Читать книгу: «Санька и ангелочки»

Глава 1. Колодец

Ранним субботним утром, когда старинные, деревянные часы с кукушкой, висящие возле печки, едва отсчитали половину восьмого, в щелочку между занавесок заглянул яркий солнечный лучик. Радостно искрясь и переливаясь, невесомо пробежал по одеялу на стоящей рядом кровати, и тихонечко, словно смущаясь и робея, коснулся руки спящего мальчика.

Сладко посапывающий Санька, а именно так зовут нашего героя, легонько шевельнул пальцами и чему-то заулыбался во сне. Осмелевший и заискрившийся еще сильнее, теплый солнечный лучик пробежал еще выше и погладил мальчика по щеке. Погладил ласково-ласково, как умеет гладить только мама. А потом взял и напроказничал, как умеет проказничать сам Санька. Взял и пощекотал у мальчишки в носу. Санька сразу перестал сопеть и начал с шумом втягивать в себя воздух, а потом не выдержал и громко, на весь дом, чихнул.

Да так здорово это у него получилось, что весь сон как рукой сняло. Санька откинул одеяло и сел в кровати, сладко зевая и потягиваясь. Затем медленно осмотрелся и вдруг резко соскочил с кровати, плюхнувшись босыми ступнями на крашенный деревянный пол.

Ураааааааа!!! Он у бабушки в деревне, сегодня первый день и впереди целое лето. И больше не надо будет ходить в детский сад, потому что первого сентября он пойдет в школу, в первый класс. Потому, что уже большой, уже почти взрослый. Но до осени еще долго и вообще – не скоро.

Приезжая в деревню каждое лето, Санька всегда спал на этой кровати, а заботливая бабушка Маруся, по утрам вешала ему одежку на деревянную спинку. Вот и сейчас, красно-белые «Спартаковские» шортики и маечка висели на привычном месте. «Спартаковские» – это потому, что эмблема на них, значок такой, ромбик с буковкой «С» посерединке, «Спартак» значит. Это команда такая, футбольная. Санька уже два года за нее болеет, но не гриппом или ангиной, а по телевизору. Ну как папа. Они всегда, вместе с папой смотрят футбол и болеют за «Спартак», только папа громче болеет, потому, что он большой и взрослый.

Так вот эти самые, футбольные шортики мигом заняли свое место, а майку Санька одевать не стал. Не любил он майки. Хоть это и не майка вовсе, а футболка, по правильному, но все равно, не любил. Поэтому в одних шортиках и босиком выскочил в большую комнату. Оттуда заглянул в зал – пусто. Открыл дверь в прихожку, выглянул за занавески в летнюю кухню. Никого. Распахнул входную дверь и скатился по деревянным ступенькам во двор.

Как хорошо в деревне летом! Можно бегать по траве, валяться в пушистых и пахучих ромашках, лазить по деревьям. А то! Перед домом целых пять тутовников, больших-пребольших, почти до электрических проводов. Возле лавочки белый тутовник, сладкий-пресладкий, возле дровника – черный, а сзади, ну где загон для овечек, сразу три красных тутовника. Только они все немного кислые, но, тоже вкусные. А за огородом целый сад, там и груши, и яблони и даже кизил. А еще можно спуститься вниз по улице, под горку и купаться в речке. Речка называется – Тегинь. Правда, смешное название?!

А деревня называется – «Надёжка». Хотя когда едешь на автобусе, перед первым домом, на железной табличке, большими буквами написано: «Надежная». Папа говорит, что деревня так правильно называется, а «Надёжка» – это так люди называют. Только непонятно, как это? Что же, все люди неправильно называют? Нет, раз люди называют, значит ТАК правильно. А те, кто табличку писал, наверное, просто двоечники были. И звучит слово «Надежка» красивее, скажешь так, и сразу как то теплее и радостнее становится. Значит точно, это правильное название.

А хотите знать, где такая замечательная деревня находится? Если вы спросите об этом Саньку, он вам расскажет, что сначала надо ехать на автобусе из города Невинномысска, ну это город, где он вместе с мамой и папой живет, до Отрадной. Это другая, главная в районе деревня так называется – Отрадная. Потом надо идти в кассу и покупать билеты до Надёжки. Мама так всегда и говорит тётеньке в окошке:

– Пожалуйста, два взрослых и один детский до Надежки.

