Читать книгу: «Следы на бумаге»

Шрифт:

ISBN 978-5-0051-2434-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Анатолий Лубичев

СвАТОВСТВО

Купчиха Марфа Большакова всё сделала для того, чтобы её сын Тимофей получил хорошее образование.

Закончив с отличием гимназию, он, не без протекции отца, поступил в Московский университет. Но, к великому сожалению Марфы, был отчислен со второго курса за участие в каком-то запрещённом кружке.

Чтобы не портить сыну биографию, Большаков договорился с руководством университета о переводе его в Смоленский педагогический институт.

Но душа Тимофея не лежала к занятию педагогической деятельностью, и он покинул Смоленск, заявив, что будет заниматься торговлей, как отец. Записался на бухгалтерские курсы, которые проходили в Вязьме, и, закончив их, стал помогать отцу в качестве приказчика.

Заметив склонность сына к выпивке, Марфа решила его оженить. По совету подруги выбрала из претенденток в невесты девушку из бедной крестьянской семьи, которая, по её словам, подходила по всем статьям для создания будущей семьи.

Тимофей категорически отверг женитьбу, заявив, что не хочет стреножить себя раньше времени семейными путами.

Чтобы склонить его к браку, Марфа решила устроить смотрины, надеясь, что познакомившись с девушкой, Тимофей изменит своё мнение. Скрыв от него истинную цель, она попросила сопроводить её в благотворительной поездке в одну из деревень.

Коляска, запряжённая парой лошадей, въехала в деревню Тишонки. Марфа, как бы невзначай, выбрала усадьбу Тереховой Маланьи, вдовы, дом которой выглядел беднее других, и попросила Тимофея остановить лошадей.

Набросив вожжи на кол забора и взяв корзину с подарками, Тимофей нехотя пошёл вслед за Марфой к крыльцу дома.

Уже при подъезде к усадьбе Марфа обратила внимание на идеальный порядок у дома: трава скошена, лужайка не загажена гусями и курами, огород окружён добротным забором, грядки ровные и чисто прополоты. «Действительно, не зря молва доносила, сразу видно, хозяйка работящая и деток видимо приучила к труду», – отметила она для себя.

Увидев остановившуюся у их дома коляску, ребятишки, сидевшие на крыльце, вскочили и скрылись в доме, кроме одного самого старшего, который остался в ожидании дальнейших действий нежданных гостей, снял картуз и поклонился.

– Хозяева дома, мальчик? – строго спросила Марфа.

– Мамка? Дома, дома, в избе. Заходьте, – и он поспешил раскрыть дверь в дом.

Пройдя через плохо освещённые сени, сквозь смешанный запах навоза и сена, исходящий от пристроенного к дому скотника, они вошли вслед за мальчиком в горницу. Входить пришлось, согнувшись из-за очень низкой двери. Войдя, Марфа не спешила разгибать спину боясь удариться об низкий потолок.

В избе прибрано: ни пыли, ни паутины, по сторонам окон висят холщёвые занавески с кружевами и вышивками. Полотенцами с такими же кружевами и вышивками накрыты караваи хлеба на широкой из целиковой доски полке. Половицы устланы самоткаными в цветную полоску половиками.

Хозяйка, уже предупреждённая детьми, стояла посреди избы, и, когда гости вошли, низко им поклонилась. Вслед за ней то же самое проделали, поднявшись со скамьи, дети.

– Мир и благополучие дому твоему, хозяюшка, -произнесла Марфа.

Она и Тимофей тоже низко поклонились.

– Проходьте, гости дорогие. Садитеся, не стесняйтеся, – и Маланья указала на скамью у печи, – Што привяло ко мне таких знатных людей? Чему я обязана столь нежданному Вашему приходу, в мою бедную избу? Проститя, ня знаю ваших имён-отчеств.

Марфа, мало знакомая с народными обычаями, без подготовки, под удивлённым взглядом Тимофея, произнесла:

– Слышали мы, что в вашем доме есть хороший товар, а у нас есть купец-молодец. Тёма, угости детей.

Тимофей поставил корзину на стол:

– Берите, не стесняйтесь, это всё для вас.

Дети вопросительно смотрели на мать.

– Бяритя, раз господа угащають.

Дети без суеты, по очереди, подходили и брали, что кому нравилось. Кто леденец на палочке в виде петуха, кто конфету, завёрнутую в красивый фантик, кто медовый пряник, а кто баранку с маком.

– Надеюсь, мы сладимся, – продолжила Марфа, – Богатого приданного нам не нужно. У жениха всё есть для того, что бы обеспечить семью.

При слове «жениха» девушка, сидевшая в углу на сундуке за печкой, вскочила и скрылась во второй половине избы.

– Ваня, пригатовь самовар, – обратилась хозяйка к старшему из сыновей, – А, вы, давайте-ка отсюдова, погуляйте, не ча вам бяседы взрослых слушать, – прогнала она из избы остальных детей, – Я канешна ни супротив жанитьбы, дочка выросла, пора улятать с раднога гнязда. Тольки падходить ли наш тавар такому знатнаму и багатому жаняху? – высказала свои сомнения Маланья.

Пока готовился самовар, беседа шла о молодых. Одна и другая сторона расхваливали достоинства молодых, каждый своего.

Иван внёс и поставил в середину стола вёдерный самовар, от которого по избе распространился приятный запах дыма от тлеющих еловых шишек и аромат заваренного травами кипятка.

– Штой-то я! Прашу ко сталу, обсудим всё за самоваром… А вот и Степанида, – представила Маланья дочь, вошедшую в горницу.

Одетая в праздничный сарафан и расшитый фартук, высокая, стройная, привлекательной внешности она сразу приглянулась Тимофею.

За чаем вели тихую беседу: Тимофей со Степанидой – о всяких мелочах, а Марфа с Маланьей обсуждали порядок следующих действий для соединения молодых.

Степанида была совершенно неграмотна. При беседе с ней Тимофей легко это определил, но он так же определил у неё острый ум, природную рассудительность и скромность.

– Я не магу жалать лучшага мужа для Степаниды, а, панраву ли наш тавар купцу? – произнесла Маланья, повернув голову в сторону Тимофея.

– Тёма, посмотри, какая умница и красавица сидит рядом с тобой. Где ты ещё найдёшь такую невесту? А, Тёма?.. – скорее утверждая, чем спрашивая его, произнесла Марфа, – Ну же, Тимофей…

– Я посчитаю за честь, взять в жёны такую красавицу и, как я уже определил умницу. Только, что невеста скажет? Согласна ли она? – тихо, смущаясь, произнёс Тимофей.

– Я сделаю, как скажить маменька, – еле слышно произнесла Степанида.

Тимофей на первый взгляд не очень приглянулся Степаниде, – «Росту невысокого, немного располневший. И говорит какие-то заумные слава. Не понятно и немного страшно, как всё-таки с ним может всё сложиться».

– И прекрасно. На этом и порешим, – поспешила Марфа, не откладывая утвердить договорённость.

За всё время чаепития Тимофей и Марфа отпили всего по нескольку глотков чая из больших глиняных кружек, не прикоснувшись к сладостям, видя ползающих по ним мух.

Венчание и свадьбу надолго не откладывали. Уже через неделю к дому Тереховой Маланьи подъехало несколько упряжек. С одной из колясок спрыгнул Тимофей Большаков и, взяв из рук, сопровождавших его молодых парней с полотенцами через плечо, большую картонную коробку, поспешил в дом.

Его ждали. Степанида сидела на скамье под иконами. Праздничную крестьянскую одежду дополнял цветастый платок, накинутый на плечи. Она совершенно растерялась, не зная, что говорят и что делают в таких случаях, и теребила бусы, висящие на её длиной шее.

Тимофей протянул ей коробку.

– Прошу, примерь мой подарок, – он взял её за руку, – Степанида, прошу, будь моей женой… Согласна ли?.. Стеша?..

Степанида молча кивнула.

Из спальни Степанида вышла одетая в богатое шёлковое платье, расшитое бисером, и в длинной прозрачной фате. Белые кружевные перчатки она держала в руке, не осмелившись одеть такую необычную для неё вещь. Подарки пришлись ей к лицу.

Тимофей пригласил Маланью вместе с детьми занять места в колясках и присел в ожидании окончания сборов невесты.

Степанида помогла матери сложить в узел своё скромное приданное, попрощалась, всплакнув, с родными стенами и под руку с Тимофеем вышла из избы вся в волнении от необычности происходящего.

Большаков отписал молодожёнам десятину земли с домом на краю уездного города и всячески помогал им «твёрдо встать на ноги».

Выбор невестки оказался верным. Глубоко верующая Степанида, положительно повлияла на мужа, и он надолго забыл о пьянстве.

Они жили счастливо и в достатке. Хозяйство в основном вела Степанида, а муж занимался своим любимым и довольно прибыльным делом – организацией и развитием в уезде потребительской кооперации. Степанида родила пятерых детей и воспитывала их в строгости и в почитании заповедей божьих.

У Т О П Л Е Н Н И К

Тот ничего не видел, кто не видел летний разлив в верховьях реки, когда неширокая речушка превращается в полноводную реку, и медленно заполняет заливные луга и овраги, превращаясь в огромное голубое озеро.

Это не то весеннее наводнение, когда потоки талой воды смывают в реку всё что попадается им на пути. Быстрые мутные воды сносят мосты, рядом с рекой построенные дома, смывают озимые посевы.

То ли дело разлив Днепра летом в его верховьях. От обильных ливней, где-то там у самых его истоков, многократно увеличивается приток воды. Сотни родников, ручейков и десятки речушек несут в реку чистую прозрачную воду. Её уровень поднимается два – три дня, и Днепр шириной в пятнадцать метров превращается в многоводную реку. При чистом небе в солнечный день вода приобретает цвет такой голубизны, что просто не налюбоваться. Широкая голубая лента реки и утопающие в зелени деревни, стоящие по обе стороны на высоких берегах, создают неповторимый вид. Такие разливы реки происходят редко, и, если кто видел, значит, ему повезло.

Вода постепенно начинает убывать и через две недели остаются только воспоминания.

Такой разлив случился в августе 1959 года во время событий, изложенных далее.

Так сложилось в тяжёлые послевоенные годы, что праздники отмечали поочерёдно то в одной, то в другой деревне. У каждой деревни свой праздник, государственный или религиозный это не имело значения.

Василий и Полина Королёвы были приглашены к родственникам в деревню Орлово, где в это воскресенье проходили празднества в честь Яблочного Спаса. Дочь Соня упросила родителей взять её с собой.

Кротчайшим путём к реке была тропинка, проходящая через берёзовую рощу. Роща находилась на возвышенности и, когда Королёвы вышли на опушку, они замерли, очарованные открывшимся с высоты видом разлива.

Чтобы подойти к реке, необходимо было сойти вниз по косогору и пройти несколько сотен метров по лугу. Другое дело теперь. Луг был залит водой.

По извилистой тропинке они стали спускаться вниз. Склон был сплошь покрыт земляничником, и Соня не могла удержаться, чтобы не сорвать и не положить в рот несколько сочных спелых ягод.

С противоположного берега отчалил плот. Два мужика, упираясь шестами в дно, толкали плот к противоположному берегу, борясь с течением реки. Преодолев большую часть водного пространства, плот застрял на мелководье. Мужики воткнули шесты в дно, закрепив таким способом плот, сняли сапоги и засучив штаны попрыгали в воду. Выйдя на сухое место, они, поклонившись, и сняв кепки, поприветствовали ждущих их на берегу людей,

– Низкий поклон, Вам, Василий Тимофеевич, и семье Вашей. Жалаете на ту сторону? Если необходима помощь, то завсегда пожалте. Перевезём за небольшую плату.

Мужики Королёву были незнакомы. Он пытался вспомнить этого обратившегося к нему по имени мужика, но так и не смог.

– Благодарю. Мы сами справимся.

– Справитесь. Сложного ничего нет, тольки, забирайте правее вверх по течению. Ежи ли напрямки, так можете застрять. Ива там, в воде притоплена, можно зацепиться.

– Спасибо за предупреждение.

– Бог в помощь, жалаем удачи, – и мужики поспешили вверх, ступая босыми ногами по земляничнику, давя ягоды.

Без особого труда с помощью Полины, которая управлялась с шестом не хуже любого мужика, переправились на другой берег.

Празднование проходило, как всегда, с плясками, песнями и частушками, чаще неприличными. Основным напитком был самогон. Соня в питие участия не принимала из-за малолетства, зато с удовольствием пробовала вкусную еду.

Отметив праздник с родственниками, Королёвы прошлись по деревне, заходя к знакомым, где тоже опрокидывали рюмку другую. Василий умел держать себя на людях в рамках дозволенного и позволял себе выпить не более двух, трёх рюмок в каждой избе. Даже при таком ограничении к концу дня он выглядел изрядно захмелевшим.

Королёвы покинули веселье и направились к Днепру, стараясь до темноты переправиться на другой берег.

У реки никого не было. Плот стоял на приколе у противоположного берега.

Присели на траву в ожидании, что кто-то с той стороны надумает переправляться или рыбак заплывёт сюда на лодке ставить сеть.

Шёл час за часом, день подходил к концу. Наступило то время, когда нельзя с уверенностью сказать вечер ли это или день. Начали невыносимо донимать комары.

– Я больше не хочу без толку здесь сидеть. Можно всю ночь прождать и не дождаться переправы. – возмутился Василий.

– Вася, давай вернёмся в деревню, переночуем, а с утра наверняка без труда переправимся, – предложила Полина.

– Правда, пап, давай вернёмся, – присоединилась к ней Соня.

Василий начал раздеваться, отдавая одежду Полине.

– Надо ж, что надумал! Здесь так широко. Не доплывёшь до плота.

– Ты прекрасно знаешь, какой я пловец, без передыху два часа могу плыть. Здесь глубоких мест-то только там, где проходит основное русло, а далее мель, по пояс не более.

Оставшись в исподнем, он вошёл по колена в воду,

– Вода тёплая! Парное молоко. Благодать. И почему раньше не додумался переплыть? Только зазря просидели, столько времени потеряли, – он ополоснул лицо, бултыхнулся с головой в чистую днепровскую воду и уверенно поплыл, высоко поднимая руки и с силой загребая воду. Обернувшись, прокричал, – Может и вы за мной!?

С берега река выглядела спокойной, течение было еле заметно, и вроде бы ничто не предвещало беды. Но этот вид с берега был обманчив. Там, где проходило основное русло, течение резко усиливалось, но опасным было не само течение. На стремнине ни с того ни с сего вдруг появлялись водовороты, образуя воздушные конусообразные воронки иногда больших размеров.

В один из таких водоворотов и попал Василий Королёв. Водоворот образовался прямо под ним, и он словно провалился под воду. Его закружило, завертело, и трудно было понять, где низ, где верх. От испуга и не знания способа выхода из такой ситуации он, ничего не соображая, барахтался, пытаясь всплыть, но безуспешно. И только руки иногда появлялись на мгновенье над водой.

Полина и Соня замерли в оцепенении, не веря в реальность происходящего. Полина вдруг, словно очнувшись от беспамятства, с криком «Вася» бросилась в воду и, зайдя по пояс, вспомнила, что совсем не умеет плавать.

– Господи, да, что ж это такое!? Вася! Сонька беги в деревню, зови мужиков батьку спасать.

В ней ещё теплилась какая-то надежда на спасение мужа, хотя она прекрасно понимала, что это уже невозможно. Полина стояла и не отрываясь смотрела на воду, ни покажется ли голова мужа, и он как всегда выкрикнет: «Хороша водица».

Соня, запыхавшись, подбежала к стоящим у крайней избы мужикам,

– Помогите! батька тонет!

– Показывай. Где?

Мужики, кто трезвее остальных, побежали к реке. Через несколько минут помощь была рядом с Полиной.

Мужики сразу стали бурно обсуждать свои дальнейшие действия.

К месту происшествия на «плоскодонке» приплыли ещё двое, один управлялся с веслом, второй держал в руках багор. Уточнив у Полины место, где случилось несчастье, они стали багром прощупывать дно.

Это было не просто. Лодку сносило течением, и при малейшем неловком движении она готова была перевернуться. Тем ни менее попытки обнаружить тело Королёва продолжались до темна.

Когда совсем стемнело, лодка причалила к берегу.

– Всё, бесполезно дальше искать. Завтра продолжим, – мужик бросил багор на берег.

Усталые и насквозь мокрые мужики вытащили лодку,

– Завтра на рассвете продолжим и людей ещё призовём, поболе. Поля, иди с дочкой в деревню. Ночи прохладные стоят, да и комарьё проклятое заедает.

– Нет, я буду с Васей. Буду вас здесь ждать.

Соня прижалась к матери, обхватив её за пояс и разрыдалась. Полина тоже заплакала, причитая,

– Ну, что ж ты наделал Вася. Как ты мог такое надумать. Оставил нас сиротами…

Мужики поспешили удалиться, чтобы не видеть чужого горя. Своего хватает.

Тело обнаружили после длительных поисков, запутавшимся в чаще ивняка, затопленного разливом реки.

Похороны проходили при большом стечении народа. Кладбище было заполнено людьми, желающими проститься с Василием Королёвым. Пришли родные, близкие, и ещё многие из тех, кто его знал. На могилу положили огромный валун, который прикатили с края поля. Полина настояла, чтобы поставили на могилу дубовый крест. Что и было сделано.

Для Полины началась трудная вдовья жизнь.

Содержать одной большое хозяйство, заботиться и воспитывать несовершеннолетних детей, дочь и сына, стало не по силам.

Через некоторое время Королёвский хутор перестал существовать. Полина купила дом, пятистенку, в деревне Бетягово, забрав туда самое необходимое из хозяйства и продав всё остальное.

Сыновья после вступления в колхоз перебрались в ближайшие деревни. Дочери уехали с мужьями, Мария – в Москву, а Софья – в Холм – Жирковский.

Но ещё на многие годы сохранились названия тех мест, где жили Василий и Полина: «Васькина роща», «Полькина купальня», «Хуторской косогор», «Королёвский луг».

СВАДЬБА

Жених, Александр Шубин, после срочной службы в Красной Армии устроился в машинно-тракторную станцию водителем, на которого выучился за время службы. Он упросил директора ради такого случая разрешить воспользоваться машиной. Рано утром он отправился за невестой и её родными в Дорогобуж, где молодые скрепили свои чувства в райсовете.

В нетерпении гости не спеша потянулись на край села навстречу молодым. Многие деревенские жители и особенно детвора не могли упустить такой случай и то же к ним присоединились. Образовалась большая пёстрая толпа.

Ждать пришлось недолго. Почти в назначенное время из-за бугра появилась разукрашенная лентами «полуторка» с сидящими в кузове людьми. Грузовик сопровождала группа молодёжи верхом на конях, выехавшая ранее встречать молодожён.

Среди гостей, приехавших на грузовике, были родные и подруги невесты.

Для близких родственников столы накрыли в горнице, в доме жениха. Остальным гостям и деревенским, кто придёт, во дворе перед домом. Они были заставлены простой, обычной для деревни и таких случаев едой. Тушёная картошка с бараниной, холодец, сало, нарезанное крупными кусками, квашеная капуста, солёные огурцы, жареная рыба, пойманная сетью специально для этого случая, жареные в русской печи куры и гуси и только недавно сорванные в огороде огурцы и зелёный лук. Всё в разнообразной посуде, от тарелок до сковородок и глиняных горшков. Прямо на столе лежали краюхи ржаного хлеба. Стояли кувшины с брусничным и хлебным квасом. Все столы были заставлены самогоном, заранее перелитым из осторожности в бутылки из-под водки, вдруг зайдёт участковый милиционер. Для тех, кто не пил самогон, хозяева разливали по гранёным стаканам бражку, сладенькую и хмельную.

Свадьба проходила, как все свадьбы в этой местности, с песнями, с плясками, с частушками, чаще неприличными, на второй день с ряжеными. Драка не случилась. Было несколько споров и стычек между перебравшими самогону мужиками, деревенскими и приехавшими.

Гости разошлись только к полночи.

БОМБЁЖКА

Уже через три дня после родов Варвара вышла на работы в колхозе. Несколько женщин и подростков, девочек, теребили лён в овине. Мужиков не было, последних, даже из правления и сельсовета, забрали на фронт, поэтому барабан крутили бабы, которые крепче физически. Другие засовывали меж зубчатых валков снопы льна, развязывая и на ходу расправляя.

В овин вбежал сынишка одной из женщин,

– Идитя быстрее, посмотритя, что деется.

Все поспешили наружу. Над райцентром кружили самолёты, выделывая всевозможные фигуры в воздухе, гоняясь друг за другом.

Такое видеть здесь не приходилось. Если раз в год и пролетал самолёт, то это уже чудо.

Эта стая самолётов сместилась к югу и скрылась за горизонтом.

– Смотритя, смотритя, – раздался голос того же парнишки.

К городу подлетали четыре, как всем показалось, огромных двухмоторных самолёта. Самолёты начали кружить и что-то сбрасывать. Падая, эти предметы сверкали на солнце, словно серебряные.

Одна из девочек воскликнула,

– Что-то сбрасывают! Девчата, побегли в Холм, может и нам что достанется.

Некоторые из девчат сорвались с места и побежали в сторону большака.

– Куда! Назад! – попытался кто-то из баб их остановить.

Но, куда там, те и не думали возвращаться.

Не пробежали они и ста метров, как со стороны Холма послышались раскаты грома и над городом поднялись густые клубы дыма.

Война пришла и на эту землю, в этот глухой уголок России. Один из самолётов развернулся и направился в сторону Днепра.

Варвара вспомнила про оставленных дома детей и бросилась со всего духа бежать в деревню. Она ещё не успела добежать до первой избы, как начали рваться бомбы, сначала у моста, затем и в деревне рядом с мостом. Спустя мгновение раздалось несколько взрывов в деревне, где стояла её изба. Самолёт, делая разворот за разворотом, продолжал вновь и вновь бомбить.

Варвара, не обращая внимания на самолёт, приседая от страха после каждого взрыва, продолжала бежать к своему дому.

У одной из разрушенных бомбами изб ей всё же пришлось задержаться. Среди разбросанных взрывом брёвен на земле лежал хозяин, дед Поликарп. Увидев Варвару, он стал просить о помощи. Добравшись до него, она ужаснулась, его внутренности лежали рядом с ним, а он пытался запихнуть их обратно. Варвара не смогла вынести такое зрелище, да и чем она могла помочь. Она отвернулась и не произнеся ни слова, переступая через брёвна поспешила поскорее уйти, но ещё долго слышала крик деда:

– Варя, помоги!.. Варя, помоги!..

Она закрыла уши ладонями и пошла, не надеясь уже увидеть живыми своих родных.

Изба свекрови была цела, если не считать нескольких, вывалившихся стёкол. У Варвары отлегло от сердца.

Свекрови в избе не было. Дети, обнявшись, сидели под столом.

– Бабушка ушла за водой на родник, – дрожащим от страха голосом сообщил пятилетний Коля.

Подхватив на руки двухлетнюю дочь и сжав руку сына, Варвара вышла из избы и быстро зашагала в сторону оврага. Уже выйдя из деревни, она вдруг вспомнила о Зое, так назвали новорождённую, в честь её бабушки.

Варвара подошла к ближайшему стогу и, раскопав небольшую нишу, усадила туда детей, прикрыв сеном,

– Не бойтесь. Самолёт улетел.

Она шла к своему дому и молила бога, чтобы её новорождённая дочурка была жива.

Уже издали она увидела, что рядом с домом образовалась огромная яма. Дом устоял, но взрывом была выбита наружная дверь, разбиты все стёкла и сорвана часть крыши.

Варвара боялась подумать о том, что её может ждать внутри. Дверь в горницу была раскрыта, видно открыло взрывной волной. Варвара медленно приближалась к подвешенной к потолку у кровати люльке. Не было слышно ни звука. В стенке люльки зияла огромная дыра.

Она сорвала с головы платок и прижала руки к груди,

– Господи, за что мне это наказания? Пускай я грешница, но дите невинное, в чём провинилось?

В это время послышалось какое-то шевеление. Варвара заглянула внутрь. Малютка крепко спала и только шевелила ручками и ножками пытаясь освободиться от пелёнок.

Вновь раздался рёв моторов и у моста загремели взрывы.

Немецкий пилот, сбросив бомбы на мост, стал расстреливать из пулемёта мечущихся по деревне людей и животных.

Всё затихло.

На удивление Варвары маленькая Зоя продолжала спать, как ни в чём не бывало.

Она взяла дочурку на руки, поцеловав, прижала её к себе и поспешила к стогу, опасаясь следующего налёта.

Когда вышла из избы и посмотрела в сторону деревни у моста, она не узнала её. Несколько домов разрушено, в конце деревни горели две избы и сельсовет, рядом суетились люди, спасая стоящие рядом с пожаром избы, поливая их водой.

Варвара обошла стороной дом деда Поликарпа и подходя к стогу услышала голос Коли,

– Замолчи, хватит реветь. Самолёты улетели, скоро мамка придёт.

Он всей душой надеялся, что так и будет, но своим детским умом уже понимал, что это может и не случиться.

Увидев мать, Коля не выдержал и заплакал,

– Я что говорил… Я что говорил… А, ты ревёшь, – отчитывал он сквозь слёзы сестрёнку.