Читать книгу: «Поклонник», страница 3

Страшно ли мне? Немного. Но рядом с Алисой страх скукоживается и отползает в угол.

Домофон продолжает настойчиво звенеть.

– А вдруг это он? – спрашивает меня подруга, когда я касаюсь трубки. И мои пальцы замирают в воздухе. Мы обе прекрасно понимаем, о ком речь.

– Думаешь, не стоит отвечать? – спрашиваю я.

– Стоит, – говорит Алиса. – Иначе будешь жалеть, что не сделала этого.

Я поднимаю трубку домофона.

– Доставка суши и роллов, – раздается незнакомый мужской голос. – Примите заказ.– Но я ничего не заказывала, – теряюсь я.

Курьер уточняет номер квартиры, мое имя и говорит, что всё оплачено.

– Но я правда ничего не заказывала.

– Просто заберите и наслаждайтесь, – говорит курьер с ноткой раздражения.

– Открывай, – шепчет мне Алиса, и я нажимаю на кнопку.– Это снова он, – шепчу я. Сегодня он прислал курьера из цветочного салона, ближе к ночи – из доставки суши. Что с Поклонником? Решился на новый этап общения?

Я молча иду на кухню и беру нож – тот самый, который уже держала в руках с утра. На лезвии ножа искрится электрический свет. Это лезвие острое, и я знаю, что в случае чего смогу постоять за нас обеих. Мне некуда деваться.

Алиса странно смотрит на меня, словно видит впервые в жизни.

– Ангелина, – осторожно говорит подруга, – зачем тебе нож?

– На всякий случай. Вдруг это обман? Я должна защитить нас. – И я крепче стискиваю пластиковую рукоятку. Мой голос решителен.

– Положи нож, – просит Алиса. – Правда, положи. Это не твой Поклонник. Это я заказала роллы. Ничего не сказала, потому что решила пошутить.

Мне словно дают пощечину, и я прихожу в себя. Я возвращаюсь на кухню, кладу нож обратно, наливаю себе ледяной воды и жадно пью. Я и сама не знаю, что со мной.

«Ты знаешь, детка, – доносится до меня смешливый голос Демона. – Тебе просто сласть как нравится держать оружие».

Я слышу, как Алиса открывает дверь и принимает заказ. А потом она идет на кухню с двумя пакетами. В заказе куча всего – коробочки с лапшой и свининой в кисло-сладком соусе, роллы, суши, какие-то салаты. Алиса растерянно выкладывает это всё, а я молчу, чувствуя себя дурочкой. Наверное, она подумала, что я совсем сошла с ума.

– Я поступила глупо, прости, Ангелина, – вздыхает вдруг Алиса и обнимает меня. – Я думала, что это будет весело. Но теперь вижу, как всё это достало тебя. Прости, – повторяет она.

– Всё в порядке, – отвечаю я. – Ты тоже извини.

– За что?!– Наверное, я казалась ненормальной.

– Глупая! – восклицает подруга. – Это у меня шуточки идиотские. Правда, прости. И забудь об этом придурке, который присылает тебе цветы. Ничего он не сделает, трус.

Мы устраиваем поздний ужин – едим, смеемся, смотрим милый и смешной фильм про любовь. Нежная и неуклюжая героиня, красивый и смелый герой, разбирательства с ее отцом, романтическая ночь, козни его стервозной бывшей, расставание из-за них и воссоединение во время морского круиза. И хэппи энд – герой и героиня надевают на пальцы друг другу кольца в церкви, а после упоительно целуются. В конце на фоне прекрасных рассветных кадров звучит трогательная музыка.

Странно – хороший фильм, а я чувствую горечь внутри.

– Ты бы хотела влюбиться? – спрашиваю я Алису, которая ищет новый фильм.

–Я десятки раз влюблялась, – отвечает она со смехом.

– По-настоящему.

– А я что, по-искусственному?

– Думаю, по-настоящему десятки раз влюбиться сложно, – отвечаю я. – Тогда от сердца совсем ничего не останется.

– Хорошо, тогда что ты вкладываешь в это понятие – по-настоящему? – щурится подруга. Парней у нее, и правда, было много, но обычно отношения длились не больше нескольких месяцев. А у меня не было никого – редкие свидания не в счет. Среди тех, с кем я куда-то ходила или гуляла, не нашлось того самого человека, которого бы я полюбила. По-настоящему.

