Читать книгу: «Аврелион», страница 3
«Ну, что ж, милинер Скаретти, приступим к эувенизации комплементарных секций памяти…».
Один из двоих наклонился к лицу того, кто сидел в кресле. Пэр невольно отшатнулся. Лицо существа было невероятно чужим. Взгляд его огромных, черно-выпуклых зрачков, казалось, выжигал в душе Пэра огромную, пустую полость. В глубине его глаз мерцал круг фиолетово-синего пламени. Это было так жутко, что Пэр невольно закрыл глаза. И снова мгновенно провалился во мрак первоначального безмерного хаоса…
Когда он очнулся, вокруг царила, наполненная теми же призрачными видениями, черная пустота. Пэр поначалу пребывал в каком-то безразлично-инертном состоянии. Он не желал ничего. Потом ему стало казаться, что он лежит на берегу пруда и ступни его ног погружены в теплую воду. И пруд, и берег, покрытый мелким, чуть желтоватым песком, всплыли в его памяти непроизвольно. Видение было столь явственно различимо, что он напрягся, пытаясь увидеть Миссу и Крита с его подругой Деей. Но кроме неизменной черной тьмы, усеянной бесконечными вариациями призрачных кругов и сполохов, он не увидел ничего. И все же Пэр не отпустил от себя видение своей памяти. Он закрыл глаза и снова оказался на берегу, полном желтого, теплого песка…
Глава 3
Центральная площадь района мегалонов DX3 бурлила. Эмоции переполняли забившую ее толпу. На небольшом возвышении стоял коренастый, с мощным, бугрившийся валунами мышц торсом, мегалон. Потрясая леерсом, он орал:
– Нам не дают быть свободными! Жрецы, эти прихвостни интеллактов, накидывают на нас узду! «Подчиняйтесь и повинуйтесь!». Вот смысл их Молений! А разве боги Лакки не создали всех в Аврелионе равными и свободными?! Я вас спрашиваю – почему мы, мегалоны, должны быть рабами этих ублюдочных интеллактов?! Обслуживать и работать на них, производя пищу и одежду, гнить в скарановых обогатительных Ресурсах?!
Толпа, вторя ему, ревела: «Свободны и равны!», «Гнобить этих недоносков!»…
Воодушевленный поддержкой собратьев, мегалон стал еще громче возглашать свои вопросы:
– Почему женщины у интеллактов живут с ними? Нам разрешают только кратковременные посещения своих жен, живущих в отдельном районе! Все, что нам позволено, так это побыть с ней, чтобы заиметь ребенка! А потом нас отправляют в Медцентр, где заканчивается наша жизнь!
Марк, двадцатилетний мегалон, стоявший с края толпы, с едва сдержанным раздражением думал: «Этот Дирк слишком превысил градус дозволенного. Боги Лакки в любую минуту накроют нас «смирительной рубашкой». Марк знал последствия воздействия сине-алой волны. После нее болела голова. Все тело становилось похожим на мягкую, аморфную массу. Будто из него вынули кости. Большинство мегалонов знали этот весьма неприятный эффект. И потому старались не преступать в любых ситуациях через определенную грань своих действий. Но у некоторых мегалонов этот порог если не отсутствовал полностью, то, по крайней мере, был практически неуправляем ими. Дирк был из таких.
Глядя на него Марк с трудом сдерживался, чтобы не стащить Дирка с трибуны. Многие из находящихся рядом с Марком видимо думали так же. «Да заткните же ему пасть!» орал стоящий впереди мегалон. «Не желаем больше «смирительных рубашек!» потрясали кулаками многие вокруг. Этот страх был не напрасен. От жуткой волны невозможно было спрятаться. Даже в другом районе, пусть мегалон прятался хоть у интеллактов, волна неотвратимо накрывала его, и через несколько мгновений он оказывался в месте своего проживания с невероятной головной болью и ощущением разбитого до состояния желе телом.
