы, романы. Конечно, всем им было далеко до Самого Гениального Писателя, но и этого маленького секрета хватило, чтобы наполнить сердца и души людей особым талантом.

С тех пор многие писатели и поэты пытались найти Колокол Таланта (так назвали в народе колокол, в который запечатали дар), но до сих пор это никому не удалось.

Мы (авторы Интернационального Союза писателей) долгое время изучали летописи – и нам удалось узнать, где находится заветный остров. Мы решили собрать и отправить команду на поиски Колокола.

Путешествие длилось месяц – череда очень сложных конкурсов, заданий. Успехи и поражения. Каждый день приходилось расставаться с друзьями-участниками проекта. Было сложно. Было архитяжело выбирать того, кто покинет проект. Но авторы показали невероятный талант и силу духа.

Десятерых сильнейших авторов проекта «Затерянный талант» вкупе с его ведущей мы с радостью и гордостью представляем в этом сборнике.

Ведущая конкурса Валентина Иванова.

Валентина Иванова

Спирина Валентина Петровна, урождённая Иванова, отсюда и фамилия, под которой пишет.

Родилась 17 мая 1972 года в маленьком старинном городе Касимов. Четвёртая дочка в советской семье. Рядом с домом находилась Станция юных натуралистов, где Валентина занималась 7 лет (1978—1985) Итог – медаль участника ВДНХ СССР. Потом были лёгкая атлетика и секция гребли на байдарках. Чемпионка и призёр России и ЦС «Динамо».

Далее грянули 90-е. Пошла работать на хлебозавод. Вышла замуж, родила троих детей – двух дочек и сына. В 2007 году заболела, что обернулось четырьмя годами больниц и чередой операций. Там и начала писать стихи, дабы абстрагироваться от невесёлой реальности. Но всё проходит, и больницы закончились. Валентина вернулась к «почти» нормальной жизни. Но жизнь – это самый неожиданный, самый сложный квест, который нам приходится проходить. В 2019 году она снова попала в больницу. Сложная операция на головном мозге. Долгая реабилитация. И снова в строю. Дети выросли. Работу сменила на более лёгкую. А стихи остались.

Член Интернационального Союза писателей.

Номинант Лондонской литературной премии.

Лауреат первой степени в номинации «Поэзия» международного конкурса «Новый Сказ» им. П. Бажова.

Награждена медалью «220 лет А. С. Пушкину» за вклад в развитие российской литературы.

Награждена благодарностью Государственной Думы за активное участие в литературном процессе России.

Я искала тебя

Я искала тебя среди гор и холодных вершин одиночества,
Я искала тебя среди тысяч деревьев, которые ночью поют.
Я искала тебя, я хотела найти у подножья души приют.
Я нашла тебя там, где одной оставаться не хочется.
Я искала тебя в облаках, среди мраморных туч.
Я искала тебя – океанское дно мне казалось асфальтом.
Я искала тебя и входила в пещеры, где стены из слёз и базальта.
Я нашла тебя, милый, только дверь оказалась закрыта и выброшен ключ.
Я искала тебя среди тысячи зимних и длинных, как ночи, дорог.
Я искала тебя среди звёзд, что спустились на грешную землю.
Я искала тебя и уже ни во что не верила,
А нашла тебя там, где ты сам оказаться не мог.
Тебя ветер принёс ко мне,
Тебя дождь в мои сны послал
Красной молнией на стене:
«Я тебя сотню лет искал!»

