Читать книгу: «Такой, какой я есть», страница 17

В развитие диагностического направления мы получили недостающий в «диагностической пирамиде» магнитно-резонансный томограф, и уникальную не только для России, но и для Японии новейшую эндоскопическую систему, совмещенную с УЗИ (OLYMPUS, ALOKA). Однако диагностическая служба онкологического диспансера была мощной всегда: в 1996 году мы получили первыми в Уральском регионе спиральный компьютерный томограф, который до сих пор находится в рабочем состоянии.

Нашими специалистами был наработан очень большой материал и методики в области профилактической онкологии и раннего выявления раковой патологии, проведения скрининговых исследований и создания онкологической настороженности у населения.

Также после присвоения статуса окружного наш диспансер получил оборудование для контактно-лучевой терапии рака предстательной железы и проведения брахитерапии йод-125. Проблемами онкоурологии мы озадачились первыми в Уральском регионе. Исторически сложилось так, что почти нигде урологические отделения не входили в структуру онкологической помощи. Тогда на базе онкодиспансера в конце 1999 года было открыто первое в УрФО онкоурологическое отделение во главе с Петром Алексеевичем Карнаухом. Мысль о создании онкоурологического отделения зародилась еще в 1996 году во время одной из служебных командировок совместно с Петром Алексеевичем в США, где в штате Южная Каролина мы занимались с ним именно вопросами уроонкологии. Именно там мы узнали о применении такой технологии для лечения рака предстательной железы, как йод-125. Для реализации этой идеи на базе Челябинского окружного онкологического диспансера потребовалось 15 лет. К сожалению, рак предстательной железы является самой растущей по частоте выявления опухолью, требующей в хирургическом плане проведения травматичной операции и высочайшей квалификации хирурга. В то время как лечение при аналогичных объемах поражения йодом-125 требует наличия высоких технологий, высоких навыков радиологической помощи, что, собственно, и реализуется в нашем онкодиспансере.

Параллельно велась серьезная работа по созданию научной школы. Нашими практическими врачами был проведен очень качественный «перевод» практических навыков в теоретические. Весной этого года планируется защита сотой кандидатской диссертации на базе материалов нашего диспансера.

Таким образом, научно-практическая и техническая база для получения статуса окружного онкологического диспансера и создания структуры Центра ПЭТ уже во многом имелась. Но в работе диспансера всегда был большой интерес к клинической радиологии. С 2000 года диспансер является научно-исследовательской лабораторией «Радиационная онкология» ЮЦНЦ РАМН, а с 2006 г. – базовой клиникой для ФГУ «Российский научный центр рентгенрадиологии» Росмедтехнологий. Именно этим был дан активный старт внедрению всех последующих радиологических технологий и методик, что во многом послужило базисом в создании ПЭТ-центра и присвоении нашему диспансеру статуса окружного – первого окружного онкологического диспансера в истории отечественной онкологии.

– Выходит, что с «нуля» вам начинать свою работу не придется. Но если говорить о ПЭТ-центре, что принципиально нового можно ожидать от такого подразделения онкологической службы Уральского федерального округа?

Но ведь и ПЭТ-центр возник не на «пустом месте»: 20 ноября 2009 года отметили 10 лет работы Уральского центра нейтронной терапии, являющегося одним из трех нейтронных центров России и одним из двух реально функционирующих. Этот центр имеет обширный клинический материал и находится на базе успешно функционирующего Федерального ядерного центра – ВНИИТФ им. академика Е.И. Забабахина и Челябинского окружного клинического онкологического диспансера. На сегодняшний день пролечено более 1000 пациентов с новообразованиями различных локализаций с использованием пучка быстрых нейтронов (для сравнения: в г. Томске за 20 лет существования Центра нейтронной терапии пролечено 1200 пациентов). Материалы научной работы по развитию данного направления неоднократно публиковались в рецензируемых изданиях. Именно на базе Уральского центра нейтронной терапии наши специалисты «черпали» идеи по использованию ультракороткоживущих изотопов. Впервые с позитронно-эмиссионной томографией мне лично пришлось столкнуться в 1994 году, когда она являлась абсолютным «ноу-хау» даже для Соединенных Штатов Америки. Во время обучения в г. Хьюстоне были получены первые знания о работе циклотрона в нейтронной терапии и радионуклидной диагностике. Затем в 2004 году мы с коллегами посетили крупный ядерный центр в штате Луизиана (США), где занимались разработкой ПЭТ-технологий. Итогом многолетней работы в этом направлении стала реализация федеральной программы по созданию Центра позитронной-эмисионной томографии. Ключевым же фактором, определившим создание ПЭТ-центра, было глубокое понимание проблемы, её значимости и инициатива губернатора области П.И. Сумина.