– По-настоящему – так, чтобы один раз, и навсегда, – отвечаю я, подперев щеку ладонью. – Отказаться от своего эгоизма и любить его, как саму себя. И принимать таким, какой он есть – целиком, со всеми его победами и страхами, светом и тьмой.

– Ты просто максималистка, Ангелина. А я не хочу растворяться в человеке, – серьезно отвечает Алиса. – Я хочу любить и быть любимой, но я не хочу жить для кого-то и ради кого-то. Да и умирать ради кого-то у меня нет желания. Моя любовь – это партнерство. Я выгодна ему, он – мне, и вместе нам хорошо.

– Я не говорю, что нужно растворяться! – возражаю я неожиданно горячо. – Я говорю о той любви, когда два человека наполняют собой внутреннюю пустоту друг друга. И душевно срастаются – так, что больше не смотрят на других.

– Тогда на такую любовь способны только очень одинокие люди, – говорит Алиса и ловко подхватывает ролл. – Не у всех внутри есть пустота, знаешь ли.

Я соглашаюсь с ней. Не у всех. У кого-то внутри целый мир, играющий всеми красками. А такие, как я, с пробитой душой, наскоро заштопанной, ищут способ заполнить внутреннюю пустоту.

– А ты готова принять своего Поклонника? – с любопытством спрашивает подруга. – Как ты там сказала – со всем светом и тьмой?

– Если я его полюблю – да, – правдиво отвечаю я. – Но я не уверена, что он тот, кто мне нужен. Да и вообще – он не появляется. Как я могу полюбить того, кого не видела?

– Действительно, – звонко смеется Алиса. – Вдруг он чудовище? И выглядит как помесь жителя планеты Нибиру со снежным человеком. Слушай, а может, он скрывает свое лицо, потому что страшный?

– Перестань, – хмурюсь я. – В каждом есть что-то прекрасное.

– Ты не просто максималистка, ты идеализируешь этот мир, – выносит вердикт подруга. – А таким, как ты, всегда тяжело. Тебе нужен человек, который не станет прятаться за красивыми цветами и присылать одну и ту же открыточку. Тебе нужен кто-то сильный и смелый, живущий не фантазиями, а реальностью. Иначе ты совсем пропадешь. – Она деланно тяжело вздыхает. Я не обижаюсь на Алису – знаю, что она желает мне счастья.

– Сегодня я познакомилась с парнем в метро, – признаюсь я. – Его зовут Стас, он высокий, спортивный и с ямочками на щеках – они появляются, когда он улыбается. Я дала ему свой номер телефона и жду, когда он напишет.– Подожди, – хитро щурится Алиса, – он что, понравился тебе?

– Да, – просто отвечаю я. – Хотя не уверена, что я понравилась ему. Мы общались пару минут, но он чем-то меня зацепил. Глупо, да?

– Красивый? – деловито спрашивает подруга, макая в соевый соус очередной ролл.

– Красивый. – Я вспоминаю Стаса и едва слышно вздыхаю.

– Тогда не глупо. Расскажи о нем? Мне о-о-очень интересно, на кого запала наша милая Снежинка! – Алиса в шутку называет меня так, потому что я отвергаю ухаживания парней. Говорит, что до Снежной Королевы я еще не доросла, а вот холода во мне хоть отбавляй, так что Снежинкой вполне быть могу. В ответ я называю ее Круэллой – как злодейку из мультфильма «101 далматинец» – однажды Алиса пришла на учебу в безвкусном белом платье с черными пятнами и атласной алой лентой на талии, и я не могла взглянуть на подругу без смеха. Художественное образование все-таки привило мне чувство вкуса, и я всегда знаю, какие цвета и оттенки подходят человеку, а какие – нет.

Я рассказываю о Стасе, глядя в окно, за которым начинает шуметь ветер, – приближается гроза, о которой сегодня говорили по радио.

– Так-так-так, значит, какой-то крашеный блондинчик понравился тебе больше Алекса, – царапает меня взглядом подруга. Этого Алекса она припоминает мне при каждом удобном случае.