Толпа вдруг пришла в движение. Кто-то, энергично проталкивался через нее. Марк узнал в этом человеке жреца. Не встречая особенного препятствия на своем пути, жрец быстро оказался возле Дирка.
– Сойди с трибуны, мегалон Дирк! – Жрец вытянул вверх руку. – Возмездие за преступные речи неотвратимо! Ты один говоришь, а пострадают все. Умолкни немедленно, иначе следующее Моление ты не переживешь.
– Да плевал я на все угрозы! Тебе, перестарок, с твоими богами Лакки только и надо, чтобы мы отправлялись в Медцентр. Зачем тебе столько жить? Тебе самому давно надо в Медцентр! Молодой жрец на твоем месте не был бы таким тупоумным. Он давно бы стал на нашу сторону. Он упросил бы богов Лакки дать нам другую судьбу!
Жрец с покрасневшим от гнева лицом выкрикнул проклятие:
– Не быть тебе дольше мегалоном! И имя твое отдадут другому еще при жизни твоей! Исчезнуть тебе, преступник, в Медцентре в вечности и никогда не войти в Храм Творения, чтобы возродиться в следующей твоей ипостаси! Проклятие тебе, безымянный мегалон!
Потрясенная толпа умолкла. Слышно было только тяжелое дыхание жреца и зубовный скрежет Дирка. С искаженным от ярости лицом он обвел взглядом собравшихся мегалонов, захохотал и воскликнул:
– Вот вам награда за вашу покорность! Терпите и наслаждайтесь тем, что у вас есть имя для того, чтобы можно было кому приказать! Я не хочу быть больше рабом! И потому уйду добровольно из этой жизни…
Дирк выхватил из-под холщовой накидки длинный, гладко оструганный заостренный кол. Бросившись на колени, Дирк приставил его острием под подбородок и сделал движение вниз…
Стоящий у экрана милинер спокойно наблюдал за кипевшими страстями на площади района DX3. Его сосед, без тени эмоций взирая на происходящее, заметил:
– Сегодня мегалоны слишком быстро перешли уровень разрешенного состояния стабильности. Эта ситуация уже не может не беспокоить. Как вы считаете, милинер Берг, не пора ли их вернуть в стандартное состояние?
– Пока что следует повременить. Прошлый раз их собрание, хоть и превысило допустимый уровень, но самоурегулировалось. Тогда сработала внедренная система стабилизации. Нам необходимо знать, до какой степени превышения дойдет нарушение стабильности состояния социума.
– Обратите внимание на данные мониторинга. Предел достиг значения необратимости. Следует немедленно принять меры. Иначе мы позволим центрам саморегуляции закрепить, пусть и на мизерном уровне, некоторые данные об этом превышении.
– Согласен с вами, милинер Костакис. Но все же следует рискнуть. В районах интеллактов наблюдается принципиально схожий процесс дестабилизации общественного поведения. А поэтому мне, как старшему куратору района DX3, было предписано пройти максимально допустимое значение стабильности. От этого зависит точность определения статистических данных.
Сверхгуманы вновь молча продолжили наблюдения за стихийным сборищем мегалонов. Они видели, как появился жрец, и слышали его проклятия. Они оба вдруг напряглись. Выражение лица старшего куратора мгновенно сменилось с созерцательно-изучающего на деловое. Едва мегалон-бунтовщик опустился на колени, приставив острие кола под подбородок, Костакис мгновенно переключил режим наблюдения в режим запуска альфа-волны.
Никто из мегалонов так и не успел ничего понять. Все собравшиеся на площади мгновенно превратились в свои сине-алые ипостаси. Милинер Костакис приподнял голову. Его речевик досадливым тоном произнес:
– Эти мегалоны становятся все более непредсказуемыми. Еще немного и у нас были бы определенные проблемы.
– Милинер Костакис, как ты объяснишь сложившуюся ситуацию? Разве потеря одного мегалона так уж существенна для секвенции?