Про любовь. И не только

Белая костлявая рука
Карты осторожно разложила…
«Может быть, сыграем в дурака?» —
Смерть шутя сидящим предложила.
За огромным каменным столом,
То ли среди склепа, то ль средь зала,
Распивая, словно кровь, вино,
Странная пятёрка заседала.
Смерть – высокая, худая, словно тень,
Существо без возраста и пола,
В сером капюшоне набекрень —
Источала всем привычный холод.
Справа от неё сидела Боль —
В чёрном платье с кружевом пурпурным,
А на поясе в мешочке – соль
И иголки в ящичке ажурном.
Далее – с лицом как полотно,
С взглядом ледяным сидит Измена.
Отчуждённо пьёт своё вино —
Видно, как оно бежит по венам.
Ненависть сказала: «Всем привет! —
И лицо усмешкой исказилось. —
Я одна, в ком лжи и фальши нет,
К вам сегодня в гости напросилась».
Пятой из компании была
Женщина изысканно-пьянящая.
«Я – Любовь, – она произнесла. —
Верите иль нет – я настоящая!»
Смех холодный к потолку взлетел.
«Ты бы уж молчала! – Смерть промолвила. —
Знаешь, сколько в этом склепе тел?
Это ты им место приготовила!»
Смерть опять всем карты раздала,
Брови изогнулись удивлённые,
«Ты же всем подряд всегда врала!
Посмотри на карты – все краплёные!» —
«Нет! Неправда! – плакала Любовь. —
Я всегда и всем добра хотела».
В Ненависти вдруг взыграла кровь:
«Ты людьми как куклами вертела!» —
«Нет! Я им всегда давала свет
И тепло, что эти души грело!»
А Измена крикнула в ответ:
«То-то же во мне всё погорело!
Из себя святую тут не строй!
Все мы здесь – твоё лишь порожденье.
Мы же ходим тенью за тобой,
Мы твои и дети, и творенья».
«Как же так? – Любовь сползла на пол. —
Меня люди в песнях воспевают…»
Смерть метнула карты через стол:
«Люди о тебе так мало знают!
Верят маске той, что носишь ты,
Верят, глупые, любым твоим признаниям.
Ты же бестелесные мечты
Им кидаешь, словно подаяние!»
«Нет! Не верю! Всё совсем не так!
Помните Ромео и Джульету?!»
Боль сказала: «Парень был дурак.
Лучше быть живым, чем кануть в Лету».
Билась на полу в слезах Любовь,
Смерть сгребла в охапку свои карты:
«Люди будут верить вновь и вновь.
И признай: ты в этом виновата!»
Брошенная вверх колода карт
Тихо осыпалась белым пеплом.
Смерть ушла, свой приговор сказав
И забрав с собой остаток света.
А Измена, Ненависть и Боль
Вслед за ней из склепа поспешили,
Умирала на полу Любовь.
Как всегда – всё за неё решили.
А мораль… Какая ж тут мораль…
Просто всё. И всё без слов понятно.
Коль уж пригубил любви Грааль,
Ничего не повернёшь обратно.
Человек мечтает о любви,
Как Икар мечтал коснуться солнца,
Но уж раз сказал «люблю» – люби
И за счастье будь готов бороться!

Берегите любовь

Берегите любовь, ибо это даровано свыше —
Каждой твари по паре, и чувство одно на двоих.
Уважайте любовь, научитесь и видеть, и слышать,
И любите любовь, что с рожденья живёт в нас самих.
Уважайте любовь, что вам дарят, не слыша ответа.
И не стоит смеяться, когда о любви говорят.
Ведь в влюблённом душа, как под солнцем палящим, раздета,
И любая насмешка ложится на душу, как яд.
Берегите любовь каждой клеточкой бренного тела,
Сохранив в чистоте непорочность и искренность чувств.
Не ищите подтекст, не ищите вы чёрное в белом —
Человек без любви и жесток, и расчётлив, и пуст.
Я любила всегда. Я любила душою и сердцем.
Ни минуты, ни дня не смогла я прожить, не любя,
И дарила любовь, и пыталась любовью согреться.
И любовью своей я не раз воскрешала себя.
И я знаю теперь, что ненужной любви не бывает,
Не бывает напрасных признаний и ласковых слов —
Иногда просто кто-то не всё, не всегда понимает
Или просто бывает к взаимной любви не готов.
Берегите любовь даже в самом смешном проявлении,
Даже если не верили в искренность сказанных слов.
Даже если вообще никогда ни во что вы не верили,
Шепчет сердце упрямое: «Люди, храните Любовь!»

Защитник

Я закрою тебя самым крепким Любви щитом.
Спи, любимая, спи – я твои охраняю границы.
Счастье здесь и сейчас – ни к чему оставлять на потом.
Пусть летят журавли – нам с тобой хватит даже синицы.
Я закрою тебя нежных слов покрывалом-плащом.
Отдыхай, дорогая, не бойся со мною замёрзнуть.
На плечах моих руки твои, сердца стук – словно гром.
А в глазах твоих плещется счастье весенними грозами.