В конце прошлого семестра она предприняла героическую попытку свести меня с лучшим другом парня, с которым на тот момент встречалась. По мнению Алисы, это был отличный вариант – симпатичный мальчик из хорошей семьи, с айфоном последней модели и неплохой машиной. Я вытерпела три свидания, и на третьем, когда он полез под юбку, просто оттолкнула его и выпрыгнула из его автомобиля. Не могла вытерпеть чужие холодные руки на своей коже. Алиса не могла меня понять – этот Алекс казался ей идеальной для меня кандидатурой, более того, я нравилась ему. Но вот он так и не смог вызвать у меня симпатию.

– Значит, обещал написать – и не пишет, – трет подбородок Алиса. – Либо забыл о тебе, либо тянет время, чтобы набить себе цену. Осторожнее с ним, подруга, хорошо?

– Не думаю, что мы еще встретимся. Знаешь, он из тех людей, которых встречаешь однажды в жизни, запоминаешь, может быть, влюбляешься в его образ, и больше никогда не видишь, – отзываюсь я, и мы боремся за последний ролл «Темпура» палочками, а в итоге делим его пополам.

Алиса обладает удивительной способностью заряжать оптимизмом и уверенностью – рядом с ней мне становится легко, страх отступает, и я слышу слабые отзвуки завываний своего Демона – в тон усилившемуся ветру. Рядом с Алисой он не смеет появляться.

Глава 4

Когда мы, наболтавшись под шум фильма, ложимся спать – время на часах около трех, – у меня на сердце нет той тяжести, которая в последнее время всегда со мной.

Я ложусь на диван, уступив свою кровать гостье. И знаю, что эта ночь будет спокойной. Гроза приближается. Ветер яростно хлещет в окно, бьет по деревьям всё с большей силой, словно хочет сломать их, и то успокаивается, то поднимается вновь, полный решимости уничтожить всё на своем пути. Где-то вдалеке раздается голодный рев грома – словно зарычало чудовище, и по стеклу бьют первые капли дождя. На улице непогода, но я чувствую себя уютно, свернувшись под теплым одеялом калачиком. Мне нравится осознание того, что где-то бушует гроза, а я нахожусь дома, в тепле и безопасности.

«Ветер несет несчастья», – шепчет где-то далеко засыпающий вместе со мной Демон.

Едва я погружаюсь в тягучий, как пастила, сон, меня будит звонок в дверь. Я не сразу понимаю, что это за звук, и переворачиваюсь с бока на бок, а потом подскакиваю в кровати – вдруг вижу в темном дверном проеме что-то белое. Что-то, похожее на призрака. Меня сковывает ужас, и я зажимаю ладонью рот, чтобы не закричать, но почти сразу же выдыхаю – это Алина в длинной белой ночной рубашке.

– Кто это? – почему-то шепотом спрашивает она. У нее настороженный голос.

– Не знаю, – таким же шепотом отвечаю я. – Может быть, ты снова решила подшутить надо мной?

– Да нет же, Ангелина! Теперь это точно не я!

– Тогда кто это?

– Без понятия! Может быть, соседи?

Домофон не унимается. В тандеме со стуком дождя и завыванием ветра его трель кажется зловещей. Алиса спешно включает свет, но едва она касается включателя, как лампочка мигает и тускнеет. В это же мгновение за окном разрывается молния, освещая комнату. Ужас теперь не сковывает – бьет наотмашь.

–Черт! – подскакивает Алиса. – Это что?!

– У меня постоянно проблемы с люстрой, – успокаиваю ее я, хотя сама порядком напугалась, и зажигаю ночник.

Домофон замолкает, но тут же снова начинает звонить.

Подруга зябко ежится – ее наконец проняло. Да и мне не по себе.

– Что за придурок не успокаивается? – сердится Алиса. – Думаешь, это… он? Поклонник?

Я встаю с кровати, на всякий случай беру телефон и босиком иду в прихожую, попутно зажигая везде свет. Тьма – лучший друг страха, свет – его главный враг.

– Ты что, хочешь впустить его? – спешит за мной Алиса. – Не смей! Мало ли что у него в голове! Возьми нож! Телефон при тебе? Если что, вызываем полицию!

Я киваю и нерешительно поднимаю трубку домофона. Во мне еще слабо теплится надежда, что это кто-то из соседей или просто посторонний человек, который решил спрятаться от холода и дождя в подъезде.

– Да, – глухо говорю я.

Молчание.– Кто это? – повышаю я голос, стараясь не выдать страха. Мне кажется, что никто не ответит.