Это что бы все знали, что ребенок едет. Дети, они самые важные. Взрослые ведь сами говорят, что все лучшее – детям. И места в автобусе для детей в самом переде. Здорово придумали, оттуда видно дорогу и как шофер рулит. А пацану это самое нужное, не будет же он как девчонка в боковое стекло лютики всякие рассматривать.

Но это все будет потом. А сначала, как билеты купили, надо немного погулять. Водитель знает, что они насиделись в первом автобусе, и всегда дает время отдохнуть, пройтись по магазинам, попить квасу или поесть мороженного. А потом, когда все пассажиры нагуляются или просто посидят на лавочках, открывает двери и все весело и шумно рассаживаются в автобусе и рассказывают друг другу, кто, где был, кого успел увидеть, а кого не успел.

А потом автобус едет в Надёжку, по пути заезжая в еще одну деревню – Спокойную. И переезжает через речку, которая зовется тоже Тегинь. Только Большой. А тот, что в Надежке течет – Малый. Речки, наверное, братья. Или сестры – раз речки. Тогда почему не Малая Тегинька? Непонятно. Но текут, наверное, с одной горы. Дедушка рассказывал, что речки всегда текут с горы вниз. Только одна речка, наверное, старшая сестра, раз ее зовут Большой Тегинь. Она, наверное, раньше течет, чем младшая. Только как это – раньше? Надо будет обязательно спросить у дедушки, он просто замечательный, он все на свете знает.

Санька осмотрелся. У заборчика, ограждающего внутренний двор от внешнего, на широкой и потемневшей от времени, деревянной лавке стояли два ведра с колодезной водой. Оно самое! Санька с радостным воплем подскочил к ближнему ведру и погрузил лицо в чистую и холодную воду. Шумно напился, выпрямился и радостно закряхтел. Вода была настолько холодной, что аж просто «брррр», но, зато очень вкусной. В сто раз вкусней, чем в городе, из-под крана, или даже в тысячу.

Санька смахнул ладошкой капельки воды со своего лица – ну, почти умылся. Обернулся к порожкам, поискал глазами полотенец на перилах, но его там не было. «Ну и ладно» – подумал он и распахнув деревянную калитку, вышел на улицу. И тут же радостно закричал:

– Доброе утро, бабушка!

– Доброе утро, внучек! Ты уже проснулся, молодец. Завтракать хочешь?

– Не, ба, я не голодный. Я лучше на речку побегу.

– Ну, беги, беги, только майку чего ж не одел?

– Да ну ее, ба, тепло же. А где деда?

– Ласку на Тегинь повел.

– Вот здорово! – Санька радостно подпрыгнул и так и поскакал, вприпрыжку, вниз по улице, к речке.

Впереди и слева, прямо у дома Неходиных (это фамилия у соседей такая смешная) паслись гуси. Они, конечно красивые, но щипаются – ой ой ой! Санька их почти не боялся, ну может самую малость. К тому же, он всегда может убежать, если гусь надумает щипаться, потому, что ноги у Саньки быстрые, как у всех пацанов, а у гуся медленные. Потому, что он не пацан, а просто гусь.

Прямо посередине улицы, ну, там, где колодец, по правую сторону росли четыре здоровенных тополя. Высоких, превысоких, и очень стройных. Дедушка говорил, что они называются «пирамидальные». Только какие же они пирамидальные, если на пирамиды совсем не похожи. Санька знал, какие пирамиды бывают и как они правильно выглядят, он и в мультике видел и по телевизору. А эти, на карандаши похожи, или нет, скорее на фломастеры, потому что карандаши совсем тонкие, а фломастеры потолще. Значит это «фломастерные» тополя. Вот здорово, когда на улице растет сразу четыре зеленых «фломастерных» тополя.

