Читать книгу: «Такой, какой я есть», страница 4

Кстати, к своему стыду, именно тогда узнал, что штат Вашингтон и город Вашингтон расположены абсолютно в разных частях Соединенных Штатов, более того, даже на разных побережьях. Отделом экологической безопасности тогда заведовал Володя Матвеев, а замом у него была Светлана Машкова, которая сейчас работает министром области именно по этому разделу. После таких переговоров в факсовом режиме мы получаем приглашение посетить Центр нейтронной терапии в Сиэтле и в Хьюстоне. Получаем визу, паспорта. В совершенно дремучие годы получаем финансирование из области. Достаточно смешная была ситуация, когда нужно было получать деньги, а тот, кто помнит, как они выглядели, это были буквально мешки и авоськи купюр. Мы вместе с Эдуардом, имея в кармане газовый пистолет, получили в банке эти деньги, потом поехали в другой банк, обменяли на дорожные чеки. Повторяю, что тогда понятия о кредитных карточках еще не было и нужно было с собой иметь или наличные, или как совершенно продвинутую вещь дорожные чеки American Express. Поскольку сроки действия визы и поездки были достаточно сжатые, закуп билетов проходил в очень стрессовом режиме. И на заключительном этапе оказалось, что билетов эконом-класса у нас нет, оставались билеты только первого класса. На что Вадим Павлович сказал: «Леший с вами, значит, берите первый класс и летите так».

И вот отправление. Тогда любая поездка, тем более, представьте себе, поездка в Соединенные Штаты была большим событием. Ил-96, первый класс. На взлете выносят черную икру, холодную водочку, горячий блин, и в таком оптимистическом настроении мы двинулись в путь. Но не тут-то было. Снегопад московский задержал вылет. Потом мы довольного долгое время потеряли на обработку самолета антиобледенительной смесью и после прилета в Нью-Йорк встретились с небывалыми морозами. Грузовые люки у самолета замерзли. Мы потеряли еще достаточно много времени. Потом была сцена практически как в «Брате-2». На выходе через карантин (были очень либеральные времена) досмотры носили формальный характер, и большой шматок сала, который лежал у Эдуарда Магды в портфеле, совершенно спокойно перекочевал на территорию Соединенных Штатов. Но там нас ждало большое разочарование: поскольку мы прилетели поздно и с большим опозданием, ближайший трансконтинентальный рейс на Сиэтл уже ушел, а следующий – только утром.

Очень хорошо, что еще в Москве нам рассказали про такую штуку как Stand-by-ваучер, который за 500 долларов обеспечил в течение месяца пролет в любой конец Соединенных Штатов без ограничения количества полетов на авиакомпании Delta при наличии свободных мест. И с этим Stand-by-ваучером, шматком сала в дипломате мы оказались в JFK. Смелости ехать в город и искать гостиницу у нас не хватило. Ночевать пришлось прямо здесь. Должен сказать, что сейчас и наши аэропорты взяли моду, когда на креслах между сиденьями имеются ручки-подлокотники и лечь целиком никак невозможно. Вот благо, что была компания археологов с Украины, которые тоже куда-то на Запад летели. У них к салу оказалась горилочка. Мы очень хорошо провели этот вечер.

Надо сказать, что в экстремальных ситуациях мы вспоминаем то, чего и помнить не должны. Вспомнился Артур Хейли, его «Отель», «Аэропорт». «Отель», система «call out», когда звонишь по известному телефону, оператор спрашивает согласие у твоего визави оплатить разговор, а тебя соединяют. Нужда такая была не столько из-за бедности, столько из-за того, что у нас все деньги были в 100-долларовых купюрах. А магазины и все прочее просто в аэропорту не работали. Мы дозвонились до университета, мы дозвонились каким-то образом еще куда-то. Потом с нами связались представители русской диаспоры, которых мы никогда сроду и не знали. Утром, когда мы взяли билеты на Солт-Лейк-Сити, оттуда транзитом на Сиэтл, мы уже знали, что мы не брошены, что нас там ждут. И как-то стало повеселее.