Хотелось бы подчеркнуть, что штат будущего медицинского центра укомплектован более года назад: в нем работают высококвалифицированные специалисты – физики, радиохимики, химики-аналитики, инженеры, электронщики, врачи-диагносты. Все они прошли обучение в лучших учебно-клинических центрах России и Германии.

С помощью метода ПЭТ-диагностики в центре будут выявлять онкологическую, кардиологическую и неврологическую патологии, а также оценивать динамику лечения и результаты проведенных операций. В США и странах Европы в настоящее время функционирует более 2,5 тысячи ПЭТ-установок. В то же время в России пока действует только 5 подобных центров, причем все они располагаются в Москве и Санкт-Петербурге. Таким образом, Челябинский ПЭТ-центр стал первым подобным региональным центром. В следующем году аналогичный высокотехнологичный комплекс появится в Магнитогорске.

Но важным является то, что были внедрены современные технологии в лечении и диагностике раковых больных, поскольку один отдельно взятый аппарат мало что дает. Таким образом, в диспансере были созданы лечебные и диагностические технологические пирамиды. Вершиной диагностической пирамиды является позитронно-эмиссионная томография.

Для создания базиса для ПЭТ-центра и построения «диагностической пирамиды» в Челябинском окружном онкологическом диспансере была проделана большая работа в техническом обеспечении: был обновлен парк УЗИ и рентгенаппаратов, компьютерных томографов, в качестве завершающего этапа в пополнении диагностической базы мы получили МРТ.

Однако, несмотря на все открывшиеся перед нами колоссальные возможности, следует подчеркнуть, что в ПЭТ-центре диагностикой раковых опухолей на ранней стадии каждому желающему заниматься не будут. Задачи ПЭТ совсем другие – уточнение поставленного диагноза, оценка эффективности лечения и его тактики, поиск мельчайших очагов опухолей, ведь ПЭТ-технология – это не метод скрининга, это не первоочередной метод исследования, это высшая ступень диагностической пирамиды. Население не всегда адекватно относится к медицинским технологиям и медицине вообще. Субъективное мнение среднего гражданина, к примеру, нашей страны зачастую идет «вразрез» с необходимостью в медицинском обследовании и лечении. Иногда человек совершенно не желает использовать достижения медицинской науки, а иногда стремится получить самое эффективное обследование при его ненадобности. Именно в тех случаях, когда на вопрос о диагнозе не могут ответить исследования на рентген- и УЗИ-аппаратах, и будет широко использоваться позитронно-эмиссионная томография.

Для эффективных исследований была получена роботизированная система гистологической и иммуногистохимической диагностики с архивированием. Эта новая роботизированная система позволит нам проводить иммуногистохимические исследования, которые ранее мы не проводили, и получать важную информацию о характере опухоли для планирования химио- и лучевой терапии например.

Безусловно, революционным является строительство в клинике отделения радионуклидной терапии (йод-125) для лечения метастатического рака щитовидной железы. Такое отделение есть в России только в НИИ медицинской радиологии в Обнинске. Надо сказать, что и этот метод лечения для нас не совсем нов. С 2002 года клиника занимается системной лучевой терапией стронцием-86. Но радионуклидное отделение – это совсем другой масштаб.

Еще одним направлением в том «поле» деятельности, которое привело к тем изменениям, которые происходят в настоящий момент в онкодиспансере, является наличие Центра реконструктивной пластической хирургии в онкологии. Работа пластического хирурга в сфере онкологии заключается в увеличении радикализма выполняемой операции и «сокрытии» послеоперационного дефекта.

Другой областью онкологии, сочетающейся с ПЭТ-диагностикой и лучевой терапией, является онкоофтальмология. Были разработаны специальные органосохранные технологии, помогающие и вылечить меланому, и сохранить орган зрения. Показательно, что наши врачи-офтальмологи используют в своей работе весь имеющийся в онкодиспансере арсенал радиологии и химиотерапии.

– Много было сказано о полученном оборудовании. Хотелось бы подробнее узнать, какую именно аппаратуру получили ПЭТ-центр и окружной онкологический диспансер в рамках федеральной онкологической реформы?

Безусловно, для применения высокотехнологических методик лечения и диагностики нам понадобились новые технологии. Однако количество компаний, занимающихся производством аппаратуры экспертного класса и последнего поколения, очень невелико. И, к сожалению, подавляющее большинство из них являются зарубежными фирмами. Печально, что Россия в этом плане утратила позиции по производству хорошей медицинской техники, которые имела в 80-е годы. Регион получил из федерального центра 872 миллиона рублей на покупку необходимого оборудования, а с учетом средств федерального и областного бюджетов в качестве софинансирования на развитие раннего выявления злокачественных новообразований в Челябинской области выделено более 1 миллиарда рублей. В настоящее время регион активно принимает оборудование, которое поставляется по федеральной онкологической программе. Ряд аппаратов не имеет аналогов в стране. Всего наша клиника область получила 11 технологических комплексов.

В работе ПЭТ-центра наши специалисты будут использовать оборудование компании «Siemens», такое как циклотрон Eclipse, радиохимические модули синтеза Explora, ПЭТ/КТ система Biograph (система, которая совмещает позитронно-эмиссионный томограф и 64-срезовый компьютерный томограф). Вообще, говоря об оборудовании для ПЭТ-центра, нужно отметить, что в мире всего три фирмы, которые занимаются производством медицинской техники такого высокого класса, но конкурс для поставки техники в южноуральский ПЭТ-центр выиграла немецкая фирма «Siemens», заслуженный лидер в этой области.

Конкурс на поставку магнитно-резонансного томографа выиграл прибор компании General Electric, ускорительного комплекса – аппарат «Синерджи» («Электа», Швеция), симулятор – «Симуликс» («Нуклетрон», Нидерланды), крупнейший производитель подобной техники. Был получен кобальтовый аппарат «Мультисорс» («Бебиг», Германия) для проведения брахитерапии.

– Андрей Владимирович, завершая наш разговор, хотелось бы узнать ваши ближайшие планы.

Нам предстоит освоить новые технологии, появившиеся в результате создания ПЭТ-центра, и поставить их «на поток». Второй нашей задачей является отработка организационных мер по развитию онкологической помощи в России. Почему в России? Потому что, как сказала министр здравоохранения и соцразвития России Т.А. Голикова 28 декабря 2009 года, находясь в клинике, «Регион является безусловным лидером в стране, а диспансер – первым окружным онкологическим диспансером в стране, на котором будут отрабатываться все новые методы лечения и диагностики, куда будет поступать современная аппаратура и будут отрабатываться новые технологии лечения злокачественных опухолей». На базе диспансера будет создана хорошая базисная площадка для дальнейшего совершенствования онкологической помощи населению регионов, а также для решения стратегических задач онкологии: маршрутизации онкологических пациентов, курации вверенных территорий, внедрения и развития инновационных, прорывных технологий диагностики и лечения рака. Такие нововведения станут большим шагом вперед на пути совершенствования работы онкологической службы и повышения качества оказания онкологической помощи населению в ближайшее время.

Лучевая диагностика и терапия. – 2014, №5. – С.98-102.

РЕНТГЕНОСТРУКТУРНЫЙ АНАЛИЗ ДЕРЕВЯННЫХ ОСНОВ ИКОН ИЗ СОБРАНИЯ ЧЕЛЯБИНСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО МУЗЕЯ ИЗОБРАЗИТЕЛЬНЫХ ИСКУССТВ – ВОЗМОЖНОСТИ РЕНТГЕНОВСКОЙ КОМПЬЮТЕРНОЙ ТОМОГРАФИИ

Андрей Владимирович Важенин 1, 3, Алексей Валерьевич Привалов 1, 3, Оксана Николаевна Чернова 1, Юлия Львовна Алферова 2, Николай Викторович Ваганов3, Татьяна Алексеевна Решетова1

1. ГБУЗ «Челябинский областной клинический онкологический диспансер» минздрава Челябинской области, г. Челябинск, Россия

2. ОГБУК «Челябинский государственный музей изобразительных искусств», г.Челябинск, Россия

3. ГБОУ ВПО «Южно-Уральский государственный медицинский университет Минздрава России», г. Челябинск, Россия

Резюме. В статье представлены возможности применения неповреждающего метода исследования памятников искусства – древнеславянских икон – рентгеновской компьютерной томографии – с целью получения дополнительных данных путем углубленного рентгеноструктурного анализа для решения проблем их атрибуции.

Ключевые слова: компьютерная томография, икона, атрибуция.

Актуальность. Известно, что на стыке различных научных специальностей происходят самые интересные исследования. Интересы двух крупных учреждений Челябинской области, таких как областной онкологический диспансер и государственный музей изобразительных искусств, пересеклись, когда в онкологический диспансер обратились сотрудники музея изобразительных искусств с неожиданной просьбой – провести рентгенологическое исследование икон из собрания музея. Подобные исследования с применением рентгеновской компьютерной томографии (РКТ) практикуются за рубежом и в музеях Москвы и Санкт-Петербурга. Отчеты об этих исследованиях публикуются в специализированных научных сборниках по искусствознанию, например, Государственная Третьяковская галерея издает ежегодник «Экспертиза и атрибуция произведений изобразительного искусства» с отчетами о подобных исследованиях.

Задача, с точки зрения искусствоведения, состояла в том, чтобы визуализировать и документально подтвердить или опровергнуть составной характер деревянной основы трёх икон из коллекции древнеславянского искусства – «Покров», «Успение», «Спас с чудесами», принадлежащих ранее купцу-старообрядцу Лаврентию Ивановичу Осипову.

Случаи вмешательства старообрядцев в средневековые произведения давно находятся в центре внимания исследователей поздней славянской иконописи и старообрядческой культуры. Если оставить в стороне те случаи, когда во врезки превращались фрагменты крупной распиленной иконы, предназначенные для распродажи по отдельности, перенесение древнего грунта с живописью на основу иного (как правило, большего) размера, видимо, производилось с целью сокрытия следов прежнего бытования образа. Так или иначе, изготовление врезка приводило к тому, что древний предмет получал новую оболочку, несущую отчетливые признаки определенной культурной среды.

Обнаружение таких «старообрядческих правок» имеет прикладной характер: оно подчинено решению непростых атрибуционных задач, которые настоятельно требуют выявления и систематизации приемов, использовавшихся при поновлении и/или фальсификации древней живописи. Один из таких приёмов – врезание старой доски в новую, что затрудняет атрибуцию памятника в плане его датировки, смещая его к верхней границе.

Доступные методы прямой визуализации – непосредственный осмотр, осмотр с макроувеличением, микро- и макросъемка, – не позволяют однозначно подтвердить или отвергнуть гипотезу. Метод неразрушающей визуализации – рентгенография в прямой и боковой проекциях – дает суммированное изображение всех имеющихся слоев, не позволяя определить отдельные изображения каждого из них. Такой широко известный метод изучения внутренней структуры объекта, как магнитно-резонансная томография, демонстрирующая прекрасное пространственное разрешение и высокую контрастность получаемых изображений, имеет ограничения в данной ситуации, так как металлсодержащие пигменты в красках икон могут значительно нагреваться при воздействии мощного магнитного поля и претерпевать возможные химические и физические

изменения и быть причиной артефактов, наряду с видимыми и скрытыми металлическими элементами икон.

Материалы и методы. Для визуализации внутренней структуры деревянной основы икон нами был предложен неразрушающий метод РКТ, дающий возможность выделять и изучать отдельные тонкие субмиллиметровые (до 0,4 мм) срезы. Разовое немедицинское использование компьютерного томографа было одобрено локальным этическим комитетом (протокол №14 от 08.11.2013г.) при условии проведения исследования в нерабочее время. Исследования выполнялись на 64-срезовом рентгеновском компьютерном томографе Aquilion 64 (Toshiba) по специальному протоколу: толщиной скана 0,5 мм, питчем 1,0, индексом реконструкции 1 и 5 мм, с максимальным полем обзора 50 см, зоной покрытия, соответствующей протяженности всех икон по высоте, напряжением 120 kV и силой тока на рентгеновской трубке 40 mA. Все три иконы были расположены на рабочем столе томографа последовательно, с небольшими интервалами между ними, изображениями святых кверху, и сканировались одновременно. Для постпроцессорной обработки полученного массива «сырых данных» использовали мультиплоскостные реконструкции, криволинейные реконструкции, структурный анализ деревянных оснований икон осуществлялся с определенными уровнем и шириной окна.

Результаты: При рентгеноструктурном анализе оказалось, что деревянные основания всех икон имели составной характер, а сами иконы представляли собой спилки – рис. 1. В каждой из икон нам удалось выделить составные элементы и детально охарактеризовать их, а именно их точное количество, форму, размеры, количество видов использованных при изготовлении объекта пород древесин, пространственную ориентацию отдельных волокон древесины, наличие воздухосодержащих пустот, металлсодержащих вставок.

На рис. 2 визуализируются тонкие боковые накладные деревянные фрагменты деревянной основы иконы, годовые кольца деревянной основы, тонкие высококонтрастные крепежные элементы, плотность которых по шкале Хаунсфилда находилась в интервале 2200-2580 единиц и соответствовала плотности металла.

Тщательный анализ всех реконструированных криволинейных срезов позволил изучить слои, расположенные непосредственно под внешним слоем краски, видимым глазом. Одно из восстановленных изображений икон в черно-белой шкале представлено на рис. 3. Мы не обнаружили каких-либо скрытых изображений. Количество объектов, их очертания, размеры, повороты ликов святых на иконах совпадали с томографическими реконструкциями икон.

Заключение: Метод компьютерной томографии, к которому мы прибегли с целью получения дополнительной для атрибуции информации, помог увидеть мельчайшие элементы структуры иконного щита – добавочные доски, способ их соединения, внутренние крепления (штифты деревянные и железные), всевозможные пазы для врезных шпонок, дефекты древесины, разрушения, возникшие в результате процессов старения материалов, механические повреждения.

Таким образом, объективное подтверждение составного характера деревянной основы икон посредством РКТ явилось предварительным доказательством принадлежности этих объектов к более раннему историческому периоду, возможно, даже дониконовскому.

Российская медицина должна и может быть лучше

Газета ФОМС Челябинской области, июнь 2014 года

Главный врач Челябинского онкологического диспансера, член-корр. РАН, профессор, доктор медицинских наук, Заслуженный врач РФ Андрей Важенин о государственной политике в сфере здравоохранения, восстановлении авторитета медицинских работников и взаимном уважении врачей и пациентов

О профессиональных объединениях, государстве и обществе

Высокий уровень мышления, культура и образованность, опережающее понимание реальности – вот те черты, которые характеризуют сегодня медицинское сообщество в России. Профессиональные объединения медицинских работников сегодня должны играть более значительную роль в развитии здравоохранения. Однако эти организации могут быть эффективными только в том случае, когда у них есть определенные права. Медицинское сообщество Челябинской области на сегодняшний день обладает только правом голоса, который не всегда слышат. Если нашей медицинской палате удастся собрать достаточное количество участников, тогда можно рассчитывать на участие в процессах лицензирования, принятия управленческих решений. Определенные шаги в этом направлении мы делаем. Проблема в том, что среди врачей есть некоторое недоверие к общественным начинаниям, особенно у людей старшего поколения. С другой стороны, медицинское сообщество стосковалось по тому, чтобы быть услышанным, заявлять о проблемах, дискутировать. Здравоохранение переживает не самые лучшие времена, и наша главная задача – сохранить интеллектуальный потенциал страны, врачебные кадры, вернуть им авторитет и самоуважение. Нам необходимо еще более конструктивное взаимодействие с государством, чтобы менять ситуацию в медицине в лучшую сторону. Государственная политика в сфере здравоохранения должна стать одним из самых приоритетных направлений в жизни страны и общества. Задача власти – сделать так, чтобы у нас были нормальные условия труда, оборудование, чтобы люди получали достойную медицинскую помощь.