– Вы меня слышите?

– Открой дверь, – слышу я вдруг незнакомый мужской голос. Безжизненный, но глубокий. Если бы я рисовала его, то взяла бы ультрамарин, жженную умбру и каплю берлинской лазури. Если смешать их, получится черный. Черный голос.

– Кто Вы? – спрашиваю я, глядя на свое отражение в прихожей. Мое лицо бледно, зато глаза лихорадочно блестят. Отчего-то я точно уверена, что голос принадлежит ему. Поклоннику.

– Открой дверь, – снова слышу я в ответ. А еще я слышу шум ветра. Возможно, со мной и разговаривает сам ветер. Деревья за окном кухни гнутся с такой силой, что начинают хлестать по стеклу.

Алиса кусает губы, прислушиваясь к разговору, – связь довольно громкая.

– Сначала скажите, кто Вы и чего хотите.

– Ангелина, пожалуйста, открой, – повторяет голос, и я цепенею, слыша свое имя. Имя, произнесенное им, подчиняет.

– Это Вы посылаете мне цветы? – спрашиваю я, взяв себя в руки.

– Тут холодно. Открой, я не зайду в квартиру. Только оставлю тебе кое-что.

По коже ползут мурашки. Он с ума сошел, что ли?– Да пошел ты в задницу! – вырывает у меня трубку Алиса – она зла. – Какого черта тебе надо, умник? Думаешь, это смешно – пугать девушек посреди ночи? Да ни фига это не смешно! Или ты в нее влюбился и признаться не можешь? Тогда поздравляю – ты трус и просто ничтожество. Будешь донимать мою подругу, мы пойдем в полицию, понял!? Коз-з-зел!

Он ничего ей не говорит, просто обрывает звонок. А мы с Алисой стоим и смотрим друг на друга, ничего не понимая. Он что, окончательно спятил?

– Поклонник вышел на новый уровень? – хрипло спрашиваю я. И мне кажется, что ветер за окном смеется.

Его голос не выходит из моей головы. То, как он произносил мое имя.

– Скоро я выйду на новый уровень и реально обращусь в полицию! – зло говорит подруга. – Знаешь, мне до последнего казалось, что его дорогие цветочки – это мило. Но сегодня я точно поняла, что этопросто псих! Да у него с головой не в порядке! И это действительно страшно. Боже, Ангелина, как ты живешь с этим? – Эмоциональная Алиса обнимает меня и гладит по волосам. Кажется, она в ярости.– Всё в порядке, – говорю я. – Я привыкла.

– К такому привыкать не стоит, – сердится подруга. – Позвонит еще раз – обратимся в полицию, слышишь?

– И что мы скажем? – устало усмехаюсь я.

– Что он тебя преследует. Наверняка есть какая-то статья за это.

– Не знаю. Он ведь ничего не делает, – пожимаю я плечами. – Даже не угрожает. Ты же знаешь, что меня просто пошлют куда подальше.

– А у нас так всегда, – с отвращением кривит губы подруга, – пока не случится что-то действительно страшное, никто и не почешется. Надо подумать, что делать. Может быть, чаю попьем? Холодно. А спать не хочется больше.

Я киваю и на всякий случай проверяю все замки.

Мы идем на кухню, в окна которой бьют ветки; за окном барабанит дождь. Гроза не стихает, яростно ревет и швыряется молниями. Мне приходит в голову, что Поклонник стоит под холодным дождем и пронизывающим насквозь ветром, перед дверью, которую ему так и не открыли. И на мгновение мне становится жаль его. Но эта жалость моментально испаряется. Пошел он… Плохо, что окна не выходят во двор – не удастся его увидеть.

Мы с Алисой сидим за столом, пьем чай с гибискусом и грейпфрутом, слушая грозу и негромко переговариваясь. Приходим в себя и даже начинаем улыбаться. Алиса объявляет, что у нее от переживаний разыгрался аппетит, и отрезает пирог. Мне же кусок в горло не лезет.

Вроде бы это такой пустяк – подумаешь, кто-то разбудил звонком в домофон, но ночью всё кажется другим, нежели при свете дня. Ночью оживают тени – не те, что прячутся по углам, а те, которые кроются в лабиринтах души, которые заперты в самых потаенных ее уголках. Они пытаются вырваться наружу, ищут лазейки, скребутся, кричат и исчезают лишь с первыми лучами солнца. Пока мы удерживаем тени внутри, всё хорошо, но стоит им выбраться из своей клетки, как они пытаются завладеть нами.