После бессонной ночи с салом и горилкой мы погрузились в самолет, к обеду были на берегах Великого соленого озера. Пересели на сиэтловский рейс. Но приключения на этом не кончились. В Сиэтле имеется большая военно-воздушная база. Были какие-то учения, и аэропорт был закрыт. И нас посадили в каком-то маленьком городке на границе с Канадой, может быть, даже и в самой Канаде. И там, не выходя из самолета, мы просидели еще три часа, перезнакомились со всеми пассажирами – самолет был небольшой. Нас угощали из запасов стюардесс водкой. Мы учили их пить этот чудесный напиток. Нам подарили кучу сувениров. Но, тем не менее, после двух бессонных ночей и перелетов мы в Сиэтле оказались глубочайшей ночью. Никто нас в аэропорту не встречал. Большой досадой было то, что при получении багажа выяснилось, что моя сумка достаточно серьезно порвана. Но опять помог Хейли: мы вспомнили книгу «Аэропорт». Я обратился к администратору, показал порванную сумку, мне предложили 20 долларов или новую сумку. Я, конечно, выбрал новую сумку, поскольку жить еще предстояло долго. Старую порванную сумку я достаточно успешно зашил в отеле. И той, и другой долгие годы пользовался с большим успехом.

После достаточно длительного интересного путешествия на такси по Сиэтлу были и есть подозрения, что таксист нас все-таки, как свойственно людям этой профессии, покатал изрядно. Мы приехали в кампус, где нас встретила американская улыбающаяся целлофановая барышня и таким птичьим языком начала объяснять, что нас ждут, для нас приготовлены номера, и мы хоть сейчас можем заселиться. А тогда мы были еще не очень привычны к житью в одноместных номерах. Я как старший спрашиваю: «Если ли у вас большие номера?» Она говорит: «Конечно, есть». Показывает фотографию громадного американского двухместного номера с колоссальными кроватями. Я спрашиваю: «А могут ли три джентльмена жить в таком номере?» Она ответила: «Конечно, могут. Но при этом двум из вас придется спать в одной постели», при этом очень похабно заулыбалась. Мы тогда были люди абсолютно непросвещенные, к тому же после двух суток пути. Я сказал: «Знаете, нас это нисколько не смущает. Мы бы хотели как можно скорее заселиться». Желание клиента – закон. Мы поселились. Вскоре появились ребята из русской диаспоры: парень питерский, актер, и американка. Они нас очень внимательно расспросили, не хотим ли мы есть, знаем ли, куда идти на работу. Мы сказали, что есть мы не хотим, куда на работу идти не знаем. Они сказали: «Да, вам нужно спать, отдыхать. Утром мы за вами придем, отвезем, все покажем». Надо сказать, что они слово сдержали – появились утром в назначенное время. Мы уже пришли в себя. Отвезли нас в университет, привели к доктору Гриффину, и началась уже плановая жизнь. Потом они исчезли в никуда, больше мы их не видели и не слышали, то есть помощь была совершенно искренняя.

На следующий день появилась русская девушка из Ташкента, которая вышла замуж за американского специалиста через американское посольство. Тогда это было модно. Она была где-то на 6-7-м месяце беременности. И в таком виде она нас посвящала в американскую жизнь. Когда мы прощались, спросили: «Как тебя отблагодарить, что сделать?» Она смутилась: «Ребята, у вас, наверное, ведь по-старому: обувь или еще что-то завернуто в газеты?» Мы ответили: «Ну да». «Если можно, вот этих газеток. Тут нет русской прессы, нет русского телевидения. А очень хочется почитать». За такой, с позволения сказать, гонорар тогда работали русские американцы.