– Потеря этого мегалона существенна, – без промедления ответил милинер тот. – Он представляет для нас значительный интерес. Его донорский статус имеет высшую степень как носителя лидерского потенциала. Из его реинкарнации Секвенция получит первоклассного командира среднего звена. А этот по всем физиологическим параметрам соответствует данным, требуемым для командира высшего ранга.
– Благодарю тебя, милинер за информацию. Должность старшего куратора сложна и весьма ответственна. Судя по твоей реакции на непредсказуемость ситуации, ты полностью соответствуешь статусу занимаемой должности. Я смогу теперь составить отчет не по данным мониторинга, а по личному впечатлению. А сейчас я тебя оставлю. Продолжай работу. Отчет о случившейся ситуации по окончании стабилизации передай в Медцентр милинеру Скаретти. Реальных благ тебе, милинер Костакис.
– Благодарю, милинер Берг. Реальных благ и тебе.
Милинер Костакис остался один. Он проанализировал свои действия. Того, чтобы могло стать причиной его отстранения от должности он не нашел. Он знал, что в некоторых Секвенциях Консорциума идут строгие проверки всех должностных лиц, так или иначе связанных с донорской областью деятельности. С чем это было связано, милинер Костакис не знал. В нем возникло желание немедленно связаться с начальником Службы Безопасности, милинером Дитерсоном. Костакиса к этому еще побуждала возникшая неприятная генерация обеспокоенности в блоке анализатора ощущений. Такое с ним давно не случалось. В небольшой степени такая генерация появлялось перед каждым циклом реинкарнации. Но сегодня она ощущалась особенно четко и сильно. Может, этому способствовало то, что инспектор Службы надзора Главного Медцентра Берг с самого начала не был открыт с ним для взаимного общения. Его поведение не укладывалось в рамки обычной служебной проверки. После короткого раздумья он тронул сенсорную пластину на панели терминала связи. Сфера видеопласта почти мгновенно отобразила главу Службы безопасности Западноевропейского Консорциума Дитерсона:
– Приветствую тебя, милинер Дитерсон, Ты сейчас открыт для личного обращения?
– Реальных благ тебе, милинер Костакис. Я могу уделить некоторое время. Что случилось?
– Еще раз прошу снисхождения за неконкретный вызов, но прямого вопроса у меня для тебя нет. Я обеспокоен.
– Назови причину твоего беспокойства. Существует вероятность, что я смогу прояснить его происхождение.
– Сегодня у меня состоялась инспекторская проверка. Мы отслеживали ситуацию, протекающую на собрании мегалонов в районе DX3 поселения Аврелион. В процессе инспекции ситуация приняла нестандартное развитие. У меня создалось впечатление, что она была смоделирована специально. Слишком она имела характер взрывного, не подкрепленного никаким реальным ходом событий, действия. Я далек от мысли, что милинер Берг смоделировал этот сценарий развития, по сути обыкновенного собрания в районе DX3, только с целью выявить мои профессиональные качества. Меня беспокоит необычность случившегося происшествия, как со стороны мегалонов, если это естественный ход их поведения, так и со стороны милинера Берга, если это факт намеренного создания условий для возникновения экстремальной ситуации.