А на соседней улице не растут такие зеленые великаны. Им там, ну, людям, которые там живут, наверное, совсем скучно, без таких деревьев. Хотя нет, по той же улице каждый вечер стадо коров проходит, а коровы все такие разные, и черные, и коричневые и с белыми пятнами. Еще и мычат. А у некоторых даже колокольчики есть. Так что, на той улице тоже интересно. А зато, на нашей улице травы больше, потому что на той, коровы почти всю траву вытоптали и у них там грязь. А у нас трава кругом. И колючки. А ну и что, все равно на нашей улице интереснее.

Санька весело доскакал до последнего дома и остановился на пригорке. Внизу, в широкой преширокой ложбине текла речка. Прямо напротив улицы она делала такой хитрый поворот, похожий на подкову, огибала большой луг и расположенный чуть левее Хурдаков сад. Раньше слева, на пригорке жили Хурдаки, бабушка с дедушкой, и у них огород был возле дома, а сад внизу, у речки. Но они были очень старенькие и уже умерли. А сад остался и его так и называют теперь – Хурдаковым.

А прямо посередине луга несколько больших ям, с рыжей землей, которая называется – глина. Ямы так и называются – глинище. А глина – это такая хитрая земля, которую, если хорошо намочить, можно мять как пластилин. И лепить из нее разных солдатиков или танчики. А раньше из глины горшки лепили, тарелки разные и вообще, всю посуду. У бабушки тоже есть несколько горшков. В некоторых цветы растут, ну те, что стоят на подоконниках. А остальные горшки, висят на заборчике во дворе, вверх ногами. Точнее, не ногами, а донышком кверху, потому, что ног у них нет, а донышко есть. А если бы ноги у горшков были, они бы точно уже убежали. Надоело, небось, висеть так каждый день, вверх тормашками. Так и голова может закружиться. Если бы у горшков была голова, она бы точно уже закружилась. Но, раз головы нету, то они не могут придумать, что им дальше делать. Так себе и висят на заборе.

Санька внимательно посмотрел по сторонам. За глинищем, почти возле кладки (это мостик деревянный через речку так называется) паслись лошади. Черная, рыжая и рядом, маленький жеребенок. Но Ласки среди них нету. Ласка – это дедушкина лошадь. Она вся такая красивая, коричневая как шоколадка, только блестит. А на лбу у нее белая полоска, которая до самого носа тянется. А еще Ласка очень умная и сильная. Она даже может бричку с большущей горой сена тащить.

Бричка – это такой смешной деревянный прицеп для лошади. Когда дедушке надо куда-нибудь съездить по делам, он в эту бричку Ласку запрягает, ну, прицепляет ее всякими там, ремешками, и едет. Ласка эту бричку тянет, а дедушка садится в кузов, берет вожжи и рулит. А Ласка умная, она даже разбирается какая вожжа – правая, а какая – левая. И знает, что если дедушка дергает за правую, значит надо именно вправо и поворачивать. А если за левую, то влево. А когда дедушка тянет сразу за обе, значит надо останавливаться.

А вообще, дедушка часто куда-нибудь ездит. Иногда и Саньку с собой берет. С дедушкой всегда интересно ездить. Только в бричке трясет очень, потому, что колеса у нее деревянные и железом оббиты. А не мягкие и резиновые, как у машины. Дедушка говорит, что если к бричке резиновые колеса приделать, то тогда она в грязи застревать будет. И Ласке тогда тащить тяжелее.

Дедушка все на свете знает. Потому, что он танкист и на войне воевал. У него даже ордена есть и медалек целая куча. Потому, что он герой. Вот.

Санька еще раз посмотрел и налево и направо, но, ни Ласки, ни дедушки не увидел. Где же их искать? Можно пойти влево. Там, за Хурдаковым садом большая круча. Прямо над ней нависают здоровенные и старые, престарые деревья. Вербы – называются. Под ними всегда немножко темно и там растут такие огромные лопухи, что если зайти в них и сесть, то никто тебя не увидит. Там можно здорово играть в прятки. Если конечно не боишься туда заходить. Но Санька не боялся.

Так вот, можно пойти туда, а можно направо. Там, аж до самого пруда тянется огромный луг, весь изрезанный тропинками. Это коровы, которые каждый вечер возвращаются из стада и идут домой, натоптали. Просто коровы не любят идти друг за дружкой, и идут куда попало, вот и натоптали миллион тропинок. Поэтому там не интересно. И колючки там особенно большие растут, наверное, потому, что речка рядом, вдоль всего этого луга течет. А еще, в том месте, где коровы переходят ручей, всегда грязь. В грязи играть тоже интересно, но там грязь какая-то неудобная, и пахнет – не очень. Поэтому Санька там редко играет.