Затем началась очень интересная плодотворная работа: мы много чему научились, много чего увидели в Америке. Это ускорило нашу работу по созданию нейтронного центра. Я думаю, что минимум на 2-3 года и в клиническом, и в техническом плане. По окончании первой недели Том Гриффин проводит в пятницу совещание по нашей стажировке: какие проблемы, что интересно, что хотите увидеть еще. Все очень конструктивно, совершенно классный человек, который тоже занимался с нами с большой душой. Мы ездили и по Сиэтлу, и были на самом высоком небоскребе в Сиэтле, что было тогда для нас в большую диковинку. В ответной речи я сказал: «Да, очень интересно. Но меня поражает то, с какой симпатией относятся к России. Мы выходим к завтраку – многие встают и практически все нам аплодируют». Том ухмыльнулся и сказал: «Россия здесь ни при чем. Мне уже рассказывали. Вы живете в одном номере, вас принимают за группу пидорасов, и все в восторге от открытости ваших отношений». Вот таким образом я впервые в жизни был предводителем группы русских гомосексуалистов.

Если говорить о наших местных делах, то вот эта поездка в Америку, конечно, это было событие (начало 1994 года) после всех пертурбаций, которые мы пережили. Помимо явного позитива, который мы привезли с собой, достаточно большие проблемы возникли и в домашней среде. У некоторых людей, которые были весьма близки и в воспитании, и в формирование которых было вложено много усилий, люди весьма молодые, то есть просто очень молодые, взыграла зависть, неадекватная оценка себя в том плане, что поехали и не взяли. Но взять всех было невозможно, это естественно, из диспансера по такой программе. И к потере нужно было отнести то, что несколько человек, которые считались друзьями и близкими людьми, были потеряны и потеряны навсегда. Америка требует жертв.

Из современного. Немцов

Нельзя пройти мимо событий, которые происходят сегодня. 2015 год. Совершенно неожиданная информация об убийстве Немцова в Москве всколыхнула многих. Меня тоже, честно говоря, зацепило и зацепило своей неадекватностью. Получилось так, что к 40-му дню этого события случайно смотрел по телевизору передачу, посвященную «Уралвагонзаводу». Рассказывалось о генеральном конструкторе этого уважаемого предприятия – о человеке, который разработал танк «Т-90», самый покупаемый танк в мире. Завод, который дает работу рукам и мозгам тысяч людей, тысяч уральцев, наших земляков. Завод был на грани закрытия именно тогда, когда Гайдар, Немцов и иже с ними, дабы понравиться американцам или выполнить их заказ, говорили о том, что мы должны не только уничтожить и разрезать на металлолом, но и уничтожить танковое производство, танковое КБ. Именно из-за решений этих же людей покончил жизнь самоубийством директор Федерального ядерного центра профессор Владимир Зиновьевич Нечай.

И вот я слышу в один день, с одной стороны, историю великого человека, который довел проект до окончания, который спас отечественную танковую промышленность индийским контрактом и умер в день, когда наши танки начали выходить в Индию. Умер, а в качестве награды получил орден «За заслуги перед Отечеством» III степени. Конечно, заслуги перед Отечеством не имеют грани, и данная награда вызывает всяческое уважение. Но для такого человека III степень, III сорт – это очень как-то коробит. После этого он не вспоминался…

А здесь по поводу авантюриста, жулика, карточного шулера в молодости, человека, который во многом способствовал разорению нашей страны, поднимается такой неадекватный шум. Конечно, гибель молодого мужика заслуживает всяческого сожаления, но как о политике ничего хорошего сказать нельзя. И удивительно, что в Москве поднимается такой гвалт по поводу представителей пены, которая смела все то, что было хорошего в перестройке. А хорошее там было. Люди, которые украли у нас страну, люди, которые украли у нас веру в идеалы и возможность позитивного развития нашего общества. Земля пухом погибшим. Но неадекватная память по поводу весьма сомнительных исторических персонажей коробит и оскорбляет память о других, куда более достойных людях – наших современниках и наших соотечественниках.