– Хорошо, милинер Костакис, я проанализирую твое сообщение. В ближайшее время я свяжусь с тобой и сообщу о степени серьезности проблемы…
Мерцание нежно-розовой «бабочки» интеркома пропало. Милинер Дитерсон некоторое время пребывал в размышлениях. Сообщение старшего куратора Медцентра Аврелиона совершенно четко укладывалось в ряд его собственных подозрений. Что-то происходит в эсистеме взаимоотношений руководителей Секвенций. А может, и во взаимоотношениях самих Правителей Западноевропейского Консорциума. Внутриполитическая обстановка день ото дня становилась все более сложной. Одна оппозиционная фракция Пентадиона чего стоила! Дитерсон еще раз мысленно прокрутил разговор с милинером Магденборгом. Разговор был странным. Ему этот разговор с самого начала показался протекающим вне русла предметно-направленного внимания. Странным было и поведение Верховного Правителя. Тот словно одновременно находился в двух разных состояниях. Дитерсон ощущал необычность ответов Магденборга. В них едва обозначалась двузначность смыслового подтекста, но милинер Дитерсон смог уловить этот тонкий уровень скрытой информации. У него не было причин искать в разговоре с Магденборгом утаивание от него любой информации. Верховный Правитель много раз выказывал ему свое полное доверие. Вполне вероятно, что разговор по видеопласту был весьма неожиданнен для Магденборга. Это обстоятельство поставило его в двойственное положение. Дитерсон понимал, что если Магденборг не счел возможным известить его о сути беседы, то это тревожный знак. Что-то происходит… Разрозненность таких событий необходимо в самое ближайшее время собрать в единую картину…
Дождь, закончившийся точно по расписанию, как и положено при таком сочетании климатических условий, был всего лишь косметическим. Он оросил зелень, сняв с нее тонкий налет осевшей за полдня пыли. Пэр шел рядом с Миссой. Он обеспокоенно поглядывал на нее. Мисса была бледна, покрасневшие веки чуть припухли от недавно пролитых слез. Всю дорогу она молчала. Насильно Пэр не хотел ее расспрашивать. Он давно знал Миссу. Если она не захочет говорить, никакие уговоры не помогут. Лучше помолчать, находясь рядом. Она сама объяснит, что расстроило ее. Хотя она сегодня была не только расстроена. Случилось нечто более значительное, чем простой каприз красивой, сознающей свои достоинства тринадцатилетней девушки.
Пэр услышал веселый смех впереди. Он бросил взгляд вперед. Метрах в десяти от них шли Крит и Дея. Они оживленно разговаривали, совсем позабыв об отставших друзьях. «Странно, что Дея так весела… Она пришла вместе с Миссой. Значит, ничего страшного не случилось, раз Дея не придала значения такому настроению Миссы…». Пэр повернул голову. Мисса шла рядом. Отрешенно рассматривая верхушки кустарника, она упорно молчала. Ее припухлые губы были чуть поджаты. Пэр хмыкнул. Значит, она уже успокоилась. Пэр взял ее за руку.
– Что такое случилось? Ты, как пришла, не сказала ни слова?
Мисса отрицательно мотнула головой:
– Об этом не говорят, ты знаешь. Боги Лакки посетят наш дом.
– Почему? Кто же у вас стал им угоден?
Мисса вздохнула, прерывисто и глубоко:
– Метресса Адель… Ей пришел срок уйти к богам Лакки. Вчера вечером нас оповестили из Храма Творения.
Пэр все понял. Метресса Адель была воспитателем в Репетитории, в классах, где обучались девочки. К тому же, она была старшей матерью Миссы.
– Тут ничего не поделаешь… – растерянно пробормотал Пэр. – Мы не вольны в своих желаниях. А разве ей вышел срок?
– Да… – Глаза Миссы снова подернулись влагой. – Я ее очень люблю. Пэр, скажи, почему люди должны уходить к богам Лакки, когда они так нужны? Зачем им такие жертвы? Мама говорит, что и она скоро уйдет, и тогда я останусь совсем одна! Понимаешь, Пэр, одна!
– Ты не одна, Мисса! Я люблю тебя и никогда не оставлю одну. Нам ведь скоро разрешать соединить наши тела на всю жизнь, пока боги Лакки не призовут к себе.
Пэр говорил это, прижав руку Миссы к своей груди. Девушка взглянула на него. Пэр вдруг увидел в ее взгляде что-то доселе незнакомое. Как будто Мисса, его вчерашняя капризная, смешливая подружка разом повзрослела на много лет.