Но куда же идти? Санька решил пойти все-таки налево, к лопухам. Но не по пригорку, вдоль заборчика, а спуститься вниз и пройти через Хурдаков сад. Санька скатился вниз и перво-наперво осмотрел все ближайшие деревья. Яблок полно, но все зеленые, неспелые. Рано еще, потому, что июнь. Хотя зеленые яблоки тоже вкусные бывают. Санька хотел сорвать одно и попробовать, но потом вспомнил, что на Юркином дереве яблоки совсем кислые. Даже когда спелые. На Юркином – это потому что это дерево – Юркино.

Просто в этом заброшенном саду всегда играли дети, и те, кто жил на нашей улице, вот как Юрка и Надька Неходины. И те, кто приезжал на лето к бабушке и дедушке. Как Санька и его двоюродная сестра Юлька, Андрей и Ленка Малчановы. Все они собирались вместе и играли в этом саду. И у каждого из них было свое дерево, ну, как будто дом. И они ходили друг к другу в гости. У Андрея была большущая яблоня, на ней всегда были сладкие яблоки. Только червивые почти что. А за целыми надо было на самую верхушку лезть. У его сестры Ленки была слива, но она засохла и ее срубили. А у Юльки – она была самой старшей в компании – было самое большое и самое удобное дерево в саду. Огромная преогромная груша. Груш на ней всегда было маловато, но зато они были такие вкуснющие, что нельзя было остановиться.

А Санечек в этой компании был самым маленьким, самым младшим, поэтому ему досталась маленькая яблонька, с кисло-сладкими яблочками. Но он свою яблоньку очень любил, потому, что она была его.

Только теперь он один бродил по саду, потому, что все остальные ребята уже выросли и редко приезжали в деревню. Юрка Неходин уехал куда-то учиться. И только его двоюродная сестра Надя, которая жила в доме за речкой, осталась здесь. Но она уже пошла в старшие классы, и играть с Санькой ей было уже неинтересно.

Но Санька не скучал, он всегда находил, чем заняться. Тут ведь и придумывать ничего не надо, это же деревня, а не город. Тут можно в саду играть, в речке хоть весь день купаться, на гору, за земляникой слазить. Или в круглике (это лесочек такой маленький под горой) побродить. А вечером можно сходить с дедушкой под стадо, за коровой Ночкой, или на рыбалку, или овец вдоль дороги попасти, чтобы они на колхозное поле не ходили.

Осмотрев все деревья, Санька подошел к своей яблоньке, поздоровался с ней и ласково погладил по всем веточкам, какие смог достать. Просто Санька очень любил свою яблоньку, и она его любила и специально для него каждый год выращивала свои чуть кисловатые, но зато самые вкусные яблоки.

А потом Санька подошел к высокому берегу Тегиня и посмотрел вниз. Там, в мелководной и совсем небольшой заводи резвились мальки. «Наверное, плотвички» – подумал Санька и тут же вспомнил про заветный колодец. Да, да, про тот самый, ну, который за поворотом речки, под самой кручей. Ну, эта круча, как раз где Надька Неходина живет. Она Санечку этот секретный колодец и показала, позапрошлым летом.

Он тогда рыбачил на Тегине весь вечер. Сначала посидел у кладки, но рыба там совсем не хотела клевать. Наверное, вся рыба из-под кладки куда-то уплыла в другое место и здесь ее совсем не осталось. А если и осталась, то только неправильная рыба. Потому, что Санечек все сделал как надо. И удочку взял самую рыбную, они ее вместе с дедушкой сделали еще в начале лета. И червяков накопал самых свежих. Ага, пока копал, даже устал немного. Детской лопаты то у него нету, а взрослая, она выше Саньки ростом и знаешь, какая тяжелая? Но Санька все равно накопал червяков и собрал их в баночку из-под консервов. А еще бидончик взял алюминиевый, с каким всегда на рыбалку ходит. Так что, Санечек все правильно сделал, а если рыба не клюет, значит, она неправильная. Наверное, там в своей рыбьей школе училась на тройки да на двойки, поэтому не знает, как правильно надо клевать.