Немцов и иже с ними украли у нас надолго веру в правду и честность власти.

Внучка

Все мы, рано или поздно, становимся дедами и бабушками. И воспоминания от общения с внуками, конечно, самые светлые. То, чего мы недодали детям, будучи занятыми работой, карьерой, вообще страстями, всяческой суетой, вкладываешь или пытаешься вложить во внуков. И очень интересно их видение нас. Кате было, наверное, три с небольшим. Однажды приходит она с дочерью на работу ко мне в кабинет. Входит, останавливается и говорит: «Ой, дед, а что ты здесь делаешь?» Я отвечаю: «Катя, я здесь работаю». «Пол, что ли, моешь?» То есть, видимо, в ее представлении, а наверное, во многом так и есть, это и есть настоящее дело, настоящая работа.

Ирландия

Однажды судьба занесла в эту замечательную зеленую страну и подарила кучу интересных впечатлений. Совершенно неожиданным для меня явилось то, что ирландцы с большим предубеждением относятся не только к англичанам, но и ко всем остальным иностранцам. Страна очень пьющая. Легенда гласит о том, что когда по непонятным причинам в средние века викинги двинулись на запад, они в Ирландии, в Северной Ирландии, частично в Шотландии сбросили гребцов, слуг, рабов – тех, кто называется люмпенами. И уже своей компанией двинулись дальше до Исландии и Гренландии. Про Исландию будет отдельный разговор. В Гренландии, к сожалению, не был. Но в Исландии живут настоящие викинги. В Ирландии своеобразные, достаточно ленивые и пьющие люди. Единственное место, где я видел утром в рабочий день сразу после открытия универсама выходят несколько мужичков (3-4-5 человек) и из горла распивают бутылку виски. В ирландских пабах закуска, и то в виде орешков и чипсов, появилась в нулевые годы как большая уступка иностранцам. Потому что, по представлению ирландцев, любая закуска губит градус, и нормальный человек может в лучшем случае виски запивать Guinness. Настоящей полноценной еды в ирландском пабе вы не найдете.

О характере людей говорит тот факт, когда в конце XIX века разразилась известная эпидемия вредителей картошки, картофельный урожай практически погиб, от голода вымерло много тысяч ирландцев. Так называемый термин «зеленые рты», когда они пытались есть ботву. И вымирали целые села, которые жили картошкой. Вот вместе с тем рядом были поселки рыбаков, которые занимались рыбной ловлей в море, но переквалифицироваться не хватило ни желания, ни стремления. Даже голод к этому не подвигнул. Даже сейчас в стране, где неимоверное количество озер, болот, рек, речушек и неимоверное количество пресноводной рыбы (карпов, карасей), вообще пресноводную рыбу ловят только поляки и другие мигранты из континентальной Европы. Ирландцы до этого не опускаются.

Другое ирландское увлечение – это устрицы. Наверное, по-другому на острове, окруженном со всех сторон достаточно холодным плодородным морем, и быть не может. Устриц едят везде разных сортов. Мы как раз попали в период сбора устриц. Вот тут я почувствовал вкус этого продукта. Надо сказать, что Дублин очень резко отличается от западного побережья, которое считается захолустьем, глухоманью. И в одном небольшом городке, где мы и познакомились с устрицами, есть ресторан – двухэтажное каменное строение, средневековое абсолютно по всем параметрам. Оно принадлежит палачу, который отрубил голову Карлу I, сподвижнику во время английской революции. Город переходил из рук в руки, в том числе здесь был Кромвель, молодцы которого в храмах кормили лошадей из купели для крещения, устраивали поилку для коней. Этот человек, который отрубил голову монарху, ему было обещано, что за эту работу будет построен ресторан, таверна. Он в Англии так и не смог найти место и город, где бы разрешили ему жить, и фактически дошел до края света в самую западную часть Ирландии, где и построил свой паб, который до сих пор передается из поколения в поколение и называется «Паб у палача».

А по зеленым лужайкам Ирландии пасутся овцы, бегают колли. Кто постарше, помнят, наверное, чудесный фильм про колли Лесси. И лень ирландцев выражается в том, что собаки великолепно дрессированы. Причем дрессируют не хозяева, а дрессируют родители собак, щенков из поколения в поколение. Хозяин, если захочет поесть шашлычка, он примерно, как джойстиком, командует собаке: допустим, один свисток вперед, два свистка – направо, три свистка – налево, четыре свистка – назад, длинный свисток – стоп. И так вот подгоняя свору сторожей к выбранной овце, подгоняет ее прямо к дому, где режут, устраивают барбекю. Чудесная страна с людьми, которые начинают готовиться к выходному с четверга вечером. И нет ничего зазорного опоздать на работу в понедельник, потому что был выходной, или опоздать на работу в пятницу, потому что с вечера изрядно готовился к выходным.

ПМЗО

Тема моей кандидатской диссертации была достаточно интересной –«Первично-множественные злокачественные опухоли». Спасибо Екатерине Ивановне Бехтеревой, что подсказала эту идею. Работа с материалом на эту тему дала мне очень много в плане образования общеонкологического и общемедицинского. Но хочу поговорить не об этом. Начал я заниматься этим в ординатуре. Была маленькая дочь. Но у меня уже появился автомобиль «Запорожец» красного цвета. Я чувствовал себя полноценным серьезным мужиком. И вот не забуду, когда летом приходилось работать, а в медицине дедовщины никто не отменял. Всегда самые молодые врачи дежурят в Новый год 31 декабря и 1 января и всегда им достаются отпуска в период холодной водки, то есть зимой и весной. А летом они работают, в то время как старшие товарищи могут сходить в отпуск. Наверное, это правильно. По крайней мере, не нами заведено, не нам отменять. И вот редкие моменты творчества, которые случались в жизни, я помню, что гнилым уральским летом в августе я приехал на Еловое на базу медицинского университета, которая в течение многих лет была таким несколько элитно-богемным местом отдыха. Там удалось познакомиться с представителями профессуры еще той эпохи. Никогда не забуду Юрия Ивановича Малышева, который приезжал на роскошной шоколадного цвета вазовской «семерке», они только появились и назывались «советский Мерседес». «Мерседесов» мы тогда практически не видели, поэтому сравнение вполне сходило. Он всегда вытаскивал из багажника ящик мороженого – пломбир в вафельных стаканчиках – и раздавал институтскому молодняку. Красивый запоминающийся жест, а дети были просто в восторге.

Я помню дождливый вечер, когда за один день под дождем почти как в Болдинскую осень написал в один присест большую часть литературного обзора, который потом неоднократно в разных видах трансформировался в статьи, в заметки и в различные публикации, за что спасибо уральскому дождливому лету и лагерю «Медик».

ГРЦ

Город Миасс. 100 тысяч с небольшим населения. Недалеко от Челябинска. Является родиной отечественного морского ракетостроения. В далекие 40-е годы здесь был построен первый на Урале завод по производству ракет. Сначала это была немецкая Фау-2, потом модернизированные и более современные машины, в частности то, что сейчас называется «Скад» и успешно используется во многих странах мира, к счастью, в неядерном снаряжении. И в начале 50-х годов сюда был командирован из КБ Королева молодой инженер Виктор Петрович Макеев, который организовал здесь одну из передовых, может быть, самую передовую школу морского ракетостроения в мире. Именно его ракеты противостояли американским «Поларисам», именно три, фактически четыре поколения ракет стояли на боевом дежурстве, обеспечивали сдерживание в Советском Союзе, России американцев. Очень интересно, что по инициативе Виктора Петровича в Миассе была проложена троллейбусная линия, что абсолютно не соответствовало нормативам градостроительства в те, да и в современные годы, и намного опередило время. Очень нравился Виктору Петровичу троллейбус в Москве и в Челябинске.