Зависть, вина, страх, ненависть, саморазрушение, желание причинять боль – это всё они, тени. Демон – тоже тень, которая однажды сумела выскользнуть наружу и которую я сдерживаю изо всех сил.

Тук-тук-тук.

Я едва не проливаю на себя чай. Алиса давится и со стуком ставит кружку на стол. Кажется, в мою дверь кто-то слабо постучал.

– Это он, – говорит слабым голосом подруга. – Это твой проклятый Поклонник.

***

Человек в черном медленно поднимается по лестнице. Спортивный костюм, бейсболка, кроссовки – всё мокрое насквозь, а руки, держащие корзину с цветами, озябли от холода, но ему на это плевать. Он думает лишь о ней.

Ангелина Ланская. Милая девочка с длинными карамельными волосами и невинными глазами. Знают ли другие, какая она настоящая? Вряд ли. Ее тайна известна только ему.

Он поднимается на ее этаж и подходит к ее двери. Смотрит на замок, будто хочет открыть – дубликат ее ключей всегда у него в кармане, но просто упирается рукой в дверь и опускает голову. С мокрых темных волос стекают капельки воды. Он вспоминает ночь, когда умер брат, – вспоминает каждый раз, когда идет гроза. И не может отделаться от ощущения глухой тоски.

Ангелина там, за дверью, вместе с подругой, которая изрядно раздражает его – громкая развязная девка. Она совсем близко, но при этом ужасно далека от него. Но это дело времени.

«Ты будешь моей, девочка», – думает он, и на его губах появляется улыбка. И он снова вспоминает ее обнаженную около зеркала. Это воспоминание будет преследовать его еще долго.

Человек в черном трижды тихо стучит в дверь Ангелины и уходит. Быстро спускается вниз и открывает дверь квартиры, расположенной точно под квартирой Ангелины. Он снимает ее с недавних пор, всегда находится рядом.

В квартире темно, голубоватый свет исходит лишь от экранов нескольких мониторов на столе – на них транслируется всё, что происходит в каждой комнате Ангелины, за исключением ванной комнаты и туалета.

Он стягивает кепку, сбрасывает кофту на молнии, оставаясь в одной футболке – единственной белой детали его гардероба. И садится в кожаное кресло. Его взгляд направлен на монитор, в котором видна прихожая ее квартиры. Ангелина и ее подружка стоят у двери, в нерешительности переговариваясь и заглядывая в глазок, – пытаются понять, был ли стук или им послышалось. Малышкам страшно – это видно по их лицам, а он наблюдает за ними обеими с самого начала.

И ему смешно.

***

На цыпочках мы с Алисой идем в прихожую и по очереди смотрим в глазок. В коридоре светло и никого нет. Что происходит, мы не понимаем.

– Возможно, он снова оставил что-то под дверью, – выдыхаю я, чувствуя злость. Да сколько уже можно издеваться надо мной? – Посмотрим?

– Ты что! Не открывай, – умоляющим тоном просит Алиса. – Вдруг это ловушка? Так во всех фильмах бывает.

Но спустя минут десять мы всё же высовываемся за дверь, вооружившись сковородками, – наверняка со стороны это кажется весьма забавным.

Под дверью ничего не лежит. И никого нет. Только ярко светит электрическая лампочка.

Мы захлопываем дверь и снова смотрим друг на друга. Теперь нам кажется, что стук в дверь почудился. Мало ли какие звуки можно услышать во время такой страшной грозы, разрывающей небо на куски? Страх – генератор самых мощных иллюзий.

Какое-то время мы снова сидим на кухне. Изредка я перевожу задумчивый взгляд на нож, лежащий на столе, и пытаюсь подавить воспоминание о девочке, чьи руки и нарядное платьице испачканы кровью. Я не замечаю, как сжимаю ручку кружки.– Ты в порядке? – спрашивает меня внимательная Алиса.

– Да.

– Хорошо, что я приехала сегодня! Представляю, каково бы тебе сегодня одной было! Психопат, – шипит она, вспоминая Поклонника.