Я закрою тебя музыкально-душевным зонтом.
Приготовишь нам ужин? Буду вечером – я обещаю.
Я приду обязательно. Жди. И сегодня вдвоём
Мы под звёздным дождём желание «Жить» загадаем.
Я закрою наш дом самой крепкой – из веры – стеной.
И клянусь: я вернусь из любого смертельного боя.
Перелётным скворцом, долгожданным дождём или талой водой —
Я вернусь. Только жди. Небо наше, для нас – голубое.

Поводок

На поводке-холоде, да в строгом ошейнике-безразличии,
Чтобы не лаяла громко и далеко не убежала.
Чтобы рядом, к ноге, соблюдая правила приличия,
И не скулила, как сука под дождём, что мне внимания мало.
Слово-кость «нужна» – раз в неделю, чтобы не сдохла с голоду.
Кинуть и забыть можно на время, пока поводок от рвения не натянется.
А ведь мы оба с тобой, дорогой, уже не совсем молоды.
И я не попрошайка, не бомж, не подзаборная пьяница.
Понимаю, что не должен ты мне ничего, не обещал – по-мужски, правильно.
Но лучше бы сразу прогнал – давно бы переболела, отмучилась.
А теперь я в любви безответной гордость свою расплавила,
Но так и осталась никем для тебя, и все, кроме меня, – лучшие.
Купи мне намордник, хочешь – денег дам, а ещё лучше – наручники,
Чтобы даже писать не смогла, не кидала стихи-булыжники.
Вот только когда до сердца твоего доберутся моей любви лучики,
Окажется, что простыл мой след, оставив тебе лишь страницы книжные.

Стих-миниатюра

На сцене догорала маска…
Софитов свет расплавил яркий грим немолодой актрисы.
Он, словно воск, на платье капал красками,
Являя миру кожи серый цвет, глубокие морщины и уставшие глаза —
Реальность жизненной репризы.
Читала женщина стихи. Свои стихи.
То громко и надрывно, через боль и слёзы – ей даже микрофон не нужен был.
То в полушёпот уходя, руками, жестами, всем телом – словно для глухих…
И слышали её – любую. А грим всё так же вниз по платью плыл.

Слова картечью улетали в зал,
Шрапнелью крика достигая ложи, и падали на зрителей камнями.
В той ложе, отгороженный от всех глухой стеной, надменный критик восседал,
Всем видом говоря: «Кто эти люди все? Кто там, на сцене? Я не с вами».
Вот новый стих взлетел под потолок,
Завис на люстре и дождём эмоций рванулся вниз, по зрительским сердцам
И рикошетом ринулся на сцену, из платья бархатного вырывая клок,
Пытаясь женщину отправить к праотцам.
Актриса вздрогнула и онемела на мгновение.
От боли сморщилась, но лишь совсем чуть-чуть, и продолжала с горькою улыбкой
Читать стихи. Сегодня для неё весь этот зал, весь мир и ветра дуновение,
И шторма рёв, и тихий нежный стон, рождённый скрипкой.
Последние стихи как реквием звучали…
Актриса в платье рваном, уже без грима, обняла себя за плечи и повернулась к зрителям спиной.
Рванула платье, обнажив лопатки, – и всколыхнулся изумлённый зал – сквозь кожу
крылышки торчали,
Они росли ежесекундно, закрывая женщину собой.
Тяжёлый занавес упал, как гильотина.
Зал опустел. Последним покинул свою ложу критик, раздавленный восторгом зрителей и сказкой.
На выходе остановился у афиши, словно в галерее у картины, —
На сцене догорала маска…

Жизнь

Жизнь… Она штука такая сложная…
Катится, словно ком, годы-снег на себя наматывая.
И что нас ждёт, предугадать порой невозможно,
Ибо скрыто будущее за стеклом матовым.
Жизнь… Жизнь – ком? Да нет же! Скорее – качели.
То вверх, то вниз, и об землю задницей больно.
Но главное – оттолкнуться, и вот уже снова вверх взлетели,
Примеряя на себя всё новые и новые роли.
Жизнь… Жизнь – качели? Помилуйте! Это рулетка!
И холостой выстрел – это твой шанс вынырнуть из личного омута.
Сломать прутья собственной золотой клетки
И уйти прочь, оставляя после себя чаши расколотые.
Жизнь… Жизнь-рулетка? Откуда такая депрессия?
Жизнь – это первые шаги ребёнка и счастливые глаза мамы.
Это вечер у костра, с друзьями, с песнями.
И даже когда больно, сквозь зубы: «Я смогу!» – упрямо.
Жизнь… Ком, качели, рулетка… Зачем же так кардинально?
Живите здесь и сейчас – завтра может не наступить. Всё просто.
Жизнь – это остров, на который нас погостить позвали.
Оставили на песке следы и обратно – наверх, к звёздам.

Ирина Пыхтеева

Ирина Пыхтеева (Пыркова) – жительница города Кулебаки Нижегородской области, родилась в 1979 году в семье простых рабочих. Стихи писать начала с начальных классов. После школы окончила Муромский педагогический колледж, а затем Нижегородский государственный педагогический университет по специальности «педагог-психолог». Работала с детьми в разных детских учреждениях: в школе, в детском саду. Появление своих детей привело к мысли о сочинении детских сказок. В 2016 году выпустила свою первую книгу со сказками в стихах для малышей «Вы знакомы с моей мамой?» В 2020 году вышла вторая книга со стихами и баснями для взрослых «Давай подумаем, как жить».

В настоящий момент работает в библиотеке города Кулебаки. Воспитывает троих детей. Пишет стихи для детей и взрослых.

Театр

В театре жизни ходит Ложь под маской,
Под слоем грима Зависть не узнать,
А Подлость скрыта пудрою и краской.
Им роль не по сценарию менять.

Шагает Труд, примерив маску Лени,
Под Занятостью скрылась Доброта,
Любовь надела мантию Сомнений,
Короной Страха скрыта Красота.

Уже поизносились их костюмы,
Разломан декораций инвентарь,
Но маски безучастны и угрюмы —
Идут по сцене сызнова, как встарь.

Возьму у солнца радужные краски,
Перерисую платье и лицо.
Я верю: будет всё, как в старой сказке,
С красивым, добрым, радостным концом.

Так хочется, чтоб кончились раздоры,
Так хочется всем сердцем мир обнять.
В театре жизни люди – как актёры,
И роли им не поздно поменять…

Сонет о времени

О времени мы можем рассуждать
Повсюду, в суматохе ежедневной.
Влюбляясь, мы умеем ожидать
Свиданий со своею королевной.

И длится бесконечностью минут
Стук сердца в предвкушении свиданий.
Длиною в вечность кажется маршрут
Мучительных мгновений ожиданий.

Но долгожданной встречи миг настал,
И стрелок бег ускорен до полёта,
Поток минут быть важным перестал,
К нулю сдвигая времени отсчёты.

Над временем нам власти не дано —
То вскачь бежит, то тянется оно.

Супруги
Прекрасней нет мелодии на свете,
Когда жена и муж поют в дуэте.

В вечерний час в углу стояла скрипка.
Прижался к милой тоненький смычок.
Блестит струной во тьме её улыбка,
Бликует лунным зайчиком бочок.
Уютно и тепло им в уголочке,
Обнявшись нежно, рядышком стоять.
Всё ярче россыпь звезд, и в этой ночке
Им время до рассвета коротать.

Тут скрипка, чуть вздохнув, смычку сказала:
«Ты знаешь? А ведь я тебя важней.
Таких как ты повсюду и немало.
А я одна, и нет меня нежней».
«Ты без меня – пустая деревяшка», —
Услышав речь, обиделся смычок.
«Не будет спорить даже первоклашка:
Важней в семье, конечно, мужичок».
«Ты без меня, увы, всего лишь палка.
А я – изящный струнный инструмент.
Ты уходи, и мне тебя не жалко».
Настал в семье решающий момент.
Смычок жену готов ударить больно
В коричневый, покрытый лаком бок.
Терпел обиду долго. Но довольно!
И замахнулся с силой, сколько мог.
Пожаром пышет гневная досада,
Не разобрать, кто прав, кто виноват.
Горит любовь от яростного взгляда,
И кажется, что нет пути назад.

Вошёл скрипач в рубашке белоснежной
И руку к инструменту протянул.
Он скрипку взял уверенно и нежно,
Смычком – волшебной палочкой взмахнул.
И музыка волною обнимала,
Струилась, словно мягкий лунный свет.
В безумстве нот супруга понимала,
Как он прекрасен, – в мире лучше нет.
Парил смычок над плачущею скрипкой,
Взлетал и в предвкушенье замирал,
Ласкал струну так трепетно и зыбко
И от любви к супруге умирал.
Пел нежный вальс, обиды исцеляя.
Бессмысленным уже казался спор.
Открылась скрипке истина простая:
Нужны друг другу оба, и без ссор.
Художник

Я – художник, рисую стихи.
Льются краски души моей снова,
Пусть просты у шедевра штрихи.
Я рисую не кистью, а словом.

Как богата палитра цветов!
Чем раскрасить картины страницу?
Нежность лучших несказанных слов,
Словно бисер, узором ложится.

Нарисую снега и холмы,
И листвы золотые барханы,
Ярким утренним солнцем полны
На рассвете лесные поляны.

Нарисую любовь для двоих,
Чтоб взаимной была, бесконечной.
Чтобы мой нарисованный стих
Не окончился болью сердечной.

Я пером разрисую холсты,
Чтобы в рифму оттенки и краски,
Чтоб исполнились детства мечты,
Чтобы счастьем закончились сказки.

Я рисую серебряный свет,
Лунный луч наступающей ночи.
Я, должно быть, немножко поэт —
Краской слов нарисованы строчки.

Голос дождя

Ты когда-нибудь слушал дождь,
Что приходит к нам по весне?
Как уставший от битвы вождь
На крылатом гнедом коне.
Ты послушай дождя шаги
По просторам высоких крыш,
Прочь с упрёками не беги,
Свежий голос его услышь.
То танцует, то громом бьёт,
Грозной палицей в барабан,
То душевную запоёт,
Будто цветом сирени пьян.
Ты послушай дождя слова,
Что текут по стеклу слезой.
Шёпот слышен едва-едва.
Разный дождь, и у всех он свой.

Вишнёвый компот (басня)

В июльский день в саду поспели вишни.
И были вишни очень хороши.
Все ягоды с ближайших веток нижних
С восторгом оборвали малыши.
Сварить компот задумала хозяйка.
Взяла корзинку – ягод бы собрать.
Но вот беда – была она лентяйка,
Пытаясь вид работы создавать.

Пришла, как манекен, у вишни встала —
Тащить корзину было нелегко.
Чуть отдышавшись, голову задрала,
А ягод бусы рдеют высоко.
«Стремянку дать? Залезь с неё повыше! —
Через забор советует сосед. —
Ты с места не дотянешься до вишен».
Но вверх тянуться ей желанья нет.

«Избалованы нынче стали люди, —
Хозяйка молвит, будто невзначай. —
Компот мой пить да разве ж кто-то будет?
Всем только б лимонад да сладкий чай!»
И, напевая, взгляд направив в небо,
Обратно зашагала налегке.
Компот никем в тот вечер выпит не был,
Увы – ведь не был сварен он никем.

Чтоб сладким был компот или варенье,
Чтоб радовал в любых делах итог,
Работать надо с радостью, без лени
И приложить усердия чуток.

Любимому

Я в тумане унылом и сумрачном
Шла по звукам и запахам снов
По простым указателям уличным,
Не считая минут и шагов.
Спотыкаясь, бежала и падала,
Ошибалась не раз и не два,
Поднималась нежданно-негаданно
И, вставая, дышала едва.

Среди шумных бульваров с витринами,
Глаз с прохожей толпы не сводя,
Я всю жизнь перекрёстками длинными
Шла вперед и искала тебя.
Я просила о встрече Пречистую,
Я молилась святым образам,
Зажигая свечу золотистую
И давая раздолье слезам.

Бог провёл через боль испытания
И столкнул нас в назначенный срок.
Позади все пустые искания,
И окончена сетка дорог.
Эта встреча нам небом указана
В день, когда отлетела листва.
И без слов всё, что важно, рассказано.
И услышаны сердца слова.

Помню каждое наше мгновение,
Поцелуи, букеты, стихи…
И забыты без тени сомнения
Все невесты и все женихи.
Я дышу, я живу твоим именем.
Стёрла осень других имена.
Нет роднее тебя и любимее —
В ноябре наступила весна.

В счастье свадебном сумрак рассеялся,
И туманы ушли без следа,
Только ночью бессонной не верится,
Что ты есть у меня навсегда.
Пред иконой молю я Всевышнего:
«Моё счастье, семью сбереги!
Я прошу тебя, Бог мой, услышь меня,
Сохранить, всё что есть, помоги.
Дай нам, Господи, все испытания
С верой в сердце, с надеждой пройти
И любовь, как слезу в день венчания,
Пронести по земному пути!»

Бродяги

В осенней хляби город весь промокший.
В час пик, когда у всех немало дел,
Сидел котёнок грязный и продрогший
И на прохожих с жалостью глядел.
Глядел и ждал: вдруг кто-нибудь поможет?
Глядел и ждал, глазёнки не сводя.
В желудке голод нестерпимо гложет,
И шкурка не спасает от дождя.

«Возьмите, я вам очень-очень нужен!»
Он взглядом с болью каждого просил.
Малыш охрип – наверное, простужен,
И выбивался из последних сил.
Шли мимо доктора и бизнесмены,
Коляски с малышами в детский сад,
Учитель в шляпе, дяденька военный —
Все отвести скорей старались взгляд.

Никто не взял и не остановился,
Промокший хвост никто не пожалел.
На город серый вечер опустился,
И серый дождь гулял себе без дел.
Бездомный дед сидел на остановке
С протянутой дрожащею рукой.
Просил на корку хлеба мелочёвки
И водки на стаканчик на другой.

Он подошёл к промокшему котёнку,
«Эй, малый, как зовут тебя?» – спросил.
И, расстегнув худую рубашонку,
За пазуху котёнка посадил.
«А ну влезай скорей сюда, бедняга!
Ишь, как дрожишь, не ужинал, поди.
Ты, как и я, законченный бродяга.
Быть может, нам с тобою по пути».

Старик штаны поправил, шмыгнул носом,
Зажал монеты в высохший кулак
И, сам себе под нос ворча вопросы,
Хромой походкой двинулся в кабак.
Увидев старика привычным делом,
Налил стакан хозяин кабака,
Но дед не взял, разжал кулак несмело
И попросил на деньги молока.

Урожай

Ох, выдался мне год неурожайный —
Ни яблочка на ветках не видать,
Лишь гниль да мелочь падают случайно,
Но их не тороплюсь я собирать.

Всё жду, когда же яблоки поспеют,
Когда родится самый сладкий плод.
Собрать плоды трудов не пожалею,
Чтоб угостить-попотчевать народ.

Кому с кислинкой, кто-то любит слаще,
«Мол, спелые и сочные едим».
Но жёсткие срываю я всё чаще,
С горчинкой, что не нравится другим.

Горчинка даст осадок неприятный
И мыслей невесёлых карусель.
И кто-то, надкусив, вернёт обратно.
Зачем же так расстраивать людей?

Быть может, кто-то скажет мне: «Не надо.
Твои плоды – бездарность, ерунда.
Таких, как Розенбаум и Асадов,
Ты вырастить не сможешь никогда».

Да, не достать мне звёзд таких, и всё же
Терпеньем удобряю я свой сад.
Спустя десятилетия, быть может,
Моим плодам хоть кто-то будет рад.

Ох, выдался мне год неурожайный —
Который день тетрадь моя пуста.
Но верю, что затишье не случайно:
Мой лучший плод созреет для листа…

Никто не нужен…

…Окончен день, утихла суета,
Мы на двоих погреем скромный ужин.
С тобою жизнь прожить – моя мечта,
И мне никто другой совсем не нужен.
Ты не скакал на рыцарском коне
И не дарил алмазов и жемчужин.
Но лишь с тобой тепло, уютно мне,
И мне никто другой уже не нужен.
Моя защита, крепость и стена,
Внимателен, заботлив, простодушен.
Твоей любовью я окружена,
И мне никто-никто другой не нужен.
Не стоит беспричинно ревновать,
Когда другой ко мне неравнодушен.
Ты, как никто на свете, должен знать,
Что мне другой нисколечко не нужен.
Семейный быт, размеренный покой,
Вечерний сумрак, свет давно потушен.
Ты мой один-единственный родной,
И мне никто другой, поверь, не нужен…