Вспомнилась байка, говорящая что после сообщения ТАСС об апрельском Пленуме ЦК КПСС все новости несли только ухудшение ситуации…

Понятно, что перестройка со всеми ее гнусностями и безумием не могла не коснуться ракетного центра, прошлась она здесь в полный рост, тем более что в феврале 1986 года в день своего рождения умер Владимир Петрович Макеев. Это самым жестоким образом сказалось на развитии данного направления у нас в стране. Так и те блестящие заготовки, которые были сделаны, прошли очень болезненные этапы доведения, но так и не пошли в серию. Но самое главное, что удалось сохранить коллектив, сохранить тех мужиков, которые сейчас, будучи седыми и не слишком молодыми, имеют горящие глаза, которые с увлечением говорят о том, что же они умеют делать. В начале 90-х годов, когда ГРЦ был практически на нуле, не было ни заказов, ни работы, несколько молодых инженеров решили уехать из страны по приглашению Северной Кореи. Поскольку, что называется, они были «ботаниками», они решили полететь из Москвы на самолете прямо в Северную Корею, где и были остановлены соответствующими органами, хотя в те времена ничего не стоило проехать внутри страны до Астрахани, до Баку, на автобусе перебраться в Иран и дальше двигаться, куда хочется. Мне и моим сотрудникам довелось неоднократно побывать и в музее Макеева, и в неком помещении, где хранятся образцы техники, производимой в ГРЦ. Все это производит потрясающее впечатление, немножко, правда, отдает памятью о былом величии, хотелось, чтобы сия чаша не коснулась ракетного центра, там и дальше бы производили ту замечательную технику, которую эти люди умеют делать. А дело, похоже, идет к тому. Слава Богу, руководство страны взялось за ум, наконец, дошло, что прав был Александр III, который говорил, что «у России есть только два союзника: ее армия и флот».

Есть у подводников такая песня, от которой мурашки бегут по коже:

«И ядерным взрывом снесет города последний удар субмарины».

Любимые книжные герои

У каждого из нас есть любимые книги, любимые герои. А читать я, надо сказать, очень любил с детства. И здесь не только заслуга приличной библиотеки дома и особенно у моего друга Алексея Кобылко, который жил на этаж выше меня, с которым дружили фактически как себя помню и до сих пор. Но напротив дома через дорогу был Челябинский молочный завод, и, как это было положено в приличные советские времена, при заводе была библиотека. Это был старый деревянный домик, видимо, в свое время как-то доставшийся заводу, обстановка была абсолютно патриархальная: сидела очень милая женщина-библиотекарша и мне как соседу и читающему мальчику позволялось рыться по книжным полкам без всяких карточек и без всяких абонементов. Хотя это было не по правилам, но страшно интересно. Надо сказать, что подборка книг была, на мой взгляд, и тогда, и сейчас просто отличная: очень много научной фантастики, классической и приключенческой литературы, исторической. Там были Жюль Верн, Конан Дойл. Там я впервые прочитал произведения Яна «Чингисхан», «Батый», «К последнему морю». Там я начал читать классику. Если говорить о героях, то у меня, безусловно, резкий контраст вызывали герои русской литературы, советской и классической зарубежной. Безусловно, к одному из самых позитивных персонажей я бы отнес Сайруса Смита из «Таинственного острова». Это такой гимн торжеству знаний, не просто знаний, а знаний прикладных, знаний конкретных, которые в нашей цивилизации сделали человека. Вспомните, как на пустом острове фактически из ничего… Но как из ничего? Все было, но нужно было уметь это извлечь и использовать. Как он изобретает из часов увеличительное стекло, добывает селитру, строит кирпичную печь! Потрясающе! Вообще, если подумать, по сути были современниками Толстой, Достоевский, Салтыков-Щедрин и тот же Жюль Верн. Но сравните взгляд на жизнь Жюля Верна, его герои светлые, прогрессивные, конструктивные деловые люди. Чернуха Достоевского, оторванность от жизни, абстрактная возвышенность Толстого. Пожалуй, Салтыков-Щедрин ближе к реальности, но реальность эта достаточно мрачная, тяжелая и малоперспективная. Поэтому на вопрос о любимом книжном герое я бы ответил, что это, конечно, Сайрус Смит из «Таинственного острова» Жюля Верна. Светлый, грамотный, сильный человек. Очень бы хотелось, чтобы побольше наших соотечественников и земляков читали эту книгу и обратили внимание на этот персонаж. Хотелось, чтобы он был не только книжным, но был и нашим современником.