Именно в этот момент снова раздается резкий стук. Подруга вскрикивает от неожиданности, я сжимаюсь в комочек – нам снова кажется, что это стук в дверь. Однако спустя несколько мгновений мы понимаем, что это обломившаяся ветка ударила прямо по стеклу, а другая висит на одном обрывке коры.

Видимо, и в первый раз мы ошиблись.

– Господи, что за ночка! Мне чуть плохо не стало! Так ведь и с ума сойти можно! Слушай, Ангелина, может быть, все-таки расскажешь маме? – предлагает Алиса.

– У нее проблемы со здоровьем, ты же знаешь, – отвечаю я довольно жестко. – Не хочу ее пугать.

– Слушай, а у тебя нет никого кроме мамы? – с сочувствием спрашивает Алиса.

– Да. Мы друг у друга одни. Бабушки с дедушкой давно нет. Остальные родственники живут где-то на Урале, но мы почти не общаемся. Сестра – в Крыму, мама как раз у нее гостит. А крестная переехала в Германию, к сыну.

– А у папы родственников не было? – допытывается Алиса.

– Были, но они ненавидели маму, – честно говорю я. – И сейчас с нами никто не общается.

– За что ненавидели? – удивляется подруга.

– За то, что отец на ней женился, – отвечаю я. – Моя бабка была против. Папа же из Питера, уехал оттуда к маме. А его семьи даже на свадьбе не было. Они довольно богаты и хотели, чтобы папа взял в жену подобающую девушку. Подобающую – это обеспеченную, чтобы ты понимала. А когда он попал в аварию, перед моим рождением, во всем обвинили маму. Не знаю, как она это пережила, – вздыхаю я, думая, что, если бы был жив папа, он бы обязательно защитил меня. Разобрался бы с Поклонником.

Мы разговариваем еще о чем-то, даже смеемся, а после идем спать – на этот раз вдвоем на моей кровати.

Я не говорю Алисе, что не помню себя до семи лет. Совсем.

Об этом не знает никто, кроме мамы.

Гроза успокаивается, ворчит из-под толстого слоя налившихся свинцом туч, и я медленно засыпаю, слыша мерное дыхание подруги.

Мне снится странный сон – наверное, в этом виноват дождь.

***

Я лежу на кровати рядом с окном, по которому барабанят косые струи, и крепко прижимаю к себе большого плюшевого зайца с длиннющими ушами. Я укрыта одеялом с ног до головы. Одеяло и заяц – моя единственная защита.

В комнате темно, и мне страшно, очень страшно. Я боюсь пошевелиться и высунуться из-под одеяла, хотя мне нечем дышать. Если я сделаю это, то меня утащит чудовище с белым лицом, затаившееся в шкафу. Я вижу этот шкаф сквозь крохотную-крохотную щелку – на него падает тусклый лунный свет.

Шкаф закрыт, но я точно знаю, что там внутри.

Монстр.

И я боюсь, что он догадывается, что мне тяжело дышать. Он ждет, когда я высунусь, но я не буду этого делать. Ни за что!

Не знаю, сколько проходит времени, но одна из створок вдруг открывается. Монстр решил вылезти наружу. Если он почувствует, что я на него смотрю, всё пропало. И я крепко-крепко зажмуриваюсь.

Тихий скрип дверцы шкафа, едва слышные шаги – сначала к кровати, на которой под одеялом дрожу я, потом – к двери. Я слышу, как почти беззвучно поворачивается ручка и открывается дверь. Монстр ушел.

Я считаю до одиннадцати – больше пока не умею, и откидываю с головы одеяло, чтобы глотнуть воздух. Но захлебываюсь собственным криком – Монстр нависает прямо надо мной.

Белая ухмыляющаяся маска, черный балахон и руки в белых перчатках, тянущиеся ко мне.

«Бу! Я тебя обманул, дурочка. Сейчас унесу с собой», – противным голосом пищит Монстр и касается моих волос. От страха я теряю сознание. Меня поглощает тьма – вязкая и густая.

***

– Ангелина! – слышу я свое имя. – Ангелина! Да что с тобой?! Просыпайся!

Тьма кидается в стороны. Я открываю глаза.

В комнате почти светло – за окном медный рассвет. Надо мной нависает подруга, порядком растрепанная и испуганная. Она трясет меня за плечи.

– Что такое? – резко сажусь я в кровати и чувствую, как моментально начинает кружиться голова.