В общем, ловить такую бестолковую рыбу Саньке больше не хотелось, и он тогда решил пойти к старой иве. Есть такое дерево за двумя поворотами Тегиня, на шапку похожее. Или на Санькины волосы. Ну, когда бабушка его долго не стрижет, а он купается в Тегине или в ванной, выныривает из воды, так волосы у него на лбу до самых глаз свисают, как у той ивы. Растет эта ива у самой речки, да так что половина корней в земле, а половина прямо в воду свешивается.

Так вот, в этих корнях, точнее в маленьком затишке, сразу за корнями, Санька в самом начале лета поймал карася, даже больше ладошки размером, ага. И еще пару голавчиков с красными плавничками. Красивые такие плавники. Санька тогда еще спросил у дедушки, почему плавники у рыб так называются. А дедушка сказал, наверное, потому, что рыба с помощью этих плавников плавает. Санька потом лежал уже, ночью в кровати, и думал, ну если птица с помощью крыльев летает, то почему тогда крылья называют крыльями, а не леталками, например? А если они крылья, значит, птица не летает, а крыляет? Или крылит? Санька хотел потом спросить у дедушки про крылья, но на утро все позабыл.

Ну, в общем, Санька тогда перешел к старой иве и только закинул удочку, как тут же поймал большущего, усатого пескаря.

– Ага!!!! – обрадовался Санечек. – Так вот куда вся рыба из-под кладки уплыла!!!

Санька полюбовался пойманным пескарем и только собрался пустить его в бидончик, как услышал сзади веселый Надькин голос:

– Привет, рыбачек! Чего поймал?

Санька обернулся и показал подходящей Надьке свою добычу:

– Пескаря. Смотри, какой большой.

– Ага, – Надька внимательно посмотрела на рыбу. – И правда, большой. А я знаю, где еще большие пескари водятся, хочешь, покажу?

– Хочу! – глаза у Саньки сразу загорелись предвкушением.

– Только ты обещай, что не будешь их там ловить, потому, что это мои пескари. И моего папы, это он их туда пустил жить. Обещаешь?

– Ну, ладно, обещаю. – Санька глубоко вздохнул, жалко, что нельзя ловить. Но все равно, посмотреть на больших пескарей ему очень хотелось.

– Ну, тогда пошли, – так Надька и показала ему тот самый секретный колодец.

И вот, вспомнив про него, Санька тут же решил прямо сейчас пойти и посмотреть, как там поживает рыба. Ему всегда нравился этот таинственный колодец. Заглядываешь в него и сначала видишь только свою темную голову и за ней небо. Как будто негр в колодец смотрит. Негры – это такие люди, они в Африке живут, ну в той самой, в которую Айболит ездил зверей лечить. У них там еще речка есть такая смешная, Лим-по-по называется. И еще у них, там, в Африке, очень жарко. И негры там любят весь день загорать, поэтому кожа у них темная, как шоколадка.

Так вот, сначала видишь только свою голову и небо, этот так вода отражает, а потом, когда глаза привыкнут, можно и дно колодца увидеть. Тогда глаза уже не обращают внимания на всяких там негров, а смотрят на плавающую в прозрачной глубине рыбу. А рыба сначала пугается и прячется. Она же никогда в Африке не была и телевизор не смотрит тоже, поэтому сначала пугается, наверное, думает, что это настоящий негр в колодец заглядывает. Ну, она же не знает, что негры, они тоже добрые бывают. А потом перестает бояться и снова начинает плавать туда, сюда, в глубине колодца.

В общем, Санька быстренько перебрался через Тегинь, ага, вода то еще холодная с утра, еще не нагрелась под солнышком. Весело проскакал по лугу, нырнул в тень деревьев, спустился к речке уже с другой стороны и нашел в кустах заветный колодец. Тихонечко поднял потемневшую от времени, деревянную крышку, медленно наклонился и посмотрел внутрь. И тут же увидел в колодце негра и небо, как и полагается. Вот только небо было, как всегда одно, а вот негров оказалось двое.