11-я школа. Детство

Прекрасно помню, как я пошел в школу в первые дни. Школа №11 тогда не была никаким лицеем, была просто нормальной добротной советской городской школой, где учились обычные нормальные дети из обычных семей. Но было отличие – до начала 60-х годов в этом здании располагался Челябинский политехнический институт и его новые базовые кафедры, готовящие ракето- и танкостроителей! В оставшихся после ЧПИ учебных мастерских, расположенных в бараках, было много очень интересной и непонятной техники, на которую можно было тайком поглядеть через дырочки и щели в стенах!

Школа располагалась прямо рядом с моим домом. Я, родители и деды тогда жили в доме №130 по улице III Интернационала, в центре города. Но фактически это был крайний район рядом с громадным болотом и рекой, разделяющими центр и ЧТЗ. Ныне на месте болота – великолепный комплекс БОВИД. Мне очень нравилось такое мудреное название, но я долго не мог понять, что оно означает, что такое III Интернационал, почему не II, не IV, где I и II мне было тоже непонятно, но льстило. Так же, как и то, что мой день рождения 18 марта приходится на день Парижской коммуны, и в перекидном отрывном календаре, который висел на стенке, наверное, у многих людей были необычные для советских времен картинки с мужиками в кепи, с девушкой на баррикаде. Это все придавало жизни в то время некий шарм. Так вот, я очень помню волнение при приходе в школу. Тем более что в садик я не ходил, воспитывала меня бабушка. Я считаю, что это достаточно большое достижение – домашнее воспитание. Хотя сейчас как-то практичнее считается, что ребенок должен быть в коллективе с детства. Ничего я не потерял от отсутствия детского коллектива. Благо, у меня были и есть друзья, которые остались на всю жизнь, которых также воспитывали бабушки и мамы-домохозяйки. Нас было таких в нашем доме немало. Так вот, школа вызывала некий трепет. Классным руководителем была Зинаида Васильевна Калинина. По-русски простая женщина. На мой сегодняшний взгляд, талантливый педагог, которая в простых словах доводила до нас основные простые базовые истины. Надо сказать, что детская психика – интересная вещь. И многие вещи действительно, как писал Фрейд, записываются в память надолго и оставляют в судьбе некий достаточно серьезный след. Поэтому, дорогие родители, дорогие дедушки и бабушки, дорогие учителя, серьезно относитесь к тому, как вы обращаетесь с детьми, что вы им говорите, все это может записаться на всю жизнь.

Я очень хорошо помню период, когда нам начали выставлять оценки. Сентябрь, наверное, октябрь мы учились без отметок, мы просто писали, выполняли задания, писали крючочки в специальных тетрадях. И вот наступил этап, когда начали ставить оценки. В первые дни, которые казались очень долгими, было страшно волнительно, оценки ставились достаточно простые: тройки, четверки, не было двоек и пятерок. Я помню, как меня зацепило, когда первая пятерка была поставлена не мне. Это был Женька Куркин, с которым дружили в школе, потом остались приятельские отношения. Но я до сих пор помню, как это меня зацепило и возникло желание, почему не я, почему кто-то, почему кто-то получает пятерку, а я – нет. Оно осталось на долгие годы. И, наверное, были и есть неким мотивом и жизненным стимулом вот эти вещи: если кто-то, почему не я, если не я, то почему кто-то. Потом я нечто подобное прочитал почти в этих же самых фразах, а может быть, фраза, взятая оттуда, по-моему, у Айзека Азимова или у Брэдбери. Но это неважно. Главное, что, видимо, эти ощущения свойственны не только мне, я не одинок и подобное происходило со многими маленькими мальчиками и девочками.

Еще одно ощущение из младших классов. Это октябрь – начало ноября. Очень холодно. Снега еще нет. На улице темно. И за окном на дереве висит тряпка, видимо, выброшенная с верхнего этажа. Сейчас такого нет и близко. Тряпка из обычной мешковины. Когда приходилось протирать такими тряпками доску, они очень противно пахли чем-то прокисшим, сырым. От них на руке оставались следы мела, и такая мерзость висела перед окном, на которую каждую минуту волей-неволей опирался взгляд. Но тряпка хотя и осталась в памяти, та советская школа с классическими тяжелыми партами – одно из самых светлых и сильных впечатлений детства…

И еще о Фрейде

Где-то на заре появления первых видеофильмов, видеосалонов смотрел фильм. Не помню ни названия, ни, естественно, режиссера. Суть такова, что некий психотерапевт, психолог в Соединенных Штатах имеет практику и к нему приходят разные люди. Мужчина, у которого все хорошо, все успешно, бизнес и все ладится, но никак не ладятся отношения с женщинами. И среди клиентов есть дама средних лет, красивая и обаятельная, очень успешной профессии, без всякого успеха в личной жизни. И вот психолог начинает разбираться в их судьбах, копать в глубину и находит решение. Однажды он их приглашает в поездку в маленький городок, где они провели детство. Заводит во двор, где стоит старый заброшенный дом, в котором давно никто не живет. Они поднимаются вместе на чердак. Женщина засовывает руку за стропила, извлекает оттуда старое ржавое с остатками краски детское ведерко, мужчина видит это ведерко, и многое в его жизни переворачивается. Оказывается, когда-то в детстве они жили в этом городке, жили в этих домах, и маленькая девочка в песочнице отобрала у маленького мальчика ведерко, но, не зная, что с ним делать и испытав душевную травму оттого, что сделала больно совершенно незнакомому и не виноватому ни в чем мальчику, который горько плакал при этом, она не смогла играть этим ведерком, она спрятала его под крышу, потом, естественно, забыла. И вот такое разрешение психологической драмы мне кажется очень интересным.

Возвращаясь к проблеме детских впечатлений, хочу рассказать одну историю. Однажды уже в классе третьем нас пригласили в бассейн «Электрометаллург». Это было достаточной диковиной, интересной тогда. Бассейн только появился. Весь класс выстроили. И некий тренер, которого не интересовали мы ни как дети, ни как люди, ему нужно было пушечное мясо для соревнований, заставил нас по четверкам заходить в воду и плыть наперегонки. Естественно, без подготовки, без указания на то, зачем это делается. В первой четверке я пришел вторым. Двое последних тут же были отсеяны. На втором заплыве я проиграл. Не оглянувшись ни на меня, ни на других ребят, этот пловец-спортсмен выстроил нас и сказал: «Вы, вы и вы остаетесь. А вы и вы больше мне не нужны. Не появляйтесь на моих глазах и вообще проваливайте из бассейна». Не то что это изменило судьбу, но достаточно больно зацепило самолюбие, достаточно больно зацепило меня как личность. И с тех пор осталась некое предвзятое, абсолютно негативное мнение о профессиональном спорте и о профессиональных спортсменах. Ну не люблю я их. Не понимаю, не уважаю и не люблю.