– Ты кричала во сне! Боже, как ты меня напугала. Я тебя бужу-бужу, а ты не открываешь глаза и кричишь, – закатывает глаза Алиса. – Я уже думала, что это какой-то приступ.

– Прости… Не хотела тебя пугать. Правда, прости, – искренне говорю я и смотрю на время – седьмой час. Мы встали раньше будильника почти на два часа, занятия сегодня поздно…

– Да ладно, главное, что ты в порядке. Что снилось-то? – спрашивает Алиса.

– Монстр, – хрипло смеюсь я. – Хотел меня унести куда-то.

– И часто такое бывает?

– Нет, – вру я. Раз в месяц мне снятся такие странные сны – с кровью или с монстром в белой маске. Иногда – чуть чаще, иногда – чуть реже. После занятий с психологом у меня не было их почти полгода, и я считала, что всё хорошо, но серьезно заболела мама, и, пока она почти месяц лежала в реанимации на ИВЛ, эти проклятые сны снились мне почти каждый день. Ушли лишь тогда, когда мама пошла на поправку.

– Наверное, во всем виноваты нервы, – вздыхает подруга. – Всё из-за тупого Поклонника, чтоб его… Интересно, а этим утром от него тоже придут цветы?

– Да, – отвечаю я. Он не пропускал ни одного дня.– У тебя тут и так оранжерея, куда еще…

Мы снова идем в прихожую, при утреннем свете чувствуя себя куда более смелыми, и осторожно выглядываем за дверь – ничего нет. Видимо, Поклонник еще не успел прийти.

Спать мы больше не ложимся, хоть и проспали всего несколько часов – решаем вместе ждать Поклонника, который обязательно придет с цветами, и торчим в прихожей у глазка. Но его всё нет и нет. В этот день он не приносит букета или корзины, и я должна радоваться этому, но у меня плохое предчувствие.

– Может быть, сегодня псих взял перерыв? – спрашивает Алиса. – Или так устал, бедняжка, проторчав всю ночь у подъезда, что теперь отсыпается?

– Или обиделся, – с усмешкой говорю я.

– Да плевать на него.

– Плевать.

«Как же теперь без цветочков?» – ухмыляется Демон.

Я иду в душ, а Алина делает кофе, весело что-то напевая себе под нос. Погода на улице серая, капризная, однако, когда я выхожу из ванной, замотанная в полотенце, выглядывает блеклое солнце – падает прямо на мое влажное лицо и волосы, от которых пахнет ванилью. Мне снова кажется, что за мной наблюдают, пристально рассматривая, но точно знаю, что этого не может быть. А еще я снова ловлю себя на мысли, что ищу взглядом новый букет Значит ли его отсутствие, что Поклонник оставил меня в покое?

«Без него будет скучно», – зевает Демон.

После завтрака мы приводим себя в порядок и отправляемся на учебу вместе, не забыв купить кофе. Сегодня всего две пары по арт-терапии детей и подростков, а потом два выходных. По дороге к метро Алиса то и дело оглядывается – пытается понять, не следит ли за нами Поклонник.

– Кажется, моя паранойя перешла к тебе? – шутливо спрашиваю я. На улице сыро и пасмурно, солнце снова скрылось за облаками, а в лужах отражаются дома.– Еще бы, – фыркает она и цепляет меня под руку. – Слушай, может быть, ты все-таки знаешь того, кто так сильно мог на тебя запасть? Ты ни с кем не знакомилась? Не переписывалась в интернете? Не помогала кому-нибудь на улице?

Я уже сама сотню раз думала об этом и какое-то время грешила на длинноволосого парня, который брал у меня телефон перед тем, как стали приходить цветы. А потом видела его в нашем районе – и каждый раз с новой девушкой. Он оказался просто бабником, который стрелял номера у каждой второй.

Может быть, это тот, кто однажды заставил меня сделать выбор?

Но он обещал, что мы больше никогда не встретимся.

Я впиваюсь ногтями в ладони – боль не дает мне погрузиться в воспоминания.

«Ты должна сделать выбор, Ангелина», – всё равно слышу я его голос и, чтобы прогнать его, беру ручку и с силой вонзаю ее в бедро. Разумеется, стержень сквозь джинсы не достает до кожи, но боль отрезвляет.

– Ты чего? – спрашивает меня Алиса. Я лишь качаю головой. Я в порядке. Я в полном порядке.

На потоковой лекции всё тихо и мирно. Я внимательно слушаю преподавателя, когда мне на телефон приходит сообщение. Я не сразу беру телефон, чтобы его прочитать, а когда читаю, мои брови поднимаются – это Стас, о котором я уже и думать забыла.

«Привет, Ангелина! – пишет он. – Извини, что не написал вчера, не вовремя разрядилась батарея. Как настроение?»

Внутри становится теплее. Безумно приятно, что он написал.

«Привет, Стас! – набираю я. – Ничего страшного. Настроение хорошее, а у тебя?»

«Несмотря на погоду – тоже ничего так. Странно, но ты мне сегодня снилась». – Его сообщение заставляет меня улыбнуться, но я спохватываюсь и делаю вид, что снова внимательно слушаю преподавателя.

«И что это был за сон? Надеюсь, не пошлый?» – спрашиваю я.

«Так, Ангелина, что за мысли?:) – веселится Стас. – Мне снилось, что мы гуляем по старинному городу. Не то чтобы мне снятся вещие сны, но ты не хочешь прогуляться сегодня?»

Я украдкой показываю сообщение Алисе.

– Соглашайся, – шипит она. С одной стороны, этот парень очень мне интересен, с другой, – мне не по себе после Поклонника. Я не знаю, что делать, и подруга понимает это.

– Ланская, он тебе нравится? – спрашивает Алиса. Я киваю. – Тогда иди. Чтобы потом не жалеть.

– А если…

– Если он и есть Поклонник? – догадывается она.

– Да, – стискиваю я зубы.

– Не думаю. Поклонник – закрытая сволочь, которая боится встреч. Но знаешь, если это он, у тебя будет возможность узнать его мотивы и понять, что он хочет от тебя. Главное, никуда с ним не ходи. Просто гуляй в многолюдных местах. Я буду рядом, а ты будь со мной на связи.

На нас внимательно смотрит преподаватель, и мы замолкаем. Я принимаю решение.

«Да, могу погулять. Где и во сколько?» – спрашиваю я.

«Я буду свободен после четырех. Могу подъехать к твоему университету и пойдем туда, куда скажешь:)», – мгновенно набирает ответ Стас.

«Можно просто погулять по центру. Как тебе?», – пишу я, он радостно соглашается.

«Отлично. Говори, куда мне подъехать:)».

Мы договариваемся о встрече сразу после того, как закончится последняя лекция, и время начинает тянуться мучительно долго. Я то и дело смотрю на часы и постоянно верчусь.

– Вижу, тебе этот тип и правда понравился, – усмехается Алиса на последней перемене. – Жаль, что у него аватарки нет. Очень бы хотелось посмотреть на твоего красавчика! Эй, а ты его для меня снимешь на камеру?

– Что он обо мне подумает? – возмущаюсь я.

– А ты незаметно! Ну, Ланская, ну, пожалуйста! Или селфи сделайте. Я тебе фото всех своих парней показывала. Мне теперь тоже интересно.

– Ты его и так увидишь, – смеюсь я нервно. Я в предвкушении нашего неожиданного свидания, и при этом мне страшно.

Едва лекция заканчивается, как я срываюсь с места – нужно успеть немного прихорошиться, прежде чем приедет Стас.

Нежная персиковая помада, пудра, немного туши, «Мисс Диор» на волосы и запястья. Распущенные волосы, синие джинсы с завышенной талией, клетчатая рубашка, заправленная в них, и кеды. Знала бы заранее, оделась бы по-другому – в новенькое воздушное платье из H&M и туфли.

– Я нормально выгляжу? – спрашиваю я.

– Отлично, – кивает Алиса, осматривает меня, расстегивает вторую пуговицу на рубашке и поясняет лукаво. – Так лучше. Пусть заглядывает.

– Заглядывать-то он может, но найдет ли он там что-нибудь? – усмехаюсь я. – Я ведь не ты.

– Ой, хватит ныть! У тебя фигура, как у модели…

– Плоская, – перебиваю ее я.– Голова у тебя плоская, – бурчит Алиса и хлопает меня по пятой точке. – Всё, вперед, красотка. Покоряй своего Стаса. Надеюсь, он того стоит! А я буду следить за вами.

Мы спускаемся вниз и идем к выходу. Стас уже ждет меня – от него только что пришло сообщение.