– Пэр, я не хочу проходить инициацию. Мне страшно. Ты слышал, у Николь опять дитя умерло при родах. Он у нее третий. Больше ей не разрешат. У нее жив только первый ребенок. Пэр, почему всегда у всех женщин есть только один, первый ребенок? А остальные рождаются мертвыми?
Пэр нахмурился и покачал головой
– Я не знаю, Мисса. Так заведено богами Лакки… Хотя я не могу тоже понять, почему остальные дети им не угодны! Ведь они такие же, как и мы! Тут что-то не так… Так поступать с интеллактами жестоко!
– Ты что, Пэр! Молчи! – испуганно воскликнула Мисса. – Великие боги Лакки, простите ему безрассудные слова!..
Едва Мисса умолкла, как издали до них донесся крик Крита:
– Эй, вы что там, уснули? Мы уже на берегу…
Мисса прижалась к Пэру:
– Дай мне слово, что ты больше не станешь говорить о богах Лакки ничего дурного. Они все слышат. Они слышат нас даже сейчас. Они везде и всегда. Дай мне слово, Пэр. Я не хочу, чтобы с тобой случилось то же, что и с Браном.
Пэр знал, что случилось с Браном. Он был старше Пэра на год. И как-то в Репетитории перед началом занятий написал на информпласте сомнения в существовании богов Лакки. И когда учитель Колон спросил, кто это сделал, будто ниоткуда раздался удар гонга. Бран, здоровяк Бран, вдруг побледнел, схватился за голову и ничком повалился на стол. Его тут же отвезли в Медцентр, и больше ничего о Бране не было слышно…
Когда Пэр и Мисса подошли к берегу пруда. Крит и Дея уже плескались в теплой, прозрачной воде. На берегу были еще люди. Маленькие дети носились по самой кромке воды, веером расплескивая во все стороны, искрящиеся на солнце, брызги.
Крит, довольный выпавшими послеполуденными часами отдыха, что в старших классах бывает не часто, шутливо подтрунивал над Деей. Высокая, стройная блондинка, Дея выглядела старше своих лет. Она снисходительно улыбалась над приколами своего друга. Она уже знала, что этот крепыш будет ее избранником. Боги Лакки через предикта оповестили ее недавним видением.
Крит, больше в силу многолетней привычки охотно общался с Деей. Сам не зная почему, но с ней ему было свободно и, пожалуй, приятно проводить некоторое время. А когда Пэр почему-либо отсутствовал, либо занят был общественно-производственной практикой, Крит охотно таскался с Деей, исполняя все ее причуды.
– Я знаю, что ты боишься пауков! – поддел Дею Крит. – Вон один ползет у тебя по спине.
Довольный, он закатился смехом, когда Дея с визгом содрала с себя платьице.
– Да нет там ничего, – улыбнулся Пэр. – Крит пошутил.
Дея, рассвирепев, принялась хлестать платьем заливавшегося смехом Крита. Тот катался по песку, уворачиваясь от летавшего вокруг него легкой полоски материи. Когда Дея устала, Крит сел и оглядел друзей:
– Так, я весь в песке. Кто со мной купаться?
Не дожидаясь ответа, он в три прыжка со всего маху обрушился в воду. Остальные не отстали. Выйдя на берег, усталые и довольные, они улеглись на спину. Разомлев от потоков тепла предвечернего солнца, друзья молча рассматривали в глубине сине-голубого неба редкие облака, пролетающие над ними пушинки созревших семян и длинные, прямые трассы инверсионных следов.
– Сегодня волос богов Лакки больше, чем прошлые дни. – Крит приподнял голову. – И они какие-то неправильные. Всегда их цвет был желтоватым, а сегодня попадаются и синеватые. Видишь, вон там!
Пэр открыл глаза. На невероятной высоте среди, сгруппированных по десятку-полтора в пучке, он видел пряди желтоватых линий. Они расчерчивали весь свод неба на неправильные секторы. В одних секторах было много таких пучков, в других виднелись только редкие нитки росчерков.
– Ну, что, увидел? – переспросил Крит.
Пэр присмотрелся. Действительно, среди абстрактной графики привычных линий, были такие, что отсвечивали зеркальной синевой.
– Я тоже вижу, – тихо произнесла Мисса. – Это, наверное, знак от богов Лакки для моей метрессы Адель. Теперь и ее волосы будут там, в вышине.
– Нет, Мисса, там волос интеллактов нет. Это только волосы богов Лакки. Они были всегда, даже тогда, когда нас не было.
Между девочками и Критом завязался спор. Не слушая их, Пэр думал об этих, необычного цвета, синеватых прядях «волос богов Лакки». Он не стал говорить Криту, что несколько дней назад он уже видел их. И тогда, перед их появлением случилось нечто непонятное. В тот день Пэр сидел в тестовой лаборатории. Он готовил работу по вычислению амбивалентной функции седьмого порядка пакета управляющих программ для вновь строящейся линии по производству скарановой пленки. Он был полностью погружен в работу. Ему никак не удавалось вычислить тензор направления сдвига решетки. Результат определял все. Либо пленка будет иметь заданные свойства аморфнокристаллической решетки чисто ромбической конфигурации, либо вся его работа пойдет насмарку. Пэр уже отчаялся за оставшееся время добиться результата. Вдруг вокруг него повеяло чем-то, очень похожим на запах от работы легирующего аппарата. Сильный запах озона с примесью еще чего-то непонятного, разлился вокруг.
Пэр огляделся. Ничего похожего на источник запаха он не увидел. Вокруг него все было, как всегда. Ряды тестовых блоков, еле слышно гудящие коробки энергопитателей, конвертеры и панели с инструкциями, руководствами находились на своих местах. Но что-то все же изменилось. Он не понимал, что. Каким-то боковым зрением Пэр заметил едва уловимое движение прозрачных ореолов. Он замер. Ореолы обступали его. Если бы не их чуть колеблющиеся движения, увидеть их было бы невозможно.
Мгновенно придя в себя, Пэр понял, что пока он их не обнаружил явно, они не причинят ему вреда. И потому он продолжал работать, словно ничего не случилось. Ореолы, едва колыхаясь, своими очертаниями странно напоминали человеческие.
Несмотря на некоторый испуг, Пэр все же не потерял концентрации. Спустя несколько минут он все же нашел решения проблемы. Откинувшись на спинку стула, исподволь, боковым зрением он увидел, как ореолы, проходя один через другого, что-то делали. И тут же Пэр почувствовал, как в его голове будто кто-то невероятно осторожно, словно едва заметной щекоткой прошелся по всем областям мозга.
Это ощущение не принесло ему ни боли, ни другого неприятного чувства. Оно было только щекотным. Пэр решил подождать некоторое время. И действительно, через несколько минут щекотка прошла, и с ними исчезли ореолы. Пэр не заметил, как они растворились. Но едва осознав это, Пэр вскочил и выбежал на улицу. То, что он увидел, было не менее удивительным.
Метрах в четырех-пяти от двери едва уловимым видением проявлялась некая машина. Около нее стояли те самые ореолы, что только что окружали его. Ореолы один за другим скрылись в едва просматривающимся контуре машины, и она почти мгновенно растаяла. И от места ее нахождения появился синеватый, отливающий зеркальным блеском след. Он стал быстро вытягиваться вверх с поворотом направо и вскоре растаял далеко в небе…
Пэр, очнувшись, услышал, как Крит объяснял девочкам, как они с Пэром, когда окончат Курсы Репетитория, будут работать над проектом Большой Станции сублимации скарана.
– А как скаран получается? – спросила Дея. – Ведь у нас в Аврелионе его нет!
– Скаран поступает к нам из Ресурса богов Лакки. Он находится в самых дальних концентраторах Ресурса, – авторитетно изрек Крит. – Никто не может туда пройти. Там есть только портал источника…
Крит говорил еще что-то, но Пэр уже не слушал. Он смотрел на профиль лежащей рядом Миссы. Что было в нем такого, что он никогда не замечал? Мисса неотрывно смотрела вверх, будто искала там ответы на мучительные для нее вопросы. Ее лицо было таким же, как и всегда, но только взгляд стал глубже, строже. Мисса будто пыталась проникнуть за те пределы, что приходят к человеку только с пережитыми испытаниями…
Спустя два часа Марк, едва сбросив последние остатки удара смирительной волны, сидел в баре. Он потягивал потихоньку едко-крепкий эль. Его варили из особых шишек, растущих только на юго-западе Леса. Марк размышлял о сегодняшней сходке. Его злила глупость таких выпадов против власти богов Лакки. Чего добился Дирк своей дурацкой затеей с самоубийством. Не сделай он этого, все кончилось бы нормально. А так и поговорить не удалось и хорошую порцию «смирительной рубашки» получили. Надо менять тактику. Делать свои дела тихо и незаметно, а не орать на весь Аврелион.
Марк припомнил разговоры за последнюю неделю с некоторыми парнями. Они, разумеется, не откровенничали, но и намекнули, что, не пора ли серьезнее подойти к обсуждению темы. Какой темы, – не проговаривалось. Только так можно было обойти запрет богов Лакки на собрания больше трех мегалонов. Многолюдные cобрания разрешались только на главной площади района.
Если они смогут правильно организовать обмен нужной информацией, то дело будет как в собственном кармане. Вот и сейчас Марк уже заметил одного из тех, с кем разговаривал пару дней назад. Парень сидел к нему боком, но Марк видел его взгляды. Этот парень был не из робкого десятка. И не без понятий в голове. Его толковый разговор дал понять Марку, что парень не даст маху в поисках единомышленников. Это-то было самым трудным делом.
Ошибиться, доверившись не тому, было проще простого. Каждый мегалон хотел только одного, – быть начальником какого угодно ранга. Стало быть, получить разрешение на дополнительные посещения жены с перспективой заиметь второго ребенка, а может и третьего. И, конечно, получение безлимитного доступа на суточное потребление эля. А такие льготы можно заслужить, известив десятника, а, если повезет, сотника о факте нарушения мегалоном правил Священного Наказа богов Лакки.
Парень встал. Марк видел, что он колеблется, не зная, что предпринять. Редкое для мегалонов выражение сосредоточенного размышления на лице парня, сказало Марку, что он принимает важное для себя решение. Марк спокойно следил за действиями парня. Парень вдруг тряхнул головой и решительно направился к столику Марка.
– Разреши присесть?
Голос у него был низкий, с примесью хрипотцы. Марк кивнул:
– Валяй. Только эля у меня, что есть на столе.
– Ничего. Он только помешает разговору. Тут нужна трезвая голова.
– И что же такого ты хочешь мне сказать? Разве эль не способствует приятной беседе?
Парень пристально посмотрел в лицо Марку.
– Хорошо. Потом будет и приятная беседа. Но сейчас я хотел бы спросить тебя, – ты тогда, в экспедиторской, тоже шутил? Или в твоих шутках было что-то еще?
Марк глотнул из кружки. Поставив ее на стол, сказал:
– Вот видишь эту кружку? Сколько тут эля?
– Меньше половины, – прищурившись, ответил парень.
– Правильно. Так вот, я хочу этим сказать, что мегалоны похожи на эти кружки. У одних почти ничего не осталось в мозгах. Так, ума на донышке. Есть и такие, у которых его больше половины… И которые правильно понимают шутки. Ты понял, что я хочу сказать?
– Я понял. Я знаю одного такого парня, у которого в голове ума под завязку. И рот он держит на замке.
– Хм… А я знаю и таких, у которых ума не меньше, и рот попусту не разевают. Только они по другую сторону. И не приведите боги Лакки обознаться. Ошибка будет дорого стоить. И не только самому, но и тем, кто будет состоять с ним в обществе.
– Понятно. – Парень на мгновение задумался. – Что ты предлагаешь?
– Хороший вопрос!.. Предлагаешь… – повторил Марк и усмехнулся. – Я предлагаю собрать команду для игры в трип. Тебя это устроит?
Несколько помедлив, парень, глядя в глаза Марку, кивнул:
– Устроит. Я хороший игрок в трип. Тот парень, – тоже хороший игрок. Трое – это уже команда. Но у меня вопрос – как и где ты намереваешься проводить игру?
– Не торопись. С игрой повременим. Сначала я хочу знать, давно ли ты проходил эувенизацию в Медцентре?
– Недавно.
– Это хорошо. Значит, повторное считывание твоих параметров еще не скоро… Наши мысли богам Лакки недоступны. Иначе они не проводили бы регулярную проверку и чистку наших мозгов. А речевые анализаторы, которые, кстати, сейчас регистрируют наше желание создать команду игроков в трип, тоже не всеведущи. Существует возможность закрыть канал считывания. Я расскажу об этом позже. А сейчас ты встанешь, и, не оглядываясь, уйдешь. Если у тебя не пропадет желание играть, я буду здесь каждый вторник с четырех вечера. Это мое забронированное время. Кстати, приводи своего знакомого. Может, он и подойдет нам. Хлебни эля и будь здоров!
– Благодарю. Кстати, меня зовут…
– Погоди, – оборвал Марк парня. – Мне сейчас твое имя ни к чему. Все потом…
Глядя в спину удаляющемуся парню Марк пока не мог прийти к однозначному выводу. Его беспокоила мысль, что слишком быстро развиваются события. Те разговоры ни к чему не обязывали. Их можно было трактовать как угодно, но только не с точки зрения крамолы. И, несмотря на это, парень очень правильно и быстро сориентировался в скрытых намерениях Марка. Марк уже тогда заметил незаурядный ум, быструю реакцию и очень точные формулировки мыслей парня. Это его навело на размышления. Очень уж не похож был этот парень на мегалона. Скорее он думает, как интеллакт. Но проблема вся в том, что интеллакты в их районе не водятся. Селекция работает очень четко. Сам он получил эти сведения от одного интеллакта, который был его начальником в концентраторе пищевого Ресурса. Интеллакт видимо чем-то был сильно расстроен и в сердцах выдал информацию, которая в любом случае не предназначалась для ушей мегалонов. Из них следовало почти невероятное, – что детей, рожденных после первенца, Храм Творения отдает в Медцентр. Что с ними там делают, интеллакт не сказал. Но Марк понял из обрывочных восклицаний, что интеллакт знает дальнейшую судьбу последышей.
Тогда Марку узнать больше ничего не удалось. Чувствительный нервный укол заставил его шевелиться быстрее. Может, в дальнейших словах интеллакта крылась разгадка некой тайны. Не помешало бы узнать ее для дальнейшей деятельности. Скинуть с себя ярмо унизительного существования стало целью жизни Марка. Он долго вынашивал эту идею. Что послужило последним толчком, Марк не особо доискивался. Он рано понял все бесправие людей-мегалонов. Его особенно волновали рассказы старших, которые слышали их от предыдущих поколений. Они говорили, что есть такие люди, которые живут очень долго. Гораздо дольше двадцати-двадцати пяти лун. Одни из таких долгоживущих людей им были известны. Это жрецы Храма Творения. Но так хотели боги Лакки. Никто не задавал вопросов о существующем Миропорядке. Тем более что жрецы усердно разъясняли его по писанию Священного Закона богов Лакки.
Марк не принял эти слова на веру. Он хотел понять, почему все-таки жрецы, – тоже люди, и так же в свое время уходящие через Врата Медцентра к богам Лакки, живут намного дольше.