Вместе с тем, отношения медицинских специалистов и общества в целом, где в определенных слоях царят безграмотность и невежество, очень болезненны. Потерян авторитет медицинского работника, утрачено уважение к врачу. Порой дело доходит до абсолютно диких вещей, и вот вопиющий пример: некоторое время назад в поликлинике онкодиспансера две пациентки из Кургана избили врача. За что? Врач совершенно правомерно объяснила, что, поскольку больные из другой области, то и должны лечиться там. Однако это их не устроило, и тогда они набросились с кулаками. Как это воспринимать? Почему нападение на полицейского расценивается как преступление (и это абсолютно правильно!), а нападение на врача – нет?

Я считаю, одна из причин здесь – принижение профессии, самой миссии врача в обществе, перевод медицины на потребительский уровень. «Медицинское обслуживание», «медицинские услуги» – это что такое? По отношению к медицине эти термины неприемлемы. Врач не оказывает услуги! Он лечит, спасает, возвращает здоровье, облегчает боль. Всё. Пациент должен приходить к врачу не за услугами, а за медицинской помощью, с доверием к его знаниям, к его профессионализму. И поднимать руку на врача – последнее дело.

Сейчас люди получили возможность жить долго и вполне полноценно благодаря адекватному лечению. При этом о наших успехах знает очень малый круг лиц. А когда случается что-то не слишком хорошее, об этом известно всем – на негативе делается основной акцент, в том числе в прессе. Очень горько, что СМИ в число главных преступников записали врачей. Конечно, выдать «жареное» интереснее. Но разве правильно, что очень мало пишут о выдающихся врачах, ученых, медицинских династиях? Чаще всего этому уделяют внимание только узкопрофильные издания, но никак не популярные СМИ.

О проблемах российского здравоохранения

Сегодня многие недовольны здравоохранением, и народ, и врачи, и у власти есть вопросы по здравоохранению. Нам нужно решать много задач – кадровых, социальных, финансовых.

Одна из основных наших проблем – дефицит финансирования. Во многих зарубежных странах на здравоохранение выделяется не менее 5% национального дохода. К примеру, в Германии, Франции – 8-10%, в США – 15%. В Белоруссии, которая намного беднее России, – 7%. У нас – около 3,4%. Когда медицина не наполнена финансами, мы имеем то, что имеем. Хотелось бы, чтобы было по-другому: больше уважения к медицинской науке, знаниям, больше внимания и понимания со стороны государства. Нам нужны хорошие лекарства, аппаратура, возможность развиваться, двигаться вперед. Тогда и результаты будут совсем другие. Это системные вопросы, и они должны решаться на всех уровнях власти.

Серьезные недоработки есть в организации, в управлении. Прежде всего, это недостаточный уровень компетентности тех или иных органов и специалистов именно в управленческом аспекте. Необходимо, чтобы управленец в здравоохранении хорошо был знаком со спецификой отрасли, имел желание и способности к управленческой работе.

Очень хочется, чтобы больше прислушивались к мнению медицинского сообщества. У нас же традиционно – сверху спускают решение, которое нужно реализовать. При этом специалисты предлагаемые программы или мероприятия могут считать нерациональными, видеть в них необходимость больших затрат при не слишком эффективном результате. Можно было бы предложить другое решение, но… вопрос не обсуждается. И это еще одна проблема. Взять, к примеру, программу модернизации здравоохранения. Здесь очень много противоречий. Прежде всего, за такой короткий срок, который был установлен для выполнения основных мероприятий программы (2 года), невозможно добиться эффективного развития. Такая отрасль, как здравоохранение, может развиваться только эволюционным путем, любые рывки чреваты большими потерями. Здравоохранение нуждается в более масштабных преобразованиях эволюционного характера, стратегию которых должно определять именно медицинское сообщество, ведущие специалисты, профессура, университеты. Модернизация здравоохранения должна быть основана на системных подходах, обусловливающих выбор перспективной модели, а не изменениях отдельных элементов, в равновесии удовлетворять потребности населения в медицинской помощи, не в ущерб одного другому.

О правах, обязанностях и ответственности врачей и пациентов

Очень хотелось бы добиться понимания в обществе, что не только врач несет ответственность за жизнь и здоровье своих больных, но и пациенты ответственны перед человеком, который их лечит. Сегодня игра идет, по сути, в одни ворота: везде – в законодательстве, прессе – упор делается на правах пациента, а говорить о правах врача почему-то стало дурным тоном. Так сложилось, что врачи должны и обязаны – хоть наизнанку вывернись, а сделай! Но мы тоже люди, и с чудесами в мире вообще-то не очень… Мы честно выполняем свою работу, в пределах тех знаний и возможностей, которые нам дали государство и общество. К медицинским работникам не должно быть потребительского отношения – «мы хотим, потому что имеем право, а вы должны, потому что обязаны». Да, пациент имеет право на медицинскую помощь, но врач имеет право на уважение к себе, к профессии, к долгу, который исполняет.

Отношения врачей и пациентов должны строиться, прежде всего, на взаимном уважении, с признанием авторитета врача, доверием больных к его знаниям и профессионализму. Пациент должен приходить в больницу с уверенностью, что здесь работают порядочные грамотные люди, которые искренне хотят помочь. Врач – пациент – это разумное взаимодействие, основанное на принципах партнерства. То есть я пришел за помощью, вы мне помогаете, но я тоже в этом процессе участвую в плане сотрудничества, выполняя все назначения врача и тем самым помогая ему. В ХШ веке сирийский врач Абуль-Фарадж говорил своим пациентам: «Смотри, нас трое – я, ты и болезнь. Если ты будешь на моей стороне, нам двоим будет легче одолеть ее. Но если ты перейдешь на ее сторону, я один не в состоянии буду одолеть вас обоих». Если больной хочет выздороветь, сознательно настраивается на это, собирает все силы, справиться с болезнью намного легче. Очень трудно бывает, если больной считает: на то он и врач, чтобы лечить, а мое дело – только ждать результата, разумеется, положительного; или не соблюдает предписания врача, а потом жалуется, что лечение неэффективно. Такие больные неосознанно переходят на сторону болезни и не только не помогают врачу, но и осложняют лечение.

Еще одна причина, мешающая слаженной работе врача и пациента, – «информированность» граждан в вопросах медицины, полузнание, которое иногда страшнее полного невежества. Бывает, человек читает статьи в изданиях, предназначенных для врачей, или в Интернете, не понимает половины прочитанного, но мнит себя сведущим в медицине. Такой «знаток» считает себя вправе подвергать сомнению компетенцию врача, начинает жаловаться, что его не так и не теми средствами лечат. Можно как угодно критиковать медицинское образование, но оно сегодня является одним из самых сильных и фундаментальных. И при любых обстоятельствах человек, который шесть лет учился в медицинском вузе и потом непрерывно учится всю жизнь, по своей специальности знает больше, чем вы за вечер узнали в Интернете.

Неверные, а иногда и абсолютно дикие представления о лечении в сознании людей порой оказываются сильнее здравого смысла. Идет неприятие, непонимание научных знаний, люди готовы верить любым шарлатанам. К примеру, рядом с поликлиникой нашего диспансера открыли центр фунготерапии, где лечат грибами все, в том числе и рак. В тысячный раз хочу повторить: к лечению рака это не имеет никакого отношения! Но часть пациентов идет сначала туда, а потом все равно к нам с требованием: мы там-то побывали, а теперь вы должны! Болезнь уже в тяжелой стадии, упущено время. Мы должны и, конечно, окажем помощь в любом случае, но речь уже может идти не об излечении, а только об облегчении симптомов. Поэтому пациенты тоже должны следить за своим здоровьем и понимать, что квалифицированную помощь им окажут только в медицинском учреждении профессиональные врачи, а не сомнительные организации, обещающие исцеление от всех болезней.

Самое главное – доверять не только конкретному врачу, а медицине в целом. Любой врач – представитель профессионального коллектива клиники, где он работает. Не надо выделять среди докторов отдельные имена, абсолютных гениев. Я вообще против того, чтобы пациент выбирал врача и лечение. Да, бывает, какой-то врач популярен, но он не сможет принять абсолютно всех больных и заменить собой всю поликлинику. В здравоохранении в целом и в каждом медицинском учреждении сложилась и функционирует определенная система, есть установленная внутренняя иерархия. Большинство врачей – это разумные порядочные люди, которые понимают пределы своей компетенции, для решения сложных проблем существуют консультации, консилиумы, коллективные решения. К тому же, если врачу доверили лечить людей, то, наверное, он обладает соответствующей квалификацией, просто так никого не допустят к больным.