Глава 2. Эллинка и Тох Тошич

Санька сперва, вообще ничего не понял. То есть понял, конечно, что увидел что-то не то, но что именно – все равно не понял. Поднял голову вверх и посмотрел ввысь. Может ворона пролетела? Да нет, не видно никакой вороны. Ну не воробьи же, что чирикают в ветках ближних деревьев. Маленькие они очень. Так что же тогда он увидел в колодце?

Санька недоуменно пожал плечами и снова склонился к воде. Чего гадать понапрасну, надо просто снова посмотреть и все тут. Это только в телевизоре бестолковые дядьки гадают, в передаче «Что? Где? Когда?». Выносят им там ящик и спрашивают, что в нем лежит. А они сидят и думки думают, умными прикидываются. Только любой ребенок в детском саду их умнее, и сообразительнее. Вот Санька, например, когда хотел посмотреть, какие есть игрушки в ящике, что в группе стоит, он не сидел и не делал умное лицо, не тыкал пальцем и не кричал. Он просто брал и смотрел. И все. А эти дядьки посмотреть что ли, не могут? Глупые они просто. И название передачи у них такое же, одни вопросы. Сразу видно, что они там совсем ничего не знают.

Так что Санька не стал долго раздумывать и просто снова посмотрел в колодец. И снова рядом со своей головой увидел маленькую фигурку. Санька настороженно замер на месте, чтобы не вспугнуть ненароком. А то вдруг красивая фигурка испугается чего-нибудь и улетит. И тогда Санька так и не узнает кто это.

Но неведомая гостья и не думала улетать. А в том, что это именно гостья, Санька убедился сразу же, как только его глаза привыкли к полумраку. Оказалось, что там, в колодце, у Саньки на плече сидит маленькая девочка и расчесывает свои длинные, предлинные волосы. Ну, не там, конечно, потому, что Санька то здесь. А у его отражения в воде колодца. Но все равно интересно. Санька, по-прежнему старался не шелохнуться и даже дышать постарался медленнее. А незнакомка, тем временем, закончила расчесываться, убрала куда-то за спину расческу, откинула волосы и посмотрела вперед. И тут их взоры встретились. Незнакомка застыла, несколько секунд внимательно смотрела на Саньку, а потом подняла ручку и весело помахала ею:

– Привет, Санечек!

Санька от неожиданности чуть все на свете не забыл. Но потом сразу вспомнил, что надо быть вежливым, и тут же ответил:

– П.., привет.

– Ух, ты!!! Ты меня видишь?! – звонкий голосочек девочки, казалось, звучал совсем рядом.

– Конечно, вижу. Вон там, в воде. – Санька уже пришел в себя и отвечал спокойно, как и полагается пацану. Что он, девчонок, что ли, не видел?

– Да нет, не там, – весело захихикала девочка. – А здесь.

– Где – здесь?

– Ну, здесь, у тебя на плече.

Санька распрямился, скосил голову и посмотрел на правое плечо:

– Не а, на плече не вижу.

– Да не на этом, на другом, – просто заливалась от смеха девчонка.

Саньке даже чуть-чуть обидно стало. Как будто он не знает, на какое плечо смотреть надо? Если у отражения незнакомка сидит на правом плече, то он у себя на правое и посмотрел, а ей, видите ли – смешно. То же мне, хохотушка, нашлась. Но Санька не стал обижаться и дуться, не любил он этого. И папа его тоже не любил обижаться и никогда не обижался на его маму. А Санька был – как папа, потому, что он – сын. А папа и сын – это знаешь как? Это – сила! Это, одним словом – мужики. А настоящие мужики – они никогда не обижаются.

Поэтому Санька просто повернул голову к другому плечу и сильно скосил глаза. И увидел на самом краю левого плеча что-то размытое, словно невесомое облачко.

– Ну, как? – поинтересовалась хохотушка.

– Что-то вижу, но плохо, – Санька хотел пожать плечами, но в последний момент подумал, что вдруг от этого жеста незнакомка свалится еще в траву, ищи ее там, невидимую. И не стал пожимать плечами, но на всякий случай добавил:

– Наверное, потому, что одним глазом смотрю.

– А почему ты только одним глазом смотришь? – маленькая девочка мгновенно перестала смеяться и, кажется, даже слегка удивилась. – У тебя же их два.

Ну, какая же непонятливая девчонка попалась, – подумал Санечек. – Она что же, только расчесываться и умеет, и всё? А голову в своей жизни ни разу в сторону не поворачивала и не знает, что если попытаться посмотреть себе за спину, то один глаз еще видит. А второй ничего не видит, потому, что ему нос мешает. Так он и ответил:

– Потому, что второму глазу мешает смотреть нос.

– Ладно, погоди секундочку.

Мерцающее облачко сорвалось с плеча и поплыло вперед. Затем остановилось примерно в метре от Санькиного лица, что-то там проделало и вдруг проявилось уже заметно яснее. Точнее проявилось не облачко, а маленькая смешливая девочка. Которая тут же спросила:

– А так?

– Так лучше, но все равно, не очень.

– Хорошо, – в руках у незнакомки появилась женская сумочка, ну, почти как у Ванькиной мамы, только поменьше намного. Девочка порылась в ней и достала флакончик, похожий на духи. Затем тщательно побрызгалась этими духами с ног до головы. И стала чуть прозрачнее, чем раньше. Закинула духи в сумочку и повернулась к Саньке.

– Ну, как?

– По-моему, только хуже стало.

– Ну, ладно, – девочка фыркнула, достала из сумочки новый пузырек, отвинтила крышку и вылила все его содержимое себе на голову. И стала яркой-преяркой, словно ее только что отмыли в горячей бане, с мылом и шампунем.

– Ну вот, – обрадовался Санька. – Теперь я тебя здорово вижу.

– Ага! – ликовала девочка. – Я так и знала, что «Тройной» одеколон сильнее пахнет, чем «Шанель номер пять»!

– А ты себе одеколон на голову, что ли вылила? – Саньке показалось, что он уже чувствует этот противный, резкий запах. Но вроде нет, вроде только показалось.

– Ну, да, – девчонка уже успела спрятать куда-то свою сумочку. – А что?

– А как одеколон мне помог тебя увидеть? Он же просто одеколон, да еще и вонючий?

– Да запросто. Духи слабо пахнут, а одеколон сильно. Поэтому духи не помогли, а одеколон помог, потому, что он сильнее. Понял?

– Нет, девочка, не понял. – Санька отрицательно качнул головой.

– Девочка??? Ух! Да я ж забыла представиться, – незнакомка поспешно вскочила, одернула платьишко и громко сказала:

– Будем знакомы еще раз, Санечек. Меня зовут Эллинка.

– A…, а меня зовут Саша, – с трудом выговорил Санечек, пытаясь понять, что же это за имя такое интересное у девочки.

– Да я знаю, – Эллинка снова заливисто рассмеялась. – Ты разве не заметил, что я с самого начала тебя по имени называю?

– Заметил, конечно, – важно сказал Санька и шмыгнул носом. – Это я из вежливости представился, ну, сказал, как меня зовут. Потому, что папа меня учил, что надо быть вежливым.

– Ну, тогда, ты молодец, Санечек. Правильно делаешь, что папу слушаешь, папа у тебя хороший, добрый и очень умный.

– Ух, ты! А ты и папу моего знаешь?

– Ага, знаю.

– А откуда?

– Потом расскажу, – Эллинка махнула рукой, закинула ногу на ногу, как будто сидела на диване и поправила платьице.

В это время наверху, на бугре, ну, там, где начинается улица, громко хлопнула калитка у дома Неходиных. Может, кто-то вошел, а может и вышел. Может кто-то из Неходиных пошел за водой и скоро спуститься с пригорка прямо сюда. Поэтому Санечек сразу посмотрел на дорожку, ведущую к колодцу, пока никого, потом обратился к девочке:

– Слушай, Эллинка, а пойдем куда-нибудь в другое место?

– Ага, пойдем. А куда?

– А давай на гору?

– Давай.

Санечек, как настоящий джентльмен, ну это который всегда вежливый, культурный и женщинам помогает, посадил Эллинку себе на плечо. Затем прошел вдоль речки, обогнул заросли шиповника и стал медленно подниматься на гору. Гора, она не совсем большая, минут за десять можно на самый верх подняться, ага. Там по краю деревья растут в три ряда и кусты. А за ними поле, большое, пребольшое. По полю весной тракторы ездят и что-нибудь сеют, иногда – кукурузу, иногда – еще что-то. А потом осенью убирают урожай, после, уже ближе к зиме, снова трактора ездят и пашут поле. Ну, это когда они такими острыми железками, плугами, землю рыхлят. А деревья, что вдоль поля растут в три ряда, люди сами сажали. И назвали эти деревья – лесопосадкой. Или, по-другому, лесополосой. Но лесопосадка – слово длинное, пока выговоришь, уже и забудешь, что сказать хотел. Поэтому люди эти деревья называют просто – посадка.

Пока они поднимались на гору, Эллинка без умолку болтала, сидя на правом плече у Саньки. Вдруг она неожиданно замолчала и словно что-то вспомнив, спросила:

– Слушай, Санечек. Там, у колодца, ты говорил, что когда смотришь через плечо, то видишь только одним глазом. Так?

– Ну да. А ты, разве не знаешь?

– Нет, – удивилась Эллинка.

– Как это? – теперь уже настала пора удивляться Санечку. – Тебе разве нос не мешает смотреть?

– Не а.

– Ну, – Санечек снова скосил глаза и посмотрел на девочку. – Это, наверное, потому, что у тебя нос маленький.

– А это плохо? – удивилась Эллинка.

– Что, плохо?

– Ну, то, что нос маленький. Может мне его побольше сделать? – произнесла девочка, и тут же нос у нее стал большим-пребольшим, как клюв у цапли.

Изумленный Санечек тут же остановился и чуть было не разинул рот от удивления. А длинноносая Эллинка вертела этим самым клювом во все стороны и приговаривала:

– Ну, как? Вроде ничего, так смотрится. Хотя может еще больше надо, а? – и тут же нос девочки еще больше подрос.

Эллинка, тем временем слетела с Санькиного плеча и повисла в воздухе прямо перед ним. Вывернула голову в одну сторону, потом в другую, затем посмотрела на Саньку и серьезно сказала:

– А ведь и вправду мешает смотреть.

И тут же радостно завопила:

– Вот здорово! У меня нос, который мешает смотреть! Да еще какой длинный. Тебе нравится, Санечек?

– Нууу, – Санька немного замялся, не зная, что сказать. Нос то конечно не очень красивый, но зато прикольный и напоминает Буратино. А потом спросил:

– Эллинка, а как ты его держишь?

Девочка разом перестала вертеть головой и спросила в ответ:

– Кого, его? Нос? Никак не держу, а что?

– Ну, просто если бы у меня был такой длинный нос, то я бы сразу опрокинулся и упал на землю. Потому, что такой длинный нос, он, ну, тяжелый и длинный.

– Упал? Потому, что тяжелый? – Эллинка с интересом смотрела на Саньку. – Вот так?

Девочка неожиданно кувыркнулась в воздухе и с криком рухнула на землю.

Санька почти испугался, что Эллинка разбилась, но она тут же вспорхнула обратно, и Санька просто не успел до конца испугаться. А Эллинка, чей нос снова стал, как и полагается, маленьким и красивым, восторженно закричала:

– Вот здорово! А давай я еще раз! Ааааааа…

И снова рухнула прямо в траву. Взлетев и радостно свалившись еще несколько раз, Эллинка встала на Санькино плечо и спросила:

– Сань, а можно я тебе на голову залезу. Ну, что бы повыше свалиться?

– Ага, можно. Только зачем тебе залазить, ты же и так взлететь можешь повыше?

– Могу, только так неинтересно взлетать. А ты высокий и с твоей головы прыгать веселее.

– Ну, тогда залазь. Мне не жалко.

Девочка, тут же стала карабкаться наверх, схватившись за волосы и небольно наступив Саньке на ухо. Пока она лезла на самую макушку, она хриплым голосом Винни-Пуха пела песенку: «Я тучка, тучка, тучка. Я вовсе не медведь». А потом, стала на самый край Санькиной головы, все тем же голосом вдруг